Нодира. 15 глава

     Утром, проснувшись, я поднялась, было ещё довольно рано, Георгий мирно спал чуть поодаль, рядом нам не стелили, не принято было, тем более во дворе, где с раннего утра ходят домочадцы. Батыр ушёл в поле, несмотря на рань, в утренней прохладе легче работать. Гульнара разжигала самовар, Саида тандыр.
     - Опять лепёшки решила печь, есть же вчерашние... - подумала я.
     Но видимо, женщины кишлаков приучены к труду и обязательно находят, чем заняться, ведь домашние дела никогда не кончаются, тем более во дворе. За травой Саида тоже сама ходила, а кому это делать? Сын в поле, невестка только переступила порог её дома. Так что раз в два дня, с серпом и старой простынёй, Саида уходила далеко, чтобы накосить и принести корове и двум барашкам травы, пока она зелёная, а потом и сено, когда трава высохнет от палящего солнца. Конечно, одной травой не обойтись, приходиться покупать комбикорм, его она смешивала с остатками пищи, хлебом и отходами от овощей. Тот, кто здесь родился и вырос, для того это естественный образ жизни, надо и всё. Приезжим смотреть на тяжёлый труд, живущих здесь, было тяжело, вроде как жаль, что и помочь не можешь.
     Я умылась в прохладной воде арыка, собрала свои курпачи и сложила в уголок топчана, как это делала Гульнара. Тут и Георгий проснулся, немного полежав и придя в себя, он тоже умылся и свесив ноги, сел на край топчана, на постеленную курпачу. Я тем временем убрала и за ним его постель. Потом принесла хантахту и поставив на топчан, накрыла скатертью. Увидев, что мы уже встали, да ещё убравшись, приготовили хантахту, Саида быстро подошла к нам.
     - Ну зачем Вы, Нодира опа? Невестка же есть, она бы всё сделала! - воскликнула она.
     - Перестаньте, Саидахон! Что я, инвалид, что ли? Не могу же я всё время отсиживать одно место. Мне не трудно, не переживайте, - ответила я ей.
     Саида недовольно покачала головой и пошла отрывать лепёшки от стенок тандыра. Она вытаскивала румяные, пышущие жаром лепёшки и складывала на сават-плетёнку, накрытую скатертью. Потом подошла к нам и положила на стол четыре штуки.
     - Ешьте, пока горячие, с каймаком, очень вкусно, - сказала Саида.
     Тут и Гульнара подошла, с чайником в руках и косушкой свежего каймака, который каждое утро Саида снимала с молока, отстоявшегося за ночь. За завтраком, Саида сказала невестке, что она может пойти домой, проведать родных, чему девушка очень обрадовалась.
     - Ой, спасибо, мамочка! А Батыр акя знает? Он не будет ругаться? - осторожно спросила девушка.
     - Нет, милая, не будет. Я ему вчера вечером сказала, он сегодня пораньше с поля придёт и зайдёт за Вами, вместе придёте домой, - ответила Саида, называя невестку на Вы, как это было принято у узбеков.
     Потом она положила в сумку десять лепёшек и конфеты, оставшиеся со свадьбы и дала Гульнаре с собой, ведь с пустыми руками она не могла пойти в дом своей матери, так полагалось. Гульнара переоделась в красивое, блестящее платье и попрощавшись с нами, ушла. Убрав со стола, Саида сказала, что дома никого нет и они спокойно могут заняться делом. Она прошла к воротам и заперла их, затем вернувшись к нам, пригласила в свою комнату. Постелив нам с Георгием курпачи и усадив на них, Саида вытащила из-за сундука спрятанный мешочек. Узел развязать никак не удавалось, Георгий пытался это сделать, но узел не поддавался. Он аж вспотел и мне стало жаль его.
     - Давай, я сама попробую, - сказала я ему.
     Сидя в стороне, Саида молча наблюдала. Я взяла мешочек и пододвинув к себе, стала развязывать. Это продолжалось довольно долго, наконец узелок стал поддаваться. Через несколько минут узелок с большими усилиями развязался и открыв его, я высыпала содержимое из горшка на плетёную циновку, куда заранее была постелена простыня, сложенная вдвое.
