Государственная девочка

Я с ней познакомился ЦМСР ДЦП «Царицыно» случайно – после ужина заехал к педагогу и увидел её. Она сидела за столом и общалась. С первого взгляда понял, что она умная девочка с сохранным интеллектом, но неграмотна, но читать умела и неплохо. Почему-то сразу понял, что она из какого-то интерната (но не Московского), а там, в интернатах, грамотность не очень-то и важна, особенно для инвалидов с ДЦП. На вид ей никак не дашь 18 лет, выглядит моложе.

Больше всего меня поразило то, что она сидела не в инвалидной коляске, а на санитарном стуле, на котором все 4 колеса маленькие и до них руками не дотянуться, если надо переехать на другое место, сам же стул высокий, то проси человека – самой не справиться. Хорошо, что в Центре на следующий день дали коляску и пусть коляска великовата, но передвигаться на небольшие расстояния на ней можно.

Пожалел я, что маме рановато отдал диктофон (своё орудие труда), но педагог невольно (предвидя мои огорчения) сказала: «Она ничего не расскажет тебе о жизни в своём интернате – просто боится». На следующий день заехал к ней в палату раненько (до завтрака) и начал непринуждённо общаться – так и состоялось моё знакомство с Катей. Но что можно узнать о человеке за короткие полтора часа общения, да много и не спрашивал по той простой причине – захочет рассказать, сама расскажет.

В тот же день я выписывался из Московского Центра реабилитации для больных с последствиями ДЦП. Как нарочно, за мной приехали в 10:30, и моя беседа с новой знакомой не продлилась, но узнал о ней крайне много, благодаря одному американскому знакомому и всемирной паутине Интернет. Благодаря тому знакомому, я и решился написать этот материал.

Так вот, Катя - «колясочница», у неё детский церебральный паралич (ДЦП). Ей 18,5 лет (было тогда). Она совсем не училась в школе, поскольку она - сирота и Минздравсоцразвития Самарской области поместило её в дом-интернат для детей-инвалидов с глубокой умственной отсталостью (ДДИ) № 1 прямо из дома ребенка. После 18 лет, как и других ребят из ДДИ, её перевели в Похвистневский психоневрологический интернат (ПНИ), хотя всем кто с ней говорил, очевидно, что у неё нет нарушений интеллекта. Минздравсоцразвития и Минобразования Самарской области в детстве лишили её возможности учиться и проходить реабилитацию. На совершеннолетие её «одарили» лишением дееспособности и обрекли на пожизненное лишение свободы в интернатах для психически больных. Катя мечтает вырваться из интерната, окончить среднее учебное заведение и институт, стать психологом, помогать другим людям!

Летом 2008 года Самарская прокуратура внесла представления «в связи с процессуальными нарушениями» при лишении дееспособности Кати и других сирот-инвалидов в Самарской области, отсутствием у них индивидуальных программ реабилитации инвалида (ИПР), санаторно-курортного лечения и др. Была проведена стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, которая признала Катю психически здоровой,

Но спустя месяц после экспертизы Катя все еще в ПНИ – Минздравсоцразвития не дает путевку в открытый интернат (какая забота, любовь и внимание со стороны государственных чиновников!). Минздравсоцразвития в течение двух месяцев отказывается отпускать Катю в реабилитационный центр, сначала ссылаясь на ее недееспособность, потом на то, что у них нет её письменного заявления, в то время как Катя из-за отсутствия реабилитации не могла держать ручку.

У Кати детский церебральный паралич – болезнь, приковавшая её к инвалидной коляске. Два года назад о Кате узнали правозащитники и забили тревогу: «Девочка-то нормальная!». Но даже сотрудники аппарата Уполномоченного по правам человека в России не в состоянии совладать с бюрократической машиной.

