Спроси у сердца

– Ты меня еще любишь?
– Нет! Я не настолько ненавижу себя, чтобы любить тебя!

"Рабби Зуси решил изменить мир. Но мир такой огромный, а Зуси – такой маленький. Тогда Зуси решил
изменить свой город. Но город такой большой, а Зуси – такой маленький. Тогда Зуси решил изменить свою
семью. Но у Зуси такая большая семья, одних детей десяток. Так Зуси добрался до того единственного, что он
в силах изменить, будучи таким маленьким, – самого себя".
Хасидская традиция

– Так, неужели ты думаешь, что я соглашусь сидеть здесь до скончания веков?!? –
взревел он, но я не удостоила его ответом. Он еще долго сопротивлялся невидимому
врагу и, наконец замолчал.
– Слушай, а ты серьезно думаешь, что Куба – это полуостров?
Он молчал. Я повторила вопрос.
– А что же это еще? Здесь происходит неизвестно что, а тебя интересует полуостров ли
Куба?!? Он был на взводе, и мне это уже начинало нравиться.
– А что ты делал, когда это случилось?
– Ты на самом деле такая…. ммм, или мне это кажется?
Я обиделась и перестала подавать признаки жизни. Подмяла подушку, укрылась одеялом
и повернулась к стене. Мне не привыкать к его грубости. И почему я так переживала,
что он накакал мне в душу? Ведь он именно накакал, потому что ни на что другое не
способен. Я стала засыпать. Зимние праздники не предвещали ничего, что смогло бы
вывести меня из состояния депрессии, а тут еще он и его оскорбления. И тут я услышала
стоны. Эти дикие звуки принадлежали ему. Он уже не стеснялся меня и вовсю орал:
«Что мне делать?!? Что делать?!? Мама!!!». Так как я была невольным свидетелем ора,
мне пришлось проснуться. Хотя спать в таких условиях было бы просто невозможно. Я
села и протерла глаза. Он еще постанывал, но уже как-то совсем обреченно. Мне даже
стало жалко его на какую-то долю секунды.
– Эй, эй! Ты так не переживай! Думаешь, мне офигительно слушать твои вопли каждую
минуту моего бытия? Не бойся, мы что-нибудь придумаем!
– Кто это – «мы»? У вас здесь что, целая шайка?!?
Я не знала, что ему и ответить. Неужели мы никогда не найдем общего языка, даже на
время нашего вынужденного сосуществования? Я встала с кровати и нащупала пульт
от музыкального центра, врубила на полную мощность любимого Клэптона и легла,
накрывшись подушкой. Во сне я увидела льва, борющегося с львицей и львятами за кусок зебры. Что только не приснится, когда в ушах звенит его голос, который так удачно
перекрывают мелодии Эрика.
Утро было солнечным и веселым. Но вставать не хотелось. Мне что-то приснилось, но
не помню что. Пришлось просыпаться в ванной комнате, умываясь холодной водой.
– Что?!? Что ты делаешь?!?
Услышала я и подскочила, чуть не свалившись на кафель.
– Я всегда умываюсь теплой кипяченой водой! A ты что делаешь? Ледяная вода, да еще
из-под крана! Там же хлорка, микробы и еще неизвестно какая нечисть!
Ну, разве так умываются?
Мне уже начинало это надоедать, и если бы я могла,
я бы дала ему в лоб.
– А это еще что? Он критически (как мне показалось) посмотрел в зеркало на мое
отражение. Я взглянула туда же. И тут он стал хохотать. Я же не увидела ничего
странного или способного вызвать хохот. Прическа … ну у кого она не такая когда он
только проснулся.
Футболка и шорты. Пижамные. Симпатичные, правда, из разных комплектов. Немного
устаревшие и цвета не совпадают. Ну и что?
– А что? Чем тебе не нравится? – гордо и по возможности непринужденно спросила я.– Ну и ну! Ну, разве так должна выглядеть девушка в твои годы?
Я надулась, а он продолжил – Ты, словно мальчик-с-пальчик после бурной вечеринки,
перепутавший спьяну свои лохмотья! Ха-ха!
«Ха-ха!» – передразнила я и почему-то отвела взгляд от зеркала. Может он и прав, но это
не его дело! Я прошла на кухню и зачем-то помыла руки. Он молчал, видимо потеряв ко
мне всякий интерес. Я налила заварку, вспомнив, что она вчерашняя
и залила ее кипятком.
Нашла на холодильнике огромную плитку шоколада, заботливо спрятанную моей
мамой во избежание ежедневной истерики по поводу ее (шоколадкиного) отсутствия.
Она всегда ее прятала, и только когда выражение моего лица становилось достаточно
критическим, жалостливый родитель сдавался. Задумчиво разворачивая обертку и
отправляя половину шоколадки в рот, я приготовилась придать ей компактность для
последующего пережевывания. Тут мой рот выплюнул все это сокровище. Я говорю
мой рот, потому что я, будучи в трезвом уме никогда бы не сделала это. Так как все
выплюнулось на пол, о возвращении назад не было и речи.
Меня стало трясти от нахлынувшего возмущения.
Его, по-моему, тоже.
– Зачем? Поинтересовалась я, так, на всякий случай.Он очень серьезно, тоном зануды-профессора произнес: «Тебе нельзя столько шоколада.
Я видел несколько оберток от конфет возле твоей кровати. Ты же взрослый человек, а
ведешь себя как ребенок, которому в детстве не давали шоколада, и он пообещал себе,
что когда вырастет, позволит себе есть столько сладкого, сколько захочет».
Я ничего не сказала. Я была этим ребенком.
Запила чаем. Услышала, как он выругался. Не удивилась. Пробормотав что-то насчет
замужества и старой заварки, он замолк.
Я улеглась на диван, наслаждаясь внезапной тишиной.
Ко мне подошел мой кот. Он очень симпатичный и похож на маленькую стриженую
норку, вернее похожа на норку его шерсть. Глаза блестят как две бусинки, и только
вблизи видно как они соблазнительно косят. Он засопел и сунулся мордой лица мне
прямо в нос, поздороваться. Я не стала разочаровывать моего любимца и услышала
дикий визг. Как я успела догадаться, ему опять что-то не понравилось.
– Глисты! Токсоплазмоз! Трихоцефалез! Ленточный червь! Бычий цепень! О! Еще
врачом называешься! Фу!!! Когда же я отсюда выберусь!!! Он стал отплевываться,
выкрикивая все известные заболевания, которыми можно заразиться, общаясь с миром
природы.– Я все никак не могу понять, что тебя тогда так разозлило?
– Ты о чем?
– Ну, когда мы ехали с совещания.
– … Не помню.
– Все ты помнишь!
– Я не помню. Оставь меня в покое.
– Ну скажи хоть что я тогда ляпнула, после чего ты чуть не выпрыгнул из машины. Да
и то, не выпрыгнул только потому, что машина была твоя, и ты бы не хотел прослыть
психом.
– Почему я должен помнить о какой-то ерунде?
– ….
– Ты серьезно хочешь услышать это?
– Почему я должна слушать какую-то ерунду?!?
– Слушай, не обижайся. Я и не помню нашу встречу. А если бы и помнил, не сказал бы.
Не люблю обижать людей.
За окном стало светлей. Я отдернула занавеску и увидела хлопья снега, снижающиеся,
словно перья из подушки.
Мне было наплевать на него, так сильно наплевать, что я снова и снова стала обещать себе, что ни одна особь мужского рода не помешает мне быть довольной собой и
жизнью.
Мне было грустно. Очень-очень. От того, что меня не могут понять даже такие как он.
Меня не может понять даже собственное “Я”.
– Эй, эй-эй-эй! Ты что? Я никогда не плачу, если на то нет причины!
– Ты не знаешь ни меня, ни моих причин, ни того, нравится ли мне твое присутствие!
– Твое уныние передается и мне!
– Ну и поделом тебе!
– А я причем?
– А ты при мне, во всех смыслах этого слова!
Так ты еще хочешь на Кубу? – спросила я, ожидая обидчивые упреки в ответ.
– Да, ты помнишь? Я люблю жаркие страны и терпеть не могу холод.
Он не понял моих интонаций. Может дело в том, что я не разбираюсь в характере людей?
И многого от них хочу? И не успокоюсь, пока не получу достойный ответ или пока не
выведу их из себя? Может я и правда …?

"Как-то раз старый индеец сказал своему внуку:
– В каждом человеке борются два волка. Один волк представляет все зло, какое есть в человеке: зависть,
ревность, эгоизм, амбиции, ложь. Другой представляет добро: любовь, надежду, уважение к другим, доброту,
верность, мудрость.
Маленький индеец задумался и спросил:
– А какой побеждает?
Старик едва заметно улыбнулся и ответил:
– Тот, которого ты кормишь".

С экрана телевизора улыбалась мисс Робертс своему неизменному партнеру по сказкам.
Меня передернуло от творящегося на экране беспредела. Или я просто захотела
продемонстрировать ему мое отношение к фильму.
– Хороший фильм, – просто сказал он.
– Простоват, – не унималась я.
– Простоват?!? Да это самый хороший фильм о Золушке, который когда-либо снимали!
– У нас с тобой мало общего.
– Все девушки мечтают о свадьбе, белом платье и богатом женихе.
– Мне не нужна эта свадьба!
- Все!
– Кроме меня.
– А о чем ты мечтаешь?
– О том, чтобы ты перестал меня доставать!

Произошло все это совсем недавно, но у меня сложилось впечатление, что мы знакомы
давным-давно и я всегда слышала его язвительные замечания, хотя мне тогда казалось,
что это была совесть.
Он поставил меня в тупик. И сам этого не заметил. Не заметил, что мы говорим на
разных языках. И тот, кому это больше всего нужно, попытается найти лазейку. Только
почему это должна быть моя попытка?
Потому что он меня задел? Своим пронзительным взглядом пирата карибских
островов?!?
Чем я хуже? Почему меня не надо очаровывать, смешить и открывать для себя как
остров, полный тайн и загадок?

Оставив мой вопрос без ответа, сосед изъявил желание отобедать.
– Что будешь? Есть “Cadbury”, фруктовый торт и набор печенья (хотя я бы остановиласьна шоколадке, она с миндалем и изюмом).
– Я предпочитаю живую еду! Супы, бульоны, каши, хорошо приготовленное мясо и
никакой химии!
– Где же я тебе все это достану?
– Ты не умеешь готовить?!?
Я не оценила всей серьезности ситуации.
– Я слышала, что члены нашего племени изгоняли из него лиц, не умеющих приготовить
и подать добычу, пойманную храбрыми воинами, но … какой сегодня год? Те времена
давно в прошлом.
– Наверно поэтому подле тебя нет ни одного храброго воина.
– …
– А почему ты не умеешь готовить?
– Ну, знаешь ли, когда ты утром бежишь в одну школу, после нее в другую, после
этой другой готовишь домашние задания по предметам из обеих школ и при этом,
умудряешься хорошо учиться в обеих, то еду начинаешь воспринимать как нечто,
напоминающее топливо для механизма.
– А сейчас ты все еще учишься в школе?
– Да нет, сейчас я от нее отдыхаю – морально и физически!– Пора повзрослеть! Детство не вернешь, как бы не старалась! Компенсировать
беззаботное времяпровождение, которого у тебя не было, не получится. Нужно начинать
с начала. Мы живем в материальном мире, а не в мире иллюзий! “Битва продолжается!”.
Мне хотелось заткнуть уши, но его голос был во мне. Разница в возрасте начинала
беспокоить, а его наставления просто бесить. Никто не давал ему роль старшего
товарища. Он сам решил ее примерить. Мне оставалось раскинуть в стороны уши
для лучшей локации, многозначительно кивая невпопад. Он был вне себя от радости.
Наконец-то его слушали с блеском интеллекта в глазах!