     - Матерь Божья! Какое богатство! - воскликнул Георгий.
     - Да... только это богатство не сохранило жизнь моему отцу, - глубоко вздохнув, ответила я.
     Среди драгоценностей, я сразу отложила в сторону кинжал с рукояткой, покрытой драгоценными камнями. Затем, медленно перебирая драгоценности, я нашла серьги и кольцо с рубинами и погладила ладонью.
     - Это мамины вещи и я их буду носить сама, - сказала я.    
     Саида помогла застегнуть серьги в моих ушах, кольцо я надела сама. Затем я выбрала два браслета из червонного золота, с вделанными в них рубинами и топазами и протянула Саиде.
     - Это Вам, дорогая! - сказала я.
     На что она, странно на меня посмотрев, замотала головой.
     - Нет, что Вы! Нодира опа, я не могу это взять! - вскрикнула она.
     Взяв её за руку, я вложила браслеты в её ладонь и сказала:    
     - Ваш свёкор был самым близким другом моего отца и отец одобрил бы моё решение. Прошу Вас, возьмите, не обижайте меня.
     - Саида кинулась мне на шею и крепко обняла меня.
     - Спасибо Вам, опажон! Я не знаю, чем я заслужила такую щедрость, но я сберегу эти браслеты в память о Нурали ота и передам внучке, - едва не заплакав, воскликнула она.
     Я улыбнулась и взяв из кучи золотых изделий серёжки с маленькими рубинами, отдала их Саиде.
     - А это... подарок на свадьбу, Гульнаре. От души примите, в память обо мне, - сказала я.
     Саида отказываться не стала, знала, что это бесполезно.   
     - Спасибо Вам большое, Нодира опа! Дай Аллах Вам здоровья! - сказала она, взяв серьги из моих рук.
     Протянув Георгию перстень с большим алмазом, я с любовью посмотрела на мужа. Он с удивлением посмотрел на меня.
     - Это тебе, дорогой. Носи на здоровье, - сказала я.
     Георгий взял перстень и надел на безымянный палец, вытянув руку и разглядывая игру камня.
     - Спасибо! Это же представить страшно, сколько он может стоить... - то ли себе, то ли мне сказал он, неотрывно глядя на камень.
     Алмаз при свете, падающем из окна, играл разными красками и было трудно оторвать от него взгляд. Но отложив несколько изделий для продажи в Ленинграде, браслет и кольцо для Оли, кинжал для сына, все остальные драгоценности я сложила в горшок, затем в мешочек и сказала Саиде, чтобы она положила его в сундук, что она быстро и сделала. Закрыв сундук на навесной замок, она протянула ключ мне. Я с удивлением посмотрела на Саиду.
     - Что это? Зачем мне ключ от Вашего сундука? - искренне удивившись, спросила я.      
     - Ну как же... здесь, в этом сундуке, лежат Ваши сокровища, Вы уедете, я думаю, так будет правильно, - растерянно ответила Саида.
     Я взяла её за руку, в котором она держала маленький ключик и закрыла её ладонь.
     - Не обижайте меня, Саидахон. Неужели я не могу доверить такую малость своей названной сестре? Я вернусь, хочу здесь для себя дом купить, или землю, дом построю сама, - сказала я ей.
     Со слезами на глазах, она крепко обняла меня.
     - У меня не было сестры, теперь есть! И я Вам за всё благодарна! Мой дом - Ваш дом, приезжайте сюда в любое время, я всегда буду рада и Вам и Георгию акя! - растроганно воскликнула она.
     Услышав своё имя, Георгий спросил:
     - Что это Вы про меня говорите, ну-ка переведи мне, дорогая.
     - Саида сказала, что ты её названный брат и она всегда рада видеть и тебя, и меня в своём доме, - улыбаясь, ответила я ему.
     Посмотрев на Саиду, Георгий улыбнулся и сказал, положив руку на сердце, как делают у нас, когда обращаются с уважением:
     - Рахмат, Саида, я рад, что у меня есть такая сестра.
     Саида вопросительного посмотрела на меня и я ей перевела слова Георгия.
