Бабочка осталась жива 4

Бабочка осталась жива 4

Часть 4. Путешествуя по времени

I

Сколько прошло времени и какой теперь день, Виноградов не знал, да и было это неважно. Проснувшись однажды утром, он ощутил себя абсолютно счастливым человеком. Вспомнилось чье-то изречение: «Счастье – это когда месяц май, ты молод и тебе ничего не нужно, даже если у тебя ничего нет».

Впрочем, дата проявилась через настенный календарь. Красная рамка окружала день вчерашний, и пора ее было переводить на дату сегодняшнюю. «Не опоздать бы в институт», – мелькнуло в голове, и Юра направился в ванную. Через полчаса, приняв душ и слегка позавтракав, он уже ехал в троллейбусе по умытому утренним дождем проспекту. В большом зеркале, висевшем перед водителем, отражались лица стоявших на передней  площадке пассажиров, и Юра с удовольствием отыскал среди них свое – молодое, открытое, слегка улыбающееся.

Вспомнился вчерашний вечер. Они с Олей сидели за столиком летнего кафе, потягивали из бокалов «Вазисубани», обсуждали ближайшие планы. Ее локоть иногда прижимался к его руке и казался таким родным. Когда же его колено под столом нечаянно касалось ее бедра, внутри рождался такой всплеск эмоций и сил, что казалось, ничего больше в жизин и не нужно. Они познакомились два года назад, на третьем курсе, на дискотеке в студенческом клубе. С тех пор, хотя и учились в разных группах, садились рядом на лекциях в поточных аудиториях, вместе делали курсовые, ходили в читальный зал.   

 Учеба в геологоразведочном подходила к концу, и вскоре в деканате должны были повесить списки на распределение. Юрины баллы были вторыми на потоке, Олины – ближе к середине списка. Ему «светила» очная аспирантура, ей – распределение в какое-нибудь горнохимическое рудоуправление. Так что вскоре им предстояло расстаться как минимум на три года. И именно это обсуждали они вчера вечером.
А сегодня он отправился на медосмотр перед практикой.

 – Остановка «Институт», – раздалось из динамика над кабиной водителя. Двери распахнулись, и Юра вышел из троллейбуса. Пройдя через турникет мимо сонного охранника, он направился во второй корпус. В коридоре перед дверью в медкабинет выстроилась небольшая очередь.

 – Уж лучше сразу погоны надеть и долг отдать, чем до двадцати восьми от военкомата бегать, – послышался из дальнего угла голос Борьки Тюпаева. – Отслужу, и на работу.

– Эх, была бы военная кафедра, пошли бы служить офицерами, а так – лямку без лычек тянуть, – произнес задумчиво Володька Хитров.

В разговорах подошла очередь Юры. Процедура в медкабинете длилась недолго. Все показатели здоровья оказались отменными. Заполнив карту с фамилией «Виноградов», женщина-врач удовлетворенно сказала:

– Вот так бы и дальше. Обязательно следите за здоровьем, где бы вам ни пришлось работать. Медосмотры на пропускать. Следующий!

II

Звонок от Беркина застал Смолова по пути на работу. 

– Здравия желаю! Уже подъезжаю, – ответил он в трубку.

– Подожди, в кабинет не заходи, давай прогуляемся в сквере, – предложил генерал. Анатолий Иванович не удивился. Это означало лишь то, что предстоящий разговор не предназначался для посторонних.

– Скажи мне как на духу: что на самом деле затеяли космологи? – последовал от Беркина первый вопрос. Оба закурили и направились в сторону опушки соседней рощи.

– На самом деле у этого эксперимента две стороны – внешняя и внутренняя. Так сказать, медицинская и физико-космологическая, – начал полковник. – Объект номер один, то бишь Виноградов, введен в искусственный сон, медики снимают с его организма показания. Данные отправляют наверх, и внешне всё выглядит как операция по внедрению в организм с целью поиска и активации биоцентров антистарения.

– А вторая, внутренняя сторона?

– Отойдем к лесу, – оглянувшись назад, предложил Смолов, и убедившись, что никого поблизости нет, продолжил тихим голосом:

– Отправка объекта по временно-пространственному каналу по методу Стивена Хокина, внедренному нашими физиками.