"Молодой человек пришел к отцу, чтобы поделиться с ним радостью:
– Отец, поздравь меня! Я поступил в университет! Мои мечты сбылись! – сказал он.
– Я рад за тебя, – ответил отец, – значит, теперь ты будешь учиться. А что дальше?
– Через четыре года я окончу университет с отличием и получу диплом юриста.
– А что потом?
– Потом я буду работать день и ночь и стану известным адвокатом.
– А потом?
– Женюсь, воспитаю детей, помогу им получить хорошую профессию.
– А что потом?
– Потом я уйду на заслуженный отдых! Буду радоваться, глядя на детей и внуков, и покоиться в доброй
старости.
– Но что же будет потом? – не унимался отец.
– Потом? – юноша задумался. – Да, никто из нас не вечен. Как и все люди, я когда-нибудь умру.
– А что потом? Дорогой сын, что же будет потом?
Сын надолго умолк и потом тихо сказал:
– Спасибо, отец. Я понял. Я забыл главное".
Христианская традиция

Он сделал вид, будто ничего не произошло. Мило поздоровался, сразу подчеркнув
границу между нами. Будто занимал лишь вынужденное местоположение, и не собирался пускать сопли. Холодная вежливость, к которой не подскачешь ни на одной
козе. Хотя я видела, как он за мной наблюдает. Он изучал, но с такой скоростью закончил
бы изучение лет этак через триста. Почувствовала, что не понравилась, но меня это не
трогало.
Я, наконец, поняла где мне хочется приземлиться.
В Индии.
Ему придется там поселиться, если он хочет тихо и спокойно наслаждаться природой,
покуривая сигарой и валяясь в шезлонге в одних шортах.
Мне пришло в голову отправиться за покупками. Я подозревала, что он, как и любой
уважающий себя мужчина обходит все острые углы, но ему ничего не оставалось, как
пойти вместе со мной! В первом же отделе он пропал. Решил отсидеться в тишине,
готовясь к новым сражениям. Я не спешила. Он должен помучиться. Правда, на то,
чтобы примерить понравившуюся вещицу не оставалось времени, оно все уходило
на: «Я оглянулся посмотреть – не оглянулась ли она, чтоб…». Я скакала через ряды,
окидывая беглым взглядом то, что меня заинтересовало бы раньше, и что совсем не
волновало теперь. Он периодически выскакивал в совсем неподходящих местах, когда
я, напрягая все свои мимические мышцы, пыталась прочесть состав изделия. Или выбирала самые неносимые модели, деловито обхаживая их и свирепо сопя, дабы никто
не усомнился в том, что я это буду носить. Интересно, о чем он думал в тот момент?
О том, кто этот пришелец, которого почти невозможно понять? Но он был слишком
вежлив, чтобы открыто усомниться в моих мыслительных способностях. И я бы сказала
ему за это: «Большое спасибо!».    
Тут я наткнулась на то, что искала. Примерила, походила вперед-назад, послушала
комплементы продавщиц в адрес товара. И тут вынырнул он. Он молча уставился на
мои ноги и выдал кислое (как мне показалось) выражение лица. Я повторила свой
забег, ожидая его бурной реакции с намеком на похвалу. Он ждал от меня официального
обращения. Я робко спросила – ну что? Он – нет! Я – почему? Выглядишь, словно на
копытах! Платформа давно вышла из моды!
Как ему объяснить, что это танкетка, и что она до сих пор в строю! Ну, раз не нравится
мужчине, значит, не нравится и мне! Зомби победил! (А сапожки и вправду были
красивые. Это я так, для сведения).
Я носилась по магазину как угорелая. На меня нашел алчный потребительский жор, и
мой кошелек трясся от страха, боясь в одночасье потерять форму.
Он не успевал вертеть головой и, потеряв интерес к происходящему, пропал в неизвестном направлении. Я чуть ли не силой приволокла его в отдел, где нашла
легкомысленный костюмчик. Бриджи и коротенький жакет наводили нас на мысль,
что в нашем городке меня не оставят незамеченной свистуны – любители. Я скромно
вертелась у зеркала, словно не замечая его присутствия. Но как только чувствовала, что
он глядит в сторону, превращалась в модно одетый волчок, так, чтобы он не смог не
свернуть шею.
– Так у нас ходят или нет?
Я уклончиво отвечала: «не знаю», и продолжала виновато рассматривать свое отражение.
Тут уже он начинал уверять меня в том, что это самый скромный наряд во всей
вселенной, и, что если он мне нравится, нужно брать!
Я взяла! Я была довольна как слон не оттого, что у меня теперь есть модный костюмчик,
а оттого, что ОН приложил к этому руку. Когда я побежала за шляпой к костюму, мне
почему-то стало стыдно. Я как иностранный шпион, потерявший дорогу, кружила в
поисках нужного отдела, скрывая причину наматывания кругов. Он не стал меня трогать,
прикорнув от усталости. С костюмом, шляпой, юбкой и неискупимым чувством вины я
послушно помчалась в тот самый отдел, куда стремился он.
– Французская булка с маслом – самое замечательное в утреннем завтраке! –
облизнувшись, комментировал он. Выбирая продукты, он с надеждой прислушивался ко мне, но я только отрицательно вертела головой, словно собиралась съесть на завтрак
юбку, закусив шляпой. Он удивленно, а затем обреченно шел дальше, постепенно
разочаровываясь в моих гастрономических предпочтениях. Когда в моей корзине не
оказалось ничего, кроме французской булки, и я заплатила за нее, собравшись идти
домой, он незаметно улизнул и шопинг начался по новой. Французская булка с маслом,
пиво, сыр и все-все-все, что могло удовлетворить его голод, очутилось все в той же
корзине, и он довольный вышел из отдела, чем удивил и оставил без ответа мой острый
ум. Желудок не останется в пролете, даже не имея круто сидящего прикида. И он
оказался прав.
Ничего так не удовлетворяет как физический и моральный комфорт. Мы балдели вместе,
снова рассматривая несъедобные покупки, заедая и запивая и громко причмокивая от
удовольствия. Мы были в комфортной зоне, а все потому что, он такой умный!

"Жил в деревне старик. Он всегда был мрачен, всегда жаловался на судьбу. И чем дольше он жил, тем более
желчным становился. Люди избегали встреч с ним: его несчастье было заразительным. Но вот настал его день
рождения, старику исполнилось восемьдесят лет. Он выглядел счастливым, не жаловался, не ворчал, а улыбался,
смеялся, у него лицо даже изменилось! Вскоре у его дома собралась вся деревня.
– Что с тобой случилось? – спрашивали люди старика.
– Ничего, – ответил он. – Восемьдесят лет я старался стать счастливым, и ничего не вышло. Так что я
решил обойтись без счастья – и теперь счастлив!"
Буддийская традиция

– Вот, если бы я тебе понравилась, ты бы мог сказать – за что? Чисто гипотетически, ну
ты знаешь! – спросила я, и затаилась от страха, будто боясь, что он что-то заподозрит.
Хотя, конечно же, подозревать меня было не в чем!!!
Он также затаился, и я обрадовалась, что он не понял моих слов. Но вскоре сказал:
– За твою непредсказуемость.… А ты?
– Я? Себя? Ну, знаешь, нескромно говорить, за что я себя люблю!
– Да я о себе…
– В каком смысле?
– Ты прикалываешься надо мной?
– Ой, прости!! За твою маму!
– За маму? Правда? А почему? – промурлыкал он достаточно бодро, от чего я стала
оглядываться – не зашел ли в комнату мой вечно голодный кот.
– Когда я ее впервые увидела, я в нее влюбилась! То есть я не сразу поверила, что на
свете остались еще такие же растяпы как я.
– Ну знаешь ли, мама вовсе не растяпа!
– Так я и говорю, что не растяпа, а растяпушка, наивная, симпатичная растяпа!!!
– Нет слов…
– Я опять сморозила чушь?!? – Спросила я скорее себя, чем его.
– Да нет… – гордо и независимо, даже холодно ответил он.
– Я ведь подумала, что у такой классной растяпы, бр-р-р, то есть мамы не может не быть
классного сына! Я, может быть, и влюбилась в тебя заочно, познакомившись с твоей
мамочкой!
– А что, ты и вправду меня любишь?
– Не надо прикалываться! – Гордо и независимо, даже холодно сказала я, но было
поздно.
Он молчал, но в его молчании было что-то таинственное. В нем чувствовалась
заинтересованность хищника-профи. Я была в нокауте от искренней наивности симпатичной растяпы. Он – аналогично. Что тут скажешь?
Лев из сна уже не дрался с львицей за кусок зебры, он заботливо наблюдал за семьей,
поедающей добычу. «Как его затуркали» – подумаете вы и ошибетесь. Он просто любит
эту шуструю охотницу. И он гордится. Лев – гордое и независимое маленькое животное,
и ему нужна лишь небольшая часть, толика, я даже сказала бы частичка … зебры. Вот!!!

Он молчит уже две недели. Он обиделся. Он хочет наладить отношения, но молчит =
стесняется. Я же, не вполне понимаю, что он от меня ждет. Что, я сделаю первый шаг?
Что, я подую на его больное место и скажу, что все будет хорошо? Что, я отступлю
и предоставлю ему право выбора? Что, я скажу, как люблю? А что если он не хочет
этого? Чтобы я его любила? Что, если он хочет, чтобы я его отпустила…

"Один человек, желавший стать мудрым, пришел к раввину:
– Скажи, что мне сделать, чтобы стать мудрецом?
– Выйди на улицу и постой некоторое время под дождем, ответил раввин.
Человек удивился: «Разве это поможет?» – но вышел под дождь. Он чувствовал себя очень глупо и к тому же до
нитки промок… Через десять минут он вернулся и спросил:
– Я сделал, как ты мне сказал, что теперь?
– Пока ты стоял под дождем, посетило ли тебя какое-нибудь озарение?
– Какое там озарение! Я думал, что веду себя как глупец!
– Это великое открытие! – сказал раввин. – Теперь ты на правильном пути: если знаешь, что ты глупец, ты
начинаешь становиться мудрым! Изменения уже начались."
Хасидская традиция

Я тебя отпускаю и никогда не вспомню о тебе, потому что это больно…
“Ты же знаешь…у нас все будет ХОРОШО!!!!!”
Я проснулась и поняла, что он со мной. Я не слышала его, не ощущала его негодования
по поводу и без, не смотрела в зеркало на его отражение, но он был со мною рядом. Он
был моими мыслями. Он был моими глазами.
Я отпускаю тебя!!!
Я знаю, зачем в один прекрасный осенний день он появился без каких бы то ни было приличий, без предупреждения и всякой подобной ерунды. Я знаю, что он хотел
познакомить меня со своим необычайным чувством юмора, чувством собственного
достоинства, признаюсь также необычайным и со своей чарующей тягой к
независимости. Я понимаю его, и желаю удачи.
Я люблю
Он, скотинка, знает об этом и ничего не предпринимает.…


"В одном селении жил мудрец. Он любил детей и часто дарил им что-нибудь, но всегда это были очень хрупкие
предметы. Дети старались обращаться с ними осторожно, но их новые игрушки часто ломались, и они очень
горевали. Мудрец снова дарил им игрушки, но еще более хрупкие.
Однажды родители не выдержали и пришли к нему:
- Ты мудрый и добрый человек, зачем же ты даришь нашим детям хрупкие игрушки? Они горько
плачут, когда игрушки ломаются.
– Пройдет совсем немного лет, – улыбнулся мудрец, – и кто-то подарит им свое сердце. Может быть, с моей
помощью они научатся обращаться с этим бесценным даром бережнее."


