Лучше быть счастливой

Глава первая
Сидя у окна своей новой квартирки, Надя смотрела на улицу, знакомую с детства. За вымытым до блеска окном бушевала весна: яркое апрельское солнце разливалось по уже сухому асфальту. Группками гуляла радостная молодёжь в ярких курточках, красивых модных пальто и элегантных либо экстравагантных шарфах.

Надя очень любила и весну, и родной городок, но сейчас напряжённо думала лишь о том, что погорячилась, решив вернуться, сбежать из областного центра.

Но она не хотела и не могла жить в одном городе с Максимом, было слишком больно. Слишком больно переживать его предательство. Слишком трудно смириться с тем, что он больше не её муж. Ведь они были женаты всегда... С первого курса, с семнадцати лет. Они познакомились в сентябре, встретившись на посвящении в студенты в «художке», вот в этом самом городке. Максим приехал из областного центра, чтобы учиться на ювелира. А Надя всегда жила в этом городке, и поступила на художника по керамике. В сентябре познакомились, в феврале была свадьба, а в июле родилась Ульяна. Им едва исполнилось по восемнадцать.

...Ульяне скоро девятнадцать, она давно очень самостоятельная, живёт своей жизнью. А их с Максимом брак просуществовал девятнадцать лет. Они развелись почти год назад. Максим подал на раздел. Машина и так была на нём, как и фирма, хотя работали они там наравне, во всяком случае, сначала. Он решил поделить и квартиру. Вместо того, чтобы покупать однокомнатную в областном центре, Надя купила «однушку» в родном городке и машину.

Обставила квартиру экономично, и деньги ещё оставались, но они тают... А сколько-нибудь приличную работу найти не получается до сих пор. В малых городах очень сложно с работой, люди держатся за рабочие места, даже если зарплата не очень высокая.

Подходила в родной художественный колледж – там штат укомплектован. В учреждениях дополнительного образования тоже нет вакантных рабочих мест. Фабрика художественных изделий закрылась ещё в девяностые. Узнавала даже в сетевых магазинах, совсем не по специальности, но это оказалось чуть ли не самые завидные рабочие места, со стабильной зарплатой, и туда очередь из желающих работать.

Наконец, нашла в газете объявление о наборе социальных работников для помощи пожилым и больным людям на дому. С завтрашнего дня начнет работать. Пока за ней, как за начинающей, «закрепили» трёх бабушек и одного дедушку.

Конечно, работа оплачивается не слишком высоко, и опыта у Нади нет. Но она молодая и здоровая женщина, ей совсем недавно исполнилось тридцать семь. И она справится. С работой точно, тут без проблем. Как справиться со своей собственной жизнью, вот вопрос! И хотя после расставания с Максимом прошёл почти год, она никак не может успокоиться, принять то, что он женат на другой.

...Ульяна родилась у них летом, а осенью Надя и Максим вернулись к учёбе. Жили тогда у родителей Нади, была ещё жива Надина бабушка, она и водилась с Ульяной.

Окончив учёбу, переехали в областной центр, где жили родители Максима. У свёкра была собственная камнерезная мастерская; он и помог им основать дело. Камнерезные, ювелирные работы. Надя всегда была рядом с Максимом, помогала, поддерживала. Но через несколько лет у неё начались аллергия на каменную пыль, не помогали ни специальные маски, ни лечение, и ей пришлось уйти из мастерской.

Надя освоила батик, делала платки и шарфы на продажу, научилась мастерить игрушки. Стала постоянным участником ярмарок изделий ручной работы. Научилась вязать носки и варежки с узорами.

А в фирму на её место приняли девушку, «финифтянщицу». Девушка талантливо расписывала украшения. Девушка младше их с Максимом на десять лет, и каким-то чудом оказалось невинной. И влюбилась в Максима, и отдалась ему. Прямо на производстве. Производственный роман.

Сначала Надя обратила внимание на то, что Максим начал прятать телефон или переворачивать планшет при её приближении. Надя высказала шуточное предположение об измене и переписке с кем-то, но по его реакции поняла, что измена не шуточная. Он полюбил другую, вот так и сказал. Но и её, Надю, вроде, любит.

Надя несколько дней прожила в полусне, на грани нервного срыва, а потом предложила Максиму переехать к любимой: ведь с ними тогда ещё жила Ульяна, когда была дома, конечно.

Ульяна с четырнадцати лет работала моделью. Когда-то давно свекровь настояла на том, чтобы внучка пошла в школу моделей, и у Ульяны обнаружились хорошие данные. К пятнадцати годам она уже ездила на показы за рубеж. А сейчас почти год жила в Канаде с бойфрендом, хоккеистом, и работала по контракту в известной косметической компании.

Подруг у Нади не было: она же почти сразу после школы вышла замуж. Были друзья семьи, а после развода они стали друзьями Максима и его новой жены.

Родители и два брата давно переехали на юг, в Кабардинку, занимались там керамикой и разводили лошадей. Их там было три семьи, и без Нади тесно. Да она и не мечтала постоянно жить на юге, ей было слишком жарко там.

Вот так она и осталась один на один со своей новой жизнью и со своими проблемами.

Телефон, лежащий перед ней на столе, замигал зелёным глазом, уведомив хозяйку о новом сообщении. Словно в ответ на её мысли об одиночестве, Ульяна прислала их с Фредом селфи.

«Всё правильно, у меня есть дочь, красавица и умница! Поступила в колледж, будет изучать историю искусств. И обучение сама оплачивает, потому что зарабатывает. Далеко не все родители могут похвастать таким».

Ульяна дважды в неделю старалась звонить Наде по видеосвязи, несмотря на занятость. Хоть на пару минут. И часто присылала совместные с её двухметровым бородачом фото.

Даже Ульяна, в которой росту, как и в Наде, метр восемьдесят, казалась миниатюрной по сравнению с женихом.

Высокий рост, натуральные светлые волосы и ранние крепкие браки, - это был фирменный стиль их семьи. Мама с папой были вместе со школьной скамьи, поженились сразу после школы, а в восемнадцать родили старшего брата Нади, Сашу. Через два года Славу, а потом Надю. Оба брата женились сразу после армии, у обоих было по двое взрослых детей. Один из племянников Нади уже женится. Их там целая коммуна в Кабардинке.

Ульяна тоже начала жить с Фредом в восемнадцать, но они пока не оформили отношения. Оба работают слишком много, да и по-другому молодёжь смотрит на брачные узы.

Одна она, Надя, подвела... Не сохранила семью. Чего же не хватило в ней Максиму, интересно? Этот вопрос она задавала себе миллион раз.

Ведь Ульяна в неё. Она тоже хороша собой, как и дочь. Высокая, статная, пышногрудая, с тонкой талией, стройными бёдрами, длинными ногами. Тяжёлые гладкие волосы от природы светлые, она никогда не красила их. Кожа не белая и не смуглая, гладкая, чистая, загар «прилипает» хорошо. А ресницы и брови тёмные. Большие зелёные глаза, правильные черты, красивый овал лица, рот не маленький и не большой, привлекательный. Она не знает, что такое фитнес, диеты и косметологи, а выглядит лет на пять моложе своих тридцати семи. И мама такая же. Свекровь часто в шутку называла их ведьмами. Внешность – смесь восточно-славянской и нордической красоты. И характер нордический, это уже свёкор так шутил.

«С тобой невозможно поссориться, Надежда! - восклицал он. - Ты само спокойствие. А мы как итальянцы, кровь бурлит».

Когда-то они с Максимом были самой красивой парой в колледже: блондинка Надя и кареглазый брюнет Максим.

Может, всё дело в её «нордическим» характере? Максиму не хватило перца и прочих специй? Остроты? Конечно, у них случались размолвки, но Надя никогда не «запускала» процесс, быстро шла на примирение. Она не склонна к капризам, поиску проблем. Она слишком проста и предсказуема. Спокойна и добродушна. Видимо, скучна.

* * * * * * *

Все три подопечные бабушки жили в многоквартирных домах, и Надя сначала посетила их, одну за другой. Сходила в магазин, сделала влажную уборку. Одной бабушке сварила суп.

Дедушка жил в том же микрорайоне, но в частном секторе. Соболев К.С. Что-то мелькнуло в сознании, но Надя упустила, не успела поймать мысль.

Дом оказался кирпичный, достаточно большой, с просторной придомовой территорией. На воротах значок, говорящий о том, что дом под охраной, и домофон с глазком видеокамеры. Надя позвонила, и вскоре довольно бодрый и будто молодой голос спросил:

- Кто?

- Социальный работник, вот удостоверение, - Надя поднесла корочки к камере.

- Входите.

Ворота открылись. Ого, до чего техника дошла! Надя ещё не сталкивалась с таким, хотя ворота с дистанционным управлением не были таким уж новшеством.

Возле дома был разбит сад со множеством деревьев, небольших полянок и беседкой. Сам дом был с террасой.

С крыльца навстречу Наде спускался очень пожилой мужчина, высокий, худой, с копной полностью седых волос, в очках с толстыми стёклами. Рядом ковылял старенький чёрный пудель с седой мордой.

- Свои, Феликс! - распорядился старик, хотя пудель не проявлял абсолютно никаких признаков антипатии к Наде.

И тут она узнала!

- Кир Соломонович? - воскликнула Надя. С ума сойти! Перед ней стоял её бывший преподаватель по композиции. Он же был директором колледжа, когда они учились.

- Да, я, - он растерянно вглядывался в её лицо. Они были почти одного роста, но он немного сгорбился. Ему ведь лет девяносто, не меньше! Ему семьдесят исполнилось, когда они учились!

- Надя Старцева, а потом Смирнова, - напомнила она.

- Надюша! - он и раньше так обращался к ней. «Надюша, не думайте, что ваша неземная красота заменит мне на экзамене ваш ответ! Спрошу по всей строгости!».

- Да, да, - она схватила его за руку.

- Пойдёмте же в дом! Феликс, к нам пришла Надюша! Будем чай пить!

- Я на работу к вам, помогать, - напомнила Надя. - В магазин сходить, уборку сделать, может?

- Надюша, вы о чём? Какая работа? У меня всё пока есть, а уборку делает соседка, я ей плачу за это. Мы столько лет не виделись.

Он пригляделся к ней сквозь толстые стёкла очков.

- Совсем не изменились, Надюша!

Сели за стол в просторной современной кухне, и Кир Соломонович включил чайник.

- Как Максим? Как дочка? Как родители?

Он всегда помнил всех учеников, просто феноменальный человек!

- Дочка живёт в Канаде, ей скоро девятнадцать. Поступила в колледж, будет изучать историю искусств. Живёт с молодым человеком.

- Значит, и она по стопам пошла! У вас же вся семья творческая!

- Да. Родители на юге живут уже давно, братья тоже. Занимаются керамикой, как и прежде. А у Максима тоже по-прежнему мастерская в N, всё хорошо у него.

- Погодите, а почему вы тогда здесь? Работаете совсем не по специальности?

И Надя всё ему рассказала, ничего не стала скрывать. Она впервые за этот год так подробно проговорила всё, и неожиданно ей стало будто легче.

- Даааа, - протянул задумчиво Кир Соломонович. - Говорят, женщин невозможно понять. Но и мы, мужчины, не отстаём. Казалось бы, что человеку ещё надо? Но видимо, что-то надо. Бог с ним, Надюша! Хорошо, что вы приехали сюда. И просто замечательно, что попали ко мне вот так странно. Уверен, у вас всё-всё будет хорошо. Кто знает, может, Максим вам дал свободу для чего-то лучшего?

- А как ваша семья? - Надя не хотела заострять внимание на своих проблемах.

- Моей Нэлли не стало три года назад. К счастью, она успела пожить в нашем прекрасном доме. Мы его долго строили, и вместе разводили сад, цветы. У нас нет грядок, только сад, для души, для сердца. Нэлли была старше, она ушла в восемьдесят девять, а мне сейчас столько. Порой думаю, и мой черёд пришёл, пора встретиться с любимой. Но видимо, ещё не всё сделал на этом свете. Да и Феликс у меня. Ему пятнадцать уже.

- Что вы такое говорите, Кир Соломонович! - у Нади сердце сжалось. Он так тепло говорил о супруге, так к ней собирался!

Нэлли Фёдоровна когда-то тоже преподавала в их колледже. - Вы ещё молоды. И нужны своей семье.

- Сыновья, их дети и внуки, - все в Москве. - Инженеры, бизнесмены. По нашим с Нэлли стопам пошёл только младший внук, Родион. Вы не помните его, потому что он поступил в колледж после того, как вы выпустились. Родя сейчас тоже за рубежом работает, как и ваша дочь. Только он преподает. В Испании преподает арт-дизайн и графический дизайн. Вот-вот контракт у него закончится, жду его. Очень строго там. Вот Родю мечтаю дождаться, а потом можно к Нэлли.

- Вы из-за Нэлли Фёдоровны не поехали к детям?

- Да, хочу быть и потом рядом с ней. И из-за дома. Мы столько сил вложили сюда, я не могу продать его, хоть дети и уговаривают. А я им сказал: потом делайте, что хотите. Пока я жив - нет! Тут и картины мои. Пойдёмте, Надюша, я покажу вам!

Картины Кира Соломоновича были на стенах холла и коридоров. Полотен было немногим больше тридцати. Надя и раньше видела некоторые из них и знала, что на творчество Кира Соломоновича очень большое влияние оказали работы Марка Шагала. Наде тоже очень нравится этот стиль. Одна из работ привлекла её особенно. Надя долго рассматривала картину, а потом, когда посмотрела все, вернулась к ней снова. Картина называлась «Раненая Сирена», и на ней была изображена обнажённая девушка с очень длинными белыми волосами. Девушка сидела на скале, на самом обрыве, и напряжённо вглядывалась в бушующее море.

- А какое у неё ранение?

- Она ранена в сердце, влюблена. Видите, она не манит никого в море. Она ждёт его, своего любимого, ждёт, когда он приплывёт к ней.

Наде стало очень жаль девушку. Пусть её мореплаватель обязательно вернётся!

...Она ходила к Киру Соломоновичу не дважды в неделю, а ежедневно. Поняла, что кроме уборки и дворницкой работы он до последнего времени делал всё сам, даже в магазин ходил и ухаживал за садом. Видимо, стало тяжело, потому и попросил социального работника. Надя полностью взяла на себя заботу о двух стариках – Кире Соломоновиче и Феликсе.