– Путешествие во времени?

– Что-то вроде. Необходимо для начала очистить объект от приобретенных болезней, а для этого потребуется реверсировать его в то время, когда он был молодым и здоровым. Правда, никто не может гарантировать автономности.

– То есть?

– Не исключены сопутствующие явления и действия, – загадочно произнес полковник.

– «Эффект бабочки»?

– Не совсем. Когда объект будет изъят из процесса здоровым и невредимым, оставленное им пространство/время продолжит движение внутри своего канала и не повлияет, скажем так, на общий ход истории.      

  III

Было морозное зимнее утро. В Завидове всегда спалось крепче, и в этот раз всё было так же. Вчера Леонид Ильич специально уехал из Кремля, чтобы выспаться, набраться сил и еще раз всё хорошенько обдумать.

А поразмышлять было о чем. Накануне на совещании «пятерки» Андропов с Устиновым решительно настаивали на радикальном варианте – вводе войск. Косыгин был против, Громыко колебался. Последнее слово оставалось за генеральным секретарем ЦК, то есть за ним. Договорились окончательное решение по Афганистану принять через день.

– Лёня, творог на завтрак будешь? – спросила вошедшая Виктория Петровна.
– Да, с мёдом, – благодарно посмотрел на жену супруг.
«Уж сколько лет вместе, а она всё так же заботится. Как в молодости, – подумалось генсеку. – Может, у нее совета спросить? Да нет, не стоит. Сам решу».
 
Фото: Л.И. Брежнев

Какое-то необычное, внутреннее ощущение заставило еще раз вернуться к ночи. Такого раньше с ним никогда  не было. Сон не сон, но будто вели его какие-то потусторонние силы, а в голове пульсировало, рвалось наружу: «Нет! Нет! Нет!». И как-то само собой вдруг родилось решение: не соваться с войсками в этот Афганистан.

«Конечно, туда сразу зайдут американцы, – рассуждал Брежнев, – и разместят на нашей границе свои «Першинги». Но у нас есть С-200, а скоро будет и С-300, так что найдем, чем ответить. И не стоит рисковать здоровьем и жизнями наших солдат и офицеров».
 
Генсек вдруг успокоился, у него словно гора с плеч свалилась.

– А голосовать и не надо, и так сумею членов ЦК убедить, – вслух подумал Леонид Ильич.

– Ты что-то сказал? – спросила из-за двери Виктория Петровна.

– Хорошо бы еще яичницу с ветчиной, – в тон супруге ответил Брежнев. – Сегодня много работы, надо как следует подкрепиться.

– Хорошо, сейчас пожарю, – отозвалась Виктория Петровна.

– Да, и передай Цуканову1, чтобы прислал машину к десяти часам, – Леонид Ильич уже садился за стол и разворачивал свежий номер «Правды».
____________________________
1  – Цуканов Георгий Эммануилович, помощник Л.И. Брежнева в 1958-1982 г.г. 


IV

Уже два года Гарольд Браун возглавлял Пентагон, перейдя на этот пост с должности министра ВВС. Приглашение последовало от самого Джеймса Картера, как только тот был избран 39-м президентом США. В расчет был взят прежде всего огромный военно-научный потенциал доктора физики Брауна, а также опыт, накопленный им за годы предыдущей работы. В 1958-1959 годах он был старшим научным советником делегации США на Конференции  по  прекращению  испытаний ядерного оружия в Женеве, а с   
1958 по 1961 год – членом Научно-консультативного комитета по   баллистическим ракетам при Министерстве обороны США. 

Фото:    Д. Картер и Г. Браун

За время работы в должности директора отдела по оборонным исследованиям и технике для Министерства обороны США в 1961-1965 годах в круг его исследовательских интересов входили ядерные взрывные устройства, их применение в военных и невоенных целях, контролируемое высвобождение ядерной энергии.
Сидя теперь в кабине вертолета, который перемещал его в Белый дом, Браун размышлял над тем, зачем он так срочно мог понадобиться президенту. Если бы, как раньше, потребовались его соображения по вопросу ядерных испытаний, то пришел бы обычный запрос по «секретке». Точно так же Картер мог вызвать его для консультации по любому другому вопросу. Президент знал, что у главного военного эксперта хорошая память и любую нужную информацию тот мог выдать без задержки.   
Долго гадать не пришлось: пилот плавно опустил машину на лужайку перед южным фасадом президентской резиденции, и через несколько минут Браун уже входил в овальный кабинет. Внутри никого не было, и Гарольд присел на кресло за журнальным столиком. Наконец, через минуту в боковую дверь стремительно вошел президент, за руку поздоровался с гостем и опустился на соседнее кресло. Он был без референта, и это могло означать только одно: предстоящий разговор будет without protocol.