Кате не повезло с самого рождения. Трижды. Сначала ей поставили диагноз ДЦП. Потом от неё отказались родители. А в шесть лет Министерство социальной защиты отправило сироту Катю из Дома ребенка в Самарский пансионат № 1 для детей-инвалидов (для глубоко умственно отсталых инвалидов). Потому что в Самарской области нет пансионатов для детей с ДЦП. На то, что по диагнозу умственная отсталость (обычный «подстраховочный» диагноз для большинства детдомовских детей) у девочки была легкая, чиновники закрыли на это глаза.

Почему чиновники решили, что в Самарском пансионате № 1 Кате Тимочкиной будет комфортно, - загадка. Он совершенно не оборудован для неходячих – никаких тебе пандусов, лифтов и безбарьерной среды. Со второго этажа, где жила Катя, её сносили на руках психически больные подростки, а это категорически запрещено правилами. Но кто их соблюдает в Самаре? Однажды уронили, с тех пор у нее болят ребра. Своего средства передвижения - кресло-коляски с ручным приводом – ей не выдали. Дни девочка коротала в постели, под стихи Блока. Хорошо, что читать её научила воспитательница, - в пансионате она не получала образования. Кстати, узнав, что Катя умеет писать эсэмэски, директор и главврач пансионата были очень сильно удивлены.

Со всем «букетом» нарушенных прав, тогда еще 16-летнюю девочку, нашли правозащитники. Они попытались восстановить её право на учебу. В пансионат приезжала психолого-медико-педагогическая комиссия, но вынесла вердикт: «Учиться Кате уже поздно». Снова, какая забота и внимание чиновников! Но учиться никогда не бывает поздно. Или нет?

Когда Кате исполнилось 18 лет, одним апрельским утром девочке велели «собираться». Физически крепкий подросток из пансионата отнес её в автобус. Куда везли, Катя не знала. Потом была какая-то комната, где люди в белых халатах задавали ей странные вопросы: какие она предпочитает мультики, что любит кушать.

- Когда я спросила, зачем все это, - рассказывает Катя, - мне ответили: «Проверяем твои способности!». Но она совсем не любит мультики, ей нравятся мелодрамы. Она старалась отвечать коротко, односложно, лишь бы поскорее закончилось это унижение... То, что она отвечает многосложно, заметил и я из наших очень кратких бесед.

Это была судебно-психиатрическая экспертиза. Её по просьбе директора пансионата назначил Кировский районный суд. Кате подтвердили диагноз – умеренно выраженная дебильность – и заключили, что она «недееспособна». В Кировский райсуд не пригласили, по-тихому лишив человека всех прав. А в июне отправили в Похвистневский пансионат для инвалидов (дом-интернат для психически больных). Для Кати почти ничего не изменилось. Только сейчас её окружают не дети, а взрослые люди. Порой с тяжелыми диагнозами и несносным характером.

Маленькая худенькая девушка с короткой стрижкой сидит в инвалидной коляске, перебирая в руках бисер. У нее яркий лак на ногтях…

- Люблю красить ногти, это отвлекает меня от грустных мыслей, - говорит она. - Я не могу здесь больше находиться, мне тяжело жить среди психов!

В ссорах с соседками по комнате - а их семеро - Катя не может уклониться от их нападения, ведь физически беспомощна. Катя захотела поговорить с корреспондентом наедине. Администрация пансионата покачала головой: «Не разрешаем, мы ее опекуны!».

- Это после того, как я поговорила с прокуратурой, - кивает на них девочка. - Телефон мой мне не отдают. Говорят, что соседки по комнате нервничают... Зато разрешают заниматься бисероплетением. Бисер - это, конечно, хорошо. Но мне хочется получить образование!

Кажется, что находишься среди детей. Но вокруг - взрослые люди. Катины здравые фразы не вписываются в эту обстановку. Да, многое чего не вписывается в наше понимание, но мы привыкаем и стараемся не обращать внимания. А жаль.

- Я знаю, что физическую свободу никогда не получу – из-за своей болезни завишу от других людей. Но я хочу хотя бы морально стать свободной! Ну и что из того, что человек – инвалид, главное – какой у него внутренний мир! – говорит Катя философски.