Случилось то, чего я никак не ожидала. Я встретила Гуру. Самого, что ни на есть
настоящего. Каким я его себе представляла, и даже больше. Больше-больше!
Он принял мой характер таким, какой он есть и на меня снизошло озарение: что если,
следствие порождает причину так же, как и она – следствие…Гуру наплевать на мои
ляпы, и они меня больше не волнуют. Я не нервничаю из-за того, что – несовершенна, и
становлюсь такой, какой меня видит мой Гуру.
Не грызу себя из-за того, что мои недостатки портят аппетит моему Львенку, а он
перестает во мне их замечать?!? Каждая идея подтверждается практикой, но не каждая
практика имеет свою идею…
Мне показалось, что Львеночек покинул меня. Он как-то очень неестественно замолк и
перестал недовольно фыркать. Мне казалось, что он пропал и не вернется, что больше не
будет разговоров на повышенных тонах и писка по поводу неумелого ведения хозяйства.
Но, в тот самый момент, когда “ликование” на тему приобретенной свободы разлилось
лавой по моему вулкану самоедства, Львеночек появился. Он неодобрительно
пробежался по моим замыслам, расшвырял планы, которые еще даже не оформились в
моем ликующем сознании, и гордо возвел самого себя на пьедестал. Я уже успела его
забыть. Но нет, он вернулся, чтобы еще раз напомнить мне о том, как много он значит
для мировой общественности, а в частности – для меня!
А еще, он признался, что ищет идеал, умеющий петь, плясать и стряпать, а самое
интересное – он в диком восторге от женщины-вамп. Даже, если она близко не подойдет
к плите, из танцев знает только – народные-хороводные и медведь придавил ей оба уха
сразу. А еще, … он любит рыбалку!
Рыбалка подразумевает наличие терпения: необходимо долго наблюдать за поплавком,
не внимая капризам природы. Поймал – закрепи результат, допускается дерзкая игра в
кошки-мышки, задевающая за живое. Если игра доставляет удовольствие, переход на
чувственный шантаж. Тогда обеспечен прилив адреналина, А нет – ba-bay!
– ШМАЧО-МАЧО!!! НУ НЕ ВСЕ ЖЕ ТАКИЕ!!!– ВСЕ, дурочка, ВСЕ!
Придется заняться внутренним миром!!!
А то, он будет задирать меня по каждому поводу!
Ведь теперь мы – команда, как бы дико это все не звучало!!
Х
Повсюду плыл пух. Не слышно было ни звука мотора, ни криков выпускающейся
детворы, наряженной в честь окончания в школьную форму, ни его голоса. Отпустила,
и стало как-то все легко, просто и не понятно. Возможно, он мне приснился, а может,
пришел научить чему-то очень важному. Только вот не знаю, чему…
Ведь, теперь мы – команда. И это не звучит так дико, когда не слышно его голоса…
Я его совсем не знаю! Я так мало его знаю, Я так хочу его узнать. Вышла прогуляться и
проветрить мозги. Вдруг меня снес с ног сильный удар. От такого удара вряд ли что-то в
голове останется, подумала я. А Он и выскочил, хотя мне показалось, что случилось это
гораздо раньше.
Вдруг я увидела его большие глаза. Какие они у него необычные! Он стоял, поигрывая
мячом.
– Больно же!
– Прости! Я обдумал, и все решил для себя! Поедешь со мной на Кубу?!?

"Ученик спросил своего наставника:
– Учитель, что ты скажешь, если узнаешь о моем падении?
– Вставай!
– А если я снова упаду?
– Я снова скажу тебе: «Вставай!»
– И сколько же это будет продолжаться – вот так падать и подниматься?
– Падай и поднимайся, пока жив! Те, кто упали и не поднялись, – мертвы."
Суфийская традиция


Странно, как ко всему быстро привыкаешь. Не так давно он был таким неприступным, а
сейчас – крепость сдалась (мне так тогда показалось).
Я не знала, радоваться мне, или нет.
Его идея передалась всем. От мамы до сестры, все хотели ехать на разведку. Он стал
нервничать, коситься на меня странным глазом, словно пытаясь включить задник – а
тот ли она боевой товарищ, а не сдаст ли врагу. Но в наше освободительное движение
не набирали кого попало, так что за косой взгляд ему периодически стало попадать.
Собирался он долго, порой сам не знал, что нужно взять с собой. Временами его
заклинивало. То он тащил домой большие сети для ловли аллигаторов, смачно расхваливая их прочность и размеры, то приходил без настроения и спрашивал нас
о том, что мы там будем есть, когда закончатся кокосы и бананы. Прибавляя, что ему
как-то не приходилось раньше готовить аллигатора. Он собирал чемоданы со всяким
ненужным хламом, ругаясь и мечась, словно лев в клетке, наступая на наши юбки,
платья, купальники различных фасонов, бриджи, брюки и опять бриджи,… Господи,
зачем же столько тряпок? Вы повезете весь этот хлам с собой? А где поместитесь сами?
Я не поеду! Поезжайте без меня! Зачем я вам там? Для дефиле: “Прогулка в шикарном
вечернем платье под пальмами, со стильной сумочкой от Гуччи, расшитой пайетками,
подмигивающими заходящему солнцу; и весь этот ансамбль дополняет мужчина средних
лет, ведущий дам под руки и не осознающий свою важную роль в этом потрясающем
вечернем комплекте”? Нашли выход: тайно от него упаковали чемоданы и старались
не попадаться ему на глаза. По дороге в аэропорт все держались как партизаны,
общаясь на расстоянии с помощью мимики. Он оглядывался, но лицо, только что
судорожно подмигивающее, делалось невозмутимо спокойным, и мы, как ни в чем не
бывало, ловили каждый жест своего вождя. Он нервничал, от того, что никак не мог
заставить нервничать нас. Словно, если бы мы носились сломя голову, захлебывались
от прозрений, приходящих слишком поздно, а он сидел бы и отдыхал, глядя на нашу
истерику и посмеиваясь, он чувствовал себя бы более комфортно. Но мы не сдавались,сбились в кучку и молчали. Словно семейство сурикатов, которое окружили со всех
сторон. Но гордые, смелые и дружные сурикаты стоят до последнего выстрела! Откуда
же нам было знать, что наша чрезмерная забота о его моральном комфорте может выйти
нам всем боком? Тут его мамочка сдалась первая. Она стала судорожно рыться в сумочке,
потом подняла на него влажные виноватые глаза потерявшегося щенка, и прошептала,
что не может найти паспорт. Его глаза блеснули хищным огоньком, он сорвался с места и
налетел на нее, как коршун на ласточку. Равновесие было достигнуто! Весьма довольный
собой, он строго отчитывал ее. А мы, не менее довольные во главе с мамочкой, чуть не
взвизгнули от восторга! Но радость наша не была бы полной, если бы в момент честного
признания мамочки о местонахождении паспорта, она не метнула бы неосторожный
взгляд на подозрительную группу людей, тихонько толкающую бесчисленный багаж. По
его радостному лицу мы поняли, что он не хотел бы, чтобы догадки о принадлежности
сей группы к нашей процессии, имели бы под собой почву. После разборки работники
аэропорта еще долго стояли с выпученными глазами, радуясь, что ни один из участников
этой кровавой заварушки не является членом их семей.
Полет длился несколько часов. Мы, в бодром расположении духа ели, пили, бегали в
туалетную комнату, ели, пили, припудривались. А он в это время спал. Пережив стресс,
он всегда старался заснуть, заботясь о нас, дабы не испугать своей недовольной …лицом. Нас этим не испугаешь, мы закаленные сурикаты. (Мамочка, героиня последних
событий, все же обнаружила паспорт в своей сумочке, в которой до этого никак не
могла его найти. Но мы были благодарны ей за то, что она так виртуозно смогла
нейтрализовать сыновний азарт). Он спал уставший, но довольный.
Куба оказалась островом. Островом свободы. Он всегда это знал, а я мудро промолчала.
Куба была вокруг нас, но мы этого не замечали, мы замечали только то, что мы – вместе!
Нас везли в отель. А мы сидели и молчали. Молча радовались, что вместе проводим
время. Мамочка взяла фотоаппарат. Она брала его всегда, но ничего не снимала, потому
что мы ходили хмурые, вопреки всем планам. Но на этот раз …
Но на этот раз сломалась машина. Водитель даже не извинился, а молча высадил нас
со всеми нашими чемоданами на дорогу, как-то задумчиво махнув рукой в сторону
проезжающих машин. До нас дошла его основная мысль, что придется тащиться до
ближайшей гостиницы пешком, если мы не осмелимся поймать попутку и доверить
ей судьбу нашего предприятия. Спорить никто не стал, и Он вышел на дорогу,
предварительно прогнав нас с нашими чемоданами в кусты. Машины долго не
останавливались, мы сидели в кустах и смотрели друг на друга такими глазами, будто
только познакомились. Видно, местные не связывались с большими компаниями, дабы не получить сопротивления, если вдруг им приспичит ограбить одинокого заблудившегося
пассажира. Темнело, мы стали устраиваться на ночлег. Моя мама вспомнила, что в тело
анаконды помещается взрослый человек. Оказывается, у нее есть второй ряд зубов, с
помощью которого она насаживается на добычу. Она с улыбкой оценила территорию
и заключила, что местность позволяет подкрасться незаметно. Мы развеселились, и
мамочка достала фотоаппарат. Лучше бы его не было. После вспышки к нам заглянул
Львеночек. Он молча покачал головой и тяжело вздохнул. Оказывается, остановился
вместительный мини-автобус, и он пытался заговорить зубы водителю. Неожиданно
среди этой картины возникла подозрительная группа в кустах, так колоритно освещенная
вспышкой. Автобус сорвался с места, оставив Львенка стоять в полном недоумении.
Он лег на подстилку и задумался. Возможно, думал о том, что непонятно для чего смог
собрать вокруг себя четырех особей женского пола, и теперь, как мужчине ему придется
отвечать за то, что завел их в кусты со змеями. Мог ведь вовремя отказаться от идеи
тащить всех с собой! Мог поехать сам, без обузы! И что теперь делать?
Пока его мучило запоздалое раскаяние, наши с ним мамы вышли на дорогу. Они
сосредоточенно прицелились взглядами и синхронно махнули ручками. Как Каа, на
бандерлогов, мамы в упор уставились на водителя. И первая же машина остановилась!
Водитель, разговорившись под обаянием мам, предложил нам всем вместе переночевать у него. Львенок нахмурился, а я, глядя на его недовольную рожицу, радостно кивнула
в ответ, чем ввела Львенка в еще большее недовольство. Всю дорогу он ворчал и
хмурился, от чего я предательски улыбалась все шире и шире.
Но наш Львенок вдруг резко изменил отношение к ситуации. Он уже весело шутил и
смеялся. И никто не сомневался, глядя на его гордый вид, что это его заслуга в том,
что мы не ночуем в уже кажущихся нам домом кубинских зарослях. И это было очень
естественно! Естественно для нашего лидера.