– Ваше мнение будет чрезвычайно важным для меня для принятия решений в свете последних событий, – начал президент. – Мы знакомы два года, и за это время я не раз имел возможность убедиться в вашем исключительном профессионализме.
В знак признательности Браун кивнул и продолжал слушать Картера.

– Теперь я хотел бы услышать ваше мнение по ряду вопросов, с которыми  вам  не  так  давно уже приходилось иметь дело. Я имею в виду Вьетнам1.

– Да, к той кампании у американцев до сих пор разное отношение, в основном отрицательное. И вот теперь нам предстоит решить, как поступить
с ситуацией в Афганистане.

Картер внимательно взглянул на собеседника, чтобы понять, известна ли тому последняя информация. Главе Пентагона ее доложили едва ли не раньше Картера, но Браун решил не торопиться с ответом, чтобы понять, куда клонит президент.

– Как нам стало известно, Кремль передумал с помощью и не будет вводить войска в Афганистан, – после небольшой паузы продолжил хозяин кабинета. – У нас появилась отличная возможность создать плацдарм для угроз Москве с южных границ. Такого шанса может больше никогда не представиться.

По отдельным ноткам в голосе президента глава Пентагона догадался, что Картер уже принял решение, но ждет квалифицированной поддержки.
____________________________
1 – В период с 1965 по 1968 год Гарольд Браун занимал пост министра военно-воздушных сил США. Выступал сторонником войны во Вьетнаме, был разработчиком плана осуществления бомбардировок

– Господин президент, я считаю, нужно попробовать, – начал он осторожно. – В конце концов, если ситуация ухудшится, можно будет отыграть ее назад. Тогда, во Вьетнаме, Джонсон был упрям, как бык, и ничем хорошим для нас это не кончилось.

– Да, я знаю, – угрюмо согласился Картер. – Одно его решение остановить войну спасло бы тысячи жизней наших солдат. Однако теперь, похоже, другая ситуация. Если мы зайдем в Афганистан, русские вряд ли осмелятся воевать с нами в горах. У них для этого нет необходимого вооружения, кроме танков. А танки на горных дорогах – удобная мишень для моджахедов. Кстати, сколько их мы обучили в Пакистанских лагерях?

– Полторы тысячи, – ответил Браун.

– Подготовим еще, а русским понадобится время на подготовку адекватного ответа. Считаю, здесь мы можем сыграть на опережение. Ну, что ж, предлагаю закрепить принятое решение, – подмигнул собеседнику Картер и указал рукой на стойку бара.

«Приятно иметь дело с умным человеком», – в свою очередь подумал Браун, прежде чем принять предложение 39-го президента США.

V

В курилке Национального олимпийского комитета было не продыхнуть. Привычную атмосферу усугубляли сотрудники АПН и журналисты всех главных газет, включая «Советский спорт». Такой компанией не собирались давно, значит, предстояло услышать что-то из ряда вон.

– Прошу всех в кабинет, – раздался в клубах дыма голос секретаря, и все потянулись к двери с табличкой «Председатель НОК».

– Мы собрали вас, чтобы сообщить следующую информацию, – начал Сергей Павлов после общего приветствия. Затем поднес к лицу листок с текстом и начал читать вслух. Журналисты заскрипели авторучками, кто-то включил портативный магнитофон. На зачитывание постановления ЦК КПСС и Совета министров ушло не более пяти минут. С последними словами докладчика в кабинете сначала повисла секундная тишина, затем все разом принялись вслух обсуждать только что услышанное.

– Тише, тише, – раздался из угла голос секретаря. – Текст официального сообщения будет направлен в ваши редакции.