Пытаясь вызволить Катю из психушки, правозащитники обратились в прокуратуру Самарской области. Вскоре пансионат в Похвистневе навестили сотрудники прокуратуры – многие нарушения прав Кати подтвердились. И Похвистневский районный суд принял решение провести очередную судебно-медицинскую экспертизу.

Помочь Кате решил депутат Госдумы Олег Смолин. Он договорился о том, что её возьмут в Московский реабилитационный центр для подростков и взрослых инвалидов с тяжелыми формами ДЦП. Все спланировано: реабилитация за счет бюджета Москвы, переезд девочки на себя берут представители экспертного совета Уполномоченного по правам человека и Самарская организация родителей детей-инвалидов. Но глава Минздравсоцразвития Самарской области Вадим Куличенко отказал.

Почему отказывают? «Ответственная за Катю» в министерстве, Оксана Низовцева, руководитель управления реализации государственной политики по социальной защите инвалидов коротко ответила: «Нужно дождаться результатов экспертизы».

День спустя судебно-психиатрическая экспертиза установила: Катя психически здорова, ей рекомендован пансионат общего типа.

Ну, теперь девочка сможет поехать в Московский реабилитационный центр! «Нет. Теперь нужно дождаться суда, чтобы её полностью признали дееспособной», - холодно ответила Низовцева.

Но суд будет неизвестно когда. Девочке повезло, ей предлагают бесплатно пройти реабилитацию. Она же время теряет!

- Без судебного решения нельзя, - не устает повторять Низовцева. - По-человечески мы, может, и могли ли бы ее отправить в этот центр, а так - девочка государственная. И потом, у нас есть свой реабилитационный центр.

Похоже, чиновники просто не хотят отпускать Катю. Причина – в неспособности, а скорее, в нежелании проявить хоть какие-то человеческие чувства – доказать свою правоту они стремятся любой ценой (и такое бывает в нашей жизни крайне часто, но не всё мы замечаем).

- Эта реабилитация мало что даст Кате. А нам за нее отвечать. Вдруг с ней что-то случится? – говорит Татьяна Десятникова, главврач пансионата, в котором сейчас находится девочка.

Хотя и признают, что большую часть своей жизни Катя провела среди психически нездоровых людей из-за халатности врачей (вот в этом и заключается главная причина всего).

- Что делать, просмотрели девочку! – вздыхает Светлана Задыхина из Самарского Минздравсоцразвития. - Но, с другой стороны, что Кате даст этот центр в Москве? Наверное, ничего... Начать ходить – шансов практически нет. Жаль девочку.

И все как один пытаются убедить всех в том, что Кате ничего не нужно. А о моральной и психологической стороне вопроса кто-нибудь подумал? Все льют крокодиловы слёзы.

- Все у нас занимаются с ноутбуками, - рассказывает директор пансионата Наталья Жукова, как бы оправдываясь и скрывая истинное положение вещей. - А Катя нет. По-моему, ей вообще неинтересно учиться.

Но на самом деле ребята играют на компьютерах, купленных на их же пенсионные деньги. Кате играть в такие игры неинтересно, а к Интернету психоневрологический пансионат не подключен.

...Сейчас Кате разрешили пользоваться своим телефоном. Не без стараний «Известий» и депутата Смолина, написавшего письмо в прокуратуру Самарской области.

- Плакала для меня Москва. Я уже вещи собрала, очень боюсь, что здесь останусь.

Московский реабилитационный центр сможет подождать Катю еще неделю – место дорогостоящее, нуждающихся в нем много, но дата судебного заседания все еще не была назначена.

Катю возили в Самару в областную больницу на консультацию, где решили, что вместо поездки в Московский реабилитационный центр ей нужно сделать операцию на связках ног в областной больнице, потом загипсовать на два месяца и вернуть в интернат. Катя категорически против, но ее согласия никто не спрашивает. Девочка-то государственная... «Если у меня нет родителей, со мной можно поступать как со щенком?», - говорит Катя.