     - Рахмат, акя, - смутившись, ответила Саида.
     Мы с Георгием остались ещё на пару дней у Саиды, Георгий ходил на речку, а мы с Саидой подолгу разговаривали, вспоминая Бахром бобо и моего отца.
     Но пришло время возвращаться домой. Нам в дорогу напекли лепёшек, пожарили мясо и картошку, Саида уговорила меня взять свежих помидоров и огурцов со своего огорода и дала еще целый пакет сухофруктов. Тепло попрощавшись с Гульнарой, которая так обрадовалась моему подарку и благодарила каждый раз, как подходила ко мне, готовя завтрак, обед и ужин, что мне стало просто неловко.
     - Носи на здоровье, дочка, - сказала я девушке.
     В день отъезда, Саида попросила соседа Тахир акя отвезти нас в центр на своей арбе, запряженной ишаком, откуда на такси мы доехали до вокзала Фергана. Поезд отправлялся через два часа, мы едва успели купить билеты и занять свои места в купе.
     Доехав до Ташкента, мы сразу купили билеты на поезд, идущий в Ленинград. Немного погуляв и пообедав, мы вернулись на вокзал и пройдя к своему поезду, вошли в свой вагон. В нашем купе уже сидели две женщины, оказавшиеся сёстрами, ехали просто посмотреть Ленинград, провести с пользой отпуск. Женщины много говорили, смеялись, оказались очень общительными. В вагон-ресторан мы не ходили, ели в купе, тем более, что наши попутчицы набрали с собой разной еды, чтобы сэкономить деньги, мы лишь заказывали проводнику горячий чай. Драгоценности я завернула в брюки Георгия и сунула в самый низ сумки. Никто не интересовался, что мы везём и мы благополучно доехали до Ленинграда.
     Наши попутчицы расспросили нас, где им дешевле остановиться и какие значимые  достопримечательности лучше посмотреть, чтобы успеть всё увидеть за десять дней. Дав им полезные советы, мы наконец с ними попрощались и пожелав хорошего отдыха, сели в такси и доехали до дома.
     В Ленинграде шёл дождь и после Ферганской жары, дождь был неприятен. Дома нас встретила Оля с детьми, они заметно подросли и уже ходили. Обнимая их и целуя, я угощала фруктами, которые мы купили в Ташкенте. Бахтиёр был на работе, но и он вскоре пришёл. Радость на его лице при виде нас, была так приятна, я обняла сына и расцеловала.
     - Очень соскучилась по вам, мои родные! - восклицала я.
     Оля приготовила борщ и приняв после дороги душ, мы сели ужинать. Лепёшки очень понравились и Оле, и сыну, и внукам, они смаковали их вкус, растягивая удовольствие. Правда лепёшки были не такие, как с тандыра, но вкус оставался тот же. После ужина, я позвала Олю и вручила ей браслет и кольцо. Она была очень удивлена и обрадовалась такому дорогому подарку. Даря эти вещи, я ей сказала:
     - Оленька, я от души дарю тебе эти вещи, носи на здоровье. Только очень прошу тебя, не продавай их никогда, ни под каким предлогом, это память от моего отца мне, а тебе память от меня. Придёт время, ты подаришь их Зухре, а она в свою очередь, своей дочери. Завещаю тебе их, как реликвию нашей семьи.
     - Обещаю, мамочка! Никогда не расстанусь с ними и передам дочери, когда придёт время, с тем, чтобы и она хранила их и передавала из поколения в поколение, - ответила она, обнимая и целуя меня.
     Затем, достав кинжал, я подошла к сыну.
     - Бахтиёр, сынок, этот кинжал - память о твоём деде, обещай, что сбережёшь его и никогда не продашь, - сказала я, передавая ему нож с ножнами, сияющими драгоценными камнями, многие из которых были и необработанными.
     Бахтиёр, осторожно взяв из моих рук кинжал, вытащил его из ножен. Разглядывая его, он был восхищён тонкой работой и богатством ножа.
     - Обещаю, мамочка! Буду хранить его до конца своей жизни! - воскликнул Бахтиёр.