К тому же, было столько простора для творчества! Уже появлялась первая трава, пора было сеять некоторые цветы. Было много пустых полянок в саду, и Надя предложила сделать там альпийские горки. Она просто бредила и ландшафтным дизайном, и этими горками.

Кир Соломонович радостно согласился. Он уже стал тяготиться одиночеством, потому что многое не мог сделать самостоятельно, а Надя привнесла в его жизнь столько энергии, доброты, смысла! Он сидел в саду, пока она возилась с небольшими камнями, которые приносила каждый день, отмывала, складывала на просушку, и рассказывал, рассказывал. Он прожил долгую, счастливую, хоть и не всегда простую жизнь, работал на заводе в войну, рано потерял отца. Надя очень любила слушать воспоминания Кира Соломоновича, а он был ей очень благодарен. Ведь пожилым людям так часто не хватает внимания.

Как поняла Надя, родные звонили Киру Соломоновичу не слишком часто. Ежедневно звонил только некий Родя, тот, что из Испании. Кир Соломонович всё ждал его, а тот никак не мог пока приехать, контракт не закончился.

За месяц Надя сделала несколько горок, и кое-где уже появились цветы. Кир Соломонович предлагал Наде оставить квартиру, сдавать её, и переехать к нему, место позволяло, но Надя стеснялась, отказывалась.

Однажды, в середине июня, она пришла и обнаружила, что Кир Соломонович умер во сне. На его кровати, положив голову на грудь хозяина, лежал Феликс, его тоже не стало.

Надя очень сильно переживала, хотя уход Кира Соломоновича был лёгким. Но он так и не дождался внука! Это было очень, очень грустно, непоправимо...

Она нашла телефон Кира Соломоновича, позвонила его детям. К счастью, они прибыли в тот же день, а на следующий день уже прошли похороны. На церемонии прощания было очень много людей, бывших коллег, учеников, градоначальники... Надя тоже пришла проститься.

Но на обед не поехала, хотя кто-то из родных Кира Соломоновича её приглашал.

Она уже второй день сидела дома и смотрела в окно. Вот опять она осталась одна в этом городе, не к кому пойти, не с кем поговорить.

Вдруг она вспомнила, как Кир Соломонович сказал однажды, что уныние - это самый большой грех. Уныние притягивает уныние, растёт в геометрической прогрессии, загораживает небо, затмевает солнце. Она не должна унывать, в память о Кире Соломоновиче! Жизнь продолжается, и это её уникальная жизнь!

В голове Нади начал формироваться план, когда раздался звонок в домофон. Надя думала, что как обычно, принесли рекламу или бесплатные газеты. Но пришли к ней. И этот визит заставил её на время забыть о зарождающемся в голове плане.

- Старцева Надежда Сергеевна? - на пороге возник среднего роста и средних лет очень импозантный брюнет с невыносимо модной стрижкой, невыносимо заграничным загаром, невыносимо белозубой улыбкой, в костюме, который стоит дороже Надиной квартиры и с портфелем, который стоит дороже Надиной машины.

- Да, - растерянно ответила она. - Чем могу быть полезна?

Она явно произвела впечатление на этого красавчика. Он так и пожирал её глазами.

- Меня зовут Эрнест Леопольдович Малиновский, я адвокат из N, поверенный семьи Соболевых, - он протянул Наде удостоверение. - Можно войти?

Надя посторонилась, пропустив его в прихожую. У неё была уютная и чистая квартирка, но очень тесная.

- Надежда Сергеевна, - энергично продолжил незваный гость. Голос у него был густой, хорошо поставленный. Поправил галстук, блеснув небольшим скромным бриллиантом на одном из пальцев. - У меня к вам деловой разговор. Потому приглашаю вас на ужин. Я видел тут ресторан, который кажется неплохим.

Теряясь в догадках, Надя быстро достала одно из летних платьев, в котором можно было появиться в ресторане, и скрылась в ванной. Она решила, что лучше вести разговоры на нейтральной территории. Ей не нравилось, что какой-то посторонний человек явился к ней в дом. К тому же, она давным-давно не ужинала в ресторане.

Автомобиль Эрнеста Леопольдовича соответствовал образу хозяина, был гладкий и низкий, словно чуть прижавшийся к земле хищник. Они с Максимом тоже не бедствовали, но в таких машинах Надя не ездила раньше. Однако она невозмутимо и с достоинством устроилась в мягком кожаном сиденье и пристегнулась. Автомобиль рванул с места, взревев, и всё соседки, и без того сверлящие глазами Надю, всплеснули руками и покачали головами. Но Надя этого не видела, только догадывалась.

Глава вторая
Они сидели за столом в ожидании заказа. Эрнест Леопольдович, словно собираясь с мыслями, попутно бросал изучающие взгляды на Надю. Надя, продолжая сгорать от любопытства, спокойно сидела, разглядывая репродукции картин на стенах. Она никогда не была в этом ресторанчике, он открылся после того, как они с Максимом и Ульяной переехали в N.

В конце концов Эрнест Леопольдович тяжело вздохнул и махнул рукой.

- Надежда Сергеевна, - начал он, сцепив руки на столе. - Мои клиенты поручили мне поговорить с вами, всё разузнать о вас, даже проследить...

Надя перевела насмешливый взгляд с репродукций на благородное, породистое лицо адвоката.

- ...но скажу честно, увидев вас, я как-то подрастерялся. Нечасто выпадает в жизни возможность встретить столь естественную красоту. Потому мне сложно собраться с мыслями. Я рассчитываю на вашу помощь.

Надя кивнула:

- Я вам не верю. Вы профессионал своего дела, и естественной красотой вас с пути не сбить. Думаю, вы просто ограниченны во времени, в этом всё дело. Потому давайте вы начистоту со мной, а я помогу, чем смогу. Если это не противоречит закону.

Во взгляде её визави мелькнуло неподдельное восхищение. «Ещё и умна», - подумал он.

- Хорошо, - Эрнест Леопольдович усмехнулся. - Ваше имя оказалось в списке претендентов на наследство Кира Соломоновича Соболева. Он сам отправил мне этот список, предчувствуя скорый уход из жизни. Но подробности станут известны только завтра, когда состоится оглашение завещания. Пока оно у нотариуса.

Надя была очень удивлена, и он увидел по её лицу, что удивление искреннее.

Кир Соломонович что-то оставил ей? Странно и любопытно.

- Семья Кира Соломоновича в недоумении - почему в списке оказался посторонний человек? Они просили меня разузнать о вас побольше, но вы верно сказали, это невозможно сделать за два дня. Может, вы просто расскажете мне о себе?..

- А если что-то вызовет сомнения, вы перепроверите, да?

- Да, - усмехнулся он, сдавшись. Ну и женщина! Ей бы юристом быть, а не камушки по земле раскладывать. О том, что все горки созданы её руками, оповестила Малиновского соседка, помогавшая по хозяйству Киру Соломоновичу.

- Когда-то давно я была студенткой Кира Соломоновича. К тому же, он являлся бессменным директором «художки» много лет, в том числе, в годы моей учёбы. Кир Соломонович обладал феноменальной памятью, он помнил всех своих учеников. Не знаю, всех ли выпускников, но всех тех, у кого преподавал, точно. В марте нынешнего года я вернулась сюда, в свой родной город, спустя пятнадцать лет жизни в N. С Киром Соломоновичем мы встретились случайно, он оказался среди моих подопечных. Я устроилась социальным работником, помогать на дому. Всё.

- Вы пятнадцать лет прожили в N и решили вернуться сюда?

- Да.

- Впервые вижу человека, который добровольно проделал такой фокус.

Надя пожала плечами. Пусть думает всё, что ему угодно.

- Почему, Надежда Сергеевна? Я же всё равно узнаю.

- Развод, раздел имущества. Часть денег за квартиру бывшему мужу, часть отправили дочери, часть мне.

- Куда отправили дочери?

- В Канаду. Она проживает там постоянно, работает, поступила в колледж.

- У вас взрослая дочь? - искренне удивился он. Видимо, действительно не успел изучить как следует её подноготную.

- Ну вы же наверняка в курсе, что мне тридцать семь? Так вот, моей дочери девятнадцать. Но какое это имеет отношение к делу?

- То есть, вы решили бросить жизнь в миллионнике и вернуться в эту деревеньку?

- Вот именно.

- Допустим. Говорил ли вам Кир Соломонович что-либо о своём завещании? О том, что он вносил туда изменения буквально месяц назад?

- Нет. У нас было множество гораздо более интересных тем для разговоров. Кир Соломонович был необыкновенным человеком, прожившим духовно богатую и долгую жизнь.

- То есть, вы хотите убедить меня, что вы этакая бессеребренница, почти два месяца помогавшая старику?

- Я выполняла свою работу.

- А ландшафтный дизайн?

- Это для души. И не имеет никакого отношения к делу.

- Есть ли у вас хоть какое-то предположение по поводу того, что вам мог оставить Кир Соломонович?

- Нет. Абсолютно.

Они закончили с основным блюдом и перешли к десерту.

Оба заказали панну-котту, и Эрнест Леопольдович буквально глаз с Нади не сводил, пока она была занята десертом. Взгляд его то и дело останавливался на её губах. Ну и ну, ведь наверняка женат! Причём, долго и счастливо.

Надя не привыкла к столь неприкрытому вниманию мужчин. Она же всегда была замужем, они везде появлялись вдвоём с Максимом: на отдыхе, в компаниях, на прогулках. Последние несколько лет работали, правда, порознь. До замужества была школа. Конечно, мальчишки отправляли ей записки, приглашали на свидания, но она как-то не воспринимала это всё всерьёз.

Теперь же, после развода, когда она всегда и везде была одна, мужское внимание буквально преследовало её. И этот мужской энтузиазм Надю порой пугал: она ещё не отошла от развода. Хотя, надо заметить, что в прошедшие пару месяцев она почти не думала о Максиме. Она излечилась от страданий по нему, приняла то, что они не вместе. Почувствовала, наконец, себя «отдельной» от него, самостоятельной, а не его частью. Осталось лишь неприятное послевкусие их развода.

Задумавшись, она не услышала, что говорит ей Малиновский, и опомнилась, когда увидела, как он протягивает ей лист бумаги с печатным текстом.

- Простите меня, Эрнест Леопольдович, я задумалась и не слышала вас. Что это?

- Прощаю, ибо вы оказались одной из тех немногих, кто с первого раза запоминает моё имя и произносит его без запинки, - улыбнулся он. - Родственники Кира Соломоновича предлагают вам заранее отказаться от притязаний на наследство и не приходить на оглашение завещания. Разумеется, не бесплатно. За некоторое вознаграждение.

О как! Интересно...

Надя откинулась на спинку стула и испытующе уставилась на Малиновского.

- Итак, вы предлагаете мне взять деньги, и мы не будем открывать чёрный ящик?

- Не я предлагаю.

- Скажите, Эрнест Леопольдович, только откровенно, вы сами как считаете, Кир Соломонович был достоин такого моего поступка? Даже если я не возьму денег, а откажусь просто так?

- Надежда Сергеевна...

Надя подняла бровь, продолжая удерживать его взгляд.

- ...конечно же, нет, - опять сдался Малиновский.

- Ну вот видите. Когда, во сколько и куда подходить на оглашение?

Он протянул ей лист, где были напечатаны дата, место и время, а заодно подсунул свою визитку.

- Если будут вопросы, звоните в любое время, Надежда Сергеевна!

Итак, оглашение состоится в доме Кира Соломоновича. Завтра, в двенадцать часов дня.

Эрнест Леопольдович подвёз Надю до дома, и они простились до завтра. Он предлагал заехать за ней, но она отказалась. Тут пешком рукой подать. Прогуляется.

Надя не стала наряжаться ради столичной публики, тем более, у неё рабочий день, она в обед придёт на оглашение. Потому в полдень она подошла к до боли знакомому дому в джинсах и футболке.

Малиновский, видимо, поджидал её, так как встретил у ворот. Придерживая за локоть, проводил до гостиной. Надежда сдержано поздоровалась и села поближе к двери. Она видела их всех на похоронах несколько дней назад, но никого не запомнила. Две пожилые супружеские пары - это сыновья с жёнами. Несколько мужчин и женщин примерно её возраста. Молодёжь, подростки. Внуки и внучки с семьями, надо полагать. Интересно, а пресловутый Родя? Так и не объявился? Судя по всему, нет. Не слишком торопился. Непоправимо опоздал.

На середину комнаты вышел седоватый невыразительный человек, видимо, нотариус. Начал монотонно читать. Денежные вклады, драгоценности, ценные бумаги... Вроде, всем поровну - детям, внукам и правнукам.

Дом, придомовая территория, книги и картины в количестве тридцати двух штук - Родиону Игнатьевичу Соболеву.

Тридцать третья картина, «Раненая Сирена», - Старцевой Надежде Сергеевне.

Все взгляды устремились на вспыхнувшую Надю. А она просто обалдела от счастья... Ей очень, очень нравилась эта картина, хотя она ничего такого вслух Киру Соломоновичу не говорила. А он понял...

Надя почувствовала, что к глазам подступают слёзы. Очень не хотелось расплакаться при чужих людях, и она с силой прижала платок к глазам.

- Значит, почти всё Родечке, как и следовало ожидать! - с кривой усмешкой сказал один из внуков. На него тут же шикнули.

- Тут есть ещё приложение, письмо для Родиона Игнатьевича, - нерешительно сказал нотариус. - Написано месяц назад.

- Читайте, я разрешаю, я отец Родиона, - сказал один из пожилых мужчин, высокий, очень солидный. - Хотя нет, дайте, я прочту.

Он взял письмо, развернул.

Интересно, это так принято сейчас - читать чужие письма? Наде было не по себе.

«Дорогой Родя! Чувствую, не дождусь тебя, прости уж меня, старика!

Оставляю тебе дом, сад, книги и картины, за исключением одной. Тебе, потому что ты единственный никогда не продашь этот дом и эти картины. Один ты понимаешь, как много это всё значило для нас с бабушкой, ведь мы создали это своими руками, с нуля. Один ты сможешь превратить этот дом в родовое гнездо.

Знаю, что ты непоседа и кочевник, свободу ценишь превыше всего. Но поверь, тихая пристань не помешала ещё ни одному путешественнику, ни одному кораблю!

Ещё, Родя! Знаю, что «Раненая Сирена» - твоя любимая картина. Но не оставляю тебе именно её. Прости меня! Ты мужчина, ты сильный, ты поймёшь. А Надюше сейчас эта картина нужнее. Надюша очень светлый человек, не жалей для неё картину.

