Остановись и подумай

Глава первая
Сентябрь 1999 года.

Аня вышла на крыльцо школы искусств и остановилась на несколько секунд, зажмурив глаза и подставив лицо на удивление ласковому осеннему солнцу.

Сентябрь стоял очень тёплый, потому городские власти не спешили с началом отопительного сезона. Дома и в школе было пока тепло, а вот в школе искусств, расположенной в старом здании, построенном в начале века, Аня за полтора часа порядком замёрзла.

Подумав, что в следующий раз непременно возьмёт на занятия старую тёплую кофту, Аня спустилась с крыльца. Она решила, что не пойдёт по деревянной лестнице, перекинутой через трубы теплотрассы, и отправилась в обход, мимо белого здания с зелёной крышей.

Девушка не знала, что за контора располагается в этом здании - на синей табличке, прикрученной к двери, красовалась непонятная аббревиатура и какие-то цифры. Зато Аня наверняка знала, что в доме, расположенном напротив конторы, живёт большой рыжий кот, который иногда выходит на прогулку.

Кот был домашний, сытый и гладкий, но чужаков не уважал и на руки не шёл. Аня просто останавливалась и любовалась ярко-рыжим красавцем, а он бросал на неё опасливые взгляды и капризно дёргал хвостом.

Ане повезло: кот сегодня был во дворе. Остановившись, девушка молча рассматривала кота. Картина, открывшаяся взгляду, была великолепна: на всё ещё зелёной траве были причудливо разбросаны жёлтые, оранжевые и малиновые листья, а посреди этого удивительного природного ковра сидел огромный рыжий кот.

В голове Ани моментально созрела идея. Как хорошо, что по живописи сегодня задали домашнюю работу на свободную тему! Мама всегда была недовольна, если Аня тратила плотные листы бумаги для черчения или для акварели просто так, "для души", а не для выполнения домашнего задания.

Девушка посещала школу искусств бесплатно, училась на бюджетной основе, и тем не менее, обучение вставало в большую копеечку. Качественная бумага, приличная акварель, масляные краски, пастель, хорошие кисти - всё это и многое другое сто;ило немалых денег. А чем дальше училась Аня, тем больше материалов требовалось.

Когда подходила пора ехать в специализированный магазин для художников, расположенный в центре города, мама всегда тяжело вздыхала и хмурилась. Но что поделаешь, если у дочки способности? Не бросать же учёбу, когда такая часть пути пройдена?

Аня смотрела на кота и уже видела свою будущую картину. Рыжий, видимо, устав от назойливого внимания девушки, встал, капризно дёрнул хвостом и с достоинством зашагал к открытой деревянной подъездной двери.

Кот скрылся в подъезде, а Аня, улыбнувшись своим мыслям, пошла в сторону остановки.

Школа искусств, на художественном отделении которой Аня училась вот уже пятый год, располагалась в другом районе, и девушке приходилось ехать от дома на автобусе в течение двадцати минут.

В том районе, в котором жили Аня с мамой, Надеждой Николаевной, настоящей художественной школы не было, только изостудии и кружки;. А в соседнем районе старая музыкальная школа восемь лет назад была преобразована в школу искусств, где, помимо музыкального, открылись художественное и театральное отделения.

В художественную школу принимали с десяти лет, но Аня поступила в одиннадцать, и была самой старшей в своей параллели. Сейчас Аня училась уже в пятом, выпускном классе.

Весной Ане исполнилось пятнадцать лет, и в общеобразовательной школе она в этом году начала учиться в десятом классе. Мама мечтала о том, что после девятого класса дочь поступит в колледж. Тем более, в их районе колледжей было несколько; один очень хороший, в который приезжали студенты со всего города.

Однако Аня твёрдо решила поступать в Институт культуры, потому ей нужно было полное среднее образование. Надежда Николаевна только головой качала: ну как объяснять упрямой дочери, что никто её в институт на бюджет не примет, - не те сейчас времена.

А средств для платного обучения у маленькой семьи Климовых нет и не предвидится. Отец Ани, Пётр Петрович Климов, работал водителем междугородного автобуса и три года назад трагически погиб во время исполнения служебных обязанностей.

Надежда Николаевна, которая очень любила мужа, до сих пор не отошла от потери и на других мужчин даже смотреть не хотела. Подруги крутили пальцем у виска: ещё молодая - всего тридцать семь лет, и тех не дашь, стройная, красивая... Но Надежда пока даже представить никого не могла на месте Петра. Никто не мог заполнить пустоту, которая образовалась там, где раньше было сердце, после того, как оно перестало мучительно болеть.

Родители Надежды - бабушка и дедушка Ани - жили в области, в небольшом городке. Бабушка Ани работала няней в детском саду, а дед - завхозом в одной из школ. Оба уже вышли на пенсию, но продолжали трудиться.

Мать Петра, вторая бабушка Ани, жила в том же городке с семьёй старшей дочери. У Надежды и раньше не складывались отношения со свекровью и с золовкой, а после гибели Петра и вовсе разладились. Родственники чуть ли не винили Надежду в том, что произошло, и даже с Аней не желали общаться.

Аня с матерью жили в двухкомнатной "хрущёвке". Надежда Николаевна работала в отделе технического контроля одного из заводов, расположенных в этом же районе. После того, как Петра не стало, Ане назначили пенсию по потере кормильца, и это помогало Климовым держаться на плаву, потому что зарплату на заводе частенько задерживали.

С весны до осени Надежда с Аней по выходным ездили в область, помогали родителям Надежды в огороде, потому на зиму у Климовых были запасены и овощи, и консервы, и варенье.

Буквально позавчера, в воскресенье, Аня с матерью вернулись от бабушки и деда, - за выходные, пока сухо, убрали всю картошку.

Аня, в отличие от многих одноклассников, всегда была очень рада началу учебного года. Лето она с некоторых пор не любила, потому что летом было очень скучно. Подруги разъезжались кто куда, а Аня проводила все три месяца либо в пыльном городе, либо в огороде у бабушки с дедом.

Учиться было гораздо интереснее, особенно, в художественной школе. Потому осень стала любимым временем года Ани сразу по нескольким причинам, а сентябрь - особенно. Аня была уверена в том, что нет в мире ничего прекраснее сентября.

А ещё девушка была уверена в том, что осенью с ней непременно произойдёт нечто удивительное. Какое-нибудь чудо.

...На автобусной остановке оказалось почти пусто, как обычно в середине дня. Занятия в художественной школе были трижды в неделю; в понедельник и в четверг - по вечерам, а во вторник - днём, и Аня едва успевала добираться из одной школы в другую.

Засмотревшись на храм, который находился неподалёку от остановки, Аня, как обычно, унеслась куда-то далеко в своих мечтах и не сразу обратила внимание на группу парней, пришедших на остановку со стороны физико-математического лицея.

Парни были явно старшеклассниками; скорее всего, ровесниками Ани. Увидев на остановке симпатичную стройную девушку с огромной плоской папкой в руках, ребята начали нарочито громко разговаривать и много смеяться.

Аня, воспитанная в строгости, к противоположному полу пока относилась ровно и спокойно. В школе дружила, в основном, с девочками, а мальчишек сторонилась, особенно, излишне бойких.

Иногда ей казалось, что какой-то парень ей, вроде, нравится, но это ощущение быстро проходило. Чувство, хрупкое, как сосуд, сделанный из узорчатой снежной корочки, которой покрываются весной сугробы, рассыпа;лось от малейшего неосторожного слова или движения.

Аня даже не замечала, как окружающие парни засматриваются на её миловидное лицо с правильными чертами, ярко-голубые глаза, красивые чёрные брови, длинные и густые тёмные волосы, чистую белую кожу и формирующуюся стройную фигуру.

Однако на этот раз обрывки разговора всё же просочились сквозь мечтательную пелену в мозг Ани, и девушка поняла, что парни ждут автобус шестого маршрута. Значит, они отсюда, из этого района. "Шестёрка" сворачивает с основной трассы и уезжает в гору, к новостройкам и частному сектору.

Почувствовав настойчивый взгляд, Аня посмотрела в сторону парней, и её глаза встретились с глазами невысокого симпатичного блондина.

Ростом парень был ниже своих друзей, но почему-то именно он привлёк внимание Ани. Очень светлые волосы красиво подстрижены. Чёлка, почти достигая тёмных бровей, спускается на ясный лоб. Кожа ровная и смуглая.

Но больше всего Аню поразил взгляд незнакомца. Возможно, конечно, это её творческая фантазия сыграла свою роль в восприятии, но Аня была уверена, что никогда до сих пор не видела такого взгляда.

Глаза у парня были большие, серо-зелёные, но при этом в них было пламя. Никогда до сих пор Аня не видела серо-зелёное пламя, а вот теперь увидела. Кроме огня, в глазах парня была усмешка. Даже заметив, что Аня смотрит на него, незнакомец не отвёл взгляд, продолжая внимательно и настойчиво смотреть на девушку.

К счастью, показался автобус, который был нужен Ане. Аня скрылась в салоне и уже оттуда снова посмотрела на компанию парней... Незнакомец провожал Аню взглядом, пока автобус не уехал.

Аня невидящим взглядом смотрела на сменяющиеся за окном пейзажи, а сердце странно замирало.

"Интересно, я ещё когда-нибудь увижу его?" - мелькнула неожиданная мысль.

* * * * * * * * * * *

На следующий день Даниил спешил после уроков на остановку, испытывая странное, непривычное волнение. Однако незнакомки на остановке не оказалось.

Была группа девушек из параллельного класса. Были шумные и бойкие мелкие девчонки, видимо, из школы, расположенной рядом с лицеем, за сквером. А той самой девушки с большой чёрной папкой не было.

Даня загрустил. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что если он встретил здесь ту самую незнакомку вчера, то это вовсе не является гарантией последующих встреч, тем более, ежедневных. Он уже третью неделю учится в лицее и каждый день, кроме выходных, приходит на остановку, но ту девушку встретил впервые.

Убеждай - не убеждай, а легче от этого почему-то не становится. Как её найти? Она уехала на пятнадцатом, значит, скорее всего, живёт в соседнем районе. В этом районе в ту сторону остаётся всего две остановки, и пролёты короткие, а потом начинается следующий район. Вряд ли девушка ждала автобус, чтобы проехать одну остановку, тут проще прогуляться. Тем более, погода чудесная.

Ехала незнакомка точно не из лицея, - Даня бы её запомнил, - да и вообще, не из общеобразовательной школы. Похожа на художницу... Вот оно! В пяти минутах ходьбы от остановки есть школа искусств, бывшая музыкалка. Даниил был уверен в том, что девушка ехала оттуда.

Подошёл автобус, и Даня зашёл в салон следом за остальными парнями. Правда, в общем разговоре он не участвовал и даже не слышал, о чём говорят ребята.

"Завтра пять уроков, - размышлял он. - Если её не будет на остановке, пойду в школу искусств и попытаюсь что-нибудь разузнать там".

Зачем он собирается найти незнакомку, и что скажет ей, если найдёт, Даня не знал. Он просто был уверен в том, что разыскать девушку надо, необходимо, и всё.

...Даниилу Летягину было пятнадцать лет. Весной он окончил девятый класс в обычной школе и поступил в десятый класс физико-математического лицея.

Лицей существовал уже десять лет, и туда можно было поступить сразу после окончания начальной школы, однако Даня определился с будущей профессией не так давно. Он твёрдо решил стать инженером-строителем и начал путь к своей цели.

Родители удивились выбору сына - Даня родился и вырос в семье потомственных врачей. Династия Летягиных была хорошо известна и очень уважаема в городе. Отец и мать Даниила, а также бабушки и дедушки, - все работали в медицине или в фармацевтике.

Старший брат Даниила, Фёдор, учился на пятом курсе в медицинском институте. Дядя Слава, брат мамы, работал врачом скорой помощи. Наверно, если бы у Данькиного отца были брат или сестра, они тоже работали бы в медицине, но папа рос единственным ребёнком в семье.

Почему Даниил решил стать строителем, он и сам не знал. Не было у этого решения никакой подоплёки и предыстории. В основе этого решения не лежали детские мечты Даниила. В детстве Даня мечтал стать врачом, как все родные и близкие. У него даже конструктора никогда не было. Да что там конструктора! Кубиков, и тех не было.

Просто однажды парень понял, что будет инженером, и в соответствии с этим пониманием начал строить собственные планы на жизнь.

Даниил рос очень самостоятельным, ответственным и обстоятельным человеком. В восемь лет он сам записался в секцию футбола и сам ходил на занятия независимо от времени суток. Вечером - значит, вечером. Утром в воскресенье - значит, утром в воскресенье. В каникулы - значит, в каникулы.

Родители, бабушки и дедушки были всегда очень заняты на работе, провожать-встречать Даню было некому, и он привык к самостоятельности и ответственности очень рано.

Даниил никогда не забывал закрыть дом на все замки, не забывал накормить и выпустить собаку, никогда не терял ключей и всегда знал, что задали в школе.

Он был серьёзным, будто маленький мужчина. И все всегда воспринимали его как взрослого, несмотря на возраст и не самый высокий рост. Потому, когда Даниил рассказал родителям о том, какую профессию он выбрал, ни у матери, ни у отца даже сомнений не возникло, - сын принял решение и не передумает.

От футбола пришлось отказаться - Даниил начал усиленно готовиться к поступлению в лицей. Поступил. Теперь, при условии успешной учёбы, через два года он может быть зачислен в Технический университет по результатам школьных выпускных экзаменов.

Вот такие мысли, такие цели были у серьёзного Даниила в тот момент, когда на его жизненном пути нежданно-негаданно встретилась Аня Климова.

Встретилась, и теперь Даня мог почему-то думать только о ней.

* * * * * * * * * * * * * *

В четверг, после пятого урока, Даниил спешил на остановку едва ли не бегом. На остановке было два человека: подвыпивший мужчина средних лет и старушка с тросточкой.

Тяжело вздохнув, Даня поправил рюкзак и поплёлся в сторону школы искусств. Поднялся на невысокое крыльцо, потянул тяжёлые двери и вошёл в тесный холл, вдоль стен которого стояли две скамьи.

На одной из скамеек сидела маленькая девочка, сжимающая в руках скрипичный футляр. На второй скамье расположился тощий, лохматый и долговязый парень, рядом с которым лежала гитара в мягком чёрном чехле.

Идея отправиться на поиски сюда вдруг показалась Даниилу мегадурацкой. Смутившись, он отступил к двери, и в это время откуда-то справа выглянула строгая пожилая женщина в очках и в тёплой вязаной безрукавке поверх синего платья.

- Ты на занятие, мальчик? - спросила она, глядя на Даниила поверх очков так, будто подозревала его сразу во всех существующих смертных грехах и в целом ряде несуществующих.

"Я не мальчик!" - хотелось крикнуть Даниилу. К нему давно уже все обращались "молодой человек". Ну в крайнем случае, "юноша" или "парень".

- Я... Нет! - сначала Даниил будто начал нерешительно мямлить, а потом выпрямился. - Я девушку ищу.

- Какую девушку? - брови женщины изогнулись дугой. - На каком отделении она занимается? Как её зовут? Сколько ей лет?

