Записки Старика Борисыча. Первый гонора

В ту светлую пору, когда я активно занимался авторской песней, предо мной как-то не стоял вопрос о публикациях текстов этих самых песен. Видимо, по наивности своей, я полагал, что авторская песня – это то, что нужно слушать, а не читать.
            А чуть позже меня прохватило желание не просто выйти спеть одну или две песни, а связать некоторое их количество в некое единое целое, как-бы в этакий микро-спектакль. И такой эксперимент привел к появлению композиции «Время пик». Здесь несколько песен таких мэтров, ка Никитины, Берковский и других были связаны стихотворением Ю. Левитанского «Время пик». Исполнялось это в составе трио, в котором вашему автору отводилась функция чтеца.
            Премьера композиции состоялась на региональном фестивале в Ростове-на-Дону в середине восьмидесятых годов. Кстати, фестиваль считался весьма серьезным, поскольку лауреаты получали путёвку на Грушинский фестиваль (о!).
            А мы умудрились поставить Высокое жюри в недоумение. Ну, во-первых, квота номера была – две песни, а у нас их было аж пять. Но этот вопрос разрешился легко. Мы просто обратили внимание жюри, что нас целых трое, поэтому мы можем спеть аж шесть песен. Жюри помялось, помялось, но с нашей логикой согласилось. А вот с оценкой было труднее. Ну не было в перечне представлений понятие о композиции. В конечном итоге ничего нам не присудили, но положительно отметили. И на том спасибо.
            Аппетит, как говорится, приходит во время еды. И мне возжелалось создать не просто композицию, а более-менее полновесный спектакль авторской песни.
            Пошел я по уже проторенному пути. Нашел подходящую пьесу Юлиу Эдлиса, о Франсуа Вийоне, которая полностью отвечала моим чаяниям. Поначалу я думал просто вставить в текст пьесы соответствующие авторские песни. Но получалось все как-то вяло. Став старше я понял, что такие мощные вещи, как эта пьеса трогать вообще нельзя – сделаешь только хуже. Но хотелось, хотелось. И я вертел материал и так и этак, писал переписывал, и время от времени зачитывал получившееся своим собратьям по нашему городскому клубу авторской песни («Родник» он назывался). И каждый раз натыкался на некую пустоту во взглядах собратьев. Ну не западало, как сейчас говорят в них. И я забрасывал рукопись в стол, но как сильно подсевший наркоман доставал ее и снова пытался выстрогать из этого что-небыль путное.
            Муки же моему творчеству положил мой хороший друг Стас, который после очередного неудачного озвучивания сказал: «Ну что ты пытаешься улучшить чужое. Не получится. Просто напиши свое!». И эта простая мысль так меня взбутетенила, что я как присел, так и наваял.
            Обычно, я, когда что-то пишу, то откладываю написанное на некоторое время, чтобы дать отстояться своему восприятию. А уж потом с холодным сердцем и твердой рукой начинаю править написанное.
И вот, когда я недрогнувшим пером оправил материал и вновь перечитал, то, как сказано в Библии «…увидел, что это хорошо». А голове появилась совсем уже крамольная мысль: «А не попробовать ли это опубликовать?» И, аккуратно распечатав пьесу, и уложив ее в папку с ботиночными тесемками («Золотой теленок» И. Ильф, Е. Петров) направил я свои стопы в наш «толстый» литературный журнал под названием «Эльбрус», поскольку был в хороших знакомствах с сотрудниками этого журнала – учились в одном университете, да и по клубу.
В ту пору редактировал «Эльбрус» замечательный человек – Эльберд. Для меня его замечательность определялась не тем, что он был сыном нашего тогдашнего Первого секретаря, а его замечательными историческими романами. Эти книги были настолько хороши, что его роман «Страшен путь на Ошхамахо» у меня украли. Аж два экземпляра. Причем второй экземпляр я специально поставил во второй ряд книжного щкафа. Не помогло. Теперь признаюсь, что узнав, кто главный, я слегка приугас. Но утешил себя тем, что, даже если это не будет напечатано, то я получу весьма профессиональную и конструктивную критику.
Итак, представляю я Эльберду свою папочку. Главный раскрыл ее, бегло посмотрел и отложил на стол, сказав, что посмотрит рукопись в течение недели. Ну нормально, я же не единственный «Достоевский» в наших эмпиреях. С тем и распрощались.
А на следующий день (уже по Чуковскому) у меня зазвонил телефон. И голос Главного сообщил, что моя пьеса пойдет в ближайшем номере в авторской редакции. Ликование мое было велико, что и отразилось в вечерних посиделках, в которых Стас играл роль посаженного отца.
И действительно, примерно через месяц я сжимал в потной лапке авторский экземпляр журнала и время от времени заглядывал на страницу, не которой было напечатана фамилия автора и заголовок «Диалоги с Вийоном». Не буду описывать реакцию моих родителей и друзей.
А еще через месяц вновь зазвонил телефон и приятный женский голос, сообщив что звонят из редакции «Эльбруса» спросил: «Не желает ли автор получить гонорар за свою публикацию?» Тут-то меня пробило и даже надуло от гордости. Оказывается, я не просто автор, а автор, которому еще и гонорары платят за его литературную деятельность. Ух!
Хватаю паспорт и мчусь в редакцию. А по пути мысль моя о том, что взять к коньяку из закуски. Речь, конечно, не шла о Главном, но остальная-то редакция была вполне достойна приобщиться к моей радости.
            А дальше… Приехал, получил, пересчитал, поблагодарил и побежал за деньгами, чтобы хоть на хорошую водку хватило. И вот тогда я понял, что на литературные гонорары мне вряд ли удастся прожить.
2024