Обещание

Этот рассказ написан в подарок Оксане Колос.

“...на прощание пообещай мне…” © Мураками - Бред.

Мы познакомились в сети достаточно давно, он свалился как снег на голову, потом мы долго общались, и по общению все было очень здорово, но даже не это послужило поводом для нашей встречи. Мы устраивали литературные дуэли, этакие поединки, в которых оба побеждали, просто потому что, мне нравилось то, что писал он, а ему нравилось то, что писала я. Именно из-за его рассказов, а точнее, из-за того, как он описывает женщин в своих рассказах, мне и стало интересно, каким может быть такой мужчина.
Понятное дело, просто обменяться фотографиями было слишком легко, и даже последнего шанса соскочить с крючка он меня лишил, прислав за мной такси. На тот момент я знала только то, что его зовут Л, и вряд-ли это было его настоящее имя. С одной стороны, меня пугало происходящее, но любопытство пересиливало, точнее, страх неизвестного пересиливал другой страх. Л пригласил меня не просто на свидание, а в оперу, поэтому дресс-код должен был соответствовать…

Л действительно не оставил никаких шансов не узнать себя, он открыл дверь машины и подал мне руку.
Среднего роста, в безукоризненно сидящем костюме, который лишь слегка сглаживал стремительность движений, он поцеловал мою руку, и после этого мир вокруг начал меняться, такое ощущение, что нас подхватил какой-то вихрь, мы впорхнули в фойе, и я не успела оглянуться, как мы уже оказались среди вальсирующих пар, чуть ли ни в самом центре танцевального зала.

Вел конечно он, я ощущала тепло исходящее от него, такое ощущение, будто бы он горел изнутри, но я ни о чем не могла думать, ведь передо мной были его глаза, я тонула в них, карие, проникающие в душу, и одновременно не смотрящие никуда конкретно, такое ощущение, что они видят все, но смотрят лишь на меня…
Конечно это смущает, но мне было приятно это смущение, оно кружило голову, и я отдалась этому головокружению, и закружилась в танце. Л вел превосходно, плавно и потрясающе мягко, я будто парила в воздухе, не ощущая земного притяжения, а может быть просто все притяжение забрал себе этот странный человек, сложно объяснить, но потом мы также внезапно оказались в зале.

Л осторожно комментировал то, что происходило на сцене, как бы вводя меня в курс происходящего, мы смотрели Золушку Прокофьева, и каждый миг я проникалась все большей и большей эмпатией к главной героине. Абсолютным апогеем моих эмоций стала сцена в которой Золушка едет на бал, совершенно жуткая музыка, которая передает весь страх девушки, которая впервые должна выйти в свет, и она даже не представляет, что ее там ждёт. И откуда Прокофьев мог знать об этих чувствах, чтобы так точно их передать?
Происходящее на сцене захлестнуло меня настолько, что я не сразу заметила, что Л слегка сполз со своего кресла и сладко спит. Украдкой любуясь линиями его лица, которое без вечно блуждающей улыбки и магнетических глаз, казалось то детским, то внезапно, старым, я не сразу заметила, что его левая рука практически касается пола и по ней сбегает тоненькая струйка крови, а на полу образовалась уже достаточно солидная лужа.

Я взлетела с кресла и закричала, дальше все происходило как в тумане, откуда-то появились какие-то люди, потом появились санитары, Л погрузили на носилки и достаточно быстро утащили вниз, я чуть было не запрыгнула в машину вместе с ним, но меня оттер какой-то бритоголовый детина, который зыркнул на меня так, что мне стало страшно, под взглядом его ледяных голубых глаз я сразу почувствовала, что на дворе не май месяц, вечернее платье, конечно очень красивое и стильное, но отнюдь не теплое, да и карета скорой помощи уже включила мигалки и уехала.

