Лёшкину собаку звали Вента

                Ш.А.В.
1
Лёшкину собаку звали Вента.Он придумал это имя ещё когда  только мечтал о том,что у него когда-нибудь будет собака. Лёшке было двенадцать лет, он жил на окраине провинциального городка в небольшом домике вместе с матерью, отцом и младшим братом. Собаку в частном доме тогда заводили не для красоты, а для пользы, поэтому парнишка знал,что мечта его скоро осуществится: конура в их дворе уже полгода года пустовала после того, как верный четырнадцатилетний пёс Тузик лёг однажды осенним вечером мордой к забору и больше не встал. Рыжий лохматый Тузик добросовестно нёс свою службу долгие годы. Хозяева ему доверяли и даже на цепь не сажали:знали, сам никуда  не денется и чужих не пустит. Пробежится по всему периметру двора вдоль забора и ляжет возле конуры, удобно устроив добрую бородатую морду на сложенные мощные лапы. Даже глаза рыжие прикроет.Но морда  эта - всегда по направлению к забору - малейший шорох , и Тузик уже на ногах, снова дозором обходит двор. Даже когда лапы уже не слушались, а лай стал хриплым и напоминал старческий кашель, всё равно брёл вдоль забора и замирал время от времени, прислушиваясь.
2
Да, имя для собаки - самое главное. А то будет как с Наташкиной колли. Уж как одноклассница задавалась, когда отец ей купил в каком-то специальном собачьем клубе щенка настоящей шотландской овчарки! Собака выросла точь-в-точь такая, как в фильме «Лэсси»:  умная, добрая, с длинной рыже-белой шерстью. Не, ну  хватило же ума у хозяйки назвать её Лэсси в честь той, из телевизора! Когда гордая Наташка шла со своей собакой по улице, все от мала до велика кричали вслед: «Лэсси,Лэсси!» Бедная колли сначала  честно поворачивалась  на каждый оклик, потом поджимала хвост, опускала длинную морду и, скуля, тащила свою тщеславную подружку домой.
Лёшке не нужна была красавица - колли. И немецкая овчарка не нужна, тем более бульдог, поэтому ни о каких Рэксах, Джульбарсах, Мухтарах,   не могло быть и речи.
Почему Вента, он и сам теперь не мог вспомнить.Смотрел как-то с пацанами в Доме культуры очередной фильм про индейцев, и  то ли там так собаку у Гойко Митича, то есть, Чингачгука, звали, то ли у Ната Бампо, то ли деревня с таким названием была, а может, вообще это порода собачья такая, вспомнить не мог, но кличка очень понравилась. Лёшка потихоньку готовился: как только на мартовском солнце начал подсыхать двор, он вычистил будку, натаскал туда жёлтой пахучей  соломы из сарая, поставил две глубокие миски, одну из нержавейки - для воды, другую эмалированную - для еды. Цепь была не нужна. Если уж Тузик никуда со двора не уходил, то уж его Вента и подавно не пойдёт, а если уйдёт, то значит бестолковая , и жалеть о ней Лёшка не будет.
3
И вот тёплым апрельским вечером отец  привёл  щенка. На территории автобазы №4, где отец работал автомехаником, всегда  жили собаки. Щёнок был уже большенький, можно сказать, подросток. Лёшка как увидел его, сразу понял: это она, Вента! Отец вёл собаку на верёвке: на руках такую не унести. Она сопротивлялась, упиралась крепкими короткими лапами, мотала головой, но не визжала, не скулила и не лаяла. Когда её привязали возле конуры,  долго моталась, дёргалась, крутила головой, пытаясь освободиться, грызла верёвку, рычала, а потом вдруг успокоилась и легла. Лёшка всё это время стоял неподалёку и боялся:убежит собака, непременно убежит. Что там верёвка, это же не цепь и не канат какой! На минутку только смотался быстро в дом налить чистой водички и наложить каши новому жильцу. Осторожно поставил миски перед конурой, но собака даже глазом не повела, хоть от каши вкусно пахло тушёнкой.
