Пушкин Кладбище ГорБРУс

Пушкин по крайней мере трижды мощно воспел кладбище (погост и смерть) и свое кладбищенское настроение жития:

 1829

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю;
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 2, 6 января. Написано 26 декабря 1829 г.

Мотивация творения связана с трагическими обстоятельствами жития:  со сватовством к Пушкиных вышел полный позорный абшид, с работой агентом под прикрытием на Кавказской войне (тур в Арзрум или Эрзерум) случился провал да по дороге туда у  донских казаков в карты проиграл, посещение горских евреев в Шемахы с Мусиным-Пушкиным радости от предсказаний шемаханской царицы не принесло, в эротическом туре по Тверскому краю заразился, а тут еще и молва принесла  - в Питер едем его милый демон – Каролина Собаньская …  Последнее удручает более всего: полька опять поиздевается, опустит ниже плинтуса и … опять не даст.

Дело  поэт-человека с его душой, духом и плотью "эротомана" было вот в чем: в 1829 г в разгар мучительного романа с Каролиной Собаньской Пушкин оставляет в альбоме Елизаветы Ушаковой, сестры несостоявшейся невесты, свой «донжуанский» список из 37 имен. Каролины в нем нет. Но есть горькое признание, сделанное чуть раньше, осенью 1828-го, в письме Е.М. Хитрово: «Я по горло сыт интригами, чувствами, перепиской и т. д. и т. д. Я имею несчастье состоять в связи с остроумной, болезненной и страстной особой, которая доводит меня до бешенства, хоть я и люблю ее всем сердцем».

По дороге на Кавказ – скорбное признание как на погосте:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит – оттого,
Что не любить оно не может

5 января 1830 года Пушкин записал в альбом Собаньской посвящение «Что в имени тебе моем»:

Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.
Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.
Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.
Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я ……

Это же эпитафия!

В феврале Пушкин напишет два яростных письма Каролине, которые он никогда никому не писал с такой страстью и со столь унизительной мольбой о близости:

«Сегодня 9-я годовщина дня, когда я вас увидел в первый раз. Этот день был решающим в моей жизни.  Чем более я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мое существование неразрывно связано с вашим; я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами -- всякая другая забота с моей стороны -- заблуждение или безрассудство; вдали от вас меня лишь грызет мысль о счастье, которым я не сумел насытиться. Рано или поздно мне придется всё бросить и пасть к вашим ногам. Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму (?). Там смогу я совершать паломничества, бродить вокруг вашего дома, встречать вас, мельком вас видеть..."

"...я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами -- всякая другая забота с моей стороны -- заблуждение или безрассудство..."
Письмо это не было отправлено: пришла короткая записка от Собаньской, что их встреча откладывается. Пушкин не может успокоиться, пишет новое письмо, в котором вместе с жалобами влюбленного слышатся сатанинские нотки:
«Вы смеетесь над моим нетерпением, вам как будто доставляет удовольствие обманывать мои ожидания; итак, я увижу вас только завтра -- пусть так. Между тем я могу думать только о вас.
<...>
А вы, между тем, по-прежнему прекрасны, так же, как и в день переправы или же на крестинах, когда ваши пальцы коснулись моего лба. Это прикосновение я чувствую до сих пор -- прохладное, влажное. Оно обратило меня в католика.-- Но вы увянете; эта красота когда-нибудь покатится вниз, как лавина. Ваша душа некоторое время еще продержится среди стольких опавших прелестей -- а затем исчезнет, и никогда, быть может, моя душа, ее боязливая рабыня, не встретит ее в беспредельной вечности.
http://remedios.livejournal.com/35300.html
…Но в день печали, в тишине,
Произнеси его, тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я...           А.С. Пушкин - К.А. Собаньской, 2 февраля 1830г
Финал = плач: «Что в имени тебе моем?..»

(2)
1835

Стою печален на кладбище.
Гляжу кругом – обнажено
Святое смерти пепелище
И степью лишь окружено.
И мимо вечного ночлега
Дорога сельская лежит,
По ней рабочая телега
изредка стучит.
Одна равнина справа, слева.
Ни речки, ни холма, ни древа.
Кой-где чуть видятся кусты.
Немые камни и могилы
И деревянные кресты
Однообразны и унылы.

Тут уже не требуется комментарий … И.З. Сурат справедливо назвала этот год жития поэт-человека Пушкина суицидальным. Дело пахнет уже не русью, а ГорБРУсом = Гор.Бюро Ритуальных Услуг

(3)
1836

Когда за городом, задумчив, я брожу
И на публичное кладбище захожу,
Решетки, столбики, нарядные гробницы,
Под коими гниют все мертвецы столицы,
В болоте кое-как стесненные рядком,
Как гости жадные за нищенским столом,
Купцов, чиновников усопших мавзолеи.
Дешевого резца нелепые затеи,
Над ними надписи и в прозе и в стихах
О добродетелях, о службе и чинах;
По старом рогаче вдовицы плач амурный;
Ворами со столбов отвинченные урны,
Могилы склизкие, которы также тут
Зеваючи жильцов к себе на утро ждут,—
Такие смутные мне мысли всё наводит,
Что злое на меня уныние находит.
Хоть плюнуть да бежать...
Но как же любо мне
Осеннею порой, в вечерней тишине,
В деревне посещать кладбище родовое,
Где дремлют мертвые в торжественном покое,
Там неукрашенным могилам есть простор;
К ним ночью темною не лезет бледный вор;
Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,
Проходит селянин с молитвой и со вздохом;
На место праздных урн и мелких пирамид,
Безносых гениев, растрепанных харит
Стоит широко дуб над важными гробами,
Колеблясь и шумя...

При жизни Пушкина не было напечатано. Написано 14 августа 1836 г., на даче на Каменном острове в Петербурге.

Ключевое в этом апокалипсическом:
По старом рогаче вдовицы плач амурный….

Комментарии и толки бессмысленны. Пушкин = рогач, а его  женка уже почитай вдовица. Не вдова. Дьявольская разница.

Мотив понятен без слов.

Остается лишь пригорюниться: Пушкин уже сдался – он перестал увещевать женку - царскую кокетку, влюбившуюся в поручика кавалергардов, он четырежды за полгода звал к барьеру всякого, кто косо посмотрел на его благоверную и бестолковую до беспутства бывшую Мадонну, он сам выбрал себе надежного стрелка и через полгода спровоцирует того нажать курок пистолета дуэльной пары в прицельной стрельбе на смертельное поражение