С любовью твой дед. Будь счастлив!».

Несколько женщин плакали, в их числе и Надя.

- Завещание вступило в силу, но опись и проверка перечисленного имущества займёт несколько дней, - сообщил Малиновский.

Надя поднялась, попрощалась со всеми и отправилась к выходу. Эрнест Леопольдович вскоре догнал её.

- Думаю, через три дня вы сможете забрать картину. Только предварительно звоните мне.

- Спасибо, Эрнест Леопольдович, позвоню. Меня не будет в городе некоторое время, но через три дня точно вернусь.

- Скажите честно, Надежа Сергеевна, - Малиновский вышел с ней за ворота. - Это вы позировали Киру Соломоновичу? Когда он работал над этой «Сиреной»?

Надя даже остановилась от удивления.

- Нет, что вы! - Надо же, чего напридумывал! «Скандалы, интриги, расследования»... - Я ни разу в жизни не была натурщицей. Всегда по другую сторону, знаете ли! К тому же, этой картине лет больше, чем мне.

- Значит, совпадение! Надо же...

Надя попрощалась с ним и пошла к «своим» бабушкам. Завтра пятница, но она не будет работать. Ей предстоит небольшое путешествие.

* * * * * * * * * *

...Надя стояла на обочине дороги, прямо у въезда в город, являвшийся целью её путешествия, и задумчиво смотрела на свою машину. Похоже, «старушка» её подвела... Несколько раз «чихнула» и встала, как вкопанная. Сначала Надя пыталась её завести, но тщетно.

Нужно было не выпендриваться, а ехать на автобусе! Нет же, захотелось ветра свободы! Теперь, вместо того, чтобы отправиться в аквапарк и термы, она должна будет искать автосервис, эвакуатор, сдавать машину в ремонт...

Автомобили проносились мимо, никто не останавливался, не спрашивал, нужна ли ей помощь. Хотя она и не голосовала. Кому нужны чужие проблемы?

Один из таких автомобилей, едущий с противоположной стороны, из европейской части (а Надя прибыла со стороны Сибири и Урала), начал было поворот на въезд в город, но вырулил и подъехал к Наде. Неужели?! Может, ей хоть подскажут, как быть? А там уж она сама...

Хлопнула дверца, и к Наде подошёл высокий, даже её чуть выше, молодой человек. Он был одет так же, как Надя, - в белую футболку, голубые джинсы и белые кроссовки. С той лишь разницей, что у неё были женские модели одежды, а у него мужские. С улыбкой и явным удовольствием осмотрел Надю, откинул со лба тёмно-рыжие волосы и наконец, заговорил.

- Здравствуйте! Вижу, у вас проблемы? - голос у него оказался не высокий и не слишком низкий, но очень приятный, насмешливый.

- Здравствуйте! Да, машина сломалась.

- Знаете, - улыбнулся он, обнажив ряд ровных зубов, - я должен, наверно, сказать, что всё сейчас решу... Но я не разбираюсь в ремонте машин. Я могу только открыть капот, почесать в затылке и сказать: «Даааааа...проблема...».

Надя против воли рассмеялась. Он продолжал разглядывать её с явным восхищением.

- Потому сейчас мы загуглим, найдём автосервис с эвакуатором, и пусть за вашу машину возьмутся специалисты. А вы? Только приехали? Или уже уезжали?

- Я приехала. В аквапарк и в термы.

- Вот и отлично, - загадочно сказал он и достал телефон из своей машины. У него был большой чёрный внедорожник со столичными номерами.

Пока её спаситель искал что-то в телефоне и звонил, она успела подробно рассмотреть его. Высокий, широкоплечий, но торс красив, скорее, от природы, чем от тренировок. Сильные руки, крупные ладони, длинные пальцы. Фигура пропорциональная, ноги в меру стройные. Очень смуглая чистая кожа, но при этом тёмно-рыжие волосы, такие же тёмно-рыжие брови, прямые и широкие, и тёмно-рыжие длинные ресницы. Большие светло-карие глаза. Довольно крупный, но красивой формы нос, мужественный подбородок, высокие скулы. Наде всегда нравились короткие стрижки у мужчин, а у этого волосы густые, чуть-чуть волнами, достаточно длинные, - сзади спускаются на шею, длинная чёлка спадает на высокий лоб.

- Автосервис тут рядом, скоро приедут, - сказал незнакомец, убирая телефон. - Меня зовут Роберт.

- Надежда, - Надя протянула руку для пожатия. Ладонь у него была тёплая, очень приятная. - Вы из Москвы?

- Можно и так сказать, - опять улыбнулся он. Потом вдруг стал серьёзным. - Опоздал везде и всюду. Потому тоже решил заехать в аквапарк и в термы.

Вскоре приехал эвакуатор; оформили документы, и машину Нади увезли. О готовности сообщат. Интересно, когда и как она будет её забирать?

- Ну что, вперёд? - Роберт распахнул перед Надей дверцу своей машины. - Аквапарк и термы сами себя не посетят.

Не задумываясь, а не напрасно ли она так доверяет этому Роберту, Надя забралась на высокое сиденье.

Улыбнувшись ей в зеркале, Роберт повернул в город.

Он постоянно отвлекался на новую знакомую. Она была очень красива, просто нереально, хотя из косметики было только что-то на губах - то ли бальзам, то ли блеск. Он в этом разбирался, профессия косвенно располагала, да и когда-то встречался с девушкой, работающей визажистом. Новая знакомая была настолько хороша, что он не мог понять, как она одна путешествует, кто этот безумец, который отпускает её от себя? Где охрана? Она же королева!

Кроме того, эта Надежда вела себя очень спокойно и просто. Она не ахала и не страдала по поводу неприятности с машиной, не нервничала, не заламывала рук. Разговаривает очень просто, взгляд открытый. Ни кокетства, ни жеманства. Держится с достоинством. Королева. Хотя он заметил, как она разглядывала его, и понял, что понравился.

Он всегда был увлекающейся натурой, неспокойной, бродячей и неуловимой, как болотный огонь. Вспыхивал достаточно быстро, но чаще всего так же быстро остывал. Но когда перевалило за тридцать, уже стал сам часто ловить себя на мысли: когда же появится та, которая сможет его обуздать? Где она? Где её носит так долго? Он не мог прислониться от одиночества к первой встречной, он был самонадеян, уверен, что судьба приготовила для него нечто особенное, настоящий подарок... Но ооооооочень хорошо спрятала его, этот самый подарок. И вот он ищет, ищет... Порой кажется - нашёл! Но нет, опять не то.

И вот сегодня опять вспыхнула надежда... Надежда? Кстати, она Надежда! Очень любопытное совпадение. У него ещё не было знакомых с таким именем. Рискнуть?

...Надя видела, чувствовала, что Роберт прямо-таки сосредоточен на ней, весь на неё направлен. Но она никогда не была романтичной и увлекающейся, всегда смотрела на всё словно со стороны. Внимание мужчин очень давно не заставляло быстрее биться её сердце...до сегодняшнего дня. Почему внимание этого рыжего красавчика ей льстит?! Что за новости?

Ведь у него глаза «непутёвые». Мама так говорит: глаза непутёвые, или взгляд непутёвый. Это значит, перед тобой дон жуан обыкновенный. Соблазнитель. Сердцеед. Непостоянный тип.

Хотя... У Максима, например, очень серьёзный и вдумчивый взгляд, нахмуренные брови, волевое лицо. А что нас ждало в итоге? В течение десяти месяцев совокуплялся со своей подругой, ныне женой, где-то на складах, и судя по всему, намеревался продолжать в том же духе. Стало противно, как всегда при воспоминании об этом.

- Всё хорошо, Надежда? - Роберт бросил на неё обеспокоенный взгляд. - Вы резко побледнели. Не укачало? Мы уже подъезжаем.

- Не укачало, всё нормально, - Надя смотрела в окно. Показался аквапарк. Решили сначала туда, потом обедать, потом в термы.

В аквапарке он понял, что его королеве, какой бы спокойной она ни была, близок дух авантюризма. Она лезла на все самые высокие, крутые и страшные горки, и ему приходилось не отставать, хотя иногда было откровенно страшно. Но он не мог показать перед Надеждой свою слабость, потому шёл за ней на все аттракционы. Они не пропустили ни одного. Зато он был вознаграждён радостным блеском её глаз, её восторгом и смехом. Она забавно визжала на крутых горках, и кричала: «Роберт, смотрите!».

Конечно, он смотрел. Можно было не призывать, он и так только на неё и смотрел, тем более, она была в купальнике.

После аквапарка они отправились в кафе, на обед. Он первым делом залез в карты в поисках небольшого хорошего отеля. Что-что, а отель он выбрать мог, потому что путешествовал почти постоянно. Знал, какие отзывы можно считать правдивыми, где обстановка более приватная, где никто не будет лезть к тебе с лишними вопросами и докучать. Надежда ещё пребывала в счастливом неведении об открытой на неё охоте, а её спутник уже забронировал в одном из отелей номер...с большой кроватью. Ну не получится, так хоть один выспится по-королевски!

Они разговорились и достаточно долго просидели в ресторане. Он всё же не выдержал, задал вопрос, который не давал ему житья весь день: почему она одна, обстоятельства это, или это постоянно так.

Надя рассказала о своём браке, о дочери, о разводе. Разумеется, утаив все пикантные подробности развода. Сказала, не смогли преодолеть кризис семейной жизни.

- Сколько же вам лет, если у вас дочка уже практически замужем?

- Тридцать семь.

Он задумчиво кивнул. Хороший возраст. Женщины в этом возрасте прекрасно выглядят и очень активны в сексуальном плане. И потом ещё долго активны... Стоп. Он что же, загадывает «на потом»?! Совсем несвойственно для него. Эта женщина его околдовала. Она знает какой-то секрет!

- А у вас, Роберт? Семья, дети? - Надю тоже беспокоил этот вопрос, хотя у её спутника не было обручального кольца. Однако, как наличие, так и отсутствие кольца абсолютно ни на что не влияет, не так ли? Всё зависит исключительно от человека.

- Нет, - покачал он головой, - пока ни жены, ни детей. Не женат, и не был. Мой образ жизни к этому не располагает.

- Почему? Вы моряк? Или профессиональный путешественник?

Он рассмеялся. Странно, но её любопытство ему нравилось. Значит, ей не всё равно. А то такая невозмутимая, что не поймёшь. Вроде, он ей нравится, но такое чувство, что испарись он сейчас, она будет так же спокойно сидеть и есть своё мороженое. А ему вдруг захотелось определённости от неё и уверенности в её симпатии.

- Совсем нет! Хотя много путешествую, но это не основное моё занятие. Просто не люблю долго оставаться в одном месте. Родился и вырос в Москве, потом учился совсем в другом регионе, потом снова вернулся в Москву, для продолжения образования. А потом где только ни жил, и по нашей стране, и за границей.

- Классно, наверно! Конечно, зачем вам пока семья, успеете. У вас, мужчин, больше времени есть на самоопределение и выбор. Вы ещё молоды.

- Молод. Молод, как и вы, так что не наводите напраслину на женщин! Я всего на три года младше вас. Зимой мне будет тридцать четыре.

- Значит, на три с половиной, даже на три и три четверти, - улыбнулась Надя. Она улыбалась, а он таял, как мороженое в её вазочке.

Они покинули кафе и отправились в термы уже вечером. Надя заранее нашла хостел и забронировала там маленький номер на случай, если вдруг задержится. Видимо, придется остаться в этом городе до утра, потому что они будут в термах часов до девяти вечера.

Надя была в восторге от сегодняшнего дня, несмотря на поломку машины. Давно она так активно и насыщенно не отдыхала, да ещё в такой приятной компании. У неё было чувство, что она знакома с Робертом давным-давно, они весь день говорили и не могли наговориться. Он постоянно заставлял её улыбаться, смеяться, чувствовать себя привлекательной и интересной для него.

В термах сначала было так же. Они плавали в источнике, перекидываясь насмешливыми фразами. Оба впервые были в термах, и подшучивали над раскрасневшимися лицами друг друга.

В какой-то момент они остались вдвоём, остальные посетители ушли. Он понял, что момент настал: сейчас должен быть утверждён дальнейший сценарий сегодняшнего вечера.

К тому же, ему уже давно безумно хотелось её поцеловать. Она была вся раскрасневшаяся, глаза блестели.

Надя, не успев ничего понять, оказалась в объятиях Роберта. Он поцеловал её сначала коротко, будто испытывал, но уже через пару секунд обхватил, прижал к себе, а она отвечала, обняв его. Не оттолкнула, не сказала никаких холодных и колких фраз. Оторвавшись от её губ, глядя в её глаза, он скользнул руками вниз по её телу, обхватил её бедра и прижал к своим. Она должна почувствовать его возбуждение. А он будет смотреть на неё. Она почувствовала, и он увидел в её огромных зелёных глазах не страх и не отвращение. Там были страсть, истома, возбуждение, вожделение... Она хочет его так же, как и он её! Вот всё и решилось.

Глава третья
Дальнейшее Надя помнила урывками. И потом, пытаясь восстановить цепь событий, она подумала, что с тех пор, как Роберт её поцеловал, её словно опоили.

Она послушно поехала с ним в какой-то отель (у неё ещё хватило разума позвонить в хостел и снять бронь). Отель был, видимо, из тех, куда приезжают те, кто регистрируется как «мистер и миссис Смит». Обстановка спокойная, уютная, уединенная, никаких вычурных излишеств.

Пока они стояли у стойки администратора, Роберт обнимал Надю за талию. Его рука - вот всё, что интересовало её в данный момент. Он держал Надю так, словно она принадлежит ему по праву.

Надо ли говорить о том, что едва за ними закрылись двери номера, как они буквально набросились друг на друга, сметая все преграды, разрушая все оковы. Причём, Надя ничуть не отставала от Роберта в проявлениях своей страсти. Её инициатива распаляла его ещё сильнее, потому первый раз у них получился достаточно быстрый, но очень острый по накалу страстей и по финалу.

Им потребовалось время, чтобы прийти в себя. Утомившись от избытка эмоций, Надя погрузилась в неглубокий сон.

Но вскоре она проснулась, почувствовав, как Роберт касается губами и языком её груди. Возбуждение и желание внезапно вернулись, будто и не уходили, и Надя судорожно вздохнула, вцепившись в плечи Роберта.

Он взял её за запястья и прижал её руки к подушке над её головой, а сам устроился сверху, большой и горячий. Смотрел прямо в глаза.