Отец вышел покурить и сказал: « Не спеши,обвыкнется. Дай время. Представляешь, она в трубе жила у дальних гаражей .Там ещё два кутёнка с матерью остались. Обрезок трубы, метр примерно в диаметре, из-под земли торчит, так она там и ощенилась. Мы их увидели, только когда они  выбегать начали. Найда - собака умная, долго их прятала. Это, кстати, тоже су.. девочка, вобщем. Рыжая, нам ко двору. Так что, когда кличку придумывать будешь, имей в виду.» « А я уже придумал, - закричал Лёшка, - Вентой назову, как в кино.» Отец хмыкнул, пожал плечами, бросил окурок в банку и ушёл в дом.

4
Мать уже раза три выходила,чтобы позвать сына домой ужинать. А Лёшка всё сидел на корточках возле конуры, смотрел на Венту и тихонько с ней разговаривал. Ему нравилось, что она такая, какой он её себе намечтал : не большая, но и не маленькая, широкогрудая, с крупными лапами. Хоть и не серая,а что-то волчье в её чертах проступало. Треугольные уши торчком, только самые   чёрные кончики  опущены. Рыжая гладкая шерсть слегка волнится на животе,темнеет до кофейного цвета, хвост колечком. Золотистые глаза обведены тоненькой чёрной полоской, а над ними белые треугольники. Розовый язык. « Вента, Вента..», - приговаривал мальчик и потихоньку приближался. Она склоняла голову набок и внимательно на него смотрела. Зажмурился , протянул руку,чтобы погладить, готовый терпеть боль от укуса, и...ощутил под ладонью тёплый гладкий собачий бок. Засмеялся от неожиданности. Было уже совсем темно, когда он ушёл, наконец, от конуры, а чуть свет уже выскочил во двор посмотреть, не ушла ли Вента. Не ушла.
Привыкла она к новому жилью довольно быстро.Только не лаяла совсем. Мать ворчала: «Хорош сторож. Зачем такая нужна, голос не подаст? Хоть  за ноги  хозяев из дома вытаскивай.»А Вента  лежала себе спокойно возле будки, изредка поднимая голову и прислушиваясь или бегала вдоль забора, как бывало Тузик (верёвки на её шее к тому времени уже не было). Лёшку радовало,что она вела себя как настоящая индейская собака и всё лето неотлучно бегала с ним по оврагу, где мальчишки играли в войну и в индейцев С ней хоть в дозор, хоть в засаду, хоть пленных сторожить.
5
К концу летних каникул Лёшка первый раз услышал, как Вента лает. В наступающей темноте собака стояла возле лаза в заборе и лаяла редко, угрожающе, страшно. Согласитесь, есть разница, если вам визгливо, на срыве голоса, истерично кричат: «Только попробуй, зайди! Увидишь, что будет! Я за себя не отвечаю!» или уверенно говорят: «Сунешься - разорву!» Лаз был небольшой, взрослому человеку, конечно, ни за что не протиснуться. Для Тузика лаз, для кота Плюшки, но забор невысок, перемахнуть через него - раз плюнуть. Но услышишь, что тебя так конкретно предупреждают и сто раз подумаешь, прыгать или нет.
А ещё через месяц Вента впервые ушла со двора. Вышли  Лёшка с братом утром - нет собаки. Рискуя опоздать в школу, пробежались даже на конец огорода, где под старой ветлой любили сидеть летними вечерами. Нет Венты. Ясно,что учёба на ум в этот день не шла. После уроков снова бегали по улицам, по оврагу - безрезультатно. Но не успел Лёшка осознать потерю, как через два дня любимица появилась. Как ни в чём не бывало легла возле будки и с насмешкой посмотрела на выбежавшего хозяина: «Испугался?» Да, да, именно с насмешкой. Знаете ведь, как собаки умеют смотреть. Хоть раз в жизни да слышали небось, что он мол, как собака: всё понимает, только не говорит?
С тех пор все привыкли,что иногда Вента уходила куда-то,но никогда более трёх дней не отсутствовала.