"Однажды ночью Ходжа Насреддин вышел во двор и увидел своего соседа.
Тот ходил по двору с лампой в руках и что-то искал. Насреддин окликнул его:
– Что ты здесь ищешь в темноте?
– Жена потеряла кремень, и мне нечем разжечь трубку.
– У тебя же есть лампа, – заметил мулла, – прикури от нее!
Сосед озадаченно поднял голову:
– Мне это не пришло в голову…
– Да, – сказал Насреддин, – мы слишком умные… У нас есть лампа, а мы ищем кремень, чтобы разжечь огонь."
Суфийская традиция


В полутьме комнаты мы полулежали на жестком диване и рассуждали о вечном. Он
заводился. Говорил о своей мечте поселиться здесь. О прибое, солнце и шезлонге на
берегу. Я мечтала о том же, но вслух об этом ничего не сказала.
Я думала о своем, он говорил о мечтах, и мы даже не подозревали, что то, что
произошло, было нашим общим желанием. Нас свела наша мечта о побережье и не
только.. Мы смотрели через открытые окна в небо. Оно было усеяно звездами. Нам даже
показалось, что звезды были совсем не такие, как дома.
Звезды казались большими, просто гигантскими. Мы словно находились там, говорили с ними. Они нам отвечали. Звезды улыбались. Даже если мы с ним не слышали друг друга
сейчас, эти сияющие сгустки энергии, эти короли прошлого слушали нас и переводили
нам нас с таких непонятных языков. Загорелась самая красивая звездочка и упала,
мы оба загадали желание, но сделали вид, что только лишь любовались ее парением.
Звездочка подмигнула нам и скрылась на ночном небосклоне.

Утром, осмотрев все незамутненным взглядом романтика-бродяги, он погнал нас на
местный базарчик. Правда, мы не знали, где он находится. Львеночек, видимо решил,
что принадлежность к женскому полу позволит нам нащупать рынок, или на худой конец
определить по запаху его местоположение. Мы и двигались наощупь. Правда, до этого
внимательно и серьезно кивали, производя впечатление «homo sapiens», когда хозяин
нашей домашней мини-гостиницы объяснял, как туда пройти. Базар поразил своим
разнообразием. Тут было все, что мы не брали дома. Но все становится нужным, когда
не находится под боком. Пока мамы бродили по рядам, натыкаясь по своей мамской
рассеянности на покупателей, мы с сестренкой навострились на плоды какого-то
знакомого дерева. Встав рядом с прилавком, мы важно стали обсуждать достоинства
этих фруктов. Заволновались продавцы, стали плавно перетекать к нашей стоянке. На
ломанном английском мы ввели их в состояние, в котором у них вдруг обнаружились все их самые положительные качества. Они открыли нам тайну роста, созревания и
сбора этого урожая, пообещали выбрать самые спелые плоды, уже были согласны на
то, чтобы сбавить цену. Пораженные их гостеприимством, мы радостно глядели на их
улыбающиеся лица. Не менее радостно, я протянула руку к горе плодов и вытащила
самый нижний из них. Не думаю, что радость продавца была такой же сильной, как
раньше. Милая улыбка еще теплилась на его лице, но выпученные глаза уже как-то
совсем обреченно следили за тем, как рушится его пирамида. Сохраняя спокойствие, мы
деликатно извинились и пошли дальше. Пока он судорожно собирал свою гору, мы уже
приценивались к другой, не менее внушительной и красивой. Хозяин, прищурившись,
смотрел на нас как-то настороженно. Потихоньку звуки стали стихать, и все внимание
было нацелено на нас, скромно наполняющих свою продовольственную корзину. Вернее,
пока наша корзина была полупуста, но мы не собирались так легко сдаваться. Только
я замахнулась, как продавец дернулся в сторону движения моей руки. Я улыбнулась
во все тридцать два зуба и продолжила попытки. Временно усыпив его бдительность,
я стала обсуждать с сестренкой все преимущества этого фрукта перед другими.
Взмахнув кистью в сторону горки, я услышала, как бывает, когда большая группа людей
одновременно замирает от испуга. Это было нечто! Но мы не расслабились: пока я
отвлекала внимание королевским жестом, сестренка выдернула самый крупный и самый зрелый плод. Раздался пронзительный коллективный визг, и все стали быстро собирать
свой товар в коробки. Хозяин второй горы, махнув на кучу разбросанных фруктов рукой,
и, с удивительной для его возраста прытью, перешагнув через прилавок, погнался за
нами. Он так гневно выкрикивал реплики революционного характера на своем родном
языке, что за его спиной образовалась куча воинственных последователей, продукцию
которых мы даже и пальцем не тронули. Не успели. Жаль…. Видя, как неудобно бежать
с пакетами, наполненными фруктами, я предлагала на бегу бросить их, но сестренка
отрицательно качала головой, и мы еще крепче прижимали пакеты к груди. Видимо, все
свои положительные качества, наши преследователи растеряли в столь стремительной
погоне. За этим колхозом вприпрыжку бежали наши мамочки, поминутно отслеживая
ситуацию и докладывая в штаб по мобильнику (штаб был в бешенстве). Домой
вернулись усталые, но довольные. Остатки добычи гордо разложили на обеденном
столе, в то время как Лева лежал на диване с мокрой повязкой на лбу, бормоча что-то
нечленораздельное. Жарко здесь…. Это солнечный удар, наверное, или тепловой, но в
любом случае, надо заняться его здоровьем. Что-то слабенький он у нас.
Наступила ночь, луна ярким светом пробежалась по комнате, осветив мирно дремлющее
семейство, прилетевшее на остров в поисках того, о чем они только догадывались.

– А помнишь, что ты тогда ответил, когда твоя сестренка поведала тебе о том, как
скромно я одеваюсь и, совсем не крашусь? Представив меня чуть ли ни Робинзоном
Крузо? Мне очень понравился твой ответ.
– Не помню.
– Накрасим и оденем!!! Это было так приятно!
У золотого моего Львенка – хорошее настроение.
И мне совершенно не хотелось его портить. Но пришлось: нашей гостиницы не
было. Она существовала только в рекламных проспектах фирмы, которая заботливо
согласилась организовать путешествие. Я шепотом предупредила, чтобы эта информация
как можно дольше оставалась строго между нами, но мамочка щедро поделилась ею
с хозяином дома. Правда, словами свою мысль она не смогла донести, объяснялась
жестами. Хозяин дома растерянно смотрел на ее жестикуляцию и отчаянно ей
сочувствовал. Тут он выбежал из комнаты, и мы остались одни, потихоньку окружая
нашу мамочку. Лица окружающих выражали такую тоску, что мамочка почувствовала,
что сделала что-то не так. Сие молчаливое собрание прервал вбежавший хозяин. Человек
с большим пакетом в руках. Он со счастливой и немного застенчивой улыбкой протянул
пакет мамочке. С присущей ей любопытностью, мамочка развернула пакет, а мы все кинулись смотреть на подарок. Увидев ошарашенные большие глаза мамочки и наши
прыскающие от смеха лица, человек молча забрал пакет из рук мамочки и унес его.
Мы не могли не смеяться. А мамочка возмущенно стояла на месте и спрашивала нас
о том, почему он подарил ей именно это. В пакете была новенькая клизма с чеком из
ближайшей аптеки. Мы не могли долго находиться в одной комнате, и, чтобы не обидеть
мамочку, дрожа от смеха, разбрелись по дому.
Нужно было искать новое жилище. Лев метался, рыча и бросаясь на каждого, кто
пытался усомниться в целесообразности дальнейшего пребывания на острове. Мы
поняли, что придется молчать, дабы не довести его до нервного срыва. Отвлекали
его как могли. И отвлекали друг друга, поочередно гуляя и обозревая территорию.
Немного погодя мамочки взялись за дело. Они сказали, что если мы будем ждать у
моря погоды, то дважды обойдем весь остров пешком и изучим его как свои пять
пальцев. Поэтому им придется найти что-нибудь подходящее самим. И, вооружившись
зонтиками, пляжными сумочками и храбростью, происходящей от безысходности
ситуации (как потом они заявили нам), мамочки тронулись в путь. Мы смотрели на
них, как загипнотизированные, не зная, что …их нужно было останавливать (о чем нам
громогласно поведала Большая Лапа). Но мы стояли и смотрели на их фигурки, спокойно
бредущие навстречу опасностям и приключениям. Пошел ливень. Мы все собрались на  мансарде и, дрожа от страха, жались друг к другу, решив бояться вместе. Ливень был что
надо! Крупные капли дождя все падали на землю, крышу, лицо, врывались в комнату,
проникая через доски, служившие стеной.
 Капли падали на пол, кровати, подставленные ладони, а мы тряслись от страха. В
дверь постучали, мы со всех ног побежали открывать. Господи! На пороге стояли наши
мамочки, все забрызганные водой и грязью, со счастливыми улыбками сообщая, что
нашли небольшой отельчик на берегу. Мы были рады даже этой грязи, которая вместе с
их одеждой попала в дом, даже этой большой бездомной собаке, которая скромно, но с
большим достоинством вошла вслед за ними. Мы молча уставились на нее, а моя мама,
словно это был ее старый друг, который неожиданно оказал нам честь своим появлением,
представила его нам:
– Это Федя, он сопровождал нас всю дорогу, так что мы знаем, что ему можно доверять
и теперь, он наш пес. Федя согласно кивнул и плюхнулся на пол, как-то по хозяйски
осмотрев помещение, и мгновенно захрапел. Федя нам понравился. Мы надеялись, что
тоже стали ему не безразличны. И только Лев недовольно фыркнул, но только так, чтобы
Федя этого не заметил.
На следующий день у мамочки порвались туфли. Мы выехали в центр, приобрести новые. Нашли магазин. Лев провел нас тайными ходами к отделу обуви. Подвел к
туфлям, которые, по его мнению, наиболее подходили его мамочке. Мы с мамочкой
наморщили носы. Лев с мамой загорелись идеей купить ей эти туфли. Они как два
заговорщика стояли около них и описывали прелести данной обуви друг другу. Мы с
мамочкой отошли и с опаской поглядывали на них издалека. Они спелись. И причем
давно. Мы молча дулись, отбегали и крутили носы, пытаясь не поддаться на уговоры. Не
шли, когда они добродушно махали нам, подзывая в свою умело расставленную ловушку.
Мы были не столь искушенные, но все равно не желали им уступать. Укрывшись в
уголке, мамочка, наконец, спросила мое мнение о туфлях. Я сказала, что они страшные.
Мамочка согласно кивнула мне и со злорадной улыбкой и новыми силами ринулась
в бой, уводя меня за собой. Они смотрели на нас как на помешанных. Молча и с
удивлением. Мамочка ворчала, а я ей поддакивала. Мы сделали их. Они обреченно и как-
то удивленно проводили нас взглядом, и не стали сопротивляться. Мы гордо вышли из
магазина, не дав им навязать свое мнение. Гордо и без приличной обуви. Они странным
взглядом провожали победителей. Я чувствовала себя капризным ребенком, думаю –
мамочка тоже. В этот момент, я подумала, что нам надо было поменяться мамами. Мне
даже казалось, что моя мама любит его больше чем меня!
- Я хочу жить в жарких странах. Хочу жить в доме на берегу океана. Терпеть не могу
холод. Хочу целыми днями лежать в шезлонге на пляже и выкуривать сигары.
– А как ты будешь зарабатывать?
– Хочу жить на Кубе. Буду загорать с утра до ночи. Обожаю жару!
– Ты еле переносишь нашу жару, а как ты будешь жить там?
– Я ведь буду там голый.
Мы оба молчали. Ехали, тупо глядя в одну точку и, наверное, у каждого перед глазами
мелькнула одна и та же картинка. Он надулся. Я молчала. Минута прошла, и он
повернулся ко мне и серьезно внес важное дополнение:
– В шортах.
Несколько минут мы ехали молча, никто не решался заговорить.