- Я не знаю, - обречённо ответил Даня, понимая, что близок к провалу как никогда.

Женщина упёрла руки в боки и набрала воздуха в грудь, как вдруг Даню осенило:

- Она учится на художественном отделении! - воскликнул он.

- Да тихо ты! - зашипела женщина. - Занятия идут.

- Такая... с длинными чёрными волосами. Ростом примерно с меня. В голубой куртке и с большой чёрной папкой, - шёпотом продолжил Даниил.

- А зачем это ты ищешь незнакомую девушку? - прищурилась женщина, и Даня вдруг ясно почувствовал: она поняла, о ком он спрашивает. - Мало ли, кто тут ходит и интересуется? Здесь не справочное бюро! А я не знаю, что у тебя на уме!

- Пожалуйста, скажите! - взмолился Даниил. - Я же вижу, что вы поняли, о ком я говорю!

- А ну, пошёл вон отсюда! - женщина начала наступать на Даню, и он вжался спиной в двери.

- Вы неправильно поняли, - Даниил сделал последнюю попытку воззвать к добрым чувствам женщины. - Я нормальный. Я...

- Или ты выметаешься, - не сдавалась женщина. - Или я вызываю милицию. А ещё могу позвать Владимира Александровича, руководителя оркестра! Ну?!

Тяжело вздохнув, Даня покинул школу и побрёл в сторону остановки. Незнакомка учится здесь, он в этом окончательно убедился. Но как встретиться с ней? Он же не может круглосуточно дежурить около школы искусств! Даже если он попробует этим заняться, строгая женщина моментально вызовет наряд по его душу.

Поразмыслив, Даниил решил, что придётся ждать следующего вторника. Он очень надеялся на то, что занятия у незнакомки в одно и то же время, а это значит, что она и на остановке появится так же, как позавчера. Другого выхода всё равно нет. Если не получится встретиться во вторник, тогда надо будет придумывать что-то ещё.

* * * * * * * * * * *

Время до вторника тянулось невыносимо долго, а в последний момент, как это часто бывает, сработал какой-то из законов Мёрфи: классный руководитель попросила учеников остаться на "пятиминутку" после окончания уроков.

"Пятиминутка" превратилась в "десятиминутку", и Даниил почти отчаялся. Не стал ждать парней, с которыми вместе ездил домой, быстро собрался и побежал на остановку.

Незнакомку в голубой курточке он заметил сразу. Заметил и автобус, который медленно приближался к остановке с противоположной лицею стороны. Пятнадцатый! А это значит, что сейчас она уедет...

От быстрого бега перехватило горло, но когда Даниил увидел, как девушка пошла к автобусу, собрал последние силы и крикнул:

- Подожди! Пожалуйста, не уезжай!

Даня видел, как незнакомка замерла, быстро обернулась и попятилась от двери автобуса, налетев на какую-то грузную даму. Дама явно сказала в адрес девушки что-то нелестное, но та, не обращая внимания, отошла от автобуса и остановилась, глядя на приближающегося Даниила.

Подбежав, Даня остановился и несколько секунд выравнивал дыхание. Кажется, год без занятий футболом даёт о себе знать. А может, сердце замирает оттого, что девушка смотрит на него и улыбается.

- Наконец-то я тебя нашёл! - выдохнул, наконец, Даниил.

* * * * * * * * * * * *

Аня, кажется, ни на минуту не забывала о той, первой встрече, и всякий раз, когда шла на остановку, волновалась в предвкушении.

Это было весьма глупо, поскольку в четверг и в понедельник занятия в художественной школе были по вечерам, а лицеисты учились в одну смену, - первую.

Однако, как известно, надежда умирает последней, и Аня очень-очень надеялась. Особенно большие надежды она возлагала на вторник.

Она даже причёску другую сделала во вторник, не "конский" хвост или косу, как обычно делала на занятия, чтобы волосы не мешали. В этот раз Аня распустила длинные тяжёлые волосы, и ей даже сделали замечание на живописи.

На остановке Аня стояла минут двадцать, пропустила два автобуса. Со стороны лицея подходили ребята, но всё не те.

Значит, не судьба... Аня решила, что дождётся третьего автобуса и уедет. Не до завтра же тут торчать? Возможно, у того блондина уроки сегодня закончились раньше. Или он вообще оказался тогда здесь случайно?

Идти к лицею и "дежурить" там Ане не позволяли гордость и скромность. Вскоре из-за угла показался пятнадцатый автобус, встал на светофоре, а потом продолжил путь, неумолимо приближаясь к остановке.

Тяжело вздохнув и уже не глядя по сторонам, Аня подошла к двери, и...

...- Наконец-то я тебя нашёл!

Аня опять смотрела на серо-зелёный огонь и чувствовала, что улыбается, как дурочка. Срочно нужно что-то сказать в ответ, а то пауза неприлично долго затягивается.

- А ты искал? - вот, придумала, что ответить.

- Искал, - парень провёл смуглой ладонью по лбу, взлохматил светлые волосы. - Даже в школе искусств был в четверг днём, но какая-то суровая женщина меня шуганула оттуда. Пообещала милицию вызвать.

- У меня в четверг занятия по вечерам. И в понедельник тоже. А как ты понял, куда я приезжаю?

- Вариантов не так уж много. Потому всё элементарно. Сложнее всего оказалось снова встретиться. Но теперь-то уж я тебя не отпущу.

- Ого, - Ане вдруг стало странно весело, а сердце как-то сладко сжалось. - Ты такой решительный!

- Да, решительный, - кивнул парень и покосился на своих одноклассников, приближающихся к остановке.

Кто-то из парней что-то тихо сказал, и вся компания дружно захохотала, глядя на парочку, стоящую на остановке.

- Не обращай на них внимания, - улыбнулся Ане блондин. - Они просто завидуют мне.

- Почему завидуют? - в Ане проснулось чисто женское кокетство.

- Потому что я познакомился с самой красивой девушкой в мире. Правда, пока даже не знаю, как тебя зовут.

- Аня. Анна Климова. А тебя?

- Даниил Летягин. Даня.

В этот момент из-за угла показался очередной "пятнадцатый" автобус.

"Вот надо же! - с досадой подумала Аня. - Иногда его ждёшь-ждёшь, не дождёшься. А тут..."

- Можно, я поеду с тобой и провожу тебя? Это ведь твой автобус?

Вопрос, заданный Даниилом, прервал тягостные раздумья Ани. Ей даже показалось, что солнце стало светить ярче.

- Да, конечно, если ты не занят...

- Не занят.

Даниил взял Аню за руку и заспешил к автобусу. Двух свободных мест рядом не было, и ребята встали у окна. Они были одного роста, только Аня - тонкая и стройная, а Даниил - широкоплечий и крепкий.

- В прошлый раз ты ждал шестой автобус. В новом микрорайоне живёшь?

- Да, родители построили там дом. Раньше мы жили на Пролетарке. А ты где живёшь? Куда мы едем?

- Мы едем прямиком к парку, - улыбнулась Аня.

- И ты так далеко ездишь на занятия? Давно?

- Пять лет, шестой пошёл. Сначала ходила в подготовительный класс, а потом поступила на художественное отделение...

- Ты очень устала? Может, в парке погуляем? - спросил Даниил, когда они вышли из автобуса на нужной остановке.

Аня не успела пообедать и очень хотела есть, но сейчас не призналась бы в этом даже под пытками. Конечно же, она совсем не устала, и кажется, готова гулять с Даней хоть до утра, пока не надо будет снова идти в школу.

Даниил, ни о чём больше не спрашивая, сам всё понял, подошёл к киоску, в котором продавали пончики, и вернулся с внушительным пакетом в руках. Ребята устроились на одной из свободных скамеек и начали совсем по-детски жадно есть. Таким были первое свидание Ани и Даниила, и их первая совместная трапеза.

* * * * * * * * *

Начиная с этого дня, ребята стали видеться постоянно. Даниил встречал Аню с занятий в школе искусств и провожал до дома, а в выходные дни они подолгу гуляли вдвоём.

По вторникам, когда занятия у Ани заканчивались рано, Даня, преодолевая смущение и стеснение девушки, приучал её обедать с ним у него дома. Вторник стал их любимым днём недели. Они впервые увидели друг друга во вторник. Встретились второй раз - уже по-настоящему - тоже во вторник. И их совместные обеды проходили по вторникам.

Разговорам не было конца - ведь Аня и Даня провели порознь больше пятнадцати лет жизни, и теперь им о многом нужно было рассказать друг другу.

Аня и раньше была скромной и застенчивой, а теперь совсем перестала замечать других парней. Для неё существовал только Даня.

Даниил, который был занят учёбой и мыслями об Ане, даже не понимал того, что на него начали всерьёз обращать внимание девушки.

Больше всего это задевало старосту десятого "А", Леру Останину. Лера с детства была очень бойкой и целеустремлённой, и даже свою кандидатуру на роль старосты предложила она сама.

Не сказать, что она обладала какой-то необычной, потрясающей внешностью, зато наверняка обладала энергетикой и харизматичностью. Недостатка во внимании противоположного пола Лера не испытывала, но ей нравился именно Даня, который, казалось, даже не замечал её.

- Напрасно стараешься, - сказал однажды Лере её сосед по парте, заметив, как очередная пущенная Лерой стрела просто шлёпнулась к ногам Даниила. - У Летягина краля есть давно, чтоб ты знала.

- Врёшь, - побледнев, Лера крепко сжала зубы.

- У кого угодно из парней спроси. Отвечаю! Есть у него девушка, она тут неподалёку учится, в школе искусств.

- Сможешь узнать, кто такая? - подняла бровь Лера.

- Легко. А ты мне что?

- В долгу не останусь, - пообещала Лера.

Глава вторая
Приближался конец первой четверти, и зачёт по живописи преподаватель назначила на четверг. Потому Аня везла с собой акварель и кисти в большом пенале.

Были с собой и графитные карандаши, пенал с которыми Аня вообще никогда не доставала из рюкзака. А ещё была большая папка с контрольным домашним заданием - уже второй картиной, посвящённой давно минувшему тёплому сентябрю, рыжему коту и... тому самому дню, когда Аня и Даниил впервые увидели друг друга.

Если не было дождя или мороза, по пути на занятия Аня всегда выходила на одну остановку раньше, чтобы прогуляться. Недолго, не больше пяти минут, но зато было время отдохнуть от автобуса и настроиться на рабочий лад.

Вот и сейчас Аня быстро шла по улице, освещённой фонарями. Сумерки теперь уже наступали достаточно рано.

Вдруг со стороны зарослей, за которыми находилось здание школы искусств, качнулась длинная тень, и Аня вздрогнула. С боковой тропинки наперерез Ане вышла невысокая девушка, светловолосая, с небольшими светлыми глазами.

Аня хотела обойти девушку, но та опять преградила ей путь. Тут же из темноты вышли ещё три девушки.

- Пропустите, - стараясь оставаться спокойной, попросила Аня.

- А почему ты так испугалась? - усмехнулась первая девушка. - Мы просто хотим с тобой поговорить.

- Я не испугалась, - пожала плечами Аня. - Я спешу на занятия. А ещё я не люблю разговаривать с незнакомыми людьми.

- Да ладно, мы тебя надолго не задержим, - продолжала ухмыляться светловолосая. - Если будешь послушной девочкой, то придёшь на занятия вовремя и без потерь.

- Какой ещё послушной девочкой? Что ты несёшь? - возмутилась Аня. - Я сейчас позову на помощь взрослых!

Сказав это, Аня сделала ошибку. Лучше бы она просто внезапно закричала, без предупреждения. Но увы, она не оценила всю серьёзность ситуации.

- Она буйная, подержите её и рот ей зажмите, - светловолосая скороговоркой отдала короткий приказ своим спутницам, а сама ловко выхватила из рук Ани папку с выполненным домашним заданием.

Две девочки быстро и крепко схватили Аню за руки, а третья зажала Ане рот шарфом. Из глаз Ани брызнули слёзы, стало противно и трудно дышать.

- В кусты её ведите, - продолжала командовать светловолосая. - И рюкзак её мне давайте.

Аню быстро затащили в заросли. Ветки больно хлестали по ногам, а колготки были безнадежно испорчены. Обычно Аня приезжала на занятия в джинсах или в спортивном костюме, но на зачёт надела юбку. Колготки-то хорошие, и совсем новые, впервые их надела.

Аня думала о подобных мелочах, стараясь не думать о главном и самом страшном, - о том, что будет дальше.

- Мне от тебя нужно совсем немного. Сейчас ты пообещаешь мне, что откажешься встречаться с Даней Летягиным. Скажешь ему, что у тебя появился другой парень, например. Или придумаешь ещё какую-нибудь правдоподобную причину для расставания. В общем, мне всё равно, главное, чтобы вы разбежались. Только по-честному. Потому что если ты меня обманешь или побежишь жаловаться кому-нибудь, то мы опять с тобой встретимся, и тогда будет другой разговор. А может, и с Даней случится что-то нехорошее, понимаешь? А?

Аня с ненавистью смотрела на светловолосую. Ей казалось, что если её сейчас отпустят, она эту белобрысую в клочья порвёт. Ишь, чего захотела, овца!

Видимо, светловолосая прочитала всё во взгляде Ани, потому что сжала губы ниточкой, а глаза её почти побелели от злости.

- Ты не поняла? - громче спросила она. - Снова объяснить?

Аня продолжала с ненавистью смотреть на неё, и светловолосая сказала одной из помощниц:

- Убери шарф. Пусть повторит то, что я сказала.

От ярости, подобной которой Аня никогда раньше не испытывала, у неё совсем пропали страх и осторожность.

- Да пошла ты! - тяжело дыша, громко сказала Аня. - Даню она захотела! Рожа крысиная не треснет?

Аня рванулась изо всех сил, пытаясь добраться до светловолосой и вцепиться в неё, но та отступила на шаг, а помощницы ещё крепче схватили Аню и снова прижали шарф к её рту.

- Сама виновата, - ухмыльнулась светловолосая, тщетно делая вид, что не испугалась, когда Аня рванулась к ней. - Придётся тебя наказать. Должна же ты понять, что с тобой здесь не шутят.

Светловолосая отошла от кустов, вытряхнула содержимое рюкзака Ани в грязь и начала топтать ботинками на "платформе". Открыла оба пенала, не побрезговала. Аня смотрела, как кисти и карандаши тонут в грязи и хрустят под подошвами ботинок. Потом светловолосая достала из папки лист с работой Ани и начала его медленно рвать на мелкие клочки. Быстро не получалось - лист был слишком плотный.

Аня от ужаса и горя закрыла глаза. Ей казалось, что кроме ужаса и горя она ничего не чувствует и не почувствует никогда.

- Эй, что там происходит?

В открытых дверях школы искусств, в освещённом проёме, стояла, кутаясь в шаль, дежурная, Валентина Денисовна.

- Га;симся! - тихо сказала светловолосая, и девушки, оттолкнув Аню, бросились наутёк.

Аня, рыдая, выбралась из зарослей.

- О, Господи! - Валентина Денисовна быстро перекрестилась и кинулась к Ане. - Что? Кто?