- Я вижу в твоих глазах страсть. Не закрывай их, когда мы будем друг друга любить, - шептал он. - Давай попробуем с открытыми глазами? Очень хочется видеть, что там происходит. Не закрывай, пока сил хватит.

Надя кивнула, глядя в его потемневшие глаза.

Не отпуская её взгляд, он несколько раз легко и нежно поцеловал её губы, потом подбородок. Целуя её шею, он не мог видеть глаза, потому периодически поднимал голову, проверяя. По реакции Нади он понял, что шея - одно из самых чувствительных её мест, потому долго не оставлял её, касаясь то губами, то языком, то зубами. Надя изо всех сил прижимались к нему, она обессилела от этой прекрасной мучительной пытки.

Целуя её грудь, смотреть в глаза было легче, но он понял, что сам загнал себя ловушку: у Нади были такие глаза, что он уже держался из последних сил, возбуждение невозможно было не то что контролировать, а хотя бы мало-мальски сдерживать.

Потому, когда Надя не справилась первая, закрыла глаза, и мучительно застонав, подалась к нему всем телом, он тоже сдался, закрыл глаза, вошёл в неё, и вскоре они опять оглушённые и ошеломлённые приходили в себя.

Они уснули в три часа, когда уже было светло, а в пять Надя проснулась. Всё тело ныло так, словно в нём не было ни одной целой кости. Целый день плавания и ночь любви дали себя знать.

Роберт крепко спал. Она смотрела на его беззащитное во сне лицо, на чувственные губы, длинные ресницы... На его шее и плечах были пятна, оставленные её губами и зубами. Это сделала она?! Что с ней произошло?

Внезапно до Нади дошёл весь смысл происходящего. Она словно очнулась.

Она в чужом городе в каком-то отеле лежит в кровати с незнакомцем! Ведь она ничего, ничего о нём не знает! Только то, что он сам сказал, а сказать можно всё, что угодно.

Надя никогда не понимала, как женщины становятся жертвами мошенников, альфонсов и разных маньяков. А вот так и становятся! Она в полной мере ощутила это на себе. Он посмотрел, и ты пропала, и всё, нет тебя! Воля полностью парализована.

Ведь этот Роберт мог сделать с ней всё, что угодно. И до сих пор может.

Ей вдруг стало очень страшно. Она неслышно выскользнула из кровати, быстро оделась, и схватив сумку, выскочила в коридор, тихо прикрыв двери.

Его сумка тоже была там, в номере, но у Нади никогда не хватило бы духу устроить обыск.

Она спустилась к администратору и попросила вызвать ей самое надёжное такси.

Через сорок минут Надя была на автовокзале, а через полтора часа ехала в свой город на автобусе дальнего следования.

Почувствовав, наконец, себя в безопасности, и глядя в окно на летние пейзажи, залитые солнечным светом, Надя вспоминала прошедшие сутки.

Как бы то ни было, надо признать, что это был один из прекраснейших дней в её жизни. И безусловно, самая потрясающая ночь.

Конечно, у неё давно не было секса. Больше года не было вообще, а до этого ещё почти год Максим с ней лишь отбывал номер.

Но даже раньше, в лучшие их времена, даже тогда не было ничего близко подобного тому, что она испытала несколько часов назад.

Это было потрясающе! Это было волшебно, экстравагантно, необыкновенно. Они словно парили вдвоём; она была уверена, что Роберт тоже это чувствовал.

Он отыскал в ней настоящую, страстную, сексуальную женщину и выпустил на свет божий. Спрашивается, как её теперь загнать обратно?! Ведь Роберта больше рядом нет...

* * * * * * * * *

Надя приехала домой днём, разобрала сумку и легла спать. Хорошо, что завтра воскресенье, ещё день на отдых и на то, чтобы прийти в себя.

Она спала и спала, видимо, от усталости и стресса. Встала, разгрузила стиральную машину и снова улеглась.

Проснулась в семь часов утра, и обнаружила, что вчера вечером ей несколько раз звонил Малиновский, но у телефона был выключен звук.

Картина! Видимо, можно её забрать. Надя осмотрела стены в поисках хорошего, крепкого гвоздя. К счастью, в стенах было много всего того, что женщины называют гвоздями, а мужчины знают тысяча и одно название этих предметов.

Надя приготовила молоток и маленькие гвозди, чтобы набить по периметру картины, - для верности. Звонить Малиновскому рано, выходной всё же, пусть он спит.

Она сходила в магазин за продуктами, позавтракала. Пока размышляла, во сколько прилично будет позвонить, Малиновский позвонил сам.

После взаимных приветствий он выразил радость, что она ответила, наконец, и сообщил: можно забирать картину.

Оказывается, опись и ревизию провели ещё в четверг, а в пятницу утром все родственники Кира Соломоновича улетели в Москву.

- Во сколько вам удобно, Надежда Сергеевна? Могу заехать за вами, я пока тут. Мне нужно проконтролировать вступление завещания в силу и передать письмо Родиону Игнатьевичу. А он прибыл только вчера поздно вечером.

Надо же! "Прибыл"-таки!

Конечно, Надя понимала, что контракт есть контракт, и вины внука нет. Кир Соломонович понимал. Он не осуждал. А кто она такая, чтобы осуждать? Просто очень грустно, что так всё вышло.

- Не нужно за мной заезжать. Вы на какое время договорились о встрече с Родионом Игнатьевичем?

- На четырнадцать часов.

- Отлично, подойду к этому времени.

...Малиновский, конечно же, поджидал её, сидя в машине у ворот дома Кира Соломоновича. А ныне Родиона Игнатьевича. Поцеловал её руку - до чего ж галантен! Почему он её совсем не привлекает как мужчина? Ведь красив, умён. Богат. Женат, конечно. Но Надя была уверена, что если бы он был холост, всё равно не вызвал бы в ней всего того, что смог вызвать Роберт... Так. Опять?!

- Где вы так загорели, Надежда Сергеевна? В четверг вы не были столь...смуглы.

- Ездила в аквапарк в пятницу. Вчера вернулась. Устала, потому не слышала, как вы звонили.

- Ничего страшного, Наденька, - он взял её за локоть и позвонил в ворота.

«Уже Наденька?! Ох, Эрнест Леопольдович!..»

Ворота открылись, и Надя с Малиновским, продолжающим держать её за локоть, пошли по аллее к дому.

Они уже подходили, когда двери распахнулись, и на крыльцо лёгким шагом вышел ...Роберт. Это совершенно точно был он, она ни с кем не смогла бы его спутать; только сегодня в зелёной футболке и светлых летних брюках.

Увидев их, он замер, а Надя, взвизгнув от неожиданности и шока, спряталась за спину Эрнеста Леопольдовича. Малиновский не знал, радоваться её поведению или пугаться самому.

- Что с вами, Надежда Сергеевна? - воскликнул он и пользуясь случаем, схватил её за руки.

- Там...там... - она с ужасом смотрела на онемевшего Роберта.

- Там Родион Игнатьевич, Наденька! Вы же не знакомы? Что с вами? Вы побледнели!

Ах, это Родион Игнатьевич! Вдруг поняв, с кем её свела судьба по дороге в аквапарк, Надя начала хохотать. Он назвался чужим именем! Он не маньяк и не мошенник. И не альфонс. Но он дон жуан обыкновенный, авантюрист и лгун! Хорошо, что она удрала от него вчера утром!

Малиновский смотрел на её смеющийся рот, она очень нравилась ему такая вот непредсказуемая. Не холодная, как обычно. Нравилась больше, чем всегда.

- Я вам не мешаю? - вдруг подал голос пришедший в себя Родион Игнатьевич, бывший Роберт.

- Простите, Родион Игнатьевич! Здравствуйте ещё раз! Разрешите представить, Надежда Сергеевна Старцева. Это ей Кир Соломонович оставил картину «Раненая Сирена». Я позвонил Надежде Сергеевне, чтобы она забрала картину. Необходимо выполнить волю умершего.

- Здравствуйте, - кивнула Надя.

- Здравствуйте, Надежда Сергеевна! Здравствуйте, Эрнест Леопольдович! Прошу всех в дом, - Родион Игнатьевич посторонился, пропуская визитёров.

- Проходите в гостиную, присаживайтесь. Чай? Кофе?

- Гости, отказавшись от напитков, сели на диван. Хозяин устроился в кресле напротив них.

- Можно спросить, Надежда Сергеевна, что вас так испугало, когда мы только пришли? - не унимался дотошный Малиновский.

- Мне показалось. Я обозналась. Перепутала Родиона Игнатьевича с другим человеком. Извините, Родион Игнатьевич, - она бросила на него холодный взгляд. Он не сводил с нее глаз.

- Точно перепутали, Надежда Сергеевна? Не я вас испугал?

- Точно не вы. Того человека звали по-другому.

На его скулах вспыхнули два красных пятна. Надя удивилась: неужели стыдно? Да ладно!

Малиновский, который явно что-то заподозрил, переводил взгляд с лица Нади на лицо Родиона Игнатьевича, потом обратно, и так несколько раз. Потом ему надоел их скрытый диалог, ему не нравилось, когда он чего-то не понимал.

- Вот письмо, которое оставил Кир Соломонович вам лично, - он протянул Родиону Игнатьевичу абсолютно запечатанный, словно нетронутый конверт. Надя в очередной раз восхитилась хитрости Малиновского. Молодец! Совсем не обязательно Родиону знать, что письмо прочитали.

- С вашего позволения, - хозяин дома встал и вышел из гостиной. Не хотел читать письмо от деда при посторонних. Тоже прав.

Он вернулся через несколько минут, принёс картину. Надя видела, что глаза его покраснели. Всё-таки ему больно и грустно. Острое сочувствие шевельнулось в душе Нади. И ещё что-то, похожее на нежность.

Надя достала из сумки плотную обёрточную бумагу, шпагат и мягкую плюшевую ткань, чтобы обернуть картину.

- Надежда Сергеевна, - откашлявшись заговорил Родион. - Продайте, пожалуйста, мне эту картину. Без неё коллекция неполная. Поймите, это фамильная ценность. Это очень дорого для меня.

Ведь он прочитал письмо! Кир Соломонович всё ему объяснил! Конечно, он не в курсе, что Надя знает содержание письма, но всё же! Как так? Неужели эта картина настолько дорога ему?

- Картина не продаётся, - твёрдо сказала Надя.

Малиновский с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим.

- Надежда Сергеевна! Зачем вам картина?

- Родион Игнатьевич! Вы сейчас пытаетесь оспорить последнюю волю вашего деда? Кир Соломонович был очень мудрым человеком, и он знал, что делает! Не беспокойтесь! Я не собираюсь спекулировать памятью. Картина будет находиться у меня дома.

- Надежда Сергеевна! Вы упрямитесь, потому что сердитесь на меня! За обман.

Ну и нахал! А у Малиновского скоро глаза на лоб вылезут...

- Родион Игнатьевич, как вам не стыдно? Вы такого мнения о себе! Вы всерьёз считаете, что я ставлю в один ряд ваши интрижки и память об уважаемом мною человеке?!

- Интрижки?! - вскипел он. Глаза его смотрели сейчас на Надю с неподдельным гневом.

- Именно, - препираясь с ним, Надя аккуратно упаковывала картину. Он следил за ней гневным взглядом.

- Назовите вашу сумму, - тихо и будто угрожающе сказал он. Но Надя больше не боялась его.

- Картина не продаётся, - повторила Надя и поднялась, закончив своё дело. - С вашего позволения.

- Это ваше окончательное решение, Надежда Сергеевна? - он продолжал испепелять её взглядом.

- Абсолютно. До свидания, - она посмотрела на Малиновского и пошла к двери.

Малиновский вскочил, намереваясь увязаться за ней.

- Родион Игнатьевич, я вам больше не нужен?

- Очень нужны, Эрнест Леопольдович! У меня к вам ...эээ...ряд вопросов.

Надя слышала по голосу, что он опять лжёт. Он просто не хочет, чтобы Малиновский пошёл с ней!

Наде вдруг стало весело, несмотря на неприятную беседу с Родионом. Теперь она называла его так, думая о нём.

Она вышла из гостиной, затем из дома, и пошла по аллее к воротам, прижимая к себе картину Кира Соломоновича.

Дома она её сразу повесила, села на диван и начала думать обо всём, что случилось. Как интересно распорядилась судьба, когда свела их в чужом городе. А теперь Родион здесь... Но вряд ли надолго. Он же путешественник. Кочевник, как сказал его дед.

Неожиданно на неё вновь нахлынули воспоминания о ночи, которую они провели вместе. Она была уверена, что и он думает об этом. Читала это в его глазах сегодня, конечно, до инцидента с картиной. Она по-прежнему сгорала от желания при виде него. Но она на него зла. Очень зла.

...Прошли три дня. Надя вернулась к работе, и вскоре занятость и суета принесли успокоение. Правда, после ухода Кира Соломоновича ей на работе стало тоскливо. Она постоянно вспоминала его, как спешила к нему каждый день, как таскала камни в его сад, как потом он рассказывал ей о своей жизни...

Надя приняла решение уволиться и искать новую работу, иначе так и будет постоянно в печали. Написала заявление. До выходных работает, и всё. Опять на поиски.

В четверг вечером раздался звонок в домофон. Если бы она не знала, что Малиновский вернулся в N, решила бы, что это он. Но он позвонил ей в воскресенье вечером, видимо, когда Родион его «отпустил», сообщил, что уезжает, но не прощается.

Надя спросила, кто, и сразу узнала голос, хоть он сказал просто: я. Итак, он всё-таки пришёл к ней.

Пока гость поднимался на её этаж, она занималась дыхательной гимнастикой, чтобы выглядеть спокойной и уравновешенной.

- Привет, - Родион поздоровался и вошёл в её тесную прихожую так, словно делал это каждый день. От скромности он явно не умрёт.

- Добрый вечер, - отозвалась Надя, запирая за ним двери. - Чем обязана?

- Шёл мимо, дай, думаю, зайду, - усмехнувшись, он прошёл в комнату и сел на диван, прямо напротив картины.

- Откуда у тебя мой адрес?

- В документах нашёл. Ты же упоминаешься в завещании, - он чувствовал себя очень свободно и естественно, судя по всему. Сидел, скрестив ноги и вытянув их перед собой, а руки сложил на груди. - Хотел предложить тебе любую другую картину на выбор взамен этой, но вижу, бесполезно. Что ж, может, дед и прав.