6
Так прошёл ещё без малого год. Снова наступило лето. Но Лёшка уже не мотался беззаботно с Вентой и друзьями по оврагу.  Когда в июне кончилась обязательная трудовая практика в школе, он начал с отцом ходить на автобазу, помаленьку помогать. Парнишка заметно вырос; вечерами под старой ветлой  всё чаще звучала гитара, иногда магнитофон. Вента тоже выросла.Тело стало длинным, ловким, движения приобрели ещё большую хищную грациозность.
Детство ведь оно как кончается? Как эскимо. Сначала ты не спеша объедаешь шоколадную глазурь, потом чуть быстрее управляешься с белой серединкой. Некоторые ещё и блестящую фольгу облизывают, если там что осталось, прежде чем бросить обёртку и плоскую закруглённую деревянную палочку, разделённую пополам коричневой шоколадной полосочкой, в урну. А кто-то замешкается в предвкушении долгого удовольствия и не заметит, как мороженое подтает , соскользнёт с палочки и шлёпнется  прямиком на единственные выглаженные парадные брюки. Сокрушайся потом сколько хочешь, что рано развернул и обёртку выбросил. Внезапно у некоторых детство кончается.
Венты снова не было у будки. Лёшка привычно свистнул пару раз, подождал и пошёл спать. Рано утром, когда они с отцом вышли из дома, чтобы вместе идти на работу, их внимание привлекла небольшая бесформенная куча чего - то ржавого, но несомненно живого. Собака лежала вытянувшись, едва не добравшись до конуры. Венту было не узнать: так ужасно она выглядела. Потемневшая рыжая шерсть свалялась, бока судорожно поднимались и опускались , испуская хрипы при каждом частом вздохе, задние ноги, похоже, были перебиты или их кто-то переехал, полузакрытые глаза невидяще смотрели перед собой. Сухой серый язык свесился набок.  Но самое страшное, что Лёшке потом хотелось навсегда стереть из памяти, было то, что из раны на животе были видны сизые внутренности, и над ними уже начинали собираться жирные, блестящие зелёным мухи. Он закричал: «Вента!» и бросился к ней, но отец сказал строго: «Стой!», и сын остановился, отвёл взгляд, чтобы не видеть того, что лежало сейчас неподалёку от собачьей будки.

7
Ну не было тогда  частных ветеринарных клиник в  их городе! Даже в центре не было, не то что у них на окраине, на улице Заовражной. И машины у Лёшкиного отца не было, чтобы отвезти собаку в единственную государственную ветлечебницу на другой край города. А в такси кто этот почти труп,тем более собачий, согласиться взять? Никто. Да и ни разу в их край такси и не приезжало. К тому же видно было, что помочь бедной животине уже ничем нельзя. Айболит только в сказке пришивает всем пострадавшим  новые ножки.
Лёха не плакал. Два дня провёл, прячась в овраге от стонов и хриплого дыхания, от роя  здоровенных зелёных мух и  мучений от невозможности помочь. Хотя от последнего овраг помогал плохо. К вечеру второго дня вернулся, хотел быстро пробежать мимо конуры, но увидел, что возле неё никого нет. Отец сидел на ступеньках крыльца и курил. « Короче, я её ... зарыл в овраге», - хрипло проговорил он, отводя глаза. И Лёшка сразу понял её, эту секундную страшную паузу между словами. И ещё что-то понял, о чём не надо говорить.
А к вечеру четвёртого дня вернулась Вента. Живая и невредимая вилась она вокруг ног Лёшки, пытаясь лизнуть в нос. Он упал на колени, уткнулся в тёплый шёлковый бок и заревел. Говорите, индейцы не плачут? Ещё как плачут. Особенно от счастья, что в овраге зарыта чужая собака,  которой просто не повезло. От стыда, что поверил, что это его Вента, потому что побоялся подойти поближе и рассмотреть  получше. От пережитого незнакомого до сей поры чувства вины перед живым существом. Но больше всего от мысли: а если бы и правда это была его Вента?