Женщина подумала самое плохое, но Аня покачала головой.

- Кисти... краски... - прерывающимся и хриплым голосом ответила она. - Всё испорчено! И работу порвали...

- Вот нелюди! - начала причитать Валентина Денисовна. - Кто? Знакомые?

- Нет, я их не знаю. Девушки какие-то.

- Совсем с ума посходили! Девчонки хулиганят хуже парней! Что же происходит?! Пойдём в здание, Анюта! Пойдём. Умоешься, а потом всё учителю расскажем.

- А краски?

- Да где же ты их тут в темноте и в грязи найдёшь? Да и собирать там уже нечего.

...Двойку за домашнюю работу Ане не поставили, - преподаватель давно знала девушку и безоговорочно доверяла ей. На зачёте Аня работала с казёнными материалами, "потеряшками", как их здесь называли.

Когда Аня освободилась, на скамейке у дверей уже ждал Даниил.

- Что же ты, кавалер? - укоризненно сказала Дане Валентина Денисовна.

Она уже давно привыкла к Дане, не выгоняла его и не называла мальчиком.

- Что же так плохо провожаешь свою подругу? - продолжала дежурная. - Напали на неё, кисти-краски все испортили и картину порвали. Я даже милицию хотела вызвать, да Анюта меня отговорила.

- Аня?! - Даниил вскочил, испуганно глядя на девушку.

Взгляд его спустился на ноги Ани в рваных колготках, и глаза Дани расширились.

- Аня...

- Всё нормально, Даня. Только материалы безнадёжно испорчены, - успокоила его Аня. - И картину мою изорвали. Ту самую, о которой я тебе рассказывала. С рыжим котом.

- Кто?! - кулаки Даниила сжались.

- Пойдём, по дороге расскажу.

* * * * * * * * * * * *

Аня и Даниил медленно брели от остановки к дому Ани. К счастью, было не холодно, только слякотно. Девушка рассказала обо всём, кроме главного, - требований, выдвинутых светловолосой.

Даня предлагал зайти в круглосуточный магазин и купить колготки, но Аня наотрез отказалась. У неё не было денег, а при мысли о том, что колготки купит Даня, становилось нестерпимо стыдно.

- Всё равно не понимаю, Аня, как так, кто и зачем? Надо идти в милицию.

- Не надо, пожалуйста, Даня!

Аня помнила слова светловолосой о том, что Дане будет причинён вред, и боялась совсем по-детски, нелогично.

- Почему? - Даниил резко остановился и заглянул в лицо Ани. - Я вижу, что ты боишься, Аня! И говоришь меньше, чем знаешь. Они что, угрожали? Или ты скрываешь что-то? Ты знаешь этих девушек?

- Нет, - покачала головой Аня. - Не знаю.

- А в чём дело? Почему ты не хочешь рассказать мне всё?

- Я боюсь... за тебя, - призналась Аня, понимая, что если будет скрытничать, это расстроит и обидит Даню.

- Пойдём, - Даня опять взял Аню за руку. - Ты застудишься, если мы будем идти так медленно. Вот там что?

Даня указал на стеклянные двери, светящиеся в темноте.

- Вроде, кофейня. Нет, я туда не пойду. Ты мои ноги видел? Пойдём в наш подъезд, встанем между этажами, поговорим.

Тяжело вздохнув, Даня покорился. В подъезде у Ани было тепло, сухо и чисто. С тех пор, как на подъезде установили железные двери, даже цветы на подоконниках появились.

Аня жила на пятом, самом верхнем этаже, а ребята поднялись ещё выше и встали на площадке, ведущей к чердаку. Аня предложила Даниилу зайти к ней домой, но он не хотел сегодня разговаривать при её маме, хотя в гостях у Ани уже бывал.

Надежда Николаевна относилась к дружбе молодых людей спокойно, хотя строгую профилактическую беседу с Аней провела.

На площадке было сумрачно - лампочка тут давно перегорела, и её не спешили менять.

После того, как Аня рассказала обо всём, что с ней произошло, Даня некоторое время молчал, во все глаза глядя на девушку.

- То есть... - голос плохо слушался его, поскольку эмоций нахлынуло очень много, и все противоречивые. - То есть, ты не уступила этой... меня?

- Нет, конечно, - впервые за этот долгий и странный вечер рассмеялась Аня. - А ты как думал?

Даниил неловко и немного неуклюже схватил девушку и прижал к себе, покрывая быстрыми поцелуями её лицо.

- Я так люблю тебя, Аня! Так люблю... Ты даже не представляешь, как! - повторял он. - Мы с тобой всегда будем вместе, я клянусь тебе!

Несмотря на затуманенный первыми поцелуями мозг, Даниил не забыл о важном: нужно найти и наказать обидчиков Ани, а ещё нужно обязательно купить для Ани новые материалы.

* * * * * * * * * * *

Геннадий Викторович Летягин пил утренний кофе и читал газету, когда в кухню вошёл Даниил.

- Ты что так рано? - отец посмотрел на задумчивого сына поверх очков. - Без пятнадцати шесть!

- Мне нужно с тобой поговорить, папа, - Даня взял табурет и устроился напротив отца, сидящего на диванчике кухонного уголка. - Пока мама с дежурства не вернулась.

Мать Даниила, Лидия Павловна Летягина, работала детским хирургом в поликлинике и пару раз в неделю дежурила по ночам в детском стационаре.

Геннадий Викторович работал врачом-неврологом. Он отказался от ночных дежурств достаточно давно, - считал, что возраст уже не тот. Хотелось хотя бы относительного спокойствия и размеренности, так он говорил.

Для Лидии Павловны дежурства являлись, скорее, образом жизни. Она постоянно обещала, что скоро откажется от них, но регулярно продолжала выходить в ночные смены.

- Как интересно, - Геннадий Викторович отложил газету и снял очки. - А почему ты хочешь поговорить именно без мамы?

- Потому что разговор мужской, - пояснил Даня.

- Давай поговорим, раз так. Кофе хочешь?

- Нет, - покачал головой Даня.

- Сразу к делу? - улыбнулся отец. - Отлично.

- Пап, мне нужен твой совет. И помощь нужна.

Геннадий Викторович во все глаза смотрел на сына. Если бы он не боялся обидеть Даньку, сказал бы вслух то, о чём вдруг подумал: "Надо запомнить, какое сегодня число. Сын впервые попросил совета и помощи. До сих пор со всеми проблемами и делами ребёнок справлялся сам".

Сначала Даня рассказал о том, что уже больше месяца встречается с девушкой, а потом - о том, что произошло вчера вечером.

- Их надо как-то проучить, папа, а я не знаю, как. Боюсь, что просто не сдержусь и отметелю их, а этого делать нельзя. Они же всё-таки девчонки. С ними нужно по-другому разобраться.

- И не только поэтому, сын, - кивнул Геннадий Викторович. - Кулаками размахивать - это крайняя мера. Тем более, у тебя скоро наступит возраст уголовной ответственности. А ты уверен, что знаешь, кто именно напал на Аню?

- Почти уверен. Подумал, сопоставил некоторые факты. Сегодня же буду знать наверняка, как только доберусь до лицея.

- Сегодня Аня пойдёт на занятия в школу искусств?

- Нет, у неё там начались каникулы, потому пойдёт только в понедельник через неделю.

- Значит, сегодня твоей девушке ничего не угрожает? Или у обычной школы они тоже могут подкараулить её?

- Вряд ли они знают, где живёт Аня. А школа расположена рядом с её домом, и там нет ни кустов, ни пустырей. Всегда людно.

- Значит, сегодня вечером, когда я вернусь с работы, ты мне расскажешь о том, подтвердились ли твои догадки, и исходя из этого, мы будем действовать дальше.

- Хорошо, папа, спасибо!

- А о какой ещё помощи ты говорил?

- Я хотел спросить... - Даня на секунду замялся, а потом решительно продолжил. - Мне нужна работа на период каникул.

- Здравствуйте, приехали! Сын, по-моему, у нас уже был разговор на эту тему. Летом - пожалуйста, любые подработки в соответствии с твоим возрастом. В течение учебного года твоя работа - это учёба, а каникулы нужны для отдыха и для выполнения того, что задано. Тебе что, не хватает карманных денег?

- Хватает, но... Всё, что испортили эти девчонки... Все эти материалы - они очень дорогие. Аня их лишилась, получается, из-за меня. Я хочу сам заработать на новые, а не просить у вас. Копилку с монетами разбил, но там недостаточно денег. Я и так-то боюсь, Аня не примет от меня помощь, а если уж узнает, что я просил деньги у родителей, - тем более.

Геннадий Викторович задумался на пару минут.

- Хорошо, - сказал он, наконец. - Я поговорю с главным. Он намедни жаловался на то, что коридоры мыть опять некому. Если ты готов, я договорюсь на неделю.

- Готов, - кивнул Даня. - Только маме ничего не говори, пожалуйста, пап!

* * * * * * * * * * *

Уже днём Даня наверняка знал имя зачинщицы нападения на Аню. Одноклассницы из лицея помогать Лере отказались, и "на дело" с ней ходили бывшие одноклассницы, из прежней школы.

В тот же вечер, пока мама отсыпалась, Геннадий Викторович и Даня побывали дома у всех четверых хулиганок и серьёзно поговорили с родителями. Самым удивительным фактом стало то, что все четыре семьи были полными и благополучными.

Отец Леры вообще занимал какую-то должность в департаменте образования; неприятности с законом и огласка нужны были семье Останиных меньше всего. В виде наказания Леру отправили к бабушке в деревню на все осенние каникулы, хотя обещали поездку в Москву. Для избалованной, но трусоватой Леры этого предупреждения оказалось более чем достаточно.

Помощницам Леры тоже влетело по первое число, и они с тех пор обходили бывшую одноклассницу десятой дорогой.

Даня в течение пяти дней работал по договору в поликлинике, а в пятницу Геннадий Викторович получил в бухгалтерии зарплату за сына. Правда, всё же добавил денег и от себя, но Дане ничего об этом не сказал.

Пока Аня собиралась с силами, чтобы рассказать маме об испорченных материалах и о необходимости покупки новых, Даня привёз ей и набор карандашей, и специальную акварель в кюветах, и новые пеналы, и папку.

Аня к тому времени тоже успела вскрыть свою скудную копилку, а ещё очень сожалела о том, что истратила на вещи и на новую сумку деньги, заработанные летом на почте.

А тут Даня... как настоящий добрый волшебник. Что бы она делала без него? И как вообще жила без него раньше? Даже представить теперь было невозможно, как это - жить без Дани.

* * * * * * * * * *

Конечно, Геннадий Викторович однажды рассказал обо всём супруге. Даня уже спал, а его родители засиделись в гостиной допоздна. Иногда, очень редко, они устраивали такие посиделки вдвоём за бутылкой хорошего вина.

- Ты что так загрузилась, Лида? - улыбнулся Геннадий, глядя на побледневшую и растерянную жену

- Так как же... Девушка, Гена! Данька с девочками никогда не дружил, всегда в мужской компании, - учёба, спорт. А тут любовь!

- По-моему, это как раз нормально, Лида, - пожал плечами Геннадий. - А ты хотела, чтобы сын вечно при нас был? И ничем, кроме учёбы, не интересовался? Вот это было бы по-настоящему странно.

- Но не в пятнадцать же лет, Гена! Ему как раз об учёбе сейчас и надо больше всего думать.

- Во-первых, Даньке скоро шестнадцать. А во-вторых, с учёбой у него полный порядок.

- Гена, ты нарочно нервируешь меня! Ты же прекрасно понимаешь, о чём я говорю!

- А ты не нервничай, Лида! Доверять надо сыну. Тем более, наш Данька никогда не давал нам повода не доверять ему. Ты ещё скажи, как в старом кино, что у Даньки "таких Ань ещё тысяча будет". И вообще, я обещал сыну, что ничего не расскажу.

- Вот, ещё и секреты от меня, - обиделась Лидия Павловна. - Не доверяет мне?

- Нет, он боялся, что ты сразу крыльями начнёшь хлопать, и не ошибся.

- Хочешь сказать, что я наседка? Или просто курица?

- Нет, ты паникёрша. А наседкой ты никогда не была. Сын у нас с детства самостоятельный.

Лидия Павловна задумалась, рассматривая бокал.

- Скоро шестнадцать, говоришь? - она пристально посмотрела на мужа. - С друзьями Данька отдельно отметит. А для родственников организуем шашлык. У нас же есть крытая веранда, зря что ли построили? И Аня пусть приходит. Она же девушка Даниила. Пора нам с ней познакомиться. Запретить встречаться с ней мы Даньке не можем, а вот процесс контролировать можем вполне. Пусть на глазах будут, а не прячутся по углам.

* * * * * * * * * * *

Спустя три месяца.

Аня была очень напугана: маме впервые стало плохо. Вроде, и причины никакой не было. Утром Надежда Николаевна ушла на работу - так, как всегда. А когда вечером Аня вернулась из школы искусств, мама лежала на кровати в своей комнате.

Конечно, такое бывало и раньше. Мама уставала, или голова у неё болела. Принимала таблетку, ложилась на полчаса, а потом вставала и начинала заниматься домашними делами, будто и не было ничего.

Сегодня Аню, как обычно, проводил Даня, а потом сразу ушёл на остановку, ему нужно было ехать домой, готовиться к зачёту. Аня вошла в квартиру, умылась, переоделась, заглянула к маме в комнату и пошла ставить чайник.

- Чай будешь, мам? - крикнула она, но ответа не дождалась.

Борясь с тяжёлым предчувствием, Аня вошла в комнату мамы. Надежда Николаевна лежала, прикрыв глаза, но не спала.

- Мааам, что случилось? - дрожащим голосом спросила Аня.

- Голова что-то кружится, дочка - слабо улыбнулась Надежда Николаевна. - И сердцебиение сильное. Думала, полежу чуток, и всё пройдёт, а вот уже три часа не проходит. Глаза открываю, и всё начинает передо мной кружиться.

- Мам, скорую надо, - Аня присела на край кровати и взяла маму за руку.

Рука была холодная, но влажная, и на лбу у Надежды Николаевны выступила испарина.

- Не надо, Анюта. Полежу ещё, и пройдёт. Ты сама поужинай, хорошо? Без меня.

У Ани от ужаса похолодела спина, а волосы на голове будто зашевелились сами по себе. Никогда ещё ей не было настолько страшно. Даже тогда, когда хулиганки зажимали ей рот шарфом. Даже тогда, когда с папиной работы приехали какие-то мужчины и рассказали о случившемся с отцом.

Как жаль, что Даня уже уехал! Она привыкла полагаться во всём на него. Даня всегда и во всём её поддерживал, и все беды сразу отступали, казались мелкими, незначительными.

Так, хватит себя жалеть! Что это она расселась, как мямля, и слезу готова пустить? А маме нужна помощь, и помочь больше некому.

- Ладно, полежи, - обманчиво спокойно сказала Аня. - Я пойду, чайник выключу и посижу с тобой.

- Да не беспокойся, Анюта, иди, поешь.