Он задумался на несколько секунд. Надя смотрела на его рыжие волосы, прямые брови и «непутёвые» глаза, в которых сейчас затаилась грусть, и сердце не могло вместить всю теплоту и нежность, которые она чувствовала к нему. Но нельзя давать слабину. Он обманщик; она играла тогда вслепую, а он крапленой колодой.

- Чай будешь? - спросила она.

- Да.

- Тогда прошу на кухню, - усмехнулась Надя.

- Ты очень похожа на эту Сирену с картины. Если бы не знал, что картина написана давно, решил бы, что деду позировала ты, - задумчиво сказал он, помешивая чай ложечкой. Оказалось, что он любит крепкий чай с сахаром.

- Эрнест Леопольдович заподозрил меня в том, что я была натурщицей у Кира Соломоновича.

- Что у тебя с Малиновским? - он поднял на неё глаза.

- Ничего, - Надя покачала головой. - Мы познакомились после того, как он нашёл моё имя в списке наследников.

- Он слишком увивается около тебя.

- Это его проблемы, меня этим не проймёшь. Даже если бы он был не женат. А он женат.

- Откуда знаешь?

- Ниоткуда, просто уверенность.

- Хорошо, одной проблемой меньше, - кивнул Родион. - Расскажи мне, как ты познакомилась с моим дедом?

Надя рассказала о своей учёбе в «художке».

- Надо же, я ведь тоже там учился, приезжал из Москвы, жил у деда с бабушкой. Но ты уже выпустилась к тому времени. И вышла замуж. Не стала меня ждать, - он тепло смотрел на неё.

- А потом, когда я вернулась сюда после развода, устроилась социальным работником, чтобы ухаживать за пожилыми, помогать им, - Надя поспешила уйти от опасной темы. Сердце громко стучало. Лишь бы он не услышал. - Среди моих подопечных оказался Кир Соломонович.

- Я видел твои горки, очень красиво.

- Спасибо.

- Тебе спасибо. Ты очень радовала деда в последние его дни, он рассказывал о тебе постоянно, когда я звонил.

- Он был одним из лучших людей, кого я знаю.

- Да. К сожалению, я опоздал. В понедельник было девять дней, ездил к нему.

Они долго говорили о Кире Соломоновиче, делились воспоминаниями. Эти воспоминания очень их сближали, роднили.

- Ох, тебе же завтра на работу, прости, - Родион нехотя поднялся из-за стола. Уже начинались сумерки, время перевалило за одиннадцать вечера. - Время с тобой пролетает незаметно. И я чуть не забыл, зачем пришёл-то.

Они были уже в прихожей, когда он достал из кармана ключи и протянул Наде.

- Машину твою привезли, отремонтировали. Она тут, на стоянке возле дома.

Он организовал транспортировку её машины! И оплатил ремонт, так получается.

- Спасибо огромное, Родион, я не представляла, как поеду за ней! - она увидела, как его глаза вспыхнули, когда она назвала его по имени. - Сколько я должна?

- Нисколько, - он взялся за ручку двери.

- Нет, так дело не пойдёт! - Надя схватила его за рукав.

- Хорошо, - он отпустил ручку двери и повернулся к Наде. - Сколько я тебе должен за самую лучшую ночь в моей жизни?

Надя вспыхнула.

- Это...другое, зачем ты? - она чуть не плакала.

- Вот именно. Просто пойми, что я не возьму с тебя денег, и давай закроем эту тему раз и навсегда.

Он провёл пальцем по её щеке, и Надя приложила все силы, чтобы не начать млеть и плавиться прямо тут.

- Как я отчаялся, когда понял, что ты убежала от меня! И как счастлив теперь, что ты - это ты, и так быстро нашлась. Сердишься за обман, я вижу, - шептал он. - Прости меня. Я знаю, ты простишь. Когда хотел сказать настоящее имя, уже очень боялся тебя спугнуть. Ничего, ты немного позлишься, и всё пройдёт.

Он всё-таки не выдержал, легко поцеловал её в губы. Посмотрел в испуганные глаза.

- Её нет. Я подожду, когда она появится.

- Кто? - спросила Надя, у которой кружилась голова.

- Не кто, а что. Страсть, - он легко коснулся пальцем кончика её носа и вышел за двери.

Закрыв за ним, Надя прислонилась спиной к двери. Сердце стучало так сильно, что отдавалось в голове, шумело в ушах. Да уж. В искусстве соблазнения равных Родиону нет.

Глава четвертая
У Родиона было очень много дел по вступлению в наследство, куча изматывающих формальностей. Но он решил снова временно исчезнуть с горизонта Нади не только поэтому; он хотел немного напустить загадочности, заставить её думать о нём, а лучше не просто думать, но и скучать.

До сих пор ему не приходилось играть в такие трудоёмкие и долгие игры по соблазнению, он всегда шёл напролом, полагаясь на своё обаяние и мужскую притягательность.

С Надей сначала тоже было «напролом», хотя она ему не просто приглянулась, а сразу очень, очень понравилась. Однако после той памятной ночи в отеле, бегства и чудесного возвращения Нади в его жизнь всё изменилось. «Меня как будто кто-то подменил...», как пел Матроскин.

Для Родиона стало ужасно важно всё, что она подумает о нём, как именно подумает, и насколько часто будет думать. Он очень хотел, чтобы она думала о нём постоянно и скучала. Потому что с ним происходило именно это: он думал о ней постоянно и скучал.

Потому он опять исчез на три дня, но при этом постоянно контролировал Малиновского, в котором видел основную потенциальную угрозу. Каждый день придумывал правдоподобный повод для звонка, и как бы невзначай, по косвенным фактам узнавал, не околачивается ли Эрнест Леопольдович где-то поблизости от Нади. От вездесущего, всезнающего Малиновского он и получил информацию о том, что к Наде прибыли гости. Видимо, ездить внаглую адвокат к Наде стеснялся (или просто пока не подвернулся благовидный предлог), но названивал ей регулярно.

Приехали гости, а это значит, его визит откладывается... А он хотел прийти к ней в понедельник, очень соскучился. Прийти и проверить, как она там? Скучала ли по нему? Простила ли уже?

А Надя, действительно, думала о нём и скучала, не зря он старался. Да и простила уже давно. Но долго ей задумываться о нём не пришлось, потому что в субботу утром позвонила Ульяна и сообщила, что у неё очень неожиданно выдался небольшой отпуск, и завтра они прилетят. Аэропорт находится в N, потому они заедут к отцу на пару часов, а потом сразу поедут к ней, на неделю.

Надя не помнила себя от счастья, они не виделись с зимы, да и тогда Ульяна прилетала лишь на пару дней. Как удачно она уволилась! Целую неделю проведет с дочкой и её женихом. К тому же, на следующую неделю как раз выпадал ежегодный фестиваль воздухоплавания, проходивший в их городке.

Она была настолько воодушевлена, что поделилась своей неожиданной радостью с Малиновским, который позвонил узнать, как у неё дела. У него появилась привычка звонить ей почти каждый день. Это была своеобразная опека с его стороны.

Весь день Надя носилась как угорелая: заполняла свой «холостяцкий» холодильник, сделала уборку. Даже обновить маникюр сбегала, чтобы не напугать зятя, как она называла Фреда.

Диван у неё был раздвижной и довольно большой. Надя прикинула - Ульяна и двухметровый зять поместятся. Для себя Надя достала из кладовки раскладушку и поставила в углу, подальше от дивана, насколько позволяло место.

Фред не хотел её стеснять, настаивал на том, чтобы остановиться в отеле, но Ульяна дала ему понять: русское гостеприимство, в тесноте да не в обиде.

Когда «дети» приехали в воскресенье, они поели и сразу легли спать: перелёт был очень длительный, устали. А начиная с понедельника, неделя летела незаметно. Каждый день они либо гуляли по их старинному городку, в небе над которым по вечерам парили «фестивальные» аэростаты, либо ехали на экскурсию. Фреду очень нравилась «экзотика», он постоянно таскал с собой огромный фотоаппарат.

Привык зять и к национальной кухне. Борщ («бёрч») ему понравился сразу, окрошка тоже.

Потом он увидел, как Надя собирается делать курицу на соляной подушке в духовке. Он долго хохотал, утверждал, что «Надья» его пытается разыграть. Что это нельзя есть - там столько соли! Когда через полтора часа ему предъявили готовую курицу, он не поверил, сказал, что «чикен» был куплен заранее и спрятан.

Потому когда в следующий раз Надя затеяла пироги с зелёным луком и яйцом, и «разборник» с карамельками внутри, она попросила Ульяну как-нибудь отвлечь Фреда, сводить его погулять. Чтобы не травмировать его психику.

В общем, они жили очень весело, и Надя радовалась каждому дню, но время летело неумолимо. В понедельник «дети» должны улетать, а в субботу было закрытие фестиваля, которое всегда праздновалось очень широко.

Днём они ходили на ярмарку народных промыслов, выставку собак, ели мороженое в летнем кафе, а вечером отправились на площадь, где проходил большой концерт. Народу было много: туристы со всей области и из других регионов, горожане.

Они втроём о чём-то увлечённо болтали, а Фред бесконечно фотографировал аэростаты, когда рядом неожиданно раздался густой бас: «Надюха?!».

Резко обернувшись, Надя увидела Витю, старого знакомого. Он учился одновременно с ней в «художке», на камнерезном, вместе с Максимом. А потом сразу остался работать в колледже. Когда-то они были в одной компании, очень дружили.

Он схватил Надю в медвежьи объятия, потому она не сразу обратила внимание на его спутника. Но потом посмотрела, видимо, почувствовав напряжённый взгляд. Перед ней стоял Родион, который будто стал ещё привлекательнее за то время, что они не виделись, и выглядел потрясающе в белой футболке, джинсах и модном тёмном пиджаке.

- Привет, - просто сказал он.

- Привет, Родион.

- А вы что, знакомы? - удивился Витя.

- А почему нет? - улыбнулся Родион. - Мы же все учились в одном месте.

- Точно, - эмоциональный Витя хлопнул себя по лбу.

А что было с Витей, когда Надя представила Ульяну и Фреда!

- Из НХЛ?! Реально?! - гремел он чуть ли не на всю площадь, долго и прочувствованно тряс руку Фреда. Потом делал с ним селфи. Потом селфи с Надей и Ульяной («Когда ещё выпадет шанс с такими красотками сфотографироваться?!»). В общем, с Витей было не соскучиться, он не изменился за прошедшие шестнадцать лет.

Родиону очень понравилось то, как они случайно встретились. Надо ли говорить о том, как он скучал? А тут, находясь в тени большого и шумного Вити, можно было сколько угодно любоваться Надей, а впереди ещё был весь вечер. Ведь Виктор, обнаружив в их городке «бойца» из НХЛ, ни за что не выпустит теперь ситуацию из своих цепких рук.

- Как Макс? Где он? - спросил Витя у Нади. - Как ваша мастерская?

Хорошо, что Ульяна с Фредом как раз отвлеклись, отошли к сувенирной лавке. Фред опять покупал какую-то «экзотику».

- Понятия не имею, Витя. В мастерской я уже давно не работала из-за аллергии, а с Максом в разводе больше года.

- Да как так-то?! - Витя расстроенно развёл руками. - Такая красивая пара... Эх! И где ты теперь?

- С марта живу здесь.

- Работаешь где?

- В данный момент в пассивном поиске работы, но скоро надо переходить к активному.

- А почему не у нас в колледже?

- Моё резюме у них с марта лежит. Мест нет.

- Погоди, Надюха, я поузнаю. У нас грядёт какая-то реорганизация, будут открывать новые специальности! Давай номер телефона, я тебе наберу, как что узнаю.

Надя продиктовала. Неплохо было бы, конечно, устроиться по специальности.

- У тебя ведь диплом красненький?

- Да, - улыбнулась Надя.

- А у буржуя своего по трудовой работала? Записи есть?

- Есть, есть.

- Ну и отлично!

Надя всё время чувствовала напряжённое внимание Родиона, его взгляд. Её охватил уже привычный трепет. Однако где же он пропадал почти десять дней? И даже не вспоминал её, наверно, а теперь смотрит как ни в чём не бывало, будто имеет право так смотреть!

Вернулись Ульяна и Фред. Витя, неплохо владеющий английским, начал о чём-то быстро договариваться с Фредом. Надя, английский которой был на уровне школьной программы, пытаясь понять, вслушивалась.

- Предлагает Фреду подняться на аэростате. Говорит, у него какие-то знакомства есть, - негромко сказал ей на ухо Родион. Она и не заметила, когда он успел переместиться ближе к ней. Его тёплая рука легла на её талию. - Прекрасно выглядишь, Надя! Не мама, а сестра Ульяны.

Он близко смотрел на неё, и сердце начало выбивать уже нечто привычное для Нади. С тех пор, как она встретила Родиона, сердце перестало слушаться её, вступило в конфронтацию с мозгом и здравым смыслом.

- А Фред что? - севшим голосом спросила она. - Соглашается?

- Да.

В этот момент Витя радостно хлопнул в ладоши и обернулся. Родион замолчал, но руку не убрал. Надя давно заметила, что мнение окружающих мало интересует его. Он сам себе указ.

Надя заволновалась, она переживала, как это Ульяна и Фред полетят, но оказалось, что аэростат закреплён очень длинным тросом. Они поднимутся, посмотрят на всё с высоты, и спустятся обратно. Ну это куда ни шло! Так бы и Надя не отказалась подняться, но стеснялась попросить Витю.

Витя куда-то отлучится ненадолго, потом вернулся, и они все пошли ближе к светящимся в начинающихся сумерках аэростатам. В корзину одного из них забрались Ульяна и Фред. Хорошо, что ещё не стемнело, и они увидят окрестности. Кроме Ульяны и Фреда, в корзине находились пилот и штурман.

Надя, Родион и Витя, задрав головы, махали им руками.

- Хочешь потом тоже подняться, Надюха?

Родион даже не сомневался в ответе. Он помнил все те горки из аквапарка. Определенно у него тогда добавилось седых волос.

- Да! - восторженно воскликнула Надя. - А ты поднимешься со мной, Витя?

- Я с тобой поднимусь. У Вити знакомства, он и потом успеет.

Надя и Витя уставились на Родиона, невозмутимо смотрящего вверх, на удаляющийся аэростат.

- Да, конечно, - улыбнулся добродушный Витя. - Я и забыл, что ты тоже не местный, не был на фестивале раньше.