- Катин случай - не единственный. По нашим оценкам, до 25% детей, находящихся в психоневрологических пансионатах, психически здоровые. Но мы не можем вытащить каждого, как, например, вытащили Митю, - рассказывает член Экспертного совета аппарата Уполномоченного по правам человека в России Сергей Колосков.

Когда ребенка бросают родители, их обязанности берет на себя государство. Кому-то везет – и тогда бывшие детдомовцы вспоминают своих воспитателей с благодарностью, пишут им письма и поздравительные открытки к праздникам. Но не в случае с Катей. Чиновники, которые должны были (ведь это их работа) помочь девочке хоть как-то адаптироваться и найти свое место в жизни, эту жизнь ей сломали. Да, они признают: «Ошибка вышла, проглядели».

Но ведь эта ошибка превратила её жизнь в ад. Попробуйте представить себя в окружении психически больных людей хотя бы на несколько дней. Страшно... А Катя живет среди них уже много лет.

Она не знала, что такое школа, подруги, музеи и театры... Хотя, окажись она не в психоневрологическом интернате, все сложилось бы по-другому.

Сейчас ее главная задача – вырваться оттуда. А потом – попытаться забыть обо всём этом кошмаре и начать новую жизнь. Не знаю, стоит ли Кате ввязываться в это, но, мне кажется, она должна найти людей, сломавших ее жизнь, и воспользоваться своим правом, данным ей законом. Составлять иски, обращаться в суды и наказать человека, подписавшего ей этот страшный приговор на такой длительный период.

Ей это уже вряд ли поможет, но убережет других детей. Детей, брошенных родителями и ставших «государственными».

Отказав Кате в поездке в Москву на реабилитацию, чиновники Минздравсоцразвития Самарской области ссылаются на «противопоказания по здоровью».

- У нее на всех конечностях – контрактура, - бодро рапортует Сергей Кузнецов, руководитель департамента медицинской помощи взрослому населению регионального Минздравсоцразвития Самарской области. – Вот приедет она в Московский центр, пробудет на дорогостоящей койке, в нее государство вложит миллион рублей, и она выйдет такой же, как вошла. Мы предлагаем провести ей операцию.

Но позвольте, Московский ЦМСР ДЦП с самого открытия (октября 1990 года) только и занимается именно такими пациентами, которых описал Сергей Кузнецов, ссылаясь на симптомы диагноза Кати. Так какие могут быть «противопоказания»?

На вопрос, почему же раньше врачи не предложили Кате сделать эту операцию, Кузнецов отвечает, что «он курирует только взрослое население».

Девочку уговаривают сделать операцию на ногах, хотя она этого не хочет. Но есть вероятность, что «уговорят». Дело в том, что суд по восстановлению Катиной дееспособности назначен на 29 октября. Судья Назейкина обмолвилась, что дело сложное и, возможно, потребуется новая комплексная судебно-психиатрическая экспертиза.

Если будет принято такое решение, Катю снова поместят в психбольницу, а потом в пансионат еще на три месяца. Допустит ли суд неправомерное решение о повторной экспертизе, и как долго еще Катя будет находиться в психушке?

Похвистневский районный суд признал Катю недееспособной. Это означает, что Катя так и не выберется из психушки.

Ожидая суда, правозащитники, помогающие Кате, опасались, что ей назначат еще одну судебно-медицинскую экспертизу. Но то, что решение будет таким бесчеловечным, они предполагать не могли.

В суд Катю привезли судебные приставы. В зал не были допущены Уполномоченный по правам человека Самарской области и представители Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Судья Наталья Назейкина выслушала мнение помощника прокурора Похвистневского района Евгения Тюпаева, который высказался против признания Кати дееспособной. Органы опеки присоединились к мнению помощника прокурора.

На суде присутствовали эксперты из Самарского психоневрологического диспансера, которые в марте проводили первую экспертизу (она заняла 30 минут) и признали Катю психически нездоровой. Тогда как специалисты Самарской областной психиатрической больницы, проводившие экспертизу в сентябре (они наблюдали Катю в течение двух недель), в суд явиться не смогли. Судья выслушала доводы первых экспертов и вынесла вердикт: «Недееспособна».