- Хорошо, хорошо, - Аня вышла из комнаты и прикрыла за собой двери.

Выключила чайник, а потом почти бесшумно покинула квартиру и осторожно постучала в двери соседей.

В соседней квартире жила пожилая супружеская пара. У них был стационарный телефон, потому что оба страдали сердечными заболеваниями и периодически вызывали скорую помощь.

Звонить в двери Аня стеснялась, хотя был ещё девятый час вечера. Мало ли, люди пожилые, отдыхают. Тихо поскреблась, но ей тут же открыли.

Аня объяснила ситуацию, и хозяева помогли ей вызвать скорую. Девушка осторожно вернулась в квартиру, накинула куртку, надела сапоги и спустилась вниз, ждать врачей. Домофон отключила, чтобы мама не испугалась звонка.

К счастью, скорая приехала быстро. Вскоре темноту двора прорезал свет фар приближающейся машины, а потом у подъезда остановился автомобиль, из которого вышли среднего роста светловолосый мужчина и женщина в годах, оба в униформе.

Аня ещё ничего не успела подумать, как вдруг мужчина ей сказал без приветствия:

- Ты ведь Аня? Я не ошибаюсь?

- Здравствуйте, Вячеслав Павлович!

Казалось, облегчение, охватившее Аню, измерить невозможно: на вызов приехал родной дядя Даниила! "Дядя Слава", - так называл его Даня.

Они познакомились на праздновании шестнадцатилетия Даниила. Тогда Аня познакомилась со всеми его родными, и после этого часто бывала дома у Летягиных.

Раньше она очень боялась того, что не понравится родителям Дани, ведь она из совсем простой семьи, и они запретят ему эту дружбу, но ничего подобного, к счастью, не случилось.

Вячеслава Павловича Алевского Аня видела потом ещё несколько раз. Даниил рассказывал, что дяде сорок восемь лет. Пять лет назад Вячеслав Павлович овдовел, жизнь его супруги отняла тяжёлая болезнь. Дочь, двоюродная сестра Дани, выросла, вышла замуж и жила в Москве. После кончины супруги дядя Слава круто изменил свою жизнь: оставил работу в престижной частной клинике и ушёл на скорую.

Внешне Даня был похож на мать, пошёл в родню Лидии Павловны, в Алевских. И на дядю походил даже больше, чем на своего отца, Геннадия Викторовича. Правда, глаза и черты лица были отцовские, но ростом, фигурой и цветом волос удался в мать и в дядю.

...Пока поднимались на пятый этаж, Аня рассказала о том, как вернулась и обнаружила, что маме плохо.

Надежда Николаевна очень обрадовалась тому, что дочь вызвала скорую, хоть и не подала вида. В самом деле она ужасно боялась, и от паники ей становилось ещё хуже. Мысли о том, что дочка может остаться совсем одна, без обоих родителей, улучшению состояния точно не способствовали, но уходить не желали, упорно крутились в голове.

Вячеслав Павлович придвинул стул к кровати Надежды Николаевны, сел и начал расспрашивать о том, что произошло. Медсестра, приехавшая с ним, сидела у стола и оформляла документы.

Аня напряжённо и жадно вглядывалась в лицо дяди Славы, пытаясь угадать, насколько серьёзен недуг мамы.

Лицо Вячеслава Павловича оставалось абсолютно спокойным и чуть насмешливым. Он измерил давление Надежде Николаевне, послушал, подробно расспросил о симптомах. Потом Надежде Николаевне сделали укол и дали какое-то лекарство.

- Вы знаете, - удивлённо сказала пациентка. - Вот поговорила с вами, доктор, и мне стало легче. Мне ведь впервые в жизни скорую вызвали. Впервые за тридцать девять лет.

- Дядя Слава, а что с мамой? - осмелела Аня.

- Анюта, ты что? Почему так разговариваешь? - Надежда Николаевна подняла голову от подушки и удивлённо посмотрела на дочь.

- Всё нормально, - успокоил женщину Вячеслав Павлович. - Мы с Анной знакомы. Я родной дядя Дани Летягина.

- Вот оно что! Ну и совпадение, - улыбнулась Надежда Николаевна. - Добрый знак. Значит, со мной ничего страшного не случилось.

- Ничего страшного и не случилось, - кивнул Вячеслав Павлович, пристально глядя на пациентку. - Но завтра вы останетесь дома, Надежда Николаевна, и будете ждать участкового терапевта, которого мы вызовем.

- А что с мамой? - опять спросила Аня.

- Переутомление, авитаминоз, нервы. Возможно, анемия, анализы нужно сдать. А вообще, вероятнее всего, вегетососудистая дистония - бич нашего времени.

- Это лечится? - испуганно спросила Аня, услышав сложное название.

- Лечится, лечится. Не пугайся. Береги маму, помогай больше.

- Аня и так помогает. Почти все домашние дела давно на ней, - вступилась за дочь Надежда Николаевна.

- Вот и хорошо, молодец, Анна! - улыбнулся Вячеслав Павлович.

- Может, чаю выпьете? - спросила обрадованная Аня, переводя взгляд с лица Вячеслава Павловича на лицо медсестры.

Облегчение было таким сильным, что девушка готова была расцеловать представителей бригады скорой помощи.

- Очень хочется принять твоё приглашение, Анна, - Вячеслав Павлович бросил быстрый взгляд на Надежду Николаевну. - Но нас уже ждут где-то ещё.

* * * * * * * * * *

Весной, спустя ещё два месяца, в один из прохладных вечеров Даня провожал Аню после занятий в школе искусств. Остановившись за углом дома Ани, они торопливо целовались, пока никто не видел.

Вдруг Даня замер, удивлённо глядя на парковку.

- Там машина дяди Славы, - пояснил он в ответ на недоумение Ани.

Аня и Даня молча смотрели то друг на друга, то на машину, думая об одном и том же. Даня, конечно же, был в курсе того, что Вячеслав Павлович однажды приезжал на вызов к Надежде Николаевне.

- Пойдём, - Аня взяла Даню за руку и потянула в сторону подъезда.

- Думаешь, надо? - с сомнением спросил Даня.

- Ты же не бросишь меня одну? - Аня заглянула в любимые глаза.

- Ладно, пойдём, - улыбнулся Даниил. - Мы же должны узнать правду.

Когда ребята вошли в квартиру, Надежда Николаевна и Вячеслав Павлович ужинали. Однако Аня успела увидеть в зеркало прихожей, в котором отражалась часть кухни, как гость быстро застёгивает пуговицы на небрежно накинутой рубашке.

Поужинали вчетвером. Каждый делал вид, что всё в порядке вещей и в штатном режиме, а потом Вячеслав Павлович вызвался отвезти Даниила домой.

Аня проводила мужчин, закрыла двери и вернулась за стол. Некоторое время они с Надеждой Николаевной молчали.

- Анюта, - откашлявшись, начала Надежда Николаевна, глядя не на дочь, а в тёмное окно. - Понимаешь...

- Понимаю, мам, - Ане стало почему-то очень жаль маму, даже плакать захотелось.

Зачем она оправдывается?!

Ане едва исполнилось шестнадцать, и она ещё не могла по-настоящему понять, что такое женское одиночество, каким жестоким оно бывает, каким безысходным.

Но сейчас ей казалось, что она это чувствует.

- Я уже не маленькая, мам, давно выросла.

- Ты ведь не считаешь, что я передала память Пети, Анюта? - Надежда Николаевна заглянула в лицо Ани.

- Нет, конечно, мам, - успокоила её дочь. - Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты же ещё молодая. А дядя Слава... он, вроде, хороший.

- Хороший, - улыбнулась Надежда Николаевна. - Знаешь, я ведь думала, что эту пустоту, эту чёрную дыру в моей душе уже ничем и никогда не смогу заполнить. Не дай Бог никому это испытать - остаться без любимого, без своей половины, без части души, без опоры. Хорошо, что ты есть, иначе я бы просто жить тогда не стала. А потом, когда немного отошла, всё равно даже представить не могла никого на месте Пети. А Слава... Слава другой оказался, не такой, как все. Может, потому что горе у нас одинаковое, это объединило, открыло нас навстречу друг другу. Он ведь ко мне на следущий день после вызова приехал, проведать, пока ты в школе была. Чай пили, долго разговаривали. А потом с работы встречать начал, когда сам не на дежурстве. Он давно хотел поговорить с тобой, а я всё сомневалась, обещала, что сама всё расскажу, но не могла.

- Всё хорошо, мама. Я очень люблю папу и знаю, что ты его любишь. Но тебе забота нужна. И личная жизнь.

- Говоришь, прямо как Слава, - опять улыбнулась Надежда Николаевна. - Мне теперь и за тебя спокойнее. Такая семья у Дани... Значит, и он не может быть плохим человеком.

- Он самый лучший, мам, - серьёзно ответила Аня. - Я люблю его, и всегда буду любить. Мы с ним на всю жизнь вместе, мама. Даня мне поклялся.

Глава третья
Спустя шесть с половиной лет, осень 2006 года.

Даниил собирался на работу. Он был в отличном настроении, несмотря на слякотную осеннюю погоду и серое утро. В конце концов, какое ему дело до серости за окном, если в душе; играет всеми красками весна?

Ему двадцать два года - скоро будет двадцать три. У него красавица и умница жена, достойная работа и хорошая квартира. Родители здоровы и счастливы, бабушки и дедушки - тоже.

...Даня и Аня поженились, как только Ане исполнилось восемнадцать, - летом после первого курса. Даниил учился в Техническом университете, а Аня - в Институте культуры.

Тёща Даниила, Надежда Николаевна, тогда сразу переехала к дяде Славе, а молодые поселились в хрущёвке. Такое решение было принято на общем семейном совете: пока молодые учатся, поживут в старой квартире. Вот закончат образование - тогда и видно будет.

Конечно, родители Дани предлагали молодым жить у них в доме, но Аня и Даня сами захотели самостоятельности и ни разу не пожалели о принятом решении.

Безусловно, имея такую мощную поддержку со стороны родных, строить семью не так уж сложно. Однако Аня и Даня не считали, что должны этого стыдиться, а наоборот, радовались каждому подарку судьбы. Аня радовалась вдвойне, поскольку ей с детства пришлось хлебнуть и горя, и нищеты.

Надежда Николаевна и Вячеслав Павлович жили вместе в квартире Вячеслава, но отношения не оформляли. Лидия Павловна пыталась говорить с братом по этому поводу, однако он ответил, что решение принято им и Надей, и является общим.

- Детей нам не рожать, а с внуками и так будем водиться, - успокоил Вячеслав сестру. - В конце концов, штамп в паспорте поставить - секундное дело, если уж приспичит. Найти друг друга было гораздо труднее, а мы нашли, и теперь держимся друг за друга изо всех сил. Сильнее, чем держимся мы сами, никакой документ нас не скрепит.

В самом деле, и Надежда, и Вячеслав, не сговариваясь, хотели таким образом сохранить некое подобие верности своим первым супругам и боялись спугнуть позднее счастье, данное им судьбой, потому просто наслаждались обществом друг друга и тщательно оберегали от вмешательства посторонних частную жизнь. Условности их не интересовали. Их интересовало только то, что они друг у друга есть.

Прошедшим летом Надежда и Вячеслав пережили своеобразное "нашествие" гостей - сначала у них почти целый месяц гостила четырёхлетняя внучка Вячеслава Варенька, москвичка. А потом неожиданно приехал из Санкт-Петербурга шурин Вячеслава, младший брат покойной жены, Андрей.

Сорокалетний Андрей Некрасов, несмотря на то, что носил поэтическую фамилию, был достаточно известным в своём городе художником. Одним из увлечений Андрея был стрит-арт; в нём он достиг приличных вершин, и его работы украшали многие здания в родном городе. Часто он получал заказы и на оформление городской среды.

Раньше проведывать могилу ушедшей жены Вячеслава приезжала его тёща, но два года назад женщины тоже не стало, а в этом году вдруг решил приехать Андрей, который никогда ранее не приезжал.

Конечно, гостеприимные Вячеслав и Надежда предложили гостю остановиться у них. Андрей планировал провести в гостях неделю, но задержался уже больше, чем на месяц. Неожиданно для него и здесь нашлась работа, - заказ от Института культуры на оформление одной из стен.

Связующим звеном между Андреем и руководством Института стала, конечно же, Аня, которая с весны работала на одной из кафедр факультета живописи. Аню приняли на работу ещё до защиты диплома, а в мае она успешно защитилась.

Даниил тоже защитился в мае, получил заслуженный красный диплом и вот уже в течение трёх месяцев работал инженером в самой крупной строительной организации города.

А ещё они с Аней прошедшим летом пережили большой переезд: за успешное окончание вузов семья сделала молодым Летягиным подарок - квартиру в центре города, в элитном жилом комплексе.

Квартиры сдавались под ключ, однако Аня и Даня всё же кое-что перекрасили на свой вкус и поменяли обои в спальне.

"Вообще, без ложной скромности можно заметить, что и мы с Анютой - большие молодцы, и с родственниками нам очень и очень повезло, - весело подумал Даниил, доставая из гардероба галстук. - Теперь можно и о пополнении подумать. Родители спят и видят внуков, а Федька жениться не спешит. Обошёл я старшего брата в плане женитьбы, с меня и спрос".

Ани дома уже не было - она сегодня убежала пораньше, уехала на автобусе. Машина у них есть, купили сами, поскольку оба подрабатывали в период учёбы, и кредит уже погасили. Однако учиться водить Аня категорически отказалась.

Даня хотел сегодня подвезти жену, но когда проснулся, Аня уже полностью собралась и готовилась выходить. Какое-то важное мероприятие у них в Институте, посвящение в студенты что ли.

Даня выбрал галстук, на котором была сделана петля, потому что сам завязывать галстуки так и не научился, всегда просил жену. А раз уж Ани нет, придётся довольствоваться "полуфабрикатом".

Даня закрыл шкаф-купе, но видимо, переусердствовал, потому что с верхней полки что-то упало. Вздохнув, Даниил снова открыл шкаф и поднял старую плоскую коробку.

Интересно, зачем Аня затолкала эту коробку на полку с постельным бельём? В коробке хранились засушенные листья и цветы. Аня использовала эти природные материалы, когда подрабатывала в изостудии для дошкольников.

Листьев и цветов осталось мало, но они рассыпались, и Даня начал их собирать. Собирая, наткнулся на свёрнутый лист бумаги. Сначала хотел его просто смять и выбросить, но потом понял, что нашёл какое-то письмо.

Нерешительно и задумчиво повертел лист в руках. "Свежий" лист, письмо не старое, а совсем новое. Все мы теоретически знаем о том, что чужие письма читать нельзя. Но многие ли из нас откажутся прочитать попавшее в руки чужое письмо, особенно, зная, что об этом никому не станет известно?

Однако Дане читать письмо почему-то не хотелось. Почти до боли не хотелось. И тем не менее, он развернул лист и сразу узнал почерк Ани.

"Какая странная осень. В моей жизни почему-то всегда странная осень. Что-то такое происходит удивительное, порой непонятное.

Вот и сейчас... Я вижу твои крепкие тёмные руки, делающие эти решительные и до миллиметра выверенные мазки, и оказываюсь в странном плену, в какой-то нереальности.