Вскоре Ульяна и Фред спустились, они были в восторге, Витя принял массу благодарностей от Фреда. Потом он опять отлучился, а вернувшись через пару минут, распорядился, чтобы Надя и Родион шли к одному из аэростатов.

Ощущение было очень непривычное, словно нетвёрдая почва под ногами. Пилот и штурман стояли с одной стороны корзины, а пассажирам велели встать на другую, чтобы вес распределялся равномерно.

Они помахали удаляющимся от них Ульяне, Фреду и Вите, смотрели по сторонам. Надя, видимо, всё же побаивалась, потому что вскоре вцепилась в руку Родиона. Он, наоборот, был спокоен. Видимо, уже привык к экстриму с ней.

- Что за мастерская в N? - спросил внезапно Родион.

- Камнерезная.

- И ты работала там?

- Некоторое время. Но я больше занималась формальностями, документами. И немного украшениями.

- Семейное дело? - усмехнулся он.

- Вроде того, - нехотя ответила Надя.

- Я ревную, - сказал он, и они встретились глазами. Родион не улыбался, смотрел серьёзно. Надя и хотела отвести взгляд, но уже не могла. И Родион всё увидел, всё понял, всё распознал.

- К кому?

- Ко всем. Ко всему. Хочу стереть из твоей памяти всех других мужчин.

- А почему ты не пришел ко мне? - просто спросила Надя. Она никогда не умела кокетничать.

- Я собирался, но узнал, что к тебе прилетели дочь и её парень.

- Откуда...узнал?

- От нашего общего знакомого, конечно. Он всегда в курсе всего.

- Ах, да! Я готовилась к приезду ребят, а он как раз позвонил.

- Часто звонит?

- По-разному.

- Придётся его отвадить, - Родион сдвинул брови, а Надя, улыбнувшись, сделала то, о чём давно мечтала, - прикоснулась кончиками пальцев к этим бровям.

- Надя! - Родион моментально прижал её к себе и начал целовать. Хорошо, что пилот и штурман к ним спиной!

Он вложил в свой поцелуй всю накопившуюся тоску по ней, всё желание, и она всё поняла, отвечала, была такая же, как тогда, в термах и в отеле.

Он был другой. Теперь, когда ему посчастливилось снова сжимать её в объятиях, он понял, что всё намного серьёзнее, чем он мог даже представить. Всё очень серьёзно. Надя по-настоящему нужна ему; не на одну ночь, и даже не на тысяча и одну.

* * * * * * *

В понедельник Надя сама увозила в аэропорт Ульяну и Фреда, дождалась с ними посадки и вернулась домой уже ближе к вечеру.

Она ехала и думала о Родионе. В субботу, когда они «спустились с небес», он так и не выпускал её руку, пока они не расстались.

Они ни о чём не договаривались. Но Ульяна и Фред несколько раз повторяли, когда и во сколько улетают, разговаривая с Витей. То есть, теоретически Родион в курсе, что сегодня вечером она будет одна.

Это было странно и по-детски, но Надя загадала: если он придёт к ней сегодня, значит, у него к ней что-то серьёзное, и всё у них сложится.

А если не придёт сегодня, значит, он просто играет с ней, морочит голову.

Таким образом, Надя косвенно призналась сама себе, что их будущее в руках Родиона. И сама она полностью в его власти. Как он решит, так всё и будет.

Она приехала домой, сделала уборку (после сборов ребят всё было кувырком), сходила в душ, села пить чай.

Было около девяти часов, когда раздался звонок в домофон. Надя открыла, не спрашивая.

- Привет! Давно вернулась? - Родион вошёл в прихожую так, будто заходил туда каждый день.

- Привет, Родион! Часа два назад.

- Знал бы, пришёл бы раньше, - улыбнулся он и зашёл в комнату.

- Чай будешь?

- Обязательно, но потом.

- Потом, - повторила Надя, привычно слушая сердце, стук которого отдавался в ушах. - Хорошо, потом.

Глядя в глаза Родиона, она невольно сделала шаг к нему, и сразу очутилась в его объятиях.

Всё вернулось, всё было как тогда, впервые, когда они вошли в номер отеля. Они даже не разобрали диван сначала, быстро сорвали друг с друга одежду, Родион сел, потянув Надю за руку. Она послушно опустилась сверху, обхватила его за голову, слилась с ним, двигалась, прижималась.

А он, уткнувшись лицом в её грудь, ещё успел сообщить, что вот оно, счастье, и больше ничего не надо.

Потом они разобрали диван, Надя постелила, и Родион сказал, что не надо больше собирать диван вообще. Зачем? Если всё равно потом разбирать...

Они провели у Нади весь следующий день, и снова ночь, и только в среду утром поехали домой к Родиону. Надя заговорила, было, о работе, но Родион заявил, что если Витя обещал узнать и перезвонить, значит, так и будет. Потому пока он не позвонит, пусть Надя считает себя в отпуске.

Родион взял на себя все расходы, ездил с Надей за продуктами, и это его не тяготило, наоборот, было так по-семейному.

Они вообще не расставались. Все дни проводили в доме Родиона, а ночи у Нади, на диване, под «их» картиной. Если кому-то нужно было по делам, ехали или шли вместе.

Надя ухаживала за садом, вернулась к альпийским горкам. Они вместе искали красивые камни в окрестностях, привозили их на машине. Пока Надя возилась с горками, Родион сидел на веранде с ноутбуком или с книгами. Он всегда был рядом.

И он что-то сказал Малиновскому, судя по всему, потому что тот прекратил осаждать Надю звонками.

Прошло две недели, Витя так и не звонил, и они забыли о нём. Они оба привыкали жить в состоянии спокойного счастья.

Раньше Родиона хватало в любых отношениях очень ненадолго, прелесть первых встреч быстро исчезала, и он начинал тяготиться, стремится к свободе. Теперь же он чувствовал только, что ему совсем перестало нравиться одиночество, и он не стремился быть с самим собой. Он стремился быть с Надей, чем дальше, тем больше. И ужасно боялся, что это чувство исчезнет, пройдёт, и будет всё как раньше. Но «как раньше» не возвращалось. Он понял, что в его жизни наступил, наконец, новый этап, принципиально отличающийся от всех предыдущих. Конечно, его пугала зависимость, ведь она делала его уязвимым. Но так или иначе, изменить ход событий, повлиять на них как-то, он уже не мог.

Надя, которая всегда была спокойна и ясна, как летний день, в действительности привыкала к счастью ещё труднее. И боялась ещё сильнее. Боялась, что всё это лишь сон, что наступит пробуждение.

Наученная горьким жизненным опытом, она привыкла ждать подвоха. Но каждый день убеждал её в обратном, расслаблял, учил быть счастливой, желанной и необходимой.

Родион стал чаще задумываться о том, что же будет, когда закончится его отпуск. Оставалось три недели. Вроде, достаточно времени, но он даже не представлял пока, что делать. У Нади определённо есть склонность к приключениям, некоторый авантюризм. Возможно, она согласилась бы и путешествовать с ним. Или поехать вдвоём в Москву? Или остаться пока тут? Но тут с работой обстановка тяжёлая.

Так он думал, думал, как вдруг ему позвонили из академии и срочно отозвали из отпуска. Сказали, по важному делу, но все подробности лично.

И вот тут ему в голову ударила эта дурацкая мысль: перед тем, как окончательно расстаться со своей свободой (а он уже понял, что это неизбежно, и это всё, чего он хочет), ещё раз перепроверить свои чувства небольшой разлукой. Узнать, на сколько его хватит без Нади, как долго он сможет без неё.

По своей воле он не мог расстаться с Надей даже на час, таскался за ней везде, ждал её, или её за собой тащил. А тут вынужденная разлука, неизбежная. Конечно, если он позовёт Надю с собой, она поедет, не раздумывая. Но его потянуло на эксперимент...

Зачем? Этот вопрос он задавал потом себе тысячу раз. Видимо, от хорошей жизни и отсутствия проблем голову потерял, иначе он эту блажь объяснить не мог.

Надя восприняла известие о его отъезде по долгу службы спокойно. Он оставил ей ключи от дома, сказал, что вернётся через три дня (он был и сам уверен в этом), и уехал.

Глава пятая
Родиона хватило ровно до половины пути. Он начал думать о том, что оставил Надю одну. О том, что она наверняка скучает и тоскует. О том, что она отказалась взять одну из его карт. О том, что вокруг много мужчин. А им, мужчинам, доверять нельзя. Конечно, в Наде он уверен, но это никак не помешает мужчинам досаждать ей.

Настроение опустились ниже уровня моря, он злился на себя. И принял решение: если дело, по которому его вызвали в академию, обещает занять больше одного дня, он напишет заявление об уходе и уедет к Наде. А там уж они решат.

Но ему сделали предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться... Появился реальный шанс преподнести Наде огромный, фантастический сюрприз. Но чтобы это был сюрприз, надо молчать. А ещё ему придётся задержаться на две недели. Это тяжело, это невыносимо, но оно того стоит даже не на сто процентов, а на всю тысячу.

Родиону пришлось пойти на небольшие курсы, и он был занят ежедневно с утра до вечера. Звонил Наде по вечерам, говорил, что пока дела, но скоро он вернётся. Он молчал, как партизан, о грядущих переменах и представлял, как будет счастлива Надя.

Она всегда отвечала на его звонки, они подолгу говорили. Надя была спокойна, не задавала никаких вопросов.

...На деле же Надю охватила паника ещё в тот день, когда он сказал, что уезжает, и день ото дня эта паника становилась всё больше, нарастала. Особенно после того, как Родион не вернулся через обещанные три дня, а лишь туманно повторял: скоро.

Она стала всё чаще возвращаться к мысли о том, что он уехал, не позвав её с собой. Будучи здесь, он в магазин-то её одну не хотел отпускать, они постоянно были вместе, как два влюблённых подростка.

А тут просто сел в машину и уехал... Размышляя таким образом и обобщая печальный опыт семейной жизни, Надя пришла к выводу: либо её присутствие нежелательно в Москве, либо он просто хотел поехать один по какой-то причине. Один, без неё. Может, устал. И вообще, он очень вольнолюбивый и свободный, об этом даже Кир Соломонович говорил в письме.

С какой стати он должен был звать её с собой? Он никогда не обещал ей ничего, не предлагал. Не говорил о каких-либо обязательствах. Говорил, конечно, что она нужна ему, что он любит её, но в основном, в постели. В постели много чего говорится. Всему ли можно доверять?

Все эти неутешительные мысли накладывались на неизвестность и невыносимую тоску по Родиону, росли, как снежный ком. И в какой-то момент, когда Родиона не было уже чуть больше недели, этот ком Надю накрыл.

У неё оставались деньги после раздела имущества, но она запрещала себе их трогать. Думала, вдруг пригодятся на хороший свадебный подарок для Ульяны. Да мало ли на что. Может бытовая техника выйти из строя. Машина попадёт в ремонт. Не всегда же рыцари рядом... Иногда рыцари испаряются, уезжают в закат.

Сейчас она приняла решение потратить часть денег. Позвонила Ульяне, договорилась, что переведёт ей деньги, а та закажет ей билеты туда-обратно до Краснодарского края. Ульяна знала какие-то способы, при которых билеты на самолёт могли обойтись дешевле, чем на поезд.

Родители и братья давно зовут её в гости. Пришла пора их навестить. С дочерью повидалась, а остальных не видела сто лет. Тем более, здесь ей было находиться невмоготу: сначала потеря Кира Соломоновича, потом странное поведение его внука... Надя, только отошедшая от развода, была вновь истощена морально.

Ульяна перезвонила через полчаса, сообщила, что всё готово, вылет туда завтра вечером, обратно через три недели.

Теперь нужно сделать ещё одно очень-очень важное дело. А для этого ей нужен Малиновский. Надя написала ему в вайбере, чтобы он позвонил, как только сможет. Эрнест Леопольдович тут же перезвонил.

Ей нужен был точный Московский адрес Родиона, вместе с индексом. На что Малиновский ответил: конечно-конечно, всё будет, но только при личной встрече. Вот прямо сегодня вечером, в том самом ресторане с репродукциями картин на стенах. Он готов приехать. Только ужин и приятное общение, не извольте беспокоиться...

Хитрый Малиновский знал, что попроси он о большем, не получит ничего, она откажется от его помощи. Он всегда ценил синицу в руках. К тому же, ему было очень любопытно, где же - где же наш принц, который почти месяц назад приказал ему даже не звонить Надежде Сергеевне, угрожая при этом всеми возможными карами.

Каким бы Малиновский ни был человеком, но только не подлым и не злым. И он очень расстроился, увидев Надю. Она выглядела неважно. Держалась с достоинством, как всегда, шутила над ним свои прохладные шутки, но он видел в её глазах настоящую боль. И очень отчётливо представлял себе, кто именно является источником этой боли. Похоже, ничему балбеса жизнь не научила: ни наследство не помогло, ни фантастическая женщина, свалившаяся ему в руки просто так.

Он дал Наде его адрес, конечно же. Хотя не понимал, зачем? Неужели она унизится до того, чтобы поехать за ним? Непохоже на неё.

Подвёз Надю до дома, поцеловал руку. Сказал, что она может рассчитывать на него всегда и звонить в любое время. Она кивнула, поблагодарив.

Ещё днём Надя купила две почти плоские коробки, одну побольше, другую поменьше. Сняла картину, обернула мягким плюшем, затем плотной бумагой, перевязала. Упаковала в первую коробку, проложив всё внутри коробки ватой. Потом меньшую коробку сложила в большую, и там проложила всё пенопластом. Плотно и тщательно обмотала коробку клейкой упаковочной лентой, подписала адрес. В большой коробке, помимо прочего, лежали ключи от дома, упакованные в пакет так, чтобы не гремели.

Наутро она отправилась в самую лучшую транспортную компанию, оформила отправку ценного груза, доставку прямо домой, лично в руки. Родион звонил ей каждый день, в одно и то же время, и она представляла, в какие часы он находится дома. Вчера он тоже звонил... Она как раз картину упаковывала.

Отправив картину, Надя привела квартиру в порядок, разгрузила и выключила холодильник. У неё была старая местная сим-карта, которая «не брала» за пределами области, да ну и пусть. Так даже лучше. На связи ей нужна только Ульяна. Можно просто купить на юге тоже местную «симку». С остальными нет желания общаться. Она вдруг вспомнила про Витю - и он тоже пропал куда-то. Обещал позвонить по любому результату, а не позвонил ни по какому.

Когда она вернётся через три недели, ей придётся на первых порах взяться за любую работу, какая будет.