В отель добрались поздно ночью; не смогли его исследовать снаружи, но только не
внутри! Ходили по первому этажу и рассматривали сувениры. Такого барахла не
встречали давно. Мне вспомнилось, как мы гуляли по нашему куцему вокзалу с моей
двоюродной бабушкой. Она приехала к нам надолго, но видимо что-то помешало ей
смириться с тем, что ее любимые родственники оказались не такими, как ей чудилось
когда-то очень давно. Она спешно собрала чемоданы и с не скрываемой радостью ждала дня отъезда. Она нас всегда любила, и ничто не помешало ей продолжать нас любить.
Но мириться с нашим, отличным от ее, взглядом на многие вещи не хотела никак. Мы
приехали на вокзал рано, и бабушка, подцепив меня под руку, принялась осматривать
жидкие ряды товаров, выставленных так, словно это насмешка над нашей культурой.
Продавщица стояла в позе страуса, только голова была закопана не в песок, а в товар,
который она еще не успела расставить. Бабушка окликнула ее. Никакого внимания.
Бабушка настояла на своем. Торговка в своей неприличной позе, всем видом сим
намекала на свое отношение к нам, как к клиентам. Странно, как, не смотря на нас, будто
имея локаторы на своей пятой точке, она смогла вычислить любопытных прохожих – не
покупателей, и этой же пятой точкой подумала и решила не обращать на нас внимания!
Но моя бабушка не сдавалась! На мои попытки увести ее от наглой тетки-страуса, она
все громче и громче звала ее. Та недовольно ерзала точкой общения.
– Не стесняйся, никогда не стесняйся спрашивать, – говорила она, протягивая руку к
ее спине. Ловко постучав, словно в закрытую дверь, от чего тетка поменяла полюса,
бабушка с улыбкой, присущей только ей, наивной и любопытной, добилась, чего хотела.
Получив ответ, мы развернулись и пошли дальше, бабушка же, распевала ее ответ на все
лады. Подойдя к очередному ларьку, мило глядя на продавцов, она стала учить меня:
– Не надо их стесняться, они такие же люди как и мы, может быть, даже немножечко проще. Глаза продавцов выражали неподдельное удивление, а мне хотелось сбежать от
стыда и смеха, хотя больше всего от смеха.
Теперь, когда кто-то из нас замешкается, изображая незадачливого и стеснительного
клиента, я с большим достоинством напеваю слова моей любимой бабушки: «Не стоит
их стесняться, они такие же люди, как и мы, может быть, даже немножечко проще». И
это работает! Все тут же встряхиваются. На продавцов это действует стимулирующее,
даже ободряюще, это их просто зажигает!
 
Утро внесло свои коррективы. Берег оказался довольно заброшенным, никаких
увеселительных построек и беседок. Но нам было не до веселья. Мы старались
сфокусироваться на мимике довольных жизнью людей, дабы не искушать “Наше Все”.
Он тоже старался, держался как мог. Дни были не совсем похожи на жаркое
времяпровождение в жаркой стране. Почему-то дул ветер. Почему-то волны были
малоприветливы с нами. Каждый день мы вставали под крики Львеночка о том, что
проспим весь отпуск и так и не увидим настоящую Кубу. Покорно и недовольно
собирались. Но так как у каждого тикали свои биологические часы, то к часу дня мы
все уже были готовы. Даже Федя. К удивлению Льва Федя был допущен до отеля. Он
содержался в пустующей будке, в которой раньше проживала охраняющая туристов собака. Он нехотя осмотрелся, сделал важный вид, принюхался, словно данные
апартаменты не входили в его планы. И все же уступил. Изучив пляж, Федя быстро
освоился. Со щенячьей наивностью он носился по пляжу, гоняя чаек и натыкаясь на
наши ноги. Все относились к этому с пониманием и восторгом, почти все. Но Федя
был максималистом, и его не устраивало это: “почти все”. Он чутко наметил жертву
и поджидал Львеночка в самых неожиданных местах, бросаясь ему в ноги и требуя
проявления восторга. Но Львенок, будучи зрелым и почти степенным человеком,
считал, что ему уже не подобает быть таким сентиментальным как раньше. Он пытался
избегать пса; Федя же стоял на своем. В один из таких дней Лева вышел из себя. Правда,
в тот день Федя достиг в своем предприятии совершенства. Он подкараулил Льва,
наладившего доверительные отношения с пляжем и поэтому расположившегося на
шезлонге в одних шортах, теребящего незажженную сигару в руке. Лев настраивался.
У него получалось. На его лице отражались все краски радости, на которую он
только был способен. Мы сидели поодаль, тихо и незаметно. Мы чувствовали, что
происходит что-то важное и масштабное, к чему он всегда стремился. Лев надвинул на
глаза шляпу в лучших гангстерских традициях, зажег сигару, затянулся … и взвился в
воздух. Вместе с Федей. Оказывается, Федя решил, что завоюет внимание и уважение
этого неприступного человека, проникнет в его сердце, если откроет ему свое. А
самым высшим знаком расположения у Феди было забраться на двуногое существо
и распластаться по нему. Что он и сделал. После приземления Лева молча оглядел все
вокруг, нашел глазами перепуганного пса и издал вопль, означающий только одно:
«Уберите от меня эту собаку и не мешайте мне жить той жизнью, о которой я мечтаю!».
Мы увели дрожащего пса подальше и не решались подойти к Львенку весь оставшийся
день, пересматривая наши с ним отношения. Причем каждый чувствовал себя
мешающим ему жить той жизнью, которую он себе придумал, но никак не мог воплотить
в реальность. После этого случая Федя вычеркнул Льва из своего круга доверия. Хотя
тот ничего и не понял, а если бы и понял, то, вряд ли расстроился.
– А знаешь, не только тебя знакомили! – заявила я, пользуясь тем, что он ненадолго
закрыл рот.
– Не знаю, и не хочу знать.
– Почему?
– Я же работаю!!



«Помните, что вы никому не принадлежите, и вам не принадлежит никто. Помните, что в один прекрасный
день вам внезапно придется оставить все, что у вас есть в этом мире. Только заблуждение заставляет вас
считать себя существом из плоти и крови. Довольно оставаться пленниками тела. Доверьтесь голосу внутри
вас, и он подскажет ответы на все вопросы».

Он пропал. Мамочка вся красная от слез молча ходила по комнате, пряча глаза. Я
почувствовала, что он исчез, но не хотела в это верить. Он ушел утром, как обычно
побродить по берегу, послушать океан и насобирать ракушек. Но в этот день он ушел.
Мне было так плохо, словно оказалось, что до него моя жизнь не имела никакого смысла.
Я была в жутчайшей депрессии. Бегала как лев в клетке. Словно до сегодняшнего
момента не понимала, ЧТО ОН ЗНАЧИТ для меня. Я винила во всем себя, не надеясь
понять причину ухода. Да она мне и не была нужна. У меня была своя причина. Я. Я его
чем-то вспугнула. И все. Концерт окончен. Зрители разошлись, а я зачем-то продолжаю
свой бессмысленный монолог.
Отказалась его выслушать. Он хотел что-то сказать. Я прогнала его. Сама. Сама со всем
справилась. Никто и не помог. У меня поднялась температура. Озноб сменился жаром.
Было так противно чувствовать себя виноватой. Я закрыла глаза, надеясь увидеть его во
сне.
"У дороги стояло старое, засохшее дерево. Однажды ночью мимо него прошел вор и испугался: ему показалось,
что это стоит, поджидая его, стражник.
Прошел влюбленный юноша – и сердце его радостно забилось: он принял дерево за свою возлюбленную. Ребенок,
напуганный страшными сказками, увидев дерево, расплакался: он решил, что это привидение. Но дерево было
только деревом.
Мы видим мир таким, каковы мы сами".
Индуистская традиция


Кто-то лизал мой нос. Я открыла глаза. Два огромных желтых шара внимательно изучали
меня. Кот уперся лапами в мою грудную клетку и откровенно недоумевал.
Вместо того чтобы скинуть незнакомца, я улыбнулась ему и ласково, непривычно
низким голосом сказала: «Сэм, дружище, ты опять встал рано! Где же мы тебе наловим
рыбу? Я к морю сегодня совсем не собирался». Ничего не понимая, я отдавала телу
команды, но оно меня почему-то не слушалось. Я затаилась. “Тело” самостоятельно
покинуло постель и пошлепало в ванную. Во время этого похода я подумала, что лишняя
парочка кг мешает мне плавно порхать по узкому коридору. Когда мои глаза увидели
отражение в зеркале, ничего сверхъестественного я не заметила. Но испытала какое-то необыкновенное чувство радости. Люблю это лицо. Свои белые красивые зубы, эту
улыбку на миллион, эти ямочки на щеках, которые появляются вместе с ней. Эти глаза.Я их обожаю! Вдруг возникла мысль, что надо снова краситься. Появилось много седых
волос. Рука потянулась к щеке и привычно прошлась по щетине. Другая уже схватила
бритву и …..
я чуть не выдала осенившую меня мысль. Вовремя спохватилась! Дала все-таки парню
побриться. Вот почему я так обрадовалась, увидев себя, то есть его в зеркале! Его! Он!
Он – здесь! То есть я – здесь! Он не знает этого, а то бы ни на минуту не задержался бы в
ванной! И этот кот – месть за Федино присутствие. Он же невзлюбил Федю сразу же, как
тот почувствовал в нем невнимательного соседа. Он умылся. А, правда! Он умывается
только теплой водой. Это приятно! Зашел на кухню. Потрепал кота (вполне искренне
и нежно), затем помыл руки с мылом. Вот чего мне не хватает! Ответственности. Он
сел за стол, налил себе чай. Нарезал лимон и пустил в чашку с чаем, с удовольствием
наблюдая за его погружением. Я чуть не выдала себя, пожелав сообщить, что в горячем
чае лимонная кислота разрушается, вступая в реакцию с заваркой, что чай с лимоном –
это всего лишь эстетическое удовольствие, но сдержалась.
Выпил чай. Один чай. Решил, видимо, что пара килограммов у него – лишняя. Пошел
одеваться, сразу выбрал то, что надо (я так привыкла к нему, что почувствовала – он
сделал правильный выбор, для нынешних лунных суток). Бежевая рубашка, бежевые
джинсы, бежевые туфли и бежевый кот с горящими желтыми глазами нам вслед.Лев вышел из своей съемной квартирки, а я пожалела, что у меня нет ножика для
зарубок. Будто я надеялась, что это сон, и завтра, когда я проснусь, по следам вычислю
его логово. Он оглянулся, важно подошел к крутому мотоциклу и оседлал его. Я
зажмурилась. В лицо бил ветер, меня ненадолго удивило отсутствие волос во рту и
глазах, но я вспомнила про седину и до меня, наконец, дошло, что я не в себе! Наконец-
то дошло. Лучше поздно, чем никогда! Синхронно со Львом мы ощутили радость от его
езды. Как от полета! Кайф! Мимо пролетали деревья, заросли, домишки, а я, то есть мы
знали куда летим! То есть знал он, а я только догадывалась! Вдруг пронеслась мысль, и
она была не моя: “Как же я узнаю эти места, ведь я видел их только во сне?”.
Он волновался. Я тоже. Он не знает, куда мы едем? Приехали! Хочу назад! Появилось
ощущение жара, закружилась голова. Он выругался, не стесняясь никого. Хотя, в
его понятии никого рядом и не было. А себя он не стеснялся. Синхронно я вызвала
ощущение жара и в его теле. Жуть!!! А если мы свалимся?!? Надо брать себя в руки!
А то буду отвечать перед обеими мамочками. Он нажал на газ, и мы помчались вперед,
навстречу неизвестности! В этот день мы уловили дыхание Кубы. За то время пока мы
здесь, я не видела даже 1/10 острова. А сегодня от Кубы даже успела устать.
Он останавливался в местах заброшенных и безлюдных. Стоял, задумавшись, и глядел
в даль. А я пыталась скрыть страх оттого, что на нас могут напасть местные искатели приключений на свою голову. Мне хотелось его пихнуть, толкнуть, но я не знала, к
чему он так отчаянно стремится. Сам бы он не сказал. Поэтому я сидела тихо. Было
прикольно разгадывать секреты человека, который сам бы тебе их раскрыл, если бы ты
была более чуткой и внимательной к этому самому человеку. Подул ветер. Мы закрыли
глаза. Вдохнули воздух, отметили, что в нем летает дух свободы и романтики. И
завелись. Теперь я спокойно могу управлять мотоциклом! Это так просто! Не круче, чем
велосипедом! Просто быстрее!
Мы летели по кубинской дороге и думали, что похожи на Че. Он думал. И я почему-то
тоже...
Он вел мотоцикл, наслаждаясь каждым движением, каждым порывом ветра, бьющим в
лицо. Он летел навстречу к себе самому, а я пряталась от нас обоих. Кто был честнее?
Он всегда шел по зову сердца. Я затыкала уши.
Он был настоящим.
Для меня. Я готовилась жить. Нам уже достаточно лет, чтобы, наконец, решить, кем мы
будем.
Он решил. Я решала. Он делал все по-своему. Я же – не знала что это такое. У меня от
страха поджимались коленки. Я боялась жить по-своему, Он не стеснялся укорять меня в
этом.Я была честнее.
Я не скрывала своего страха.
Я старалась бороться с ним.
Он не признавался, что тоже боится. И он – боялся.
Мои раздумья нарушил его неожиданный вопрос:
– Ты еще долго будешь молчать?
– Как ты догадался, что я с тобой?
– Я же был с тобой, путался в твоих мыслях, я знаю, что это за неповторимые ощущения!
– А почему ты бесцельно колесишь по острову, изматывая и себя и меня?
– Тебе не понять…
– Куда мне!
– …
– Рассказывай!
– Нет!
Назад мы ехали молча. Он свирепо смотрел по сторонам. Я злилась на себя, что так
сглупила, попав в его мир. Добрались мы в крайне скверном настроении, и устало
плюхнулись спать.

