Сансара

     Впервые я познакомился со своей будущей женой задолго до нашего брака и у нас быстро завязались романтические отношения. Это было время, когда учёба уже осталась далеко позади, а о степенной семейной жизни думать ещё рано. Не то, чтобы этот день запомнился мне больше других, тех самых первых и ярких дней нашего непродолжительного романа, скорее он просто держится особняком.
     Провёл я его удивительно бездарно. Пол дня слонялся по квартире, как сомнамбула из угла в угол, не зная чем себя занять. Наткнувшись на холодильник, доел пельмешки в тарелке. Даже достать их из холодильника не потрудился. Пытался работать... В итоге вышел из программы без сохранения. Вечером звонил старый друг. Звал в паб пропустить по стаканчику. Давно не виделись. Соврал, что не могу, работы, мол, много. Мог же честно сказать, что не хочу... В отчаянии пытался даже книжку читать, которую давно забросил. Каждый абзац приходилось перечитывать по несколько раз, потому что внимание постоянно рассеивалось: "Шуньята – это пустотность или нецепляние. Нецепляние – важнейший смысл..."

     А у меня в голове прошлый понедельник. Раннее утро. Ещё темно… Она обнимает меня спросонья и так по-свойски просовывает свою коленку между ног, что я невольно улыбаюсь...

     Опять возвращаюсь в реальность и пытаюсь читать дальше: «Сердцевина буддизма – это угасание страданий, чего нельзя достичь без преодоления цепляния за вещи и своё «я»...»

     Но сознанием я уже опять не здесь, а на улице. Зима. Минус 30. Мы стоим у машины такси. Я слегка обнимаю её за талию. Кончики её русых волос на чёлке покрыты инеем. В карих глазах, на самом дне пропасти я вижу своё отражение. Она выдыхает облачко тёплого пара в морозный воздух и делает короткий вдох. Я нежно прижимаю свои губы к её губам...
 
     И так весь день, будто во сне... Книжка отправляется обратно на полку, вероятно, на следующие триста лет. Падаю на диван, поворачиваюсь лицом к спинке, закрываю глаза и пытаюсь ни о чём не думать. Пытаюсь выкинуть её из головы. На чёрном фоне медленно плывут светлые круги и пятна... Я постепенно проваливаюсь в темноту... И, вот, уже падаю в чёрную пропасть. В руке откуда-то появляется горящий факел и я успеваю заметить, что стены пропасти состоят из сваленных друг на друга вещей и людей, корчащихся от боли, но не способных вырваться из тисков. Месево из рук тянется к свету факела. Он пылает на дне их впалых глазниц. Заставляет широко открывать чёрные рты со впалыми щеками. Скорость падения быстро достигает предела, за которым весь этот ужас, все эти существа и предметы, от огромных фур, самолётов и поездов до воздушных шариков и дорожных знаков, всё это вытягивается по вертикали, быстро превращаясь в однородную тёмную стену. Пламя факела стремительно чахнет, грозя потухнуть в любой момент, но за мгновение до этого финала...
    
     Полумрак. Первые лучи зимнего солнца еле пробиваются сквозь жалюзи. Медленно скольжу  ладонью по её горячей спине от поясницы до шеи. М-м-м... – шепчет она, – да, почеши мне спинку… В ответ плавно веду ладонь обратно, от шеи к пояснице и ниже...

     Открываю глаза и переворачиваюсь на спину. Не глядя хватаю смартфон с журнального столика. – Половина шестого. Еще только половина шестого! В глупой прострации гляжу на её имя в списке контактов… Неожиданно в полной тишине раздаётся песня «Zombies – Time of the season». При первых аккордах чуть не швырнул телефон об стену с испугу...
    
     – Алло?
     – Привет!
     – Привет…
     – Ты дома?
     – Ага.
     – Чего делаешь?
     – Да, ничего, – говорю, – тебя жду.
В ответ молчание и тяжелый вздох...
     – Что такое?
     – В общем, не приеду я сегодня...
Опять молчание. И я молчу.
     – Чего молчишь? – Спрашивает.
     – Я слушаю...
     – Слушаешь?.. В общем не получится сегодня. Мне завтра в больницу с утра, потом на работу сразу... Понимаешь, не высплюсь опять. В шесть вставать только... До пятницы потерпишь?
     – Ну-у... Не помру наверно...
Тут уж пришла моя очередь вздыхать. Повисло молчание.
     – Чего делал весь день?
     – Фигней страдал, – говорю, – а ты?
     – Я?.. работала...
     – Ясно...
     – Ну, вот...
     – Ну... ложись пораньше сегодня... – Говорю.
     – Ага... лягу...
     – Ладно тогда... давай, пока, значит, до пятницы...
     – Ага, до пятницы, пока, целую.
     – Угу... Я тебя тоже. Пока.

     Какое-то время внимательно изучал мелкие трещинки в побелке на потолке… Потом уселся на диване перед журнальным столиком и сделал короткую запись в своём карманном блокнотике для умных мыслей:

     «Желание – это страдание, а Я – это желание».

Потом надолго задумался, и добавил следующей строкой:

     «Сансара – это жизнь, а жизнь – это сансара».

     Перечитал несколько раз написанное, закрыл блокнот и со всего маха, почти не целясь, швырнул его аккурат в урну для бумаг в другом конце комнаты.