Но сейчас её ждали перелёт, юг и встреча с родными. У неё есть семья. В этом плане она счастлива. Глядя в иллюминатор на удаляющийся город N, в котором располагался аэропорт, она подумала, что видимо, личное, женское счастье - это не её. Она родилась красивой. А надо было родиться счастливой.

* * * * * * * * *

Родион второй день не мог дозвониться Наде, абонент был недоступен. Не появлялась она и в вайбере. Он даже соцсети проверил, хотя знал, что Надя крайне редко появлялась там. Ничего.

И если сначала он успокаивал себя тем, что мог сломаться телефон, или что-то случилось с сим-картой, то на следующий день он испугался по-настоящему. Весь день он набирал её номер прямо с курсов, надеясь, что к вечеру она всё же появится в сети, но чуда не произошло.

Он ходил из угла в угол и думал, что же делать? Упорно старался гнать дурные мысли, но так и не мог избавиться от ощущения беды.

Звонить Малиновскому? Как это ни странно, больше некому... Конечно, ему меньше всего хотелось раскрывать Эрнесту Леопольдовичу тот факт, что Надя в данный момент одна, «без присмотра». Но страх за Надю брал верх.

Он уже приготовился набрать номер адвоката, когда позвонили в домофон. Доставка. Какая ещё доставка? Он ничего не заказывал!

Ещё больше Родион удивился, когда, поставив подпись в накладной и закрыв двери, осмотрел коробку. Посылка от Нади.

Сначала он нашёл в первой коробке ключи от дома. Уже тогда он понял, что во второй коробке.

Это что же получается? Надя попрощалась с ним? Иначе истолковать её жест он не мог.

Он был в шоке и ступоре, но всё же мелькнула мысль: значит, с ней, скорее всего, ничего непоправимого не случилось, она просто не хочет с ним говорить.

И в этот момент - ну просто рояль в кустах! - позвонил Малиновский.

Они поздоровались друг с другом, и Эрнест Леопольдович задал странный вопрос:

- Родион Игнатьевич, а ...Надежа Сергеевна сейчас, случайно, не с вами? У меня к ней важный деловой вопрос.

- Обычно Надежда Сергеевна со мной, - настороженно ответил Родион. - Что за вопрос? Скажите мне? Я передам.

- Но вы же сейчас в столице. Значит, Надежда Сергеевна всё же приехала к вам?

- Откуда вы знаете, что я в Москве? Я вас не уведомлял об этом.

- От Надежды Сергеевны.

Так. Родиону это совсем перестало нравиться.

- Вы опять звонили Надежде Сергеевне?! Я же вас просил...

- Просили? - усмехнулся Малиновский. - Дело в том, что это Надежда Сергеевна мне звонила позавчера. Ей нужен был ваш московский адрес.

- Она прислала мне посылку. Картину. Что она ещё говорила вам?

- Картину? - упавшим голосом переспросил Малиновский.

Мрачные предчувствия опять охватили Родиона.

- Послушайте, Эрнест Леопольдович! Давайте подробно и всё по порядку! Почему вы решили, что Надежда Сергеевна сейчас в Москве?

- Дело в том... Мы виделись позавчера, и Надежда Сергеевна выглядела очень подавленной. Хотя ничего не говорила такого. Только попросила ваш точный адрес. Я решил, что она поедет к вам. Тем более, что она уже второй день не в сети. И дома её нет. Машина на стоянке, а её самой нет. Я сегодня ждал несколько часов. Потом одна из соседок сказала, что Надежда Сергеевна ещё вчера во второй половине дня уехала на такси с дорожной сумкой.

Малиновский выложил всё, потому что сам не на шутку разволновался за Надю. Она отправила картину. И исчезла.

- Уехала?

Голос у Родиона был такой, что Малиновский понял ошибочность своих выводов по поводу его отношения к Наде. Что-то у них случилось, но Соболев явно не бросал Надежду. Уехал по делам.

В голове у Родиона стучало, но мозг работал, усваивая информацию.

- Итак, Надежда Сергеевна вам позвонила, а вы продали ей мой адрес за личную встречу? Ведь адрес можно продиктовать по телефону, минутное дело!

Малиновский молчал.

- Вы знаете, я очень зол на вас, Эрнест Леопольдович! А когда я злой, я дурак. Потому, если не хотите неприятностей в виде испорченной репутации или ещё чего-то подобного, вы сейчас напряжёте все свои возможности и установите местонахождение Надежды Сергеевны. Установите и мне перезвоните. Я знаю, вы тоже волнуетесь, и это единственное, что примиряет меня с вашим странным поведением. Вы же всё равно будете искать. За успешные поиски напишу везде, где можно, в самых приличных местах, отзывы о вас. И будут премиальные.

- Не надо премиальных. Достаточно отзывов, - холодно отозвался Малиновский. - Я перезвоню. Можно в любое время вас беспокоить?

- Безусловно. Думаете, я усну?

Малиновский нажал отбой.

- Не уснёшь. И это единственное, что меня примиряет с тобой, - пробормотал он. Как жаль, что профессиональная этика не позволяет ему высказать этому рыжему всё, что вертится на языке!

...Родион поставил картину на стол, сел напротив. Он ждал звонка от Малиновского. Не хотелось ни есть, ни спать.

Она отдала ему картину, которой очень дорожила. Картину, связывающую их. Порой Родиону казалось, что мудрый дед специально свёл их при помощи этой картины. Дед понимал Надю лучше, чем он. И он знал что-то такое, чего Родион не знает. Он сказал в письме, что для Нади картина сейчас важнее.

Что знал дед? Какие-то обстоятельства её прошлой семейной жизни? Родиону она не рассказывала; так, общие слова. А он особо и не спрашивал. Его интересовал сегодняшний день, их с Надей жизнь, а не тени из прошлого.

Малиновский перезвонил, когда уже даже в Москве было за полночь.

- Я связался с Ульяной Максимовной, дочерью Надежды Сергеевны. Она сообщила, что Надежда Сергеевна сейчас находится у родителей, в Краснодарском крае, и вернётся в самом конце августа. Ещё Ульяна Максимовна сказала, что если кто-то посмеет нарушить отдых её матери, она обратится в полицию за преследование и вмешательство в частную жизнь. Девушка живёт на Западе, у неё немного специфические понятия... Но главная мысль ясна, да?

- Спасибо, Эрнест Леопольдович! Всё в силе, выполню договорённость об отзывах. Премия? Надумали?

- Благодарю вас, нет.

- А что за деловой вопрос у вас был к Надежде Сергеевне?

Малиновский помолчал.

- Я взял на себя ...наглость узнать обстоятельства её развода, - нехотя заговорил он. - Ей полагается больше, чем она получила при разделе имущества. Хотел предложить ей свои услуги...безвозмездно. Потягаться с её бывшим мужем.

- Расскажите мне обстоятельства, пожалуйста!

- Не очень красивая история. Точнее, очень некрасивая. А потом ещё и суд. Фирма его, и машина его, ещё и квартиру поделил.

И Малиновский рассказал подробности этой грязной истории.

- Спасибо за заботу, Эрнест Леопольдович! Хорошо, что не предложили услуги. Надежда Сергеевна всё равно не согласилась бы, вы же знаете. Это тот случай, когда лучше не вмешиваться. Он сам получит то, что заслужил, дело времени.

- А вы романтик, Родион Игнатьевич! Верите в возмездие, - всё же не удержался, съязвил Малиновский.

Они попрощались.

- Дурак, ой дураааак...- Родион потёр лицо ладонями.

Он всё понял. Какой же он эгоистичный и тупой! Он затеял свой эксперимент, а потом сюрприз, думая только о себе. Точнее, он был почему-то уверен, что Надя чувствует так же, как он. А Надя чувствует по-другому.

Она пережила грязное предательство и тяжёлый развод. Это была «благодарность» ей от бывшего за почти двадцать лет семейной жизни, совместного труда, за красавицу и умницу дочь.

Теперь понятно, почему она убежала из отеля. Понятно, почему она сердилась за обман с именем. Она не терпит лжи. И она боится. Ей всюду чудится плохое.

И когда он уехал один, без неё, а потом не вернулся в обещанный срок, она подумала, конечно же, самое плохое. Решила, что он оставил её.

Ей не нужны были сюрпризы. Ей нужен был он, даже если сюрприз - это и есть он. Она же не знала. Ей нравилось их тихое счастье. Ей больше нравилось в магазин с ним ходить, чем его сюрпризы. И она совершенно не выносит одиночества. А он оставил её одну, да ещё в неизвестности.

- Отдыхай, родная! Главное, что ты не одна сейчас, с родителями. Я тебя дождусь и всё исправлю, обещаю! - тихо сказал он, обращаясь к картине.

* * * * * * * *

В гостях у родителей Наде было некогда скучать. Если она и хотела найти утешение, сбежать от одиночества, - нашла лучший способ.

В огромном доме жили четыре семьи. Раньше было три, но женился старший племянник. Его жена, София, ждала ребёнка, и у неё были «капризы». Поскольку все всегда были чем-то заняты, да и слышали уже её жалобы, она очень привязалась к Наде. Надя сочувствовала Софии, говорила с ней, внимательно её слушала.

К тому же, «дорвавшись» до работы, Надя очень много времени проводила в мастерской: за гончарным кругом, за обжигом работ, потом расписывала. София могла часами сидеть рядом и наблюдать за Надей. Она даже забывала жаловаться. Говорила, что очень полезно в её положении смотреть, как красивый человек красиво работает. Это хорошо для ребёнка. Эстет родится.

Они вместе ходили к жеребятам. Взрослых лошадей Надя боялась, тут она была не экстремал. А Софии опасно было ходить к взрослым лошадям. Жеребята были трогательные, смешные, на тонких ногах.

Сопровождала Надя Софию и в город, на приём к доктору. Они вернулись уже к вечеру и как раз поужинали, когда позвонила Ульяна.

Поболтали. Ульяна рассказала о своих делах, делах Фреда, потом потребовала отчёт о том, как Надя отдыхает. Не беспокоят ли её, не докучают ли звонками?

Странные были вопросы, Надя удивилась.

- Кто может меня беспокоить, доченька? Этот номер телефона знаешь только ты. Прекрасно провожу время. Жаль, вас с Фредом здесь нет! Вот тут экзотика так экзотика, Фред был бы в восторге!

- Надо как-нибудь собраться, и тебя с собой взять. А спрашиваю, потому что мне на днях позвонил какой-то очень странный и назойливый тип! Как его... Леопольд Разумовский!

- Малиновский? Эрнест Леопольдович?! Тебе?

- Дааа. Ты давала ему мой номер, мам?

- Нет, конечно, Ульяна! С какой стати?

- Вот и я о том же. Тем более странно, что номер прямой.

- А что он хотел-то?

- Тебя потерял. Сказал: мы потеряли, мы переживаем. Либо это он о себе во множественном числе, либо он не один волнуется.

- А ты что ответила?

- Ответила, что ты уехала до конца августа. И если кто-то посмеет тебя беспокоить, будет иметь дело с полицией.

- Спасибо, доченька! Видимо, он прислушался к тебе. Никто меня не беспокоит.

- Он ещё просил передать, чтобы ты, когда вернёшься, сразу связалась с ним. У него какое-то важное дело к тебе.

«Знаем мы его «важные» дела!», - нажав отбой, Надя задумалась. Ей совсем не нравился этот «привет» из той жизни.

Что нужно было Малиновскому? Так переживал, что нашёл способ связаться с Ульяной?

Надя никогда не рассказывала ему подробностей о семье, только общие факты.

И кто это «мы»?

Конечно, днём она была постоянно занята, не скучала. Но куда денешься ночью? Ночью, когда остаёшься одна, и некуда спрятаться от воспоминаний и мыслей.

Конечно, она не забыла. Она тосковала. Она скучала по Родиону. Он словно был рядом постоянно. Неужели она больше никогда не обнимет его? Не прижмётся к его сильному плечу? Не почувствует его руки, губы? Не встретится взглядом с его «непутёвыми» глазами?

Как быть, когда настолько любишь человека, хочешь его каждой частицей души и тела? И что он чувствует? Совсем не скучает? Что он подумал, когда получил посылку от неё?

В этих мыслях проходила каждая ночь. Надя нашла спасение от одиночества и безысходности, но так и не излечилась от своего чувства. И вряд ли сможет когда-то излечиться. Такого мужчину, как Родион, не забудешь, не выкинешь из сердца. Никем не заменишь.

...Время в гостях пролетело очень быстро. Надю провожали всей «коммуной».

Дольше всех обнимала её София.

- София, как родишь, сразу мне сообщай, и присылай фото, хорошо? Я буду ждать.

- Хорошо, хорошо, - София кивала, уткнувшись темноволосой кудрявой головой в плечо Нади. София была намного меньше ростом.

Потом она отстранилась, вытерла слёзы и начала рыться в сумочке.

- Во мне же есть цыганская кровь, Надя!

- Я догадывалась, - кивнула Надя.

- Вот, - София извлекла из сумки какой-то самоцвет, зелёный. - Это тебе от меня на счастье и на память. В сумочку спрячь, всегда с собой носи. Смотри, цвет прямо как твои глаза!

София что-то прошептала у камня, протянула Наде.

- Не бойся, бери! Ты человек добрый, у тебя плохого быть не может. И вижу, всё скоро будет очень хорошо у тебя!

Надя вздохнула. Если бы! Спрятала камень в сумку.

...Она приехала домой под вечер, разобрала вещи, включила стиральную машину, холодильник. Сходила за продуктами. И только перед тем, как лечь спать, вспомнила про сим-карту. Пока телефон перезагружался, смотрела на пустую стену.

Она очень надеялась, что Кир Соломонович видит её и не обижается. Он искренне желал ей счастья, добра. Пытался помочь даже после своего ухода. К сожалению, не получилось.

Но Родион очень любит эту картину. Так что отдать её ему - тоже благое дело.

Зазвенели смс, обгоняя друг друга, спеша оповестить о том, что тот или иной абонент желал с ней связаться. Когда звон прекратился, Надя выделила все сообщения и разом удалила. Она не хотела знать, кто ей звонил.

Но телефон тут же вновь ожил. Звонок.

Надя осторожно ответила. Если что, сразу выключит телефон.