После судебного заседания судье задали вопрос: «Почему было сделано предпочтение заключению экспертов, которые общались с Катей в течение 30 минут?» Судья вопреки всякой логике ответила, что двух недель недостаточно и экспертиза должна была проводиться месяц. И добавила, что Катя отвечала не на все вопросы. Например, на вопрос: «По какому адресу ты живешь?». Но разве живущим в интернате, сообщают адрес? Катя не ответила и на другой «важный» вопрос судьи – «Какая вторая столица в России?» Но откуда человек, который не получил образования, может знать о том, что Санкт-Петербург - вторая столица? Но есть и второй ответ на этот «важный» вопрос – «В Российской Федерации по Конституции только одна столица – Москва».

Еще Назейкину удивило то, что Катя во время судебного заседания совсем не задавала вопросов.

- Думаю, решение суда будет не в мою пользу. Второй раунд мы проиграли! - сказала Катя, хотя о решении суда еще не знала.

Как судья могла не заметить, насколько правильно и четко строит фразы Катя? Видимо, Наталья Назейкина не учла, что человеку, который 12 лет общался только с психически больными, задавать вопросы в наполненном людьми зале непросто.

В Минздравсоцразвития Самарской области теперь говорят: «Ну, значит, так решил суд!» Похоже, чиновники довольны, что оказались «правы» и девочка психически нездорова. Судебное решение замечательным образом исправило неудобное заключение сентябрьской экспертизы и показало, что никакой халатности по отношению к Кате допущено не было.

Адвокаты собираются обжаловать решение суда в Самарском областном суде, но администрация пансионата, где находится Катя, суд и областные власти делают всё, чтобы адвокаты не могли подать кассационную жалобу.

Сейчас за Катю вступилась Общественная палата России. Комиссия по общественному контролю над деятельностью правоохранительных органов и реформированием судебно-правовой системы во главе с Анатолием Кучереной подготовила обращение к генеральному прокурору Российской Федерации в защиту прав Кати и других сирот-инвалидов, неправомерно лишенных дееспособности.

В среду поездом Самара-Москва Катя, наконец, приехала в Москву. Девушка пройдет лечение в Центре медицинской и социальной реабилитации инвалидов с ДЦП.

Одну победу девушка одержала: Минздравсоцразвития Самарской области разрешил ей поехать на реабилитацию в Москву. В столицу девушку сопровождали медсестры из ее интерната.

- Я мечтала вырваться оттуда, говорила об этом, и моя мечта сбылась!

Центр находится рядом с усадьбой-заповедником «Царицыно». В нём все помещения оборудованы для людей с ДЦП, есть пандусы и безбарьерная среда.

- Палата № 303... хорошая цифра! - юморила Катя. Её разместили в двухместной комнате. Соседка Лена рассказала Кате о том, что тоже впервые проходит здесь реабилитацию, учится на психолога. Получить эту профессию - Катина мечта.

Катя пробудет в этом Центре три месяца. Будет проходить лечение, заниматься в классах с педагогами и с психологом, общаться. Свой день рождения – 7 января – она, к счастью, справит здесь, а не в психушке.

Она живет в одной комнате со своей ровесницей – студенткой педагогического университета Леной – будущим психологом. Катя научилась мыть за собой посуду, стирать свои вещи. Ей назначили процедуры, лечение. Иногда это больно, часто – трудно. Катя ежедневно занимается с педагогом. Она старается. В Центре все с Катей очень дружелюбны. У Кати талант – «завоевывать» сердца. Сотрудники и друзья газеты «Известия» подарили Кате ноутбук, ее навещают волонтеры-друзья, учат пользоваться ноутбуком и выходить в Интернет. По особому разрешению замминистра Самарской соцзащиты Ханжина, волонтеры возили Катю в Пушкинский музей и в церковь.

История не окончена – она продолжается, как и сама жизнь…