– Получается что: полный бойкот Лейк-Плэсида? – спросил Лёня Трахтенберг из «Московского комсомольца».

– Таков ответ ЦК на ввод американских войск в Афганистан, – прокомментировал Павлов.

– Эх, жаль спортсменов. Готовились-готовились, и всё насмарку, – произнес Геннадий Ларчиков из «Советского спорта».

– Организуем для них что-нибудь внутреннее. С учетом того, кто из стран соцлагеря нас поддержит. Ну, пока всё. Всем до свидания, – завершил короткий брифинг председатель НОК.

Большинство журналистов поспешили в свои редакции,  а Трахтенберг с Ларчиковым решили продолжить обсуждение услышанного в курилке.

– Что-то похожее на вашем веку было? – поинтересовался Леонид у мэтра спортивной журналистики Ларчикова.

– Разве только «Насиональ де Чили», Сантьяго. Ты и сам это должен помнить, недавно было, – прикурив, ответил Геннадий Иванович.

– Да, но то был бойкот всего одного матча.

– Зато какого! Это стоило нам пропуска ЧМ-74 по футболу.
В проеме открывшейся двери появилось расстроенное лицо начальника отдела хоккея Колоскова. Поздоровавшись, он попросил:

– Дайте и мне, что ли, сигарету.
Трахтенберг раскрыл пачку «Явы», щелкнул зажигалкой и задал вопрос:

– Что же будет, Вячеслав Иваныч?

– Что будет, что будет… Роднина не получит третьего олимпийского золота, хоккеисты – пятого.

– Третьяку двадцать восемь, он еще сможет с партнерами наверстать через четыре года в Сараево. А вот Ирина уже вряд ли, – задумчиво произнес Ларчиков.

Фото:  Владислав Третьяк
Фото: Ирина Роднина 

– А сколько еще спортсменов готовились к стартам, возможно, последним в карьере, и будут вынуждены уйти без наград из-за возраста, – выпустив кольцо дыма, произнес Леонид.

Все трое помолчали.

– Ну что ж, пора в редакцию, – Трахтенберг затушил окурок и поднялся со стула.   
Первыми о бойкоте зимней олимпиады узнали москвичи, купившие «Вечёрку» в киосках или доставшие ее из своих почтовых ящиков.   

VI

На следующее утро новость из остальных газет, ТВ и радио разлетелась по всему Союзу, не сделавшись, впрочем, какой-то особой сенсацией. Советские люди и так считали наших спортсменов лучшими в мире, и пропуск какого-то одного турнира, пусть и олимпийского, не мог повлиять на их мнение.

В дверь тренерской хоккейной сборной заглянул Борис Михайлов.

 – Чего тебе, капитан? – спросил Юрзинов.

– Слышали новость?

– Конечно. Собери ребят, надо объяснить им план ближайших действий.

– О кей! – сказал Михайлов и отправился к телефону.

Уже через час в раздевалке было шумно. Хоккеисты сидели на скамейках у своих ящиков с фамилиями: «Третьяк», «Фетисов», «Петров», «Скворцов» – весь состав из двадцати игроков. Тишина наступила, как только порог комнаты переступили Тихонов с Юрзиновым. Поприветствовав игроков, Виктор Васильевич начал:

– Последние новости, я имею в виду заявление ЦК партии, требуют пересмотра наших планов. В первую очередь, конечно, на Лейк-Плэсид. Игры пропускаем, тренироваться не перестаём. В первую неделю в составе сборной, потом – в своих клубах. Чемпионат страны, скорее всего, будет расширен на один круг. Всем всё понятно?

– Первенства мира отдельно от олимпиады не будет? – спросил кто-то из угла, где сидели защитники.

– Не будет, – ответил старший тренер. – Ради нашего бойкота никто этим заморачиваться не станет.

– А премию за олимпийское золото дадут?

– Какую, к черту, премию, если мы не участвуем?

– Так главных конкурентов обыграли же! Всех! Канадцев в серии сделали - раз!, американцев в товарняке разгромили - два! Про чехов со шведами и говорить нечего, – распалялись хоккеисты.