Домой я добралась на такси.
Почти всю ночь я не находила себе места, под утро набралась смелости позвонить, грубый мужской голос не ожидая вопросов сказал в трубку что Л умер.
Это известие меня как громом поразило, первая же наша встреча, и сразу вот так…

Перед моими внутренним взором проносились разные картины, но ярче всего был образ женщины, которую я полюбил не видя, а лишь читая ее великолепные рассказы, общаясь с ней, получая и отдавая столько тепла, сколько даже не представлял, что могу впитать и дать. Ее серо голубые глаза, волосы, которые прекрасным ореолом обрамляли ее лицо, с чертами настолько правильными и утонченными, что любой скульптор отдал бы руку на отсечение, за право увековечить ее в мраморе, если есть насколько идеальный мрамор, чтобы передать хотя бы одну ее эмоцию, или одно выражение прекрасного лица, которые менялись непрерывной чередой на уровне микромимики…

В себя я пришел достаточно быстро, Б спал на стуле около моей койки, он явно провел несколько суток без сна, его бледная кожа имела сероватый оттенок, жилы на лице проступали ярче чем обычно, веки слегка подрагивали, сильные татуированные руки были скрещены на груди, больничный халат смотрелся на нем как накинутая на плечи рубашка, тонкие губы были плотно сжаты, отчего казалось, что его рот - это страшная рана, или какая-то корявая прорезь, а не естественная часть лица.

Я улыбнулся, Б - мой друг, брат, камрад, мне было стыдно перед ним, я думал я дотяну до конца концерта, но кровопотеря оказалась слишком обильной, да и дёрнул меня черт потанцевать…
Но поступить иначе я не мог, я обещал О, точнее, не обещал, просто сказал, а слово - штука такая, дал - держи, умри, но выполни.
О, бедная, как же она там? Устроил я девочке первое свидание…
Я судорожно потянулся за телефоном, но не обнаружил его в кармане.
Я попробовал встать, но даже когда я просто сел на койке перед глазами все поплыло и замелькали черные точки, во время этих действий койка предательски заскрипела и Б проснулся.

Сказать, что он меня костерил на чем свет стоит было бы художественным преуменьшением, я молча слушал и кивал, он был прав, даже в этот момент я не мог не любоваться им, Б - настоящий генетический шедевр, сильный, здоровый, настоящий арийский тип, а плюсом к этому, ещё очень талантливый мужик и невероятно крутой воин.
Видимо, по выражению моего лица и чуть затуманившемуся взгляду Б догадался о чем я думаю, он немного помолчал, и в конце просто попросил больше не пугать его старые кости.
Я попросил свою трубку, Б дал ее мне, заглянув в журнал вызовов я нашел входящий от О, вопросительно посмотрев на Б и не дождавшись ответа, я все же задал вопрос и услышал, что для О я мертв. Б можно было понять, он до сих пор не привык к тому, что я спокойно могу “словить клина”, но потом стабильно оживаю. Да уж, девочка и так пережила неслабое потрясение, звонить ей сейчас явно не лучшая идея.

Валяться в больничке я не стал, собрал монатки, чирканул “отписку” и свалил. Меня грызло чувство вины, но я не знал, как сказать О, что я жив.
Из рук все валилось, я практически починился, под чутким руководством Б, но все равно, мысли об О занимали слишком много места в голове, дальше так продолжаться не могло. Я уже готов был написать ей, когда по стечению обстоятельств мы просто столкнулись на улице.

Она была ещё прекраснее чем тогда
Есть женщины, которым нужно краситься, подбирать гардероб, собирать себе коктейли из ароматов, делать маникюр… Это был не тот случай, красота О была естественной, возможно, она бы и не заметила меня, если бы я не остановился залюбовавшись ею, и не столкнулся бы с каким-то прохожим, который разразился бранью, чем и привлек внимание О.
Прохожий был забыт, вместе с его бранью и желанием двинуть ему в челюсть, чтобы выбирал выражения и смотрел куда идёт. Я не шел к ней осознанно, я как будто плыл по воздуху, очарованный и заворожённый ее глазами, всем ее существом, меня к ней тянуло в прямом смысле этого слова.
Не дожидаясь ожидаемой реакции на встречу с ожившим трупом, я очень аккуратно обнял О и сказал ей на ушко о том, что я жив, здоров, и какие бы у нее ни были дела - они подождут, а сейчас, мы вместе, и я очень хочу загладить свою вину.

Я уже не помню, что было дальше, да это и не так важно, ведь истории знакомства идеальных пар интересны именно до тех самых слов, которые я сейчас скажу:

“Вот так они и познакомились”.