Смотрю на то, как двигается под рубашкой твоя сильная спина, как ветер перебирает твои вьющиеся тёмные волосы...

Ему, ветру, это позволено. Я же никогда не узнаю, каковы на ощупь эти волосы. Какие они - мягкие или жёсткие? Не узнаю и о том, как прикасаются твои руки. Не почувствую запах твоей кожи.

А ты никогда не прочитаешь это письмо".

Сначала Даня даже не понял ничего из письма - иногда на нас сваливается информация, которую мозг сразу принять и обработать не в состоянии. А на Даню информация в прямом смысле слова свалилась - выпала из шкафа, - потому молодой мужчина сначала впал в некий ступор.

Быстро сложив всё обратно, - письмо по интуиции убрал под листья и цветы, - Даня поставил коробку на полку с постельным бельём, задвинул чуть подальше.

Вернулся к зеркалу - галстук так и болтался на шее. Письмо адресовано, естественно, не ему. У него светлые волосы, очень светлые. И Аня может прикасаться к ним сколько угодно, что она и делает постоянно, а ему это очень, очень нравится.

И запах его кожи Аня прекрасно знает, а он только "за"... А мазки;? Выверенные до миллиметра? Он, Даниил, делает мазки; только тогда, когда бреется, или когда намазывает масло на батон.

И то, если Аня дома, бутерброды делает для Дани она сама. Ах, да! Он делал мазки валиком, когда они перекрашивали стены и переклеивали обои здесь, в супружеской спальне.

Даниил пытался отвлечься, иронизируя над самим собой, но ничего не получалось. Сделав пару шагов назад, он сел в кресло, глядя на свои руки, которые положил на колени, а кисти рук безвольно свесил.

Посмотрел на телефон, лежащий на комоде возле кровати. Позвонить Ане и спросить? Нет, нельзя...

Дышать вдруг стало тяжело, почти невозможно. Кажется, всё плохо. Всё очень плохо.

* * * * * * * * * * *

Аня готова была, не дожидаясь лифта, подняться на девятый этаж бегом: настолько спешила. К счастью, лифт прибыл вовремя, мягко остановился и приглушённо прозвенел, гостеприимно раскрывая двери.

Времени у Ани было очень мало. Она никогда не приезжала домой в обеденный перерыв, поскольку часа хватало ровно на то, чтобы доехать туда и обратно, с погрешностью на небольшое ожидание транспорта. Долгое ожидание позволить себе было никак нельзя.

Понятно уж, что сегодня она опоздает с обеда минут на пятнадцать-двадцать, но другого выхода нет: нужно уничтожить это чёртово письмо, иначе она с ума сойдёт.

В прошедшие десять дней Аня жила, как на пороховой бочке, - в постоянном напряжении и страхе. На нервах. Это была расплата за глупость и временное помешательство.

Андрей Вадимович приехал во второй половине августа, и познакомились они дома у дяди Славы и мамы. Конечно, Аня обратила внимание на яркую внешность гостя, - она всегда обращала внимание на внешность людей, поскольку увлекалась портретной живописью. Просто обратила внимание, отметила про себя, не более.

Высокий, атлетично сложенный брюнет с вьющимися волосами, короткой ухоженной бородой и ярко-синими глазами был своего рода находкой для художника-портретиста, однако, по иронии судьбы, сам был художником.

Потом они встретились второй раз, в гостях у свёкра и свекрови, на барбекю. Там уже Андрей Вадимович рассказывал о своей работе более подробно, и Аня заинтересовалась, ведь до сих пор ей не приходилось общаться лично с человеком, занимающимся стрит-артом, да ещё занимающимся настолько масштабно. К тому же, в их большой семье никогда никто не играл на музыкальных инструментах и не пел, а Андрей Вадимович приехал с гитарой.

Конечно, Аня не удержалась и похвастала руководству о том, какой у неё есть почти родственник. Заведующая кафедрой очень заинтересовалась рассказом Ани и попросила организовать встречу с Некрасовым.

А дальше всё уже от Ани не зависело: заведующая сама договорилась с Андреем Вадимовичем о том, что он возьмётся за оформление стены одного из корпусов. Некрасов попросил Аню помогать по мере сил и свободного времени, а она согласилась. Во-первых, ей был очень интересен сам процесс новой для неё работы, а во-вторых, она чувствовала ответственность за то, что "обеспечила" Андрея Вадимовича работой в период его отпуска.

Работала Аня как раз в этом корпусе, а в свободное время помогала Некрасову. Он быстро начал доверять ей, и вскоре Аня принимала в работе полноправное участие.

Конечно, работать и совсем не общаться между собой было бы странно, и Некрасов много говорил. Аня всегда была человеком замкнутым и достаточно молчаливым, потому она больше слушала. Тем более, рассказывал Андрей Вадимович очень интересно.

Говорил о юности, об учёбе, о том, как учился и работал за границей, о том, как ездил на пленэр в Архангельскую область и на Валаам. Некрасов вообще, как поняла Аня, путешествовал очень много, искал впечатлений и новых ощущений, оседлый образ жизни почти не вёл, семьи и детей у него не было.

Слушая Некрасова и глядя на то, как энергично и красиво он работает, Аня в какой-то момент увлеклась. Был такой период, когда она жила, как в тумане, не понимая, что происходит. Ждала только того момента, когда они с Некрасовым снова начнут работать, она будет смотреть на него и слушать его.

Увлечение Ани было сродни мучительной и слепой влюблённости юной ученицы во взрослого и мудрого учителя. Аня изначально понимала, что между ними ничего быть не может и не будет, а общение скоро закончится навсегда.

В тот период и было написано это злосчастное письмо. В один из дней Некрасов был занят, они не работали, и Аня вернулась из института раньше. Дани дома ещё не было.

На сердце было как-то тесно и муторно. Очень хотелось поделиться с кем-то своими запретными чувствами, которые угрожали полностью отключить разум, а делиться можно было только с самой собой.

Слова складывались в строки, а когда письмо было закончено, Аня свернула его и задумчиво посмотрела в окно гостиной.

В это время кто-то начал трезвонить в двери. Отложив письмо, Аня быстро пошла к двери. За дверью оказалась девочка лет восьми, которая одна возвращалась из школы и, как выяснилось, перепутала дома жилого комплекса.

Несмотря на то, что ключ от домофона не подошёл к двери подъезда, настойчивая девочка всё же добралась до "своего" этажа и "своей" квартиры, правда, в чужом доме.

Ане стало жаль малышку, и они вдвоём пустились на поиски, к счастью, увенчавшиеся успехом. Когда Аня возвращалась в свой дом, к подъезду как раз подходил Даня.

Быстро вымыв руки, Аня пошла в кухню разогревать ужин и вдруг увидела на журнальном столике в гостиной белый листок. Ноги подкосились, а спина моментально вспотела. К счастью, Даня ушёл умываться. К несчастью, занял санузел, и спустить письмо туда, куда хотелось, уничтожить бесследно, не было возможности.

Времени на раздумья тоже не было - Даня мог выйти в любой момент. Не обращая внимания на сердце, которое готово было пробить грудную клетку, Аня затолкала письмо в коробку с сухими листьями и цветами, стоявшую на подоконнике, и убрала коробку на верхнюю полку шкафа-купе, расположенного в спальне. Там стопками лежало постельное бельё, и Даня не заглядывал туда.

Далее всё напоминало театр абсурда - возможности достать и выбросить письмо не было. Не было, и всё тут. Даня всегда чутко спал, и если бы жена ночью полезла в шкаф за коробкой, он бы сразу проснулся и был бы очень удивлён.

Вообще, когда они вместе были дома, Аня не рисковала доставать письмо, а одна она в эти дни не оставалась: на работе шла напряжённая подготовка к посвящению в студенты.

Аня стала плохо спать и находилась в постоянном страхе. Придумать правдоподобную ложь на случай обнаружения Даней письма не удавалось. Аня никогда не обманывала Даню, не смогла бы и сейчас.

В конце концов, Аня решила, что пора с этим заканчивать, пока она не загремела в отделение неврозов, потому что нервы были на пределе, а это влияло на организм в целом, - общее самочувствие ухудшилось.

Наконец, когда посвящение в студенты прошло, Ане удалось вырваться в обед домой. Быстро достав коробку, Аня разорвала письмо в мелкие клочки и смыла в унитаз. А коробку затолкала обратно на полку с постельным бельём. Мало ли, вдруг Даня видел коробку, потому пусть пока она лежит там, где лежала.

Аня без сил опустилась в кресло. Руки и колени дрожали, подступала тошнота. Не в силах справиться с эмоциями, Аня разрыдалась от облегчения.

- Слава Богу, - шептала она. - Наконец-то.

Наваждение прошло уже больше недели назад. Однажды Аня вдруг заметила, как Некрасов смотрит на неё, и ей стало не по себе, в душе; появился какой-то тяжёлый осадок.

Потом, во время работы, Андрей Вадимович помог Ане спуститься с лесов, как бы невзначай прижал её к себе на мгновение и внимательно посмотрел в глаза. А Аня вдруг поняла, что не чувствует ничего, кроме тяжёлой липкой неловкости.

Ну и дура же она! Идиотка последняя! Как можно было подумать, будто она что-то чувствует к этому человеку, помимо восхищения его талантом?

После этого случая Аня, сославшись на занятость, перестала помогать Некрасову и начала с нетерпением ждать его отъезда.

* * * * * * * * * * *

Аня мыла посуду после завтрака, а Даниил в спальне собирался на работу. Вот уже два дня он подвозил Аню до института, а вечером встречал, но так и не решился на откровенный разговор.

Дане было страшно, потому он не мог заговорить о письме. Он почти сразу понял, кому оно адресовано, но что толку?

Правду Даниил боялся услышать так же сильно, как и ложь. Если Аня подтвердит его догадки, то как он сможет жить дальше, наверняка зная о том, что его Аня полюбила кого-то другого, не его?

А если Аня начнёт лгать и изворачиваться, то он тоже не сможет жить с этим. Потому Даня молчал и надеялся на какое-то чудо.

Аня зашла в спальню и тоже начала переодеваться. Даня уже надел рубашку и достал из шкафа развязанный галстук.

- Анюта, поможешь? - спросил он.

- Конечно, - Аня подошла и улыбнулась, глядя в глаза мужа.

Даня тоже пристально смотрел на неё, пытаясь понять хоть что-то по её лицу.

"Аня, пусть всё это окажется неправдой! - мысленно он говорил, а точнее, кричал то, что не мог сказать вслух. - Пусть это окажется дурным сном, галлюцинацией... Ты нужна мне, Аня, очень нужна! Ты только моя! Скажи, что ты только моя, и любишь только меня!"

Руки Ани вдруг замерли, а в глазах появилась тревога.

- Даня, всё хорошо? - испуганно спросила она.

- Да, а что? - хрипло спросил Даниил.

Аня указала на левую сторону его груди. Рубашка там ходила ходуном - настолько сильно билось сердце.

Через пару дней Даня специально приехал домой пораньше, чтобы достать из шкафа коробку и проверить, есть ли там письмо. Письма не было, а Даня опять задумчиво сидел в кресле и вязко размышлял о том, что отсутствие письма абсолютно ничего не прояснило.

Опять убрав коробку на верхнюю полку, Даниил переоделся и поехал встречать жену с работы.

Около главного корпуса Института культуры наконец-то спиливали старые сухие деревья, грозившие когда-нибудь рухнуть на одну из припаркованных машин. Работы затянулись до сумерек, и парковка до сих пор была закрыта.

Даня развернул машину и припарковал её через дорогу. Достал телефон и хотел отправить Ане сообщение о том, что ждёт её в другом месте, не там, где всегда. Но передумал: решил подышать свежим воздухом и подождать Аню около корпуса.

К вечеру стало совсем прохладно, и Даниил наглухо застегнул куртку. Остановившись за углом здания, рассматривал почти законченное полотно, созданное Некрасовым.

В душе; начала подниматься ненависть. До сих пор Даня думал только о письме Ани, о её чувствах и о том, что теперь будет с семьёй, с их жизнью. Об Андрее даже не думал. А сейчас вдруг остро почувствовал, что ненавидит шурина дяди Славы, ненавидит всей душой. Ненавидит настолько, что, кажется, готов физически уничтожить Некрасова.

К Ане Даниил ничего подобного не испытывал. Аню он по-прежнему любил, а возможно, даже ещё сильнее. И мучительно боялся потерять её. Нет, он не готов потерять Аню... Он просто не сможет жить без Ани. Эти мысли не были пустым драматизмом - Даня и в самом деле чувствовал так, знал наверняка, чем закончится расставание.

Опять стало тяжело дышать. Отвернувшись от стены, Даниил несколько раз вдохнул и выдохнул холодный терпкий воздух, остро пахнущий почти полностью облетевшей листвой. Надо уйти отсюда, прямо сейчас!

Даниил уже сделал шаг по направлению к крыльцу, как вдруг входные двери распахнулись, и сноп оранжевого электрического света вырвался на сумрачное крыльцо. Вышла Аня и с удивлением уставилась на то, что происходило на парковке.

Даня опять сделал шаг и уже приготовился окликнуть Аню, как вдруг его опередили. Двери вновь распахнулись, и на крыльце появилась высокая тёмная тень.

- Аня, подожди!

Даня узнал голос Некрасова и замер. В течение секунды в нём происходила борьба: выйти из укрытия и помешать разговору, или узнать обо всём прямо здесь и сейчас. Победил второй вариант, и Даня остался за углом.

Аня удивлённо смотрела на приближающегося Некрасова. Она давно перестала помогать ему, но была уверена в том, что по вечерам Андрея Вадимовича в институте не бывает.

- Здравствуйте, Андрей Вадимович! - вежливо сказала Аня.

- Привет, Аннушка. Мы можем поговорить? Вроде, где-то здесь неподалёку я видел кафе.

- Мне некогда разговаривать настолько долго. Вообще некогда - я должна позвонить Дане и узнать, встретит он меня или нет. Обещал встретить.

- Подожди, не звони пока, - Андрей взял Аню за запястье, но она убрала руку и немного отодвинулась. - Хорошо, давай прямо здесь поговорим. Аня, моя работа практически закончена, и послезавтра я уезжаю.

- Спасибо вам огромное за то, что согласились выполнить этот заказ. Здо;рово получилось, очень оригинально, стильно и гармонично. И здание не потеряло своё лицо.

- Завтра буду доделывать оставшиеся мелочи. Придёшь помогать?

- Извините, Андрей Вадимович, никак не могу. Учебный процесс идёт полным ходом, и времени у меня совсем нет.

- И всё же я должен отдать тебе часть денег, которые завтра получу. Ты же мне помогала. Нам необходимо встретиться.

- Нет, - Аня решительно покачала головой. - Я не возьму никаких денег. Я помогала, потому что мне самой этого хотелось. Получала новый опыт, училась у вас. К тому же, это мой родной институт.

- Аннушка, что случилось? - каким-то другим голосом спросил Андрей. - Я уверен в том, что ты нарочно избегаешь меня. Я как-то тебя обидел?