– Всё, собрание закончено, – объявил Тихонов. – Индивидуальные планы занятий на неделю получите у Владимира Владимировича.
____________________________
1 – Кубок вызова (Challeng Cup) 1979: 1:4, 5:4, 6:0
2 – товарищеский матч (разг.) СССР – США 10:3 (офиц. матч сборной № 150)

Разошлись все так же быстро, как собрались. В раздевалке повисла тишина.

– Как думаешь, чем всё это закончится? – задал вопрос Юрзинов.

– Мы не поедем зимой к ним, они в Москву летом. Вот увидишь, так и будет. Спорим на коньяк? – предложил Тихонов и горько усмехнулся. – А ребят действительно жаль. И болельщиков…   

VII

Юрий проснулся, но подниматься с кровати не спешил. Как иногда бывает, ему казалось, что сон приснился только что. Он был тяжелым, причем детали помнились отчетливо. Уму непостижимо, как всё это смогло уместиться в минуты или даже мгновения сна, а он где-то читал, что именно столько длятся утренние сновидения.
Сновидения. Нет, скорее сномучения. 

Итак, сначала повестка в военкомат в почтовом ящике. Недолгие сборы, вечерние проводы, утренняя дорога на стадион, откуда на ГСП1 отправлялся автобус с призывниками. Прощание с родными, их слезы.

Потом снилась взлетная полоса монинского аэродрома, хотя в жизни Юра ни разу ее не видел и не представлял, как она выглядит. Долгий перелет в Ашхабад с двумя посадками для дозаправки, снова автобус, наконец, шлагбаум учебки.

Невыносимая жара, застилающий глаза пот на занятиях и учениях. Запах масла в оружейке, сборка-разборка АК2. Кабульский аэропорт, ночной холод на пересылочном пункте, громкий взрыв на ВПП горящего транспортника ИЛ-86. Всё, мирная жизнь кончилась, кругом война.
 
Первый бой, первые потери взвода. Второй бой, третий, пятый. И будто пелена застила: медсанбат, капельницы, усталые глаза врачей. Комиссование. Обратный путь домой.
___________________________
1 – городской сборный пункт
2 – автомат Калашникова


Встреча с женой, слезы. Госпиталь, дом. Наконец, знакомая проходная, вахтер Петрович, его рабочий стол с прозрачным пластиком, под которым старый календарь с цифрами «1983»…

Странное чувство охватило Виноградова. Ему показалось, что всё увиденное во сне как будто было с ним на самом деле. Но как такое могло быть, этого он понять не мог. И это странное слово – «энтерит», которое называли врачи в Термезе, а потом на гражданке. А кстати, что это такое, энтерит? Юрий достал из шкафа томик БСЭ.
Раскрыв его на нужной странице, прочитал, что это какое-то неприятное кишечное заболевание, приводящее к атрофии слизистой оболочки тонкой кишки. Бр-р-р! – поежился Юрий. Всё с тем же тяжелым осадком от сна он отправился на кухню, включил плиту и поставил чайник. Пока вода закипала, ненадолго задумался.
А что, если бы всё это приключилось с ним на самом деле? Не было бы учебы в аспирантуре, теперешней работы в НИИ, которая была ему по душе и сулила хорошие перспективы – научные, карьерные и финансовые. Страшно подумать, что вместо всего этого сейчас могли быть больничные будни как награда за отданный афганский долг.

Какой такой «афганский долг»? Бывало, они с ребятами обсуждали международную обстановку и приходили к выводу, что если бы ЦК КПСС принял в декабре 1979-го другое решение, тогда бы афганской войны было не избежать. Так что спасибо Леониду Ильичу, и дай бог ему здоровья!

VIII

Татьяна не могла нарадоваться: в кои-то веки они с дочкой и маленьким сыном видели своего мужа и отца не с экрана телевизора, а здесь и сейчас! В своей квартире! Можно было с ним поиграть или сходить погулять на улицу.

А всё из-за бойкота олимпиады. И жаль было, что сборная не поехала за океан, чтобы привезти оттуда очередное золото. И радость одолевала: Владислав дома, рядом с ними. Конечно, не круглые сутки: все равно тренируется и на матчи ездит, но ведь возвращается! А это главное.

Они с дочкой Ирой делали уроки, когда щелкнул дверной замок и в передней зажегся свет. Укрыв одеялом спящего Димку, Татьяна поднялась навстречу мужу. Но, взлянув на его лицо, поняла: с ним что-то не так.