- Ну наконец-то! - Витю невозможно было не узнать. Он гремел ей прямо в ухо. - Договорились, что позвоню, а она пропала. Мне сейчас как пришло уведомление, что ты в сети появилась, так я чуть не до потолка прыгал. Хватай завтра все документы и к десяти дуй к нам в колледж! Мы теперь филиал столичной академии, открываются новые специальности, работы полно! И скоро учебный год. Так что жду завтра тебя. Не исчезай!

Надя поблагодарила его, они ещё поговорили. Потом Надя нашла все документы, сложила в сумку.

Что ж. Всё очень даже хорошо! Начало новой жизни.

Глава шестая
Конец августа радовал неожиданно тёплой погодой, и для собеседования Надя выбрала подарок одной из невесток (у них все в семье были талантливы, и жена старшего брата Маша прекрасно шила) - модное тёмно-зелёное хлопковое платье с цветочным принтом, широкое, романтичное, чуть ниже колен.

Надя сочла, что для художественного лицея такой наряд подходит, там люди творческие. Ей очень хотелось порадовать себя, а так наступят холода, и когда ещё удастся потом выйти на улицу в платье?

Витя, которому она позвонила, когда подъехала, вышел её встречать. Долго восхищался, хлопал в ладоши, осматривал Надю со всех сторон. Он всегда такой был - общительный, немного эксцентричный. Но все знали, что он прекрасный семьянин, у него четверо детей.

О детях Надя и спросила, и пока они шли в кабинет Вити (а он был теперь заместителем директора по учебно-воспитательной работе), он ей рассказывал. Оказалось, старший сын как раз поступил в этом году сюда, в «художку», на камнерезное.

- Проходи! - он распахнул перед Надей белые двери. - Начальство у нас сегодня в отгуле, мне велено проверить все документы, сделать ксерокопии для личного дела и показать тебе будущий фронт работ. А завтра снова придется прийти, Надюха, так что извиняй, директор настаивает на том, чтобы будущие работники заполняли все документы здесь.

- Что мне делать-то, Витя? Приеду, - улыбнулась Надя.

- Ой, как я люблю таких спокойных женщин, Надюха! Моя Валя такая же. И чего твоему буржую не хватило, а? Мозгов?!

- К счастью, он уже не мой, Витя! Я сейчас совсем по-другому на это смотрю. Не перестаю радоваться, что Максим так показал себя. А то ведь могла бы ещё время с ним терять.

- И то верно! Мы ещё на твоей свадьбе погуляем, Надюха!

С Витей по-прежнему было не соскучиться.

Наде предлагали место старшего мастера на отделении керамики, и она с удовольствием согласилась. Ей именно этого и хотелось - больше практической работы, у неё же не было опыта преподавания. Она точно не теоретик.

Сделав копии документов, Витя повёл Надю на экскурсию по колледжу. В музее они провели часа полтора, и Надя даже нашла там свои работы. Она снова окунулась в атмосферу, в которой провела когда-то четыре прекрасных года, и была счастлива.

Их шаги гулко отдавались в пустых коридорах. Но через несколько дней тут появятся студенты, всё оживёт, наполнится шумом и весёлой суетой.

Надя ехала домой в очень хорошем, светлом настроении. Давно ей не было так легко. И откуда это предчувствие счастья? Неужели подарок Софии действует?

Она заехала в павильончик за фруктами, припарковала машину и вошла в подъезд.

Уже в прихожей Надя поняла: что-то изменилось. Но сначала не могла уловить, что именно. Уже потом поняла, что стена комнаты отражалась в зеркале, висящем в прихожей.

Она подошла к двери в комнату и застыла: на стене, на прежнем месте висела картина. А диван, который она вчера даже не разбирала, выспавшись так, разобран и застелен.

Надя зажмурилась, потом снова открыта глаза: всё осталось по-прежнему.

Гость ждал её, сидя на кухне, потому что это единственное место, которое никак не просматривалось из прихожей. И теперь он подошёл, неслышно ступая, сзади мягко обнял Надю и притянул к себе, прижавшись лицом к её волосам. Обомлевшая Надя чувствовала спиной удары его сердца. И её сердце не заставило себя долго ждать, быстро вспомнив знакомый ритм.

На несколько секунд Надя закрыла глаза, снова проверяя, не играет ли с ней воображение. Хотя уже понимала, что нет, конечно же! Она точно в своём уме! И ключи она сама ему дала. Просто совсем забыла об этом.

Погладила пальцами его руки, а потом повернулась и обняла его, глядя в глаза.

Родион приготовил целую речь. Он столько всего собирался сказать Наде, столько объяснить! А теперь сжимал её в объятиях и смотрел в любимое лицо, не в силах вымолвить хоть слово: в горле стоял комок. Поднял руку, провёл пальцами по щеке Нади, по губам, подбородку, шее, волосам. Она похудела, очень загорела, а глаза стали совсем огромные. Глаза, которые снились ему каждую ночь, выматывая всю душу.

Надя улыбалась и плакала. Он никогда до сих пор не видел её слёз, но сейчас понимал и чувствовал, что она плачет от счастья.

В какой-то момент они оба словно очнулись, поняли, что это реальность, что всё в действительности происходит с ними.

Родион был в светлой рубашке с закатанными рукавами. Никогда Надя не видела его в рубашке, он всегда предпочитал полуспортивный стиль.

Она начала расстёгивать эту рубашку, пуговица за пуговицей, не спеша, сосредоточенно. Справившись с задачей, запустила ладони под тонкую гладкую ткань и судорожно вздохнула от охватившего её мучительного желания.

Родион, выйдя наконец из оцепенения, опьянённый её страстью, гладил бедра Нади, и его ладони мягко скользили всё выше и выше. Платье, а следом за ним и прочие предметы их одежды полетели в кресло. Так и не сказав друг другу ни слова, Надя и Родион опустились на диван.

...- Будешь меня ругать? - улыбнулась Надя.

- Нет, никогда! Просто прикую вот такой цепью к себе, - он показал свою руку. - Чтобы не осталось сомнений в моих серьёзных намерениях. Всё надо контролировать самому, чуть что - начинается разброд и шатание.

- Да-да, мне очень нужен твой контроль, очень-очень. Я как та крепостная, не знаю, что делать со свободой. Не нужна она мне.

- Вот и договорились. Люблю, когда всё ясно и определённо. Я командую, ты подчиняешься.

Надя рассмеялась.

- Чай будешь? Если да, то прошу на кухню.

- Где мои...где одежда? - он сел на диване и осмотрелся.

- В кресле всё. Жаль рубашку, наверно, помятая вся.

Надя накинула на себя лёгкий халат, а рубашку Родиона повесила на «плечики».

- Там ещё где-то на кухне пиджак и галстук.

- Давно ты стиль в одежде поменял? - улыбнулась Надя, пристраивая на «плечики» и пиджак.

- Рано утром была деловая встреча, - туманно ответил он.

- Сейчас чаю выпьем, съездим в дом, я переоденусь, потом за продуктами и обратно сюда.

- А где ты машину оставил? Я бы увидела её, если бы она стояла возле дома.

- Вот поэтому и оставил на стоянке в квартале отсюда, - усмехнулся Родион.

- Мне вчера Витя позвонил, - вспомнила вдруг Надя. - Представляешь, меня берут на работу в «художку»! Как я мечтала об этом! Завтра утром нужно быть там для оформления документов.

- Отлично! Поздравляю! Вот и отвезу тебя утром.

... Они съездили в дом, потом в магазин и вернулись в квартиру. Вместе готовили ужин.

Немного придя в себя от счастья, Родион всё же заговорил.

- Надя, прости меня! Я всё понял, но задним числом, к сожалению. Измучил тебя, сам измучился.

- Всё хорошо, Родион! Не бывает всегда всё гладко, люди привыкают друг к другу, притираются. И ты меня прости! Я обещаю, что буду работать над собой, перестану быть такой паникёршей.

- А главное, мы должны всё-всё говорить друг другу, Надя! Даже то, что кажется ерундой. Для кого-то ерунда, а для кого-то значимая вещь.

- Да, любимый.

- Ещё.

- Что?

- Повтори то, что сказала сейчас.

- Да, любимый!

- Прекрасно. Вот так всегда и говори, замечательное сочетание слов, полнейшая гармония!

Родион вместе с Надей зашёл в колледж, поднялся на второй этаж.

- Как тебе? Мы вчера с Витей тут долго бродили, в музее были.

- Так вот где ты так долго была!

Он подошёл к приемной и достал из кармана ключи. Надя смотрела удивлённо.

- Прошу, - Родион распахнул двери. - Секретарь пока в отпуске. Где-то здесь оставил портфель вчера, чтобы ты не догадалась.

Надя вошла в кабинет, села недалеко от двери, всё ещё ничего не понимая.

- Родион Игнатьевич, ты тут? - в дверях возник Витя. - О, Надюха, и ты пришла! Всем привет.

Они вразнобой ответили.

- Вот, Родион Игнатьевич, ты же знаком с Надеждой Сергеевной. Она согласна работать старшим мастером на керамике.

- Замечательно, - Родион, не поднимая глаз, перекладывал на столе бумаги, изучал документы, которые принёс Витя.

- Что ж, сейчас документы оформим, и завтра можете приступать к работе, Надежда Сергеевна! А лучше прямо сегодня, всё равно вам меня ждать.

Витя удивлённо смотрел на Родиона. Не очень понимал, что происходит.

- Хотя я очень рискую, принимая вас на работу.

- Почему? - в голос спросили Надя и Витя.

- Потому что вы скоро замуж выйдете, а потом почти сразу в декрет.

- Надюха, ты замуж выходишь? За кого?

- За меня, за кого же ещё? - невозмутимо ответил Родион.

Витя несколько секунд молчал, а потом расхохотался:

- Так вот почему ты мне запретил говорить Надюхе, что ты директор теперь!

- Я так поняла, что ты мне сделал предложение только что? - Надя до сих пор не могла прийти в себя.

- Молодец, всё правильно поняла!

- Я согласна, хотя моего согласия и не спросили.

- Очень рад.

Пришедший в себя Витя хлопнул в ладоши:

- Надюха, я же говорил, погуляем на твоей свадьбе!

... Когда Витя ушёл, Родион закрыл двери на ключ, сел и заставил Надю сесть к нему на колени.

- Это был мой сюрприз. Мне пришлось пройти курсы, потому и задерживался. И скрывал. Хотел сделать сюрприз.

- Прекрасный сюрприз, любимый! Лучший сюрприз в моей жизни! Ради такого можно было и помучиться...

* * * * * * * * *

Спустя три года.

Надя никогда бы не подумала, что найдёт единомышленника по созданию альпийских горок в лице зятя. Видимо, Фреду, работа которого постоянно была связана с движением, силовыми нагрузками и конкуренцией, очень хотелось какого-то спокойствия.

Это было уже четвёртое «поколение» горок, Надя каждый год придумывала новые. Преданный Фред таскал из окрестностей камни, помогал их мыть, сушить и полировать; копал землю.

Вторым союзником стала София, которая тоже прилетела к ним в гости с мужем Костей, племянником Нади, и сыном Эдиком, которому было почти три года.

А сегодня им помогала ещё и Валя, жена Вити, который просто не мог не прийти и не встретиться вновь с «бойцом из НХЛ».

Ульяна, которая замуж вышла-таки, но не спешила обзаводиться детьми, пыталась читать книгу Эдику и своей двухлетней сестре Миле. Но Эдик и рыжеволосая Мила делили совочки и ведёрки, поскольку тоже были заняты строительством.

Родион, Витя и Костя были заняты шашлыком, а также коптили рыбу. Чувствительного Фреда заблаговременно отстранили от «рашн барбекю», ему всё приносили в готовом виде. Хорошо, что горками он увлекался больше, чем кулинарией!

- Ну, директор, за тебя! - Родион поднял пластиковый стаканчик и «чокнулся» с Витей.

Тот тяжело вздохнул:

- На кого меня бросаешь, Родион Игнатьевич! Ну какой из меня начальник?!

- Нормальный из тебя начальник! Ты в колледже уже больше двадцати лет, сначала учился, потом сразу начал работать. Кому, как ни тебе, я могу всё со спокойной душой передать? Тем более, я всегда на связи. Сейчас же век коммуникаций. Испания – это не Марс. Моя задача была с академией связи навести, новые специальности открыть. Контракт изначально был на три года.

- И что, Надюха согласилась? Не боится? И дочка ещё мала у вас.

- Все согласны. Мы сразу договорились, на берегу, куда я - туда и все. А дом - он всегда тут, и ждёт нас. Как сказал мой покойный дед: «Любому мореплавателю нужна тихая гавань». Наша гавань здесь. Потом опять сюда приедем сил набираться.

- Приезжайте! И боец пусть прилетает! - немного захмелевший Витя успокоился, смягчился. Ничего, Родион справился с директорством, и он справится. Главное, быть честным, порядочным человеком.

- Кстати, у бывшего Надюхи неприятности. Что-то там с патентами и авторскими правами, - тихо сказал Витя, когда Костя отошёл с шашлыком к Фреду. - Не до уголовки, но на штрафы и неустойки налетел, и лицензия под вопросом.

- Наде не говори. Не хватало, чтобы она ещё расстроилась, всё же отец Ульяны.

- Не-не, я даже Вале не сказал, не переживай.

Родион задумался. Интересно, Малиновский имеет отношение к этому? Родион знал, что преданный поклонник его жены, целующий ей руку всякий раз, думая, что он не замечает, давно ищет повод осуществить хоть какое-то «возмездие», раз Надя отказалась оспаривать раздел.

Неудивительно, если Малиновский причастен. Как юрист, он, конечно, незаменим, палочка - выручалочка, и со своими понятиями о порядочности. Но его трепетное отношение к Наде порядком выводит Родиона из себя. Хорошо, что они уезжают. Родиону вновь предложили контракт там, где он работал прямо перед встречей с Надей.

...- Не боишься так резко менять всё, Надюш? - спросила Валя. - Взять и уехать, привыкать. Да ещё с Милой.

- Неа, нисколько. А дети ещё быстрее привыкают. Не на остров Пасхи же собираемся.

- Рожать там будешь? - пристально смотрела на неё София.

- А ты откуда...- вспыхнула Надя. - Хотя что я спрашиваю? Ты всегда всё знаешь. Да, там.

- Надюш, неужели за третьим собралась? - разулыбалась Валя. - Молодцы!

- Ну я не такой герой, как ты, четверых не осилю, а троих-то вполне, тем более, Ульяна уже взрослая.

- Нееет, ты герой! Ещё и переезжаешь!

- Не одна же еду. Мне с Родионом ничего не страшно. Куда он, туда и мы.

Конец