- Нет, что вы, Андрей Вадимович, вам показалось!

Аня огляделась по сторонам в надежде на то, что увидит их с Даней машину, но увы. Нетерпеливо посмотрела на телефон. Где же Даня? Обещал встретить, а сам не звонит и не едет.

- Аня, подожди, не убегай!

Некрасов опять попытался взять Аню за руку, и Аня опять отодвинулась.

- Мне казалось, что мы с тобой очень похожи, Аннушка, - взволнованно и торопливо продолжил Андрей. - Казалось, думаем и чувствуем одинаково, и цели у нас общие. Я хочу сказать тебе... У тебя есть больше суток на раздумья. Я хочу... мечтаю, чтобы ты поехала со мной.

В этот момент Даня был как никогда близок к попытке осуществить свою мечту по поводу уничтожения Некрасова, он даже представил себе, как сделает это, но болезненным усилием заставил себя остаться на месте. Он должен услышать ответ Ани.

- Андрей Вадимович, что вы такое говорите? - Аня попятилась. - Вы в своём уме?

- Не знаю, Аннушка! Возможно, я потерял ум вместе с покоем. Думаю только о тебе. Пойми, я говорю полностью серьёзно. Ты очень талантливая девочка, и ты ещё так молода. Я тебе весь мир покажу. Мы будем работать вместе. Хочешь, прямо послезавтра махнём в Архангельск, поработаем там, а потом отправимся в Европу? Я же видел, как у тебя глаза горели, когда я рассказывал о своей работе и о своих путешествиях!

- Да, мне было очень интересно слушать вас! - возмутилась Аня. - Но это вовсе не означает, что я собираюсь куда-то с вами ехать! Это какой-то абсурд, не ожидала от вас! Ведь Даня - почти родственник вам.

- Это не абсурд, а борьба за своё счастье. И за твоё, между прочим! Какая жизнь тебя ждёт с твоим Даниилом? Что он тебе может дать? Щи-борщи, пелёнки-распашонки? Пойми, ты рождена не для этого! Тебе Богом дан талант, а ты его по воздуху пускаешь в своей провинции!

Некрасов сделал резкое движение и схватил Аню, а она начала вырываться, когда из-за угла вылетел Даня. Андрей, не ожидавший удара, покачнулся, но удержался на ногах. Он был прилично выше Даниила.

- Даня, не надо! - истошно завопила Аня, увидев, что Даня снова собирается броситься на Андрея, и повисла на муже. - Даня, пусть он просто уходит! Пусть уходит!

Андрей отступил и выставил вперёд руки.

- Всё, всё, ухожу, - тяжело дыша, но при этом усмехаясь, сказал он. - Каждый выбирает для себя. И конкретно ты, Аня, о своём выборе пожалеешь.

- Тебе же сказали: уходи, - с ненавистью процедил Даня. - И больше не появляйся!

Из института вышли припозднившиеся студенты и с интересом посмотрели на странную троицу. Некрасов, махнув рукой, пошёл следом за ними.

- Даня... - Аня взяла мужа за руки и заглянула в его глаза. - Даня, ничего не было, и быть не могло, я тебе клянусь!

- Знаю, - выдохнул Даниил и коснулся пальцами щеки Ани. - Знаю.

- Я не понимаю, что на него нашло! Я не давала повода, Даня!

Кажется, у Ани начиналась истерика, - напряжение прошедшего месяца, во сто крат усиленное сегодняшней безобразной сценой, должно было найти выход.

- Ну-ну, успокойся, не плачь! - Даня прижал жену к себе. - Всё хорошо.

Сердце щемило от мысли о том, что Аня не лжёт. Ничего не было, и быть не могло. Опять хотелось кричать о том, что Аня принадлежит только ему. О том, как сильно она ему нужна, и как без неё...ничего нет.

- Анюта, ты любишь меня? - вместо этого спросил Даня.

- Люблю! - всхлипывая, кивала Аня, ещё теснее прижимаясь к мужу. - Люблю только тебя, и всегда буду любить.

- Вот и всё. Это главное, Аня, остальное не имеет значения.

Прижавшись лицом к волосам Ани, Даниил закрыл глаза.

Всё хорошо. Всё очень, очень хорошо...

Глава четвертая
Спустя пятнадцать лет, осень 2021 года.

Аня посмотрела в зеркало на мужа, лежащего в кровати с планшетом в руках, и предприняла ещё одну попытку разговорить непривычно молчаливого Даниила.

Она сидела на пуфике около стильного белого трюмо с расставленными на гладкой перламутровой поверхности баночками и пузырьками. Кровать в супружеской спальне тоже была стильная, а ещё широкая.

К сожалению, вот уже три недели они использовали эту кровать только для того, чтобы просто спать на ней. Конечно, им уже давно не по двадцать лет, но всё же таких перерывов без объективных причин до сих пор не случалось. Аня попыталась поговорить об этом, и даже не только поговорить, однако муж сухо сослался на усталость, и всё осталось по-прежнему, - никак.

Квартиру Летягины поменяли семь лет назад, когда их дочери Маше было семь лет, а сыну Илье - четыре года. Правда, остались в том же жилом комплексе, только квартира теперь была двухуровневая.

Дети жили на "втором этаже". Там же располагалась гостевая комната. А гостиная, кухня и спальня Ани и Дани находились на "первом этаже".

Аня сама подбирала всю мебель, тщательно обдумывая каждую мелочь, каждую деталь интерьера. Кончено же, был сделан и косметический ремонт, потому что цветовую гамму своего жилища Аня не доверила бы никому, даже самому именитому в мире дизайнеру интерьеров.

Прошедшей весной, в самом конце мая, Маше исполнилось четырнадцать лет, а Илье в конце зимы исполнилось одиннадцать. И дочь, и сын учатся в новой гимназии, расположенной неподалёку от дома. Не отличники, конечно, но учатся хорошо, по всем предметам успевают.

Даниил вот уже пять лет занимает должность главного инженера, и работой своей очень доволен.

Аня окончила аспирантуру и защитила кандидатскую диссертацию в области искусствоведения, и её статьи регулярно публикуются в специализированных журналах. Работает всё там же, в Институте культуры, однако много консультирует и в других организациях, связанных с искусством и культурой.

Надежда Николаевна и Вячеслав Павлович вышли на заслуженный отдых и купили дачу в пригороде. Дача и внуки - это теперь их главные приоритеты.

Родители Даниила, - Геннадий Викторович и Лидия Павловна, - продолжают работать. Брат Дани, Фёдор, давно живёт за границей. Женился, однако детьми обзаводиться по-прежнему не спешит.

А общем и целом всё очень даже хорошо. Несмотря на то, что летом все переболели, удалось потихоньку восстановиться. Все здоровы, каждый занят своим делом, и ничья жизнь не проходит впустую.

Всё очень хорошо... было до конца августа. А потом с Даней что-то произошло. Аня это чувствовала, но не могла понять и объяснить. Или не хотела?

Глава семьи стал слишком задумчивым, углубился в себя и словно отгородился невидимой стеной от жены и от детей. Постоянно думал о чём-то своём и, казалось, порой даже не видел и не слышал того, что происходит вокруг.

Сначала Аня списала всё на сложную работу Даниила и большую занятость. Думала, может, неприятности, - например, проблемная стройка. Однако Даня неизменно отвечал на её тревожные вопросы, что на работе всё в полном порядке.

Тогда Аня подумала, что у мужа проблемы со здоровьем, и очень испугалась. Однако на днях Даня прошёл от предприятия ежегодный полный медосмотр, и результаты, безусловно, оказались в руках у свекрови, Лидии Павловны, которая всегда строго контролировала состояние здоровья всех близких. Как выяснилось, со здоровьем у Дани полный порядок.

А разговор двух незнакомых женщин, случайно подслушанный Аней утром в автобусе, навёл её на новые мысли. На те самые, которые приходили в голову с самого начала, однако Аня от них настойчиво отмахивалась, избегала их.

- Понимаешь, ушёл из дома и живёт в мастерской у друга, - рассказывала одна женщина другой. - Говорит, кризис среднего возраста у него, поиски себя. Увлёкся резьбой по дереву. А что за друг - я и не знаю. Будто бы с работы кто-то. У нас ведь все друзья общие, а это какой-то неизвестный.

- Не хочу тебя расстраивать, подруга, - ответила вторая женщина. - Но знаем мы эти "поиски", и "резьбу по дереву" - тоже. Ты в мастерской-то у друга была?

- Нет, я уж не лезу. Пусть мой-то в себя придёт, образумится. Глядишь, сам вернётся.

- Дура ты, Лена, - вздохнула вторая. - Сто процентов даю тебе: нет там никакой мастерской, и друга нет. Даже если есть, то твой точно живёт не там, а у какой-то бабы. Сколько у меня знакомых в подобной ситуации оказывались... Как только начинаются эти песни: "Давай отдельно друг от друга поживём, в себе разберёмся", - всё, пиши пропало. Итог у всех один - выявляется ходьба налево. Ищите женщину, как говорится.

- Да ты что, Нина! Нет, я даже слушать не хочу ничего подобного. Мы двадцать лет душа в душу, и тут такое?

- Воля твоя, Лена, можешь и не верить!

Чем закончился разговор, Аня так и не узнала, потому что вышла на нужной остановке, однако импульс размышлениям и наблюдениям был дан...

Они ведь с Даней тоже душа в душу уже... сколько? Двадцать два года знакомы и девятнадцать лет женаты. Всегда рядом, всегда вместе и смотрят всегда в одном направлении. Или смотрели?

Аня ещё раз взглянула в зеркало на мужа, отложила щётку и начала заплетать в косу длинные волосы.

- Сделаю стрижку, - сказала она. - Завтра же запишусь в салон. Волосы седые начали появляться, а такую гриву разве прокрасишь? Не хочется седой ходить, мне всего тридцать семь.

Обычно на такие заявления Даня отзывался немедленно: начинал отговаривать жену и горячо убеждать её в том, что никакой седины у неё нет, а в волосах Ани заключены её магическая сила и индивидуальность.

- Как хочешь, - не отрывая взгляда от планшета, пожал плечами Даниил. - Если приняла решение, то конечно, сделай стрижку.

Аня опустила глаза, не в силах смотреть ни на своё отражение, ни на отражение Дани.

А на следующий день, вернувшись домой раньше, Аня затеяла уборку и обнаружила в шкафу конверт с результатами теста на отцовство. Даниил зачем-то проверял степень родства с дочерью Машей...

* * * * * * * * * * *

Поздним вечером, когда дети разошлись по своим комнатам и уснули, Аня положила перед мужем, который привычно смотрел в планшет, найденный днём конверт.

Даниил на мгновение замер, потом сел и достал из ушей наушники.

- Пойдём в кухню, чаю выпьем? - предложила Аня.

- Можно и добавить что-нибудь в чай, завтра выходной, - глухо ответил Даниил.

- Хорошо, добавим, раз уж всё настолько серьёзно.

Пока Аня разливала по чашкам чай, Даня достал из шкафа бутылку коньяка и широкие бокалы.

- Значит, у тебя, Аня, хватило смелости на то, на что у меня когда-то не хватило, - Даниил первый нарушил молчание, как только они устроились за столом. - И я опять не знаю, как трактовать этот факт.

- Даня, что произошло? И почему ты говоришь какими-то загадками? Вот уже почти месяц ты на себя не похож. У тебя кто-то появился? Другая женщина?

- Неужели я настолько банален? Сразу кто-то появился? - невесело усмехнулся Даниил. - Или ты по себе судишь, основываясь на собственном опыте?

- Давай не будет передёргивать! - выпрямилась Аня. - И тем более, оскорблять меня. У тебя кто-то появился? Ты меня разлюбил? Или тебе наскучила благополучная жизнь?

- Нет, - покачал головой Даня. - Нет и нет.

- Значит, вот-вот кто-то появится, поскольку ты вовсю готовишь почву для этого.

- Аня, что за чушь? - Даниил сдвинул красивые тёмные брови.

- Даня, у меня нет желания упражняться в словоблудии. Тест на отцовство - это что, Даня? Что за фокусы?

Даниил тяжело вздохнул и потёр ладонью лоб.

- Месяц назад один из наших прорабов оказался под капельницей в специализированном отделении. Доктора; не столько выводили его из запоя, сколько спасали ему жизнь. Самое интересное, малопьющий человек, полностью положительный. Очень хороший мужик, настоящий, правильный, до мозга костей семейный, работник мегаответственный. Семья и дом - предмет гордости, смысл жизни. Очень гордился и женой, и детьми. А потом выяснилось, что один из двоих сыновей, младший, - не его, а от соседа, как в анекдоте. И всё, понимаешь? Был человек - и нет человека.

- Как это - нет? - хрипло спросила Аня.

- Физиологически есть, конечно, правда, до сих пор в больнице, теперь уже в отделении неврозов. А морально - нет человека. Я был у него, говорил с ним. Вряд ли он полностью восстановится когда-нибудь. Собирается подавать на развод, но не знает, как дальше жить. То, что сын не его, так и не принял морально до сих пор. Не может свыкнуться.

- Очень тяжёлая ситуация, Даня, не дай Бог никому. И я искренне сочувствую твоему коллеге, правда, это не пустые слова. Но наша семья какое отношение имеет к данному случаю? Или вас на работе всех обязали сделать тесты после этого происшествия? Как бы медосмотр пройти?

- Нет, не обязали, я сам сделал.

Даниил смотрел в бокал, а Аня смотрела на его задумчивое, усталое лицо. Лицо было такое же красивое и мужественное, как раньше, но огня в огромных серо-зелёных глазах не было.

- Ага, - кивнула Аня. - Просто так сделал сам. Знаешь, вспомнила один случай. К маме как-то приятельница с работы приходила, мы тогда ещё вдвоём жили, до знакомства мамы с дядей Славой. И вот эта приятельница рассказывала. У них с мужем были друзья семьи, супружеская пара. Жена захотела на своё тридцатипятилетие натуральную шубу, а муж пообещал подарить. Только женщина была против того, чтобы на рынке покупать, хотела в салоне. Тогда как раз меховые салоны начали открываться. Пришли эти друзья в салон, да ещё и тёща с ними была. Муж, естественно, не хочет выглядеть жлобом и скупердяем. Жена шубу выбирает, тёща помогает, а муж на диванчике мягком сидит, ему подали кофе. А он сидит и мечтает, чтобы ему в эту чашку вместо кофе водки или валерианки налили, ибо цены озвучиваются. А что поделать? Обещал, лицо надо держать. Купили шубу, жена и тёща в восторге, а муж в скрытой депрессии и в полном ауте. Потом он смирился, и эту историю в общей компании уже с юмором и самоиронией рассказал. Муж маминой приятельницы тоже слышал, и вот с тех пор, чуть что, начал выступать: "Всем вам, бабам, подавай только цацки да шубы натуральные!" А приятельница эта о шубе никогда даже не заикалась, ходила в куртке, купленной на рынке. Двойной синтепон, чтобы потеплее. Понимаешь, к чему я?

- Аня, я вовсе не считаю, что все женщины такие, как супруга нашего прораба...