Владик редко делился своими проблемами, не хотел вовлекать в них своих самых родных и любимых. Вот и в этот раз он долго отнекивался, но супруге все-таки удалось его разговорить.

– Черт дернул меня связаться с этой цыганкой! – начал он в сердцах. – Она и раньше сидела на этой скамейке возле входа на арену, гадала желающим. Но раньше у меня и мысли не было к ней подойти! А тут поспорили с Валеркой Харламовым на результат…

– Какой результат? – спросила Татьяна.

– Того матча, который мог состояться, но никогда не состоится.

– На олимпиаде? – догадалась она.

– Ну конечно! И представляешь, она в деталях рассказала о том, что эта игра была бы с американцами. Заметь, не с Канадой или чехами! И мы бы вели 1:0, 2:1, пока вратарь, то есть я, не пропустил бы на последней секунде первого периода вторую шайбу и его бы не заменил тренер.

Татьяна молча слушала. Взглянув на нее, Владислав продолжил:

– Быть такого не может, чтоб Тихонов так поступил! Дождался бы перерыва, поговорили бы, успокоились. Ты ведь знаешь: пропущенная шайба, даже легкая, никогда меня еще не ломала. А тут замена. За долю секунды до перерыва. На глазах у трибун и миллионов телезрителей! Только представь такое, и можно с хоккеем заканчивать!

Третьяк глубоко вздохнул, будто с ним это всё случилось на самом деле, причем только что.

– Ну, а дальше?

– В ворота встал Мышкин, я сел на лавку. Поначалу опасений за результат не было. Мальцев забросил, повели 3:2. А в третьем периоде американцы вдруг забегали как ошалелые, сравняли счет, потом забили четвертую и всё. Мы проиграли 3:4!

– И что такого? Подумаешь, один матч.

– Да нет, самый главный. Я дальше спросил, кто станет чемпионом? Цыганка отвечает: не вы, родимые, а команда из-за океана. Спрашиваю: канадцы что ли? Она головой мотает. Выходит одно – США.

– И ты из-за этого расстроился?

– Да нет, не из-за этого, хотя всё услышанное выглядит как невозможное. Чтобы мы каким-то американцам проиграли?! Да не в жизнь! Мы же их только недавно разгромили, 10:3 в товарищеском матче. Тогда еще не знали, что не поедем в Лейк-Плэсид.

– Тогда из-за чего?

– Когда Валерка отошел, я дал ей рубль и спросил, почему она ни разу на него не взглянула. А она ответила: да что глядеть, ведь эту осень он еще увидит, а следующую нет. Мне не по себе стало, но говорить Валерке ничего не стал.

– И правильно, – поддержала Татьяна. – Зачем человека тревожить?

– Всё равно как-то неприятно. И зачем я согласился, чтобы погадали?

– Не расстраивайся. Давай лучше ужинать.

IX

В последние дни московские улицы стали непривычно тихими и пустынными. Как говорили, это власти отправили за город всех, кто мог помешать созданию положительного образа советского общества. Всех нищих, бомжей, алкоголиков, фарцовщиков, воров и тому подобные элементы выслали за 101-й километр согласно документу с длинным названием «О введении временных ограничений на въезд в г. Москву в период Олимпиады-80 и направление граждан г. Москвы и Московской области в строительные отряды, спортивные и пионерские лагеря и другие места отдыха летом 1980 года».

Юра и Оля недавно защитили дипломы и с «поплавками» на груди любили гулять по притихшим улицам. Было странным и непривычным то, что с недавних пор появилось в продаже. Ну да, наши власти не хотели показать иностранным гостям, что у нас есть дефицит, и устроили в магазинах «продовольственное изобилие». Кроме прочего на прилавках появились сервелат, салями, джем, сыр ломтиками, ликеры, импортное пиво и сигареты.
   
Фото:  Московские улицы. Лето 1980 г.

Оле особенно нравились жевательная резинка и упаковки сока, который нужно было пить через соломинку. Юра предпочитал «Кока-Колу» и «Фанту». А однажды знакомый достал им билеты на футбол с контрамарками в пресс-центр, где в баре они заказали коктейли, которые готовили кубинские бармены. Потягивая из соломинок удивительный по вкусу напиток, они чувствовали себя настоящими европейцами, как это представляли себе из прибалтийских журналов с цветными обложками.