– Фильм?
– Что? Дай поспать! Что случилось?
– Любимый фильм?
– Какой еще фильм? Сейчас пять часов утра! Не надо было сбегать из своего тела, чтобы
в пять часов утра издеваться над моим!!!
– Я уже не хочу спать.
– Я тоже уже не хочу, но моему телу на это наплевать!
– Ну…
– Старый или современный?
– Сначала тот, что нравился в детстве.
– Приключенческие фильмы. Ты, наверное, их тоже помнишь. Дюма,
Верн.
– А еще какие?
– Про романтические парочки. Не смогу назвать, но еще помню образы, которые создали
мое представление о влюбленности. Может, я и ищу такую, идеальную? Подсознательно.
 – Мы ищем одну и ту же любовь и не можем найти общий язык?
– Может, для того чтобы найти своего принца, нужно стать принцессой?
– Нужно быть ею..– Что ты имеешь ввиду?
– Ты тоже не принц. – сказала я, а сама подумала: «Ты – лучше!».
 – …
 – Пользуясь своим положением, я могу сказать тебе все, что можно и нельзя. Мы –
очень странные существа, не находишь?
Все время играем, особенно когда пытаемся произвести друг на друга “нужное”
впечатление. Хотя на самом-то деле – вечные искатели. Ищем себя, и порой не там,
где нужно. А когда дотукаешься, что это – то самое, уже и дела нет до экрана, если не
опоздал понять!
– Ну ты и загнула!
– Я знала, что ты правильно оценишь мои слова!
– Тебе уже двадцать лет, а ты еще за мамину юбку держишься! Не живешь так, как
мечтаешь, не мечтаешь уже ни о чем! Даже боишься мечтать! Ты вообще знаешь, что ты
– личность?
– Что на тебя нашло?
– Я не могу влюбиться в девушку, которая сидит в норе как мышь. Мышь, у которой нет
ни характера, ни смелости, ни мечты!
– Я не просила в меня влюбляться…– Какая ты к тому же глупая!
– …
– Для меня важны три вещи: первая – родственные души. Вторая – это когда я говорю:
“Люблю, целую”, то на самом деле испытываю это чувство! Третья – когда я захочу
иметь от нее детей. А потом, мне нужно найти себя в этом мире, найти для себя
определенность.
Для меня внешность не важна, пусть будет обаятельной.
Он стал вспоминать самых ярких красивых актрис, и я опять обломалась.
Думала, что они имеют сложный, интересный нрав, а они все падки на елки. Даже – он!
Падки на молчаливые, внимательно слушающие елки.
– Если она внимательна ко мне, то будет заботиться также и о детях.
Я решила, что сделала все не так, а все оттого, что влюбилась. Когда – плевать, ведешь
себя естественно и достойно.

«Дитя, не суди обо всех по недостаткам некоторых. Все на земле перемешано, будто песок с сахаром. Уподобься
мудрецу, который выбирает сахар и оставляет песок».
Параманханса Йогананда «Автобиография Йога»

Внезапно задал вопрос:
– Ты не думала о том, почему мы так хорошо знаем друг друга?
Мы никогда не общались достаточно близко но .., иногда кажется, что наши мысли
начинают путаться помимо нашей воли.
– Тебя это беспокоит?
– Что?
– Что ты помнишь обо мне сутки напролет.
– …
 – Почему молчишь?
– Ты, наверное, забыла о том, почему мы не встретились опять?
– Я просто не поняла, что же тогда произошло.
– Ничего.
– Ничего?
– Я не хочу вспоминать…– Раз начал, скажи…
– Я как старый дурак настроился, стал выкладывать все свои секреты, мечты,
сокровенные желания, а ты и не заметила…
– Я не заметила тебя и твоего коня.
– Какого еще коня?!?
– Белого.
– А, ты об этом… Но заметила грубияна.
– Как?
– Ты заметила меня лишь тогда, когда я отказал тебе в просьбе, когда я сменил свою
романтическую заинтересованность холодным безразличием, заметила, когда я нагрубил
тебе. Ты не замечаешь хорошего.
– Ты тоже.
– В каком смысле?
– Ты не замечаешь, что нравишься мне…
– …!
– Почему?
– Теперь нет смысла!
– Но, почему?– Ты все испортила. Все. Пускай тайна остается тайной!
– Романтик всегда признается первым?
– Ты замечала, что ни одна возлюбленная принца никогда не сказала первой: “Люблю”?
– Я люблю, люблю, люблю…Прощай…


Мы сделали привал у милого маленького кафе, скрытого густыми зарослями. Сели у
окна, и он заказал кофе. Мечтательно глядя вдаль, он напоминал любителя приключений,
мятежного романтика, готового умереть на чужом берегу за чистый идеал. Помимо
кофе, принесли жареные крылышки. Львенок, забыв о моем присутствии, накинулся на
них, словно до этого момента ел одни лишь водоросли. Он кряхтел, чавкал, обгладывая
каждую косточку, а его блестящие пальцы жадно мелькали, исполняя завораживающий
танец с куриными крылышками из фаст-фуда.
Изредка, он останавливался, замечая мое напряжение. Но после неодобрительного
ворчания в мою честь, он продолжал уплетать свою добычу. Я и не думала, что этот
элегантный мачо способен на
столь явную игру. Привык поражать меня своей отталкивающей грубостью, да еще и
устроил показательное выступление а-ля – «завтрак поросенка». Меня не проведешь!
Как-то Мамочка спросила маму о том, не думаю ли я, что Лева – неотесанный дикарь.Мама вежливо и достаточно холодно (достаточно для того, чтобы показать, что она
не ошиблась), ответила, что в нашем возрасте мы уже не говорим вслух об этом, мы
молча делаем выводы. Я опять сделала вывод, и, кажется, не ошиблась. Он просто
хочет проверить мои нервы на прочность. Или хочет показать, что не стесняется своего
животного начала. Ему наплевать! Но… есть красиво он умеет! Мама оказалась права.
То, что мы думаем, мы давно не говорим. А все-таки классно он изобразил хрюшку!
Наше путешествие начинало мне надоедать. Но сказать об этом ему я не могла. Не
боялась, нет! Что вы! Начинала побаиваться.




Он бродил по улицам, принюхиваясь и оглядываясь по сторонам. Взбирался на каждую
кочку, осматривая каждое дерево, внимательно вглядываясь в лицо каждому прохожему,
которому вдруг посчастливилось оказаться поблизости. Он смотрел так пронзительно,
что местные жители опускали глаза, а некоторые непонимающе старались его
переглядеть. Но переглядеть Львенка никому не удавалось. Львенок шел, а перед ним
расступались законные хозяева острова, стараясь угадать то, что и мне угадать казалось
не под силу. Всюду нам встречались портреты Че.
Че смотрел на нас своим отчаянным взглядом, рождая самые противоречивые мысли и
догадки.– Как ты думаешь…, – робко начала я, – у команданте был выбор?
– Какой?
– Он мог быть обычным человеком? Талантливым врачом, научным работником,
примерным сыном и семьянином?
– К чему ты это говоришь?
– Был ли у него выбор – жить нормальной жизнью, или ему было предопределено стать
революционером?
– А что такое по-твоему – жить нормальной жизнью?!?
– Не нервничать каждую минуту своего существования, иметь семью, воспитывать
детей. Заниматься любимым делом.
– Он имел множество детей, родители гордились им, он занимался любимым делом, и уж
точно не волновался! Потому, что нашел себя в этом мире и делал то, во что верил!
– Но он умер в тридцать девять лет!
– Главное – не длина, а ширина! А потом, он сделал все, о чем мечтал! И даже добился
невозможного. Стал легендой для всего мира!
– А за что боролся он, на чужой земле? Ведь понятно, за что сражался Фидель и его
соратники. За свободу на родной земле.
– Ты ничего не понимаешь…
Ты ведь не знала, что он был идеалистом. Он боролся за свободу! Ему хотелось, чтобы все были свободны. Никогда не шел на компромисс. Уж
если он что-то хотел, то обязательно этого добивался!
– А за что борешься ты?
– ….
– Я ни за что не борюсь. Хотя нет, я борюсь за личную свободу! Свободу собственную!
Чтобы никто не навязывал свое мнение, не указывал, как жить, не приставал с глупыми
расспросами. Я по натуре – бродяга. Люблю быть там, куда тянет, заниматься тем, чем
хочу, быть с теми, кого сам выбираю. И не хочу ни от кого зависеть! В этом мы с Че
похожи.
– А еще в чем вы похожи?
– Мы родились в один день.
– Ты можешь быть его реинкарнацией?
– Глупо искать повод для насмешек в твоем положении!
– В каком?
– Ты уверена в том, что не останешься со мной до конца?!?
– А что в этом плохого?
– Я бы не захотел. Ведь говорят же, если хочешь лишиться собственного мнения –
женись!– Я хочу понять тебя.
– И что это тебе даст? Никогда не сталкивался со столь бессмысленным желанием! Тебе
нужно сначала разобраться в себе, а потом ты поймешь, как глупо было думать об этом!
Мое настроение тут же испортилось. В последнее время он был самым мощным и
единственным фактором, влияющим на него так негативно.
– Если предлагаешь мне заняться самоанализом и самосовершенствованием, нам
придется заняться этим вместе.