- В чём тогда дело, Даня? - горячо воскликнула Аня. - Я совсем запуталась! И почему именно Маша, а? Она полностью пошла в Алевских, похожа на тебя и на маму Лиду, как две капли! Илья хоть на меня похож больше, чем на тебя, а Маша-то?!

- Аня, мне это было нужно, просто для меня, просто убедиться. Понимаешь, этот случай с прорабом меня будто с размаху окунул в прошлое пятнадцатилетней давности. Будто дежавю, и я опять один на один со всем этим.

- С чем?! Ты вспомнил Некрасова? Ты что, хочешь сказать, будто я и он... Ведь мы это выяснили ещё тогда! И ты мне поверил! Ты солгал, Даня? Ты что, в течение пятнадцати лет сомневался? Подозревал меня?

- Я давно не думал об этом, не вспоминал. Честно. А тут вспомнил, и не могу от этих воспоминаний отвязаться. Аня, я ведь знаю, что ты была тогда влюблена в Некрасова. Я тогда случайно нашёл твоё письмо и прочитал его.

Аня сначала тяжело и душно покраснела, а потом начала бледнеть.

- Даня, я... - она схватилась рукой за горло, потому что подступили тошнота и паника, прямо как тогда, пятнадцать лет назад. - Я не любила его. Это было заблуждение и наваждение, и оно длилось всего несколько дней. Мне нужно было выплеснуть это, поделиться, и так появилось это дурацкое письмо. Оно ничего не значило, ничего, поверь! Я почти сразу поняла, что это наваждение, туман. Даня, мне было всего двадцать два года тогда, дура дурой. А Некрасов умел красиво на уши подсесть, знал, что и как сказать. Я видела в нём учителя, гуру, восхищалась его талантом. Но я всегда знала, что люблю только тебя. Я не успела уничтожить письмо сразу, а потом только и думала об этом, даже спала плохо. Так боялась, что этот бред попадёт тебе в руки, и всё же... Всё же ты его нашёл.

- Специально я не искал, даже не помышлял ни о чём подобном. Однажды коробка выпала из шкафа, и содержимое разлетелось по комнате.

- Даня, пожалуйста, прости! Это ужасно, я понимаю. Даже не знаю, что почувствовала бы, окажись в такой ситуации. Но я клянусь - не было ничего.

- Ты не можешь себе представить, каково это, потому что я никогда никем не увлекался, кроме тебя. Даже в двадцать два года.

- Даня, - Аня прикрыла глаза. - Я знаю, что виновата. Но скажи, за прошедшие годы ты хоть раз пожалел о том, что на мне женился? Я была плохой женой? Сейчас я плохая жена?

Ане было настолько тяжело, что она испытывала почти физическую боль, тягучую и невыносимую. Тем более, Даня промолчал и не ответил на её вопросы.

- Почему ты не рассказал тогда?

- Я не смог. Просто не мог говорить об этом. Не смог бы слушать это всё, обсуждать. Не смог бы произнести всё это вслух. Я очень любил тебя. Любил настолько, что предпочёл забыть обо всём плохом и тяжёлом. Думал, что забыл.

- Даня... - Аня попыталась взять мужа за руку, но он высвободил свою ладонь. - А сейчас? Сейчас ты любишь меня?

- А ты вот смогла, - опять проигнорировав вопрос Ани, продолжил Даня. - Сразу спросила про тест. И это не стоило тебе никаких усилий. Мне всегда казалось, что я люблю больше, чем ты.

- Даня, это бред! Я люблю тебя, и всегда любила.

- Тогда почему не рассказала мне правду тогда?

- А ты не понимаешь? Даня, у нас всё было хорошо... Во всяком случае, я была в этом уверена, и до сих пор уверена в том, что всё у нас очень хорошо. И как я должна была сказать? "Знаешь, Даня, а я ведь была увлечена Некрасовым. Даже письмо ему написала". Так, да? Вывалить это всё тебе на голову? Я ведь была уверена, что ты не знаешь ни о чём. Ты считаешь, это поспособствовало бы укреплению наших отношений?

- Если ты умолчала об этом, могла умолчать и о чём-то другом.

- Ты тоже, Даня!

- И Некрасов... С чего он вдруг решил, что может тебя позвать с собой? Значит, догадывался или знал о твоих чувствах?

- Даня, так можно сочинить что угодно. У любой ситуации есть причина и повод. Так вот, я уверена, что сейчас ты мне изложил повод. Истинную причину твоего охлаждения и твоей отстранённости я так и на узнала.

- Ты имеешь право быть уверенной в том, в чём считаешь нужным быть уверенной. А я имею право на размышления.

- И сколько ты ещё будешь размышлять? Сколько ещё рядом со мной будет ледяная бесчувственная статуя вместо любимого мужа?

- Дай мне время, Аня. Я должен сам пережить этот период.

- Нет, мы должны пережить это вместе!

- Не мешай мне, пожалуйста. Я должен пережить это сам, - настойчиво повторил Даня.

"Не мешать? Я ему мешаю?" - похолодела Аня.

Ничего более ужасного Даня никогда ей не говорил. Конечно, они порой спорили, как всякие супруги, но Даня никогда не позволял себе резких и грубых слов.

- Как скажешь, - пожала плечами Аня.

Весь её запал погас и сошёл на нет после просьбы Дани. Даниил встал, вымыл бокал и чашку, и вышел из кухни.

- И что теперь делать? - тихо спросила Аня у той пустоты, которая осталась после ухода мужа. - Как вернуть моего Даню?

* * * * * * * * * * * *

По поводу того, что именно послужило импульсом к переменам, произошедшим с ним, Даниил не соврал. Всё началось месяц назад, когда он побывал в больнице у того самого несчастного сослуживца.

Сначала он узнал обо всём, а уже потом увидел воочию, в каком состоянии может оказаться ещё несколько дней назад выглядевший абсолютно здоровым и счастливым человек.

Да и сам Даниил в больницу пришёл одним человеком, а вышел из неё совсем другим. Он думал о доверии, о призрачном и хрупком счастье, и вспоминал, вспоминал себя таким, каким он был пятнадцать лет назад.

Выводом из тяжёлых раздумий стало следующее: нельзя позволять одному человеку иметь такую эмоциональную власть над другим. Абсолютную, всепоглощающую. Нельзя, потому что в ином случае тот, кто зависит, в любой момент может оказаться на са;мом краю.

А он, Даниил, всегда был зависим от Ани, с того самого момента, как впервые увидел её на остановке. Она сразу стала его воздухом, его водой, его солнечным светом, его энергией... А он? Был ли он хоть когда-то настолько ей необходим?

Почему это случилось именно с ним? Вокруг тысячи тысяч семей, и многие супруги давно стали чужими друг другу людьми. Одни остаются рядом по какому-то молчаливому соглашению, другие - по инерции, третьи - ради детей. Четвёртые вообще не остаются, легко разбегаются.

Много ли тех, кто прожив друг с другом два десятка лет, готов сказать: "Я рядом с ним (или с ней), потому что это мой воздух"?

А он готов. Однажды закрыв глаза на увлечение Ани, Даниил в течение долгих лет не задумывался об этом, а месяц назад задумался. Задумался и решил, что он нужен детям живым и психически здоровым, а потому необходимо стать неуязвимым. Создать личный щит, броню. Ведь мало ли что? Вдруг Аня опять увлечётся кем-то, прецедент-то имеется, а он, Даня, не готов. Это раньше он отвечал только сам за себя и мучился в одиночку, а сейчас - нет, всё не так.

С этих мыслей началась придуманная Даниилом внутренняя борьба за независимость. В идеале, конечно, было бы неплохо вообще стать циником и перестать испытывать нежные чувства к Ане, но на такое Даня не замахивался, понимая, что стремление выполнить невыполнимое усиливает ситуацию неуспеха.

Для начала он решил всё же закрыть для себя тему пятнадцатилетней давности, поставить точку. С этой целью и был сделан никому не нужный тест. Сделан и оставлен в шкафу так, будто спрятан, но непременно был бы обнаружен Аней.

Разговор должна была затеять жена. Пока Даня ждал, времени даром не терял, а вырабатывал новую линию поведения. Весьма успешно, судя по всему, поскольку Аня сказала, что он на себя не похож.

Оказалось, что отстранённым, в меру равнодушным и вечно занятым быть довольно просто. Теперь понятно, почему многие семейные мужчины придерживаются именно такой линии поведения: никто тебя не трогает лишний раз, а соответственно, и весь негатив "отскакивает" от тебя.

* * * * * * * * * * * *

Пока Даниил занимался самовоспитанием (а точнее, самоперевоспитанием), Ане приходилось выдерживать не только натиск собственных мрачных мыслей, предчувствий и тревог, но и отвечать на неудобные вопросы родных и близких.

В один из вечеров, когда Даня задерживался на работе, а Илья играл в онлайн-игру у себя в комнате, Аня и Маша готовили ужин.

Сначала Маша увлечённо рассказывала о каком-то новом проекте, задуманном её подругой-видеоблогером, а потом, выдержав паузу, спросила:

- Мам, скажи честно, вы с папой что, разводиться собрались? Или у него любовница появилась?

Аня, которая резала капусту и по привычке закинула небольшой кусочек в рот, закашлялась. Маша деловито постучала мать по спине, однако продолжала смотреть вопросительно.

- С чего ты взяла, дочь? Что за странные мысли?

- Потому что я вижу вас со стороны. Вижу, как вы общаетесь.

- И что ты видишь?

- Нуууу... вы оба такие, знаешь, покерфейс.

- Что-что?

- Лица у вас обоих слишком пресные, мам, непроницаемые. С такими лицами только в покер играть. И общаетесь, как два робота. Вы никогда такими не были.

- Тебе показалось, Машунь. Всё нормально, всё так, как всегда. Папа очень устаёт, у него аврал на работе, а в остальном всё в полном порядке.

"Интересно, как долго Даня ещё намерен "разбираться в себе", а я "не должна мешать"?! Дети всё замечают, ведь они давно не маленькие".

- Точно, мам? - у Маши в глазах мелькнуло неподдельное облегчение, хоть она и изображала, будто ей всё равно.

- Точно, - заверила Аня, и сердце противно сжалось.

- А то у Никитоса Калинина родители разбежались, - Маша вернулась к своему обычному насмешливому, немного вызывающему тону.

- Да? - удивилась Аня. - Я не знала.

- Да, он вчера рассказал.

- И как Никита? Переживает?

- Говорит, что нет, - пожала плечами Маша.

- Угу, - задумчиво и грустно пробормотала Аня.

* * * * * * * * * * * * *

И всё же Маша поверила матери не до конца. Иначе как объяснить тот факт, что она подтянула на помощь тяжёлую артиллерию?

На следующий день, когда Аня собиралась на обед, ей позвонила свекровь, Лидия Павловна, и сообщила, что она, дескать, совершенно случайно оказалась рядом с институтом. Не хочет ли Аня пообедать с ней?

Аня, которая прекрасно знала маму Лиду, сразу всё поняла: Машуня настучала бабушке, а бабушка тут же пришла на помощь своей любимице. Маша - копия бабушки Лиды, и у них давным-давно основано общество взаимного восхищения и обожания.

- Аня, что у вас с Данькой происходит?

Свекровь взяла быка за рога, как только устроилась с подносом напротив Ани. Они пришли на обед в столовую самообслуживания.

- Ничего, - пожала плечами Аня, избегая смотреть в глаза мамы Лиды. - То есть, у нас всё нормально. Как обычно.

- Извини, Анюта, но вот сейчас я доверяю тебе гораздо меньше, чем Маше. А Маша встревожена.

Аня вдруг поняла, что сил сдерживаться и сохранять этот самый Машкин покерфейс у неё больше нет, опустила голову, и в тарелку с супом упали сразу три слезы.

- Анюта, что? - испуганно спросила свекровь. - Неужели загулял?

Аня прижала к лицу платок и покачала головой. Рассказать всю правду она не могла, в том числе, о письме и о генетической экспертизе, потому ответила:

- Не знаю, что случилось, мама Лида. Даня на себя не похож. Как заколдованный. Окружил себя стеной, и я не могу к нему пробиться. Видимо, кризис среднего возраста.

- Ага, знаем мы этот кризис! - усмехнулась свекровь. - А у "колдовства" этого есть вполне конкретное имя. Разумеется, женское. Но ты, Анюта, не переживай, разберёмся.

- Нет, я не верю, - опять покачала головой Аня. - Не верю. Даня сказал, что у него нет никого.

- А то они все сразу признаю;тся, что есть, да? Не знала, что ты такая наивная, дочка. Может, это и хорошо, конечно, - такое простодушие. Ты, главное, не переживай и не кисни. Вида не подавай, будто знаешь. А я всё выясню.

- Как это?

- Обыкновенно, Анюта. Вспомню былое, тряхну стариной. Знаешь, сколько прошм...овок я в своё время от своего Гены отвадила? Ууууу... - свекровь махнула рукой. - Постоянно держала руку на пульсе. Везде у меня были глаза и уши. А как иначе, Анюта? Гена мой - мужчина очень интересный, да ещё врач. А женщины очень любят мужчин-врачей, между прочим, даже если эти врачи - чужие мужья. И некоторые в этой любви берегов не видят. Что так смотришь? Скажешь, где гордость? Гордость моя при мне, Анюта. И муж мой, кстати, тоже при мне, потому что одной только гордостью сыта, богата, обласкана и обогрета ты никогда не будешь.

- Так что же... Геннадий Викторович... - растерянно пробормотала Аня. - Не ожидала я.

- Утверждать не могу, - Лидия Павловна развела руками. - Не пойман - не вор. Но с несколькими особо ретивыми дамами я разговоры имела. Проблему надо пресекать на корню, Анюта. Я же хирург, и консервативному лечению доверяю гораздо меньше.

- А что мы будем делать? - с тревогой спросила Аня.

- Ты? Ничего. Твоя задача не подавать вида, вести себя естественно. А я всё выясню и сообщу тебе. Исходя из результатов, будем действовать дальше. Эх, не думала я, что придётся ещё и сыновей отслеживать! Тем более, Даньку. Ладно бы Фёдор - тот ещё ходок. Но Даня? Однако не будем раньше времени расстраиваться.

...Через три дня, когда Аня опять собиралась на обед, ей позвонила Лидия Павловна.

- Анюта, собирайся, вызывай такси и быстро дуй в кафе "Вернисаж". Это около Данькиного офиса, через один дом. Адрес я тебе уже сообщением скинула.

- Зачем туда ехать? - не поняла Аня.

- Затем, что Данька пошёл туда на обед в сопровождении одной из коллег женского пола. А эта, с позволения сказать, коллега давно имеет к Дане особый интерес.

По спине пополз противный холод, а горло уже привычно сжалось.

- Лидия Павловна... - с усилием начала Аня.

- Если не поедешь ты, - в голосе свекрови зазвучал металл. - То поеду я.

- Я поеду, Лидия Павловна, - серьёзно сказала Аня.

