Рукопись спрятанная на чердаке Часть 1 глава 2-1

Глава 2 Мужские игры на свежем воздухе

Марко: обычно я читал рукопись вечерами, то сидя, то лежа. Осваивал страницу за страницей до того момента, пока не клонило ко сну. Днём надо было работать. Что же было дальше?
Семейная история фон Эрлахов не то, что была бы особенно занимательной, но интригу содержала: любопытно было, как и когда путь Asmi пересечется с графом Альбертом и что за этим последует. Ведь не случайно же он сидел здесь за столом и усердно записывал свои впечатления.

Итак, Вильгельм примерил военную форму, носить которую ему предстояло три года в стенах академии. Для молодого человека это небольшой срок. Другое дело служба, которая предстояла потом – в неё может вместиться целая жизнь, не важно - короткая или длинная.
Военная форма сидела на нём не хуже, чем на других слушателях, но на строевых занятиях выделялся не он, а  Роман Забецер – рослый и статный блондин, словно рожденным для армейской  службы. Непонятно, как и когда, но Роман и Вильгельм сошлись характерами и потихоньку от остальных сдружились. Дружбу в армии начальство, как известно, не одобряет – в этом деле нужна осмотрительность.
Академические дисциплины навевали скуку; молодежь отыгрывалась на уроках фехтования – искры летели от сабель - на плавании и выездке. Тут уж Вильгельм чувствовал себя вполне уверенно.
Много мороки было с языковой практикой – английский и французский языки в обязательном порядке, но был еще обязательный государственный язык – один из двенадцати. Приятели, не сговариваясь, выбрали польский. Может, этот выбор и был началом их постепенного сближения.
Окончание их учебы в академии и начало службы совпало с концом правления Фердинанта I Доброго, ботаника,  и воцарением Франца Иосифа I, заядлого курильщика и охотника.
По распределению Роман, понятное дело, попал в штаб егерского полка; Вильгельм в том же полку получил роту. На дружеские отношения это не повлияло; разве что Роман мог позволить себе некоторую вальяжность при личных разговорах с бывшим сокурсником, но обращались они на «ты», как и все младшие офицеры независимо от возраста.
Ротное хозяйство полно хлопот, если относиться к делу добросовестно. Вильгельм  быстро понял, что у солдат есть «свои» признанные командиры, подчинение которым давно уже стало частью их сознания. «Своим» - унтер-офицерам и капралам – егеря прощали многое, но молодому лейтенанту надо было ещё завоевать доверие и у «своих», но и вышестоящего начальства.
А тут ещё и времена озаботились нравами: итальянцам Ломбардии и Венеции разонравились австрийцы и они решили восстать против «законной власти»! Пошли разговоры не столько о каких-то гражданских правах и свободах – да кто ж его знает, что это такое – но и о воссоединении с Италией, каждая область которой была отдельной маленькой монархией. В январе взбунтовались сицилийцы в Палермо – разве могли ломбардийцы и венецианцы остаться в стороне?
Словом, в северной Италии вырвались наружу и забили родники беспокойства, вызвав головную боль у императора Фердинанда и бдительного канцлера Меттерниха. Положиться в этом вопросе можно было только на Йозефа Радецкого – именно его и заставили стряхнуть пыль с усов. Фельдмаршал, кряхтя – возраст, понимаешь! – принялся за дело. Жесткости и распорядительности, однако, сохранилось достаточно.