"У суфия однажды спросили:
– Кто направил тебя на Путь?
Он ответил:
– Пес. Как-то раз я увидел пса – его мучила жажда, он стоял у воды, но всякий раз, наклоняясь к ней, видел свое
отражение, пугался и отскакивал. Он думал, что там другая собака. Но когда жажда стала нестерпимой, пес
отбросил страх и прыгнул в воду. Отражение исчезло. Пес обнаружил, что препятствие, которым был он сам,
между ним и тем, что он искал, исчезло".
Суфийская традиция


Пусто в голове, пусто. Нет ни эмоций, ни желания продолжать, быть рядом с ним. Он –
пустой. Он – незнакомый, мне трудно с ним, с его недоверчивостью…
Я его не понимаю, и от этого все кувырком.



– Представляешь себе, что значит – быть партизаном? – спросил он и, не дав мне
ответить, продолжал – Партизан не просто романтический образ бородача с автоматом
на плече, он не просто так бегает по зарослям, сбивая со своего следа противников,
участвует в боях и становится героем популярных баллад о любви, войне и
патриотическом долге. Он не стремится к славе, почитанию, к новым неизведанным горизонтам. Он берет в руки оружие, повинуясь гневному протесту народа,
выступившего против своих угнетателей, он борется за изменение общественного строя,
который обрекает его безоружных братьев на бесправие и нищету. (Где-то я уже это
слышала, или читала).
Он – свободен! И от того хочет помочь почувствовать себя свободным каждому, кто
стремится к этому! Партизан – это преобразователь общества. Он делает то, о чем другие
только мечтают.
Война всегда является борьбой, где каждая из двух сторон стремится уничтожить
другую. При этом, кроме силы они прибегают и ко всякого рода уловкам и маневрам,
чтобы добиться результата. Ему присущи такие качества, как дерзость, внезапность, ему
приходится принимать решения, отличные от тех либо романтических, либо спортивных
концепций, с помощью которых пытаются убедить, что именно так делается война.
 Я позволила себе вставить в столь душещипательный монолог пару вызывающе
смелых предложений:
– Неужели ты собираешься вступить в ряды партизан, или желаешь создать свою
собственную группу ввиду ее отсутствия в наши столь стремительно меняющиеся
времена? А не поздно ли в твоем возрасте скакать по горам, страдая от инфекции и
промокая до нитки в сезон дождей? Неужели возрастной партизанский лимит все еще не истек для столь славного воина???
Он был в бешенстве. Воспламеняется мгновенно. Как спичка, как бальзам на душу. На
мою душу. Я знаю, что не права, но просто обожаю его злить! Не пойму, правда, почему
он так бешено на меня реагирует, но я подзаряжаюсь от него, как от батарейки.
– Двадцать пять – тридцать пять лет.
– Слушай, я знаю, сколько тебе лет. Я знаю точную дату твоего рождения. Бессмысленно
играть со мной в угадайки. Хотя ты хорошо сохранился и твой возраст можно отнести к
этому периоду…..
– Не мой возраст, балда, а наилучший возраст партизана! Как с тобой сложно! Просто
невозможно разговаривать!
Я попыталась его отвлечь:
– Почему именно в этом возрасте можно участвовать в партизанской войне?
– Потому что, в этом возрасте человек уже достаточно созрел и определился. –
продолжал Лев точно цитировать Че, словно знал его всего наизусть. – Приняв
решение оставить свой домашний очаг, детей и хозяйство, он полностью сознает свою
ответственность и делает это с твердой решимостью. А потом, различия в воспитании,
в социальном положении, в состоянии здоровья, играют немаловажную роль. Партизан
терпит лишения, всегда готов вступить в бой, должен быть всегда бодрым, преодолевать усталость даже тогда, когда кажется, что сделать это невозможно! Он как улитка, свой
дом всегда носит с собой. Его жилище – под открытым небом. Он спит в гамаке, в
ботинках, готовый к бою. Быстро снимается с места, не оставляя следов.
– А у меня бы получилось?
– Не знаю.. Че очень ценил роль женщины в революции. Она готовит партизанам в
полевых условиях.
Для солдата и мужчины вообще, ведущего очень тяжелую партизанскую жизнь,
приятно получить вкусно приготовленную пищу. Ведь питались они пресной,
безвкусной, холодной едой. Женщина-повар, готовит вкуснее! К тому же, женщина с
большим удовольствием выполняет различные домашние работы. Партизаны к таким
работам относились пренебрежительно и всегда старались скорее отделаться от них и
непосредственно выполнять боевые задания. Женщина может выполнить свое задание с
меньшей опасностью, чем мужчина. Она вызывает меньше подозрений. Они переносили
донесения, патроны, другие предметы в специальных поясах, подвязываемых под юбкой,
с ними обращались мягче, чем с мужчинами. Она делила с партизаном все трудности
боевой жизни, внося в нее определенный домашний уют. Женщина может заменить
мужчину на всех других гражданских работах. Ей поручали выполнение важных задач,
когда не хватало бойцов, ей давали в руки оружие.
– А я думала, что во многих странах женщину все еще воспринимают как слабое,
непригодное для важного дела, существо.
– Ты ошибалась! Женщина участвовала в самых тяжелых работах, шла в бой плечо к
плечу с мужчиной и, вопреки утверждениям некоторых, морально не разлагала армию
своим присутствием.
 Она может шить обмундирование; обладая простой швейной машинкой, она сделает
немало.
 Я слушала его с нескрываемым восторгом и думала о том, как лучше заказать
консультацию психолога – по Интернету или поспрашивать у бывалых. По возвращении,
предстоит немало работы над собой.

 Не нужно искать себя далеко, не нужно искать тебя.. Я рядом, ты – совсем далеко...
 (Мне стоит заняться белыми стихами? Вы так думаете?).

– Ты влюбилась в меня?!? А все потому, что я так удачно вписываюсь в твою картину
семьи. И тут происходит дестабилизация. Я, как упрямый осел, не хочу лезть на эту
счастливую картинку с миленьким домиком, чудесным садом и парочкой умиляющихся
карапузов. Я поломал твою картинку. А ты не можешь понять – почему. А потому, что в мире нет картинок, нет половинок! А есть жизнь. Неожиданная, непредсказуемая.
Сказочная. Сказка в том, что – мы ничего не знаем!
– Мне надоела твоя сказка – твоя жизнь в ожидании чуда! Твое стремление быть мачо,
гангстером, пиратом – и все в одном лице. На уютном диване, перед орешками и
бутылочкой пива, поглаживая упитанное брюшко, похожее на брюшко домашнего кота.
Мечты, продиктованные рекламой, фильмами из проката, и книгами, написанными
от лица чопорных доморощенных денди. Вообще, все как мы любим! Побывать в
Лас-Вегасе, погонять на автомобилях, мопедах, поставить все и снять большой куш,
заработать миллион, махнуть на остров, затеряться там в свое удовольствие и … и, ты
будешь счастлив, осуществив все это или хотя бы часть?
 – Да!
 – Желаю тебе достичь просветления. Может тогда и исполнение твоих желаний
принесет тебе счастье. Адью, принц! Я не забуду тебя.


"Однажды в дороге хан повстречался с дервишем. Хан был в хорошем расположении духа и разговорился с
попутчиком.
– Когда я был молод, я тоже все искал истину, – сообщил он. – Прекрасное было время! А теперь… Дела,
заботы, придворные интриги, да и интерес к поискам исчез. Скажи, отчего это?
– Взгляни, хан, как великолепна эта гора!
– Да, воистину так…
– Видишь тот валун у дороги? Давай зайдем за него и будем оттуда любоваться горой.
– В своем ли ты уме, старик?! Если мы за него зайдем, то никакой горы не увидим. Все заслонит валун.
– Так и ты, хан: зашел туда, где истину не только не видно, но даже желания искать ее нет".
Суфийская традиция

Шок – лекарство для наивных и глупых. Шок – способ отделаться от наваждения. Иногда
шок необходим, чтобы начать сначала. С опытом, с надеждой и желанием продолжать
борьбу. А иногда шок – это просто способ избавиться от лишнего багажа!

“Мне нравится, как недовольно морщится твой нос, как серьезно и сердито ты поучаешь
меня, мамочку, снисходительно прощая нам все наши недостатки. Мне нравится
твоя способность мечтать, как ты откладываешь на потом мечты, проживая вполне
нормальную жизнь, и в дальнейшем даже не вспоминаешь о них. Главное, что они у тебя были! Мне нравится твой сощуренный глаз, как у напыженного кротенка из
мультфильма. Когда вы с мамочкой сидите на передних сидениях авто, ваши глаза двух
кротов выдают в вас родственную связь. Мне нравится твоя мамочка. Несмотря на твой
ум, сноровку и снисходительность, мамочка, при всей ее неопытности, вытаскивает
тебя из жутких передряг, скромненько выслушивая твои излияния, о ее незаменимости
и о необходимости каждому иметь такую мамочку. Мне нравится, как ты улыбаешься.
В такие моменты мне кажется, что ты очень добрый и ласковый котенок, но через
минуту, ты снова превращаешься в свирепого льва, готового откусить голову всем, кто
осмелится сунуться к тебе без приглашения, или отказать тебе, когда ты ясно и четко
сформулировал свое желание. Мне нравится, как просто и легко ты относишься к
одним вещам, и, слишком серьезно к другим. Часто не всегда можно понять, почему ты
именно так, и не иначе выстраиваешь свои приоритеты, но это ведь совсем не важно!
Мне не нравится твоя уверенность в правоте ускользающих впечатлений. Ты уверен
на все сто, даже когда все в тебе говорит об обратном. И тебе совершенно наплевать,
что на следующий день и не вспомнишь, как кричал, дуясь на каждого, кто не внимал
твоим крикам. Это был не ты, а кто так неосторожно попытается намекнуть на то,
что эта ошибка была все-таки твоей, будет срочно исключен из круга посвященных.
Тебя нельзя ни перебивать, ни сомневаться в твоих словах. Нельзя отвлекаться, когда ты рассказываешь, а рассказываешь ты, даже не оглядываясь на собеседника, даже не
сомневаясь в том, что тебя все слушают. Ты бы мирился с тем, кто нагло и беспринципно
займет твою территорию и наступит на твою душу, не ожидая сопротивления с твоей
стороны. А он его и не получит! Получит лишь тот, кто захочет играть по твоим
правилам, уважая твою индивидуальность. То есть, уважая твое право быть поросенком!
Оказывается, им можно быть только с тем, кто тебя уважает.… К сожалению, это так.
И ты – прямое подтверждение этому! И все-таки, я тебя люблю! Ты – принц. Ты –
порядочная скотина, но я не могу без тебя! Даже, если бы я не была с тобой знакома,
я бы знала, что именно такой как ты – нужен мне! Такой парадоксальный снаружи и
ранимый внутри. Я знаю, что ты – есть! И мне от этого хорошо. Хорошо, слышишь?
Только с тобой я почувствовала что такое – настоящая семья, хоть у нас ее и не было! Я
знаю тебя, чувствую тебя, я желаю тебе всего наилучшего!!! Я тебя люблю.. Хоть ты и
жуткий поросенок!”

Думала, что Че для тебя – не просто романтика ради романтики. Думала, что ты
– революционер в душе, что ты сложный. А ты просто маленький мальчик, вечно
запускающий свою железную дорогу по кругу.