- Вот и отлично, дочка! Я сейчас сама вызову для тебя такси, - одобрительно ответила свекровь. - Жди, отправлю сообщение. И не переживай о том, как ты будешь выглядеть. Переживать должен тот, кто не прав. Тот, кто обманывает. Тот, кто зарится на чужое. Если хочешь, могу поехать с тобой, для поддержки.

- Нет, спасибо вам, мама Лида, но я должна справиться сама.

- Молодец, Анюта, я в тебе не сомневалась.

Лидия Павловна нажала отбой, а через пару минут от неё пришло сообщение: марка и номер машины. Отследив машину в приложении, Аня прикинула - время у неё ещё есть.

Пары на сегодня закончились, а Аня обращалась к заведующему кафедрой с личными просьбами крайне редко, потому её легко отпустили до завтра.

Быстро собравшись, Аня вышла из здания, села в машину и попросила водителя изменить маршрут. Это заняло некоторое время, потому что водитель связывался с диспетчером, но в проблему, к счастью, не превратилось, тем более, что маршрут Аня сократила, а оплату удвоила.

Аня позвонила свекрови, отчиталась о том, что едет, отключила телефон и откинулась на спинку сиденья, глядя в окно.

Ощущение у неё сейчас было такое, словно шарф, зажимающий ей лицо вот уже в течение месяца, наконец убрала чья-то милосердная рука.

Да, Ане пришлось поплатиться за свою юношескую глупость, за свою несдержанность, своё отсутствие мудрости. За своё увлечение Некрасовым. Наступило время платить по счетам. За пятнадцать долгих лет набежали немалые проценты, и пришлось отдать самое дорогое.

Главное, что шарфа на лице больше нет, и наконец-то можно дышать. Бороться за Даню она не будет - не имеет права. Раньше она могла бросаться на его придурковатую одноклассницу и делать попытки расцарапать ей лицо. Могла орать на неё, оскорблять. Могла просто сказать, что не отдаст Даню, не откажется от него.

Тогда у неё были силы, потому что эти силы давала ей любовь Дани. Теперь всё не так. Она подвела Даню, а он забрал назад своё слово. Когда-то Даня клялся ей в том, что они всегда будут вместе. Но он ведь не знал о том, что она его подведёт. Так что никаких претензий у неё к Дане нет. Ей велено не мешать. Она и не будет.

* * * * * * * * * * * * *

Даниил прекрасно знал о том, что Дарья Валерьевна, работающая в их организации логистом уже около года, симпатизирует ему. Не сказать, что он об этом думал, но вспоминал всякий раз, когда видел Дарью Валерьевну, чувствовал её взгляд. Вспоминал для того, чтобы быть настороже. Привычка выработалась годами, поскольку Дарья Валерьевна не была первопроходцем в своём стремлении завоевать особое расположение Даниила.

Даниилу же никто, кроме жены, никогда не был нужен, а заплатить своей семейной жизнью и доверием Ани за сомнительную интрижку и новые ощущения он бы точно никогда не согласился.

Однако в этот раз, когда Дарья Валерьевна придумала очередной повод для "делового" разговора с ним, Даниил сам предложил ей обсудить проблему в кафе, за обедом.

Дарья Валерьевна с энтузиазмом подхватила папку с документами и зашагала по коридору рядом с Даниилом. Даниил шёл и думал о том, что ситуация полностью под контролем. Дарья Валерьевна шла и думала о том, что теперь-то дело сдвинется с мёртвой точки.

Спустя почти год предпринимаемых ею бесплодных усилий, этот бесчувственный чурбан наконец-то повёлся! Как хорошо, что сегодня она как раз выбрала духи с афродизиаком и оделась посмелее. Теперь-то он от неё не уйдёт! Главное, расставить силки половчее.

Даниил и Дарья Валерьевна вышли из офиса, прошли вдоль по улице и вскоре уже сидели за столиком просторного, светлого кафе.

Дарья Валерьевна, глядя на Даниила красиво подведёнными глазами, цвет которых напоминал тёмный бархат, раскладывала на столе документы. Заказ сделали ещё у барной стойки, и Даниил уже расплатился.

"Интересно, куда официант поставит заказ, если на столе лежат документы?" - глупо подумал Даниил и посмотрел на рыжую шевелюру Дарьи Валерьевны.

Стрижка была модная, асимметричная. Даниил вдруг почувствовал себя так, словно вернулся в прошлое пятнадцатилетней давности. Так, как чувствовал себя, сидя в кресле супружеской спальни и бессильно свесив кисти рук.

Это было после прочтения письма Ани. Он тогда думал о том, рухнула ли уже его жизнь, или ещё можно побороться за неё.

А сейчас, глядя на асимметричные рыжие пряди, он вспомнил вдруг, как они провожали Машку в первый класс. Машка была в белой блузке, синем пиджачке и пёстрой юбке из шотландки. Длинные светлые волосы были заплетены в две французские косы.

Даниил с нарядной Машей и не менее нарядным "братом первоклассницы" Ильёй, одетым в костюм с галстуком, такой же, "как у папы", стояли у машины, ожидая Аню. Маша держала в руках огромный роскошный букет. Аня, которая, опровергая легенды и мифы о женщинах, всегда собиралась очень быстро, в этот раз задерживалась.

А потом она вышла, и все остальные представители семейства Летягиных ахнули: у Ани был точно такой же костюм, как у Маши, а длинные тёмные волосы были заплетены в две французские косы.

Даниил, который души не чаял в супруге, казалось, никогда ещё не любил её так сильно, как в тот момент. Он был самым счастливым мужем и отцом на свете, и счастье это ему ежесекундно дарила Аня.

- Даниил Геннадьевич, вы меня слышите? - резкий и настойчивый голос Дарьи Валерьевны ворвался в счастливые воспоминания Даниила и едва не разрушил всё очарование.

Хотя... Разве под силу ей разрушить мысли об Ане? Даже маленькую мысль, мимолётную, а не ту лавину счастливых воспоминаний, которая обрушилась на Даню?

Однако вмешательство Дарьи Валерьевны было невыносимо, ужасно раздражало Даню, потому он молча встал из-за стола и пошёл у выходу из зала. Как раз в этот момент к столику подошёл официант с подносом и начал расставлять тарелки, бегло улыбнувшись растерянной Дарье Валерьевне.

Даниил на ходу набирал номер Ани и был слишком занят своими мыслями, потому не заметил машину матери, подъехавшую к стоянке кафе.

Лидия Павловна проследила за тем, как сын быстро вышел из кафе и стремительно зашагал к офису. Пока она парковала машину, Даня вдруг позвонил ей.

- Мама, привет! Ты с Аней не созванивалась сегодня?

- Привет, сынок! Нет, мы сегодня не говорили с Анютой, - не моргнув глазом, соврала Лидия Павловна. - А что?

Лидия Павловна почти сразу поняла, что Аня её обманула и в кафе не поехала. Позвонила невестке, и отключённый телефон той лишь подтвердил подозрения. Тогда Лидия Павловна приняла решение ехать сюда сама. Но вот куда так резво удрал Даня?!

- Не могу дозвониться, телефон выключен. Написал Машке и Илье, оба ответили, что Аня им не звонила.

- Может, с телефоном что-то? - успокаивающе спросила Лидия Павловна, хотя сама встревожилась не на шутку.

- Поеду к ней в институт, - сказал Даня. - Узнаю, в чём дело, и перезвоню тебе.

- Хорошо, сынок, обязательно перезвони, буду ждать.

Из трубки полились гудки. Лидия Павловна поправила волосы и стильный шарф, и решительно вошла в кафе "Вернисаж".

Дарья Валерьевна, которая до сих пор находилась в неком ступоре и сидела над нетронутым салатом, удивлённо посмотрела на невысокую элегантную даму, севшую за стол на место Даниила Геннадьевича.

- Здравствуйте, - вежливо сказала дама.

- Здравствуйте, - растерянно пробормотала Дарья Валерьевна. - Чем могу...?

Лидия Павловна подвинула к себе тарелку с салатом, заказанным Даней, взяла вилку и нож, пристально посмотрела на Дарью Валерьевну и невозмутимо предложила:

- Поговорим?

* * * * * * * * * * * *

Даниил чувствовал... точнее, наверняка знал, что Ани не окажется в институте, но должен был заехать туда и убедиться. Сослуживцы Ани хорошо знали его, потому рассказали, что Анну Петровну отпустили до завтра по делам ещё в начале обеда, и она уехала на такси.

Никакими доказательствами (как говорит Машка - "пру;фами") Даня не располагал, однако был уверен в том, что поведение Ани напрямую связано с сегодняшним несостоявшимся "обсуждением документов" в кафе "Вернисаж".

Вот только знает ли Аня о том, что обед не состоялся? Наверняка нет. Вот чёрт. Даниил потёр ладонью ставший влажным лоб и опустился на скамейку у входа в институт.

"Думай! - приказал он себе.

Нужно найти Аню очень быстро и поговорить с ней, иначе запущенный им самим процесс будет не остановить.

Даниил начал напряжённо вспоминать прошедший месяц, особо акцентируя внимание на том, что говорила Аня, когда он делал перед самим собой вид, будто не слушает. И вскоре вспомнил: стрижка! Аня сказала, что сделает стрижку. Она пыталась достучаться до него, и это была крайняя мера.

Вот почему он сегодня вспомнил то, как они провожали Машку первый раз в первый класс, вспомнил о косах Маши и Ани. Подсознание само дало ему подсказку, направление. Вот откуда нужно стартовать, если он хочет успеть всё исправить.

Повинуясь предчувствию, Даниил набрал в телефоне, который так и держал в руке, глупо и тщетно надеясь на звонок от Ани, сообщение Маше. Спросил, на какое время и в какой салон мама записалась на стрижку. Даня был уверен в том, что Аня записана именно на сегодня. Возможно, слышал разговор Ани и Маши, хоть и старательно играл в отстранённость.

На рабочее время Аня записаться никак не могла, а значит, записалась на вечернее. Только вот куда записалась?

К счастью, вскоре Маша ответила, и уже через полчаса Даниил был на месте. Теперь только ждать, хотя ждать в таком состоянии очень трудно, - однако, иного выхода нет.

* * * * * * * * * * * *

Аня появилась через два с половиной часа. Шла пешком, и судя по всему, шла долго. Она пришла с другой стороны, не с той, где ждал на скамейке Даниил, потому, не заметив мужа, свернула к крыльцу салона.

- Аня, подожди!

Голос Дани заставил ее остановиться и замереть, и муж тут же оказался рядом. Глаза Дани лихорадочно блестели. Не заботясь о том, что подумают окружающие, он крепко прижал жену к себе и быстро заговорил:

- Аня, не делай этого! Пожалуйста, не обрезай волосы. Пусть в них будет седина, если уж она появляется. Или закрасим.

- А как же... Я должна предупредить мастера, - Аня заплакала от громадного облегчения, как маленькая. Когда она уже перестала надеяться, Даня примчался, чтобы остановить её. - Меня ведь ждут.

- Давай вместе зайдём в салон и предупредим? Я попрошу прощения у мастера и внесу оплату. Так, будто стрижку сделали.

В салоне их пожурили, однако от денег за неоказанную услугу наотрез отказались.

- А помнишь, как мы провожали Машу в первый класс? - нерешительно улыбнулся Даня, когда они вышли из салона и вновь оказались на крыльце.

- Помню, конечно, - Аня тоже улыбнулась.

Они не улыбались друг другу больше месяца, и теперь у обоих было такое ощущение, словно они встретились после долгой разлуки.

- Я тогда влюбился в тебя второй раз, ещё сильнее, хоть сильнее и невозможно.

Аня протянула руку и провела кончиками пальцев по щеке Даниила. Он вновь крепко обнял её и закрыл глаза.

- Ты только моя, Аня! - прошептал Даниил то, что ему всегда хотелось крикнуть. - Я не могу без тебя жить, и не хочу.

- А зачем тебе жить без меня, а мне - без тебя, если мы рядом друг с другом? Зачем ты это вообще придумал?

- Потому что трус и перестраховщик.

- Нет, я не верю, Даня! Ты трусом никогда не был.

- Вот и хорошо, что не веришь.

Аня попыталась отстраниться и взять мужа за руку, чтобы вместе с ним спуститься с крыльца, на котором они до сих пор стояли, но Даня не отпускал её. Так с лесенки и спустились - в обнимку.

- Где ты была, Анюта? Почему телефон отключила?

- Мне нужно было погулять несколько часов, побыть с самой собой, подумать. Ездила в сторону лицея и школы искусств. Туда, где мы встретились когда-то впервые. Побродила, потом сидела на скамейке возле храма. А потом пешком пошла сюда.

- Анюта, - на этот раз Даня решил не затягивать с объяснениями. - Сегодня... Это ничего не значит для меня и никогда не повторится. Ничего не было, и быть не могло, клянусь. Прости меня, пожалуйста! И за все жестокие слова прости. Не буду лгать, что их кто-то другой произносил, не я. Я произносил, и делал это нарочно. Но они никогда не были искренними, никогда не шли от сердца.

- Как хорошо, - Аня опять улыбнулась и закрыла глаза. - Ты у меня камень с души снял. Прости, что я не сделала это для тебя когда-то, струсила. Я была не только глупой и трусливой, но и эгоистичной.

- Больше не будем об этом вспоминать, - Даниил провёл ладонью по волосам Ани. - В топку все недомолвки и обиды. Пока обижаешься и сердишься, жизнь проходит мимо. Никогда не прощу себе того, что отнял у нас с тобой целый месяц жизни. Лучше давай просто жить.

- Давай, - Аня коснулась губами щеки мужа.

- Нам многое нужно наверстать, - загадочно заметил Даня.

- Наверстаем, - улыбнулась Аня.

- Анюта, давай ещё одного ребёнка родим? Я знаю, что у тебя научная деятельность, но всё же. Няню хорошую найдём.

- Ещё чего! И с Машей, и с Ильёй я сидела в декрете сама. А с третьим ребёнком почему должно быть по-другому?

- То есть, ты согласна? - обрадовался Даня.

- Конечно.

- Тогда поехали домой.

- Поехали. Пока едем, я включу телефон, буду отвечать на звонки и сообщения, объясняться...

- А потом снова выключим твой телефон, и мой тоже, чтобы нас никто не отвлекал.

...Летом следующего года у Дани и Ани родился сын Сёма. Сейчас Сёме один год. Аня находится в отпуске по уходу за ребёнком, но продолжает работать удалённо.

Маша учится в десятом классе, Илья - в седьмом. Надежда Николаевна и Вячеслав Павлович ещё сильнее увлеклись сельский жизнью, подумывают о том, чтобы продать квартиру и дачу, и вложить деньги в покупку загородного дома.

Геннадий Викторович собирается работать до лета, а потом готов выйти на заслуженный отдых. Лидия Павловна пока не помышляет о том, чтобы оставить работу.

Даниил пошёл на повышение - стал заместителем директора. Дарья Валерьевна перестала ему докучать после несостоявшегося обеда, за что Даниил ей очень благодарен.

Благодарен за спокойствие, а не за то, что прекратила попытки. Даниил прекрасно знает, что если он сам того не захочет, с пути его не может сбить никто и ничто. А он не захочет, потому что он самый счастливый муж и отец.

Конец.