– Когда-нибудь мы будем вспоминать эти дни и рассказывать о них детям, – мечтательно молвила Оля.

– Да, всё это прекрасно, – соглашался Юра, – жаль только, что на игры не приехали американцы и западные европейцы.

– Тебе их не хватает и ты по ним скучаешь?

– Да нет. Просто без многих из них золотые медали не будут полноценными, – сокрушался Виноградов. – Особенно в плавании и легкой атлетике.

О бойкоте московской олимпиады газеты сообщили в феврале, еще до начала зимних Игр в Лейк-Плэсиде. Тогда Юра, как истинный болельщик, сперва сокрушался по поводу неучастия в них наших спортсменов. Теперь – из-за ответного шага, который предприняли США и их союзники, чтобы бойкотировать прекрасно подготовленную и организованную Олимпиаду в Москве.

– Скоро на работу, – напомнила Ольга.

– Билеты купила?

– Да. С этим сейчас проблем нет, из Москвы уехать просто.

– Когда поезд? – спросил Юра.

– Четвертого августа, на следующий день после закрытия Игр. А тебе когда на работу?

– Тоже четвертого. Но перед этим еще медкомиссию проходить. 

– Ты же вроде недавно проходил?

– Лаборатория закрытая, «почтовый ящик». Требуют еще одну справку, более строгую. Она и для заочной аспирантуры пригодится.

– Ну, удачи тебе, – Ольга обняла Юру, и глаза ее слегка повлажнели.

– И тебе тоже, – погладил он ее по волосам, и они пошли в разные стороны: она к станции метро, он – на троллейбус.   

  X

Смолов и Беркин не спеша прогуливались по дорожке к лесу, которая в последнее время стала для них едва ли не родной.

– Мне не дает покоя мысль о перемещениях во времени, – задумчиво произнес генерал. – Быть может, всё то, что теперь происходит благодаря стараниям ученых, и позволит в конце концов добиться желаемого. Но какими средствами? Не произойдет ли непоправимого?

– Вы, наверное, читали, что Стивен Хокин решил однажды организовать вечеринку, накрыл столы с шампанским, отправил приглашения и стал ждать пришельцев из будущего. Никто к нему в итоге не пришел, тем не менее ученый остался доволен. Отрицательный результат ведь то тоже результат: значит, путешественников во времени не существует. Подчеркну, из будущего.

– А из прошлого? Возможны ли перемещения в прошлое?

– Именно это теперь и предстоит выяснить, – оживился полковник.
И он стал пересказывать последние новости, полученные от ученых.
Прежде всего о том, что «объект номер один» сначала был введен в искусственную кому, а затем передислоцирован в Москву. Первые эксперименты показали положительную динамику, но в Антарктиде их решили не продолжать из-за того, что поблизости начались испытания американцев.

– Мы до конца не знаем их особенностей, но решили не рисковать, – пояснил Смолов. – Наши ученые не скрывают опасений, что американский эксперимент может закончиться для людей чем-то нехорошим.

– Почему?

– Пока это только предположения, но они очень неосторожно обращаются с продуктами из космоса, доставленными «парусниками». Пока пространство их эксперимента ограничено ледяной полостью, остальному миру ничего не угрожает. Но как только они захотят выйти за эти границы, на земном шаре может возникнуть неконтролируемая ситуация.

– Они об этом хотя бы догадываются? 

– Конечно, догадываются, но уверяют, что миру ничего не грозит. Наоборот, считают, что скоро все их будут только благодарить. Благодарить за открытия, которые они собираются сделать для продления здоровой части жизни человека.

– Ну, а что известно о перспективах нашего эксперимента? – спросил генерал.

– На данном этапе ученые пытаются как можно более тщательно очистить организм пациента, чтобы подготовить его к проведению активации центров омоложения.

– А что с «объектом номер два»?

– Там пока сложнее. Его транспортировали одновременно с первым номером, но начальный этап может затянуться. Не всё идет так, как задумали.

– Что именно?

– В детали нас не посвящают, а что именно – узнаем позднее.