“Хочу, чтобы она поняла мою глубину… Хочу ни от кого не зависеть. Хочу жить той
жизнью, о которой мечтаю! Хочу, чтобы она была без ума от моей мамочки, любила
ее недостатки. Хочу, чтобы она воспитывала наших детей, избавляя их от всяческих
комплексов. Хочу, чтобы она относилась ко всему легко и одновременно серьезно. Хочу,
чтобы она была красавицей, чтобы мне завидовали. Хочу гордиться ею, но только так,
чтобы она знала мне цену и свое место в нашей жизни. Место – любимой и желанной
жены! Хочу найти свою половинку! Именно ее!!!”

– Все кончено, не успев начаться! – Мои рыдания разносились на километры.
– Знаешь, когда я была примерно в твоем возрасте, я была еще более глупой, чем ты.
Поэтому я всегда старалась подсказать тебе, зная, как будешь переживать потом. Но
каждый любит, почему-то, учиться только на своих ошибках. Это было по-детски
нелепо, но такие уж мы!
Я тебе не рассказывала про подарок?
Понравилось бы парню, если девушка, за которой он ухаживает и с которой он дружит
семьями, пришла бы к нему на день рождения (хоть и не знала о нем), с большущей
собакой под мышкой? Он протянул руки, радостно благодаря за подарок, и услышал в
ответ: «Это не тебе!». Ну что мне стоило подарить ему эту собаку! Нет! Я говорю правду и только правду! Ведь я несла ее подруге, а купить такую же ей, но немного погодя, я не
догадалась. Вернее догадалась, но гораздо позже! После того, как мы вежливо сказали
друг другу: «До свидания!», и я увидела его грустные глаза, похожие на глаза пса,
который убегал все также под мышкой к моей подруге.
В детстве все было как-то легко и весело (хотя что-то и казалось иногда слишком
серьезным).
В прочем, если в те времена и прощались любые шалости,
то в дальнейшем – такое отношение к жизни почему-то просто начинало мешать!
 Как весело было просто жить, получая удовольствие от каждого дня! Мой младший брат
и не помнит, как мы кормили его супом из дырявой ложки, объясняя, что это ложка для
маленьких. Как он караулил всю ночь, что я вылечу в окно на метле, в то время как я,
уже позабыв об обещании полетать, видела десятый сон. Как он представлялся нашим
импресарио, когда мы с подругой гуляли по пляжу. За ним следовали ребята, в надежде
познакомиться с нами через “младшего братишку”. Малыш обещал, ставя малюсенькое
условие – прокатить его до моря, добавляя: «Честное пионерское!». Когда запыхавшаяся
лошадка с надеждой ожидала вознаграждения, ребенок гордо слезал с нее и удалялся.
«Так ты же дал честное пионерское!» – кричал в недоумении
парнишка. «А я – октябренок!» – отвечал наездник и нырял в воду. Благо, он плавал как рыбка, а то удирать по суше было бы не так легко.
Было как-то просто, или нравился или не нравился. Или дружили, или нет. Или делали
то, о чем мечтали, или не грустили, если не получалось. Не так, как у вас со Львеночком.
Вы, как будто хотите друг друга сожрать. И зачем?


– Ты его спросила? – пытала меня мамочка Львенка.
– В таком состоянии его лучше не трогать!
– Вот! Правда! – Мамочка ликовала от осознания того, что еще кто-то на этой планете
раскрыл его секрет, что она теперь не одинока в своем маленьком королевстве.
– Только поздно я это поняла!

"Молодой самурай обучался искусству стрельбы из лука. Он держал в руках лук и стрелы и пытался на глаз
определить расстояние до мишени. Мимо проходил старый монах. Он остановился и сказал юноше:
– Ты не станешь хорошим стрелком, если будешь стрелять, зная, что сможешь исправить промах. В бою
не будет такой возможности. Научись поражать цель с первого раза и всегда помни, что у тебя есть только
одна стрела. Поступай также и в жизни: всякое дело делай сразу, не надеясь, что потом можно будет что-то
исправить!"
Дзен-буддийская традиция

Перед отъездом с острова, Лев решил погнать нас на шопинг. Это была единственная
развлекательная программа в его понимании. Он ворчал по пути к торговому
центру. Он ворчал, когда мы вошли. Он ворчал, когда я задержалась перед витриной
фотокамер, в то время как все прошли мимо. И когда я вынула деньги, чтобы купить
простенький аппарат, он вынырнул откуда-то и скривил лицо. Камеру нужно покупать
дорогую, навороченную, а то снимки получатся неудачные. А то я не знаю! Откуда,
позволь поинтересоваться, ты взялся? Вот туда и иди! Опозорив мою покупательную
способность, камеру и магазин своими восклицаниями, он чуть ли не насильно увел
меня. Словно пастух отбившуюся от стада овцу. И повел нас дальше, грозным взглядом
исключая саму возможность посещения магазинов. Так мы и шли по коридору подгоняемые сзади, пытаясь не свернуть шеи и не потратить лишнюю секунду на
обозрение витрин магазинов, ведь он четко указал нам на наш лимит во времени. Правда,
я отступила от регламента и возмутилась. Тоном обиженного ребенка я сказала: ”Можно
подумать, он эту камеру себе покупает!?!”. Мамочка оглянулась по сторонам, увидев, что
он отошел, облегченно вздохнула и позволила себе посмеяться над моим замечанием. Я
была в бешенстве. Он тоже. А может, это было его обычным состоянием. Он повел нас в
свой любимый фаст-фуд. Еда, к его сожалению оказалась отвратительной. Я потихоньку
зверела, а он, ругая местную кухню, жадно вгрызался в косточки. Насытившись и
ощутив прилив сил, он решил нанести мне окончательный удар.
– Я пойду, подожду вас снаружи, – гордо и независимо сказал он, смотря мимо меня. –
Ты ведь, не заблудишься?
– Заблужусь! – выпалила я, и мы все хором засмеялись. Успокоившись, Лев стал холодно
и гордо рваться наружу, будто я заставляла его жениться на мне прямо здесь, не отходя от
стола с объедками. Не могу сказать, что меня позабавило его хамство, скажу только, что
меня это зверски позабавило!



«Очень легко поверить в то, что видишь своими глазами. Но сверхчувственный опыт даруется тем, кто нашел в
себе силы преодолеть врожденный скептицизм».
Параманханса Йогананда «Автобиография Йога»



Все, что он делает, довольно забавно и предсказуемо.
Он ушел, а мы в растерянности пытались понять – или у нас групповое помешательство,
или он просто нас прокатил! Не успев выйти из первого посещенного нами магазина,
нас собрала мамочка, поведав грустную историю о потерянном времени. То есть, ей
позвонил Лев и сообщил, что ждет нас всех внизу. Неудовлетворенные, со сверлящими
болями от жуткой еды мы собрались внизу и наклеили на лица милые выражения. Все
кроме меня. Но Лев все так же смотрел мимо.
Мы теперь жили в разных отелях, в разных измерениях, и, наняв такси, Лев стал
подозрительно зевать, пытаясь нас к чему-то вынудить. Я напряглась. Он стал
жаловаться на то, как долго ему придется отвозить нас всех в разные концы острова.
Громко и слишком театрально прокричал мамочке, что ей придется добираться
автобусом. Мы с мамой поняли намек и, к его радости попросили остановить нам у
автобусной остановки. Лев не смог скрыть свой дикий восторг, объясняя все тем, что
ему надо как следует выспаться. А то, он не встанет завтра рано, перед отлетом, бедный милый соня! Домой мы возвращались в шоковом состоянии. Оно началось тогда, когда
мы с мамой почти наперегонки пытались покинуть эту старую развалину. Оказавшись
на остановке, у нас вырвался просто не вздох, а какой-то стон облегчения. Наутро все
сомнения были рассеяны. Все привязанности порваны. Все розовые мечты укокошены.
Но как только мы сели в машину, снятую чудовищем напрокат до аэропорта, и я вновь
увидела его, я готова была простить ему все, не очень-то шевеля и без того застывшими
извилинами. Я смотрела и не могла отвести взгляда, он снова стал моим принцем из
сказки. Я решила отбросить все сомнения, показавшиеся мне на тот момент полной
чепухой. Пребывая в столь сказочном состоянии, я наблюдала за нашей идиллией.
Он остановился заправиться. Пока заправлялись, мамочка вышла. Я знала, что он
довезет нас как можно ближе до здания аэропорта, но решила, что так и надо. Раз он
ей ничего не сказал, то мы уже должны выходить, думала я. А ведь мамочка сидела
у него прямо под носом. В тот момент как я полезла из машины, Лев тронулся. Я
побежала. Он ускорил ход. Я тоже. Вернее, я бежала за своей левой ногой, которую не
успела вытащить. Он оглянулся и квадратными глазами затормозил прямо перед собой.
Выругался. Когда мамочка вернулась в машину, он громко ей объявил: “Мозгами думать
надо”. И долго еще не мог успокоиться. Мы с мамочками ржали. От шока. Он был рад,
что все обошлось. Боялся, что его придушат на месте за такие проделки. Ни я, ни он небыли виноваты, и в то же время были! Я для себя сделала вывод, что он хотел от меня
избавиться.
– Ты разве не видел, что твоя мама вышла из машины?
– Я не смотрю в обе стороны одновременно, тем более, когда заправляюсь!
– Она подумала, что надо выходить, я же вышла, – сказала мамочка.
– А если бы все прыгнули с десятого этажа, вам тоже нужно было бы спрыгнуть?
Как только я решила, что смирюсь со всеми его недостатками, он тут же попытался от
меня избавиться. Неумышленно. Хотя, кто его знает…

– А ведь, Че родился на месяц раньше. В мае..
– Что?!? А, … ага…
– Я стараюсь его успокоить, не говорить ничего лишнего, – причитала мамочка. – У него
очень сложный характер. Я веду себя с ним очень осторожно, а ты вывела его из себя.
Все мои старания пошли прахом. Он зверски разозлился. Хотя я и объяснила ему, что это
всего лишь твоя манера шутить, но с ним же надо быть поосторожнее! Он как вулкан!
– Ничего себе! И накакал он и звереть приходится опять ему же! Вместо того чтобы
послать его, я позволяю себе роскошь пошутить, а он еще и злится! Шутки ему мои не
нравятся! Какая Цаца!



"Как-то раз несколько человек принялись злобно оскорблять Будду. Он слушал молча, очень спокойно. И потому,
им стало не по себе. Один из этих людей обратился к Будде:
– В чем дело? Тебя что, не задевают наши слова?!
– Ваше дело решать, оскорблять меня или нет, – ответил Будда. – А мое – принимать мои оскорбления или
нет. Я отказываюсь принимать их. Можете забрать их себе".
Буддийская традиция

Сказочный принц с напряжением в голосе пожелал удачного полета, провожая взглядом затравленного зверя девушку в красном платье. Она не смогла скрыть влажных глаз, быстро кивнула и улыбнулась ему, зная, что больше никогда с ним не встретится. Они пошли в разных направлениях.
Гуру смотрел на них и улыбался. Улыбка была доброй. Он в очередной раз наблюдал.
Хитро и немножечко с грустью, он глядел и думал: “А обещали, что узнают друг друга.
Вот и верь потом этим половинкам..”
Они пошли в разных направлениях. Хотя и были половинками друг друга.

"Когда Бог слепил человека из глины, у него остался неиспользованный кусочек.
– Что еще слепить тебе? – спросил Бог человека.
– Слепи мне счастье, – попросил тот.
 Ничего не ответил Бог и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины.
Что значит счастье?
Счастье – это не разочароваться в том, что ты делал.."