Ларчик. История о махровой эгоистке

Глава первая
До конца рабочего дня оставалось десять минут, и все сотрудницы отдела уже были в предвкушении наступающих выходных. Вообще, по причине благодатной сентябрьской погоды, планы у всех были схожи и заключались в уборке урожая картофеля на приусадебных участках, огородах и дачах.

Галина Петровна и Татьяна Викторовна уже выключили компьютеры, а Венера достала из шкафа светлый приталенный плащ. Одна Лариса продолжала сидеть за компьютером: она не имела привычки выключать компьютер раньше, чем закончится рабочий день. Хотя остальных она не осуждала, не обсуждала и никогда не «стучала» начальству.

Терпение Ларисы было «вознаграждено»: в шестнадцать пятьдесят три, за семь минут до окончания рабочего дня, двери кабинета приоткрылись и заглянул мужчина лет сорока.

- Здравствуйте, - мягко и как-то застенчиво улыбнулся он. - Медицинский полис здесь можно восстановить?

- Здравствуйте, - едко ответила Татьяна Викторовна. - Именно здесь. Только в понедельник, с девяти ноль-ноль до восемнадцати ноль-ноль, обед с тринадцати до четырнадцати. До свидания.

- Девушки, но ведь ещё только семнадцать часов? Почему же в понедельник? - упорный посетитель всё-таки вошёл в кабинет.

- Вы расписание работы бы хоть посмотрели, молодой человек! - укоризненно покачала головой Галина Петровна. - Сегодня пятница, и приём граждан ведётся до семнадцати ноль-ноль.

- Девушки, - упавшим голосом продолжал посетитель. - Я не могу ждать понедельника. Мне в командировку сегодня ночью уезжать, а я полис потерял. Нужен хотя бы временный. Иначе командировка сорвётся, а она мне очень нужна. Пожалуйста, помогите!

Взоры всех коллег обратились к Ларисе, которая уже готовилась выключить компьютер, и посетитель, моментально сориентировавшись, тоже уставился на неё. Умоляюще. Тяжело вздохнув, чтобы услышали все, а посетитель чтобы осознал всю полноту её недовольства и всю степень собственного несовершенства, Лариса подняла красивую тёмную бровь и кивнула на стул рядом с её столом.

Посетитель проворно занял стул, с надеждой глядя на Ларису. Было ровно семнадцать часов, и все коллеги, одна за другой, покинули кабинет, весело попрощавшись. Поджав губы, Лариса проводила сослуживиц насмешливым взглядом холодных голубых глаз, откинула со лба вьющуюся тёмную прядь и изрекла надменно:

- Что сидим? Доставайте все документы, которые у вас есть. И молитесь, чтобы утерянный полис был открыт в нашей страховой компании.

- Уже молюсь, - улыбнулся посетитель.

Лариса раздражалась на саму себя: почему-то она не могла как следует разозлиться на настойчивого посетителя, а следовательно, не получалось и обдать его презрением в полной мере? Обычно Ларисе виртуозно удавались такие трюки: не говоря ни одного грубого или оскорбительного слова, она умела надолго испортить настроение тому, кто попадал под раздачу.

А у этого вид какой-то растерянный, виноватый, улыбка мягкая, голос приятный и негромкий. Хотя сам по себе мужчина ничем выдающимся (во всяком случае, на первый взгляд) не отличался: среднего роста, короткие светло-русые волосы, небольшие серые глаза, тёмные брови и ресницы, средних размеров прямой нос, плотно сомкнутые губы. По уголкам глаз первые мимические морщинки, а по краям губ - небольшие, почти вертикальные складки.

Изучив документы, Лариса вошла в программу и обнаружила, что полис выдавала их страховая компания два года назад.

- Что же вы такой невнимательный-то? Человек рассеянный? Где полис посеяли, Николай Николаевич? - опять вздохнула Лариса. Ладно уж. У неё-то ведь нет картофельной страды. Да и дома её никто не ждёт.

Посетитель молча и сосредоточенно заполнял заявление. В программе с его старым полисом возникли трудности, пришлось делать запрос в фонд социального страхования, а там тоже через двадцать пять минут закончится рабочий день. Почему-то Лариса не смогла сказать об этом вслух, ждала ответа из фонда, молчаливо надеясь. Она вдруг поняла, что Николай Николаевич Пастухов не лжёт: командировка очень важна для него. Настолько важна, что всегда острая на язык Лариса не смела разочаровать его. Но и изображать мать Терезу ей не хотелось, - это совсем не её стиль.

- Так что молчим, Николай Николаевич? - язвительно напомнила о себе Лариса. - Мне всегда было интересно, как можно потерять документ?

- Простите, ...Лариса Владимировна, - Николай Николаевич прочитал информацию на бейдже, прикреплённом к непышному бюсту Ларисы. Ну как «бюсту»? Скорее, его отсутствию. - Я ввёл вас в заблуждение.

- В смысле? - голос Ларисы не предвещал ничего хорошего. Она отвела взгляд от монитора и холодно сверлила им посетителя.

- Год назад при пожаре сгорели все мои документы. И вот я всё восстановил, а о полисе совсем забыл.

- Ужасно, простите мой возмущённый тон, - пробормотала Лариса. - Просто вы сказали, что обманули, а я очень не люблю, когда обманывают, не выношу любой лжи, даже маленькой.

«Да что там не люблю? Для меня сразу клеймо «лжец» на таком человеке. Потому я и не люблю людей в целом и почти каждого человека в частности», - эту фразу Лариса не смогла произнести вслух.

- Я тоже не выношу лжи, - кивнул посетитель. - Потому вы не должны просить прощения.

Пришёл ответ из фонда, и Лариса, вздохнув с облегчением, продолжила работу, насмешливо отметив про себя тот факт, что она по какой-то причине переживает за Николая Николаевича, как за родного.

Кстати, ему нет сорока лет, всего тридцать восемь. Но выглядит он чуть старше, будто измучен заботами. Хотя, почему «будто»? Один пожар чего стоит! Лариса знала о таком не понаслышке, в детстве она пережила пожар, во время которого погиб её любимый пёс Тишка, чистокровный дворянин.

- Надеюсь, - Ларисе пришлось прочистить горло. - Надеюсь, из живых существ на пожаре никто не пострадал?

- К счастью, никто. Но полностью сгорел деревообрабатывающий цех, созданию и развитию которого я посвятил полтора года. Я продал квартиру, в которой жил, это была квартира родителей. Вложил все деньги в развитие собственного дела. Деревообработка - это моя первая специальность, ещё до армии получил. Я краснодеревщик. Потом, после службы в армии, получил профессию инженера. Простите, что я всё это вам рассказываю.

Николай Николаевич будто спохватился, замолчал.

- То есть, вы и жили в своей мастерской, если квартиру продали? - Лариса очень старалась не обнаружить острого сочувствия, говорила сухо и холодно.

- Совершенно верно, Лариса Владимировна, - улыбнулся посетитель. - Потому документы и сгорели. Сейф установить не сподобился, вот и пожинаю плоды.

- А сейчас где зарегистрированы? Вот же, временная прописка есть.

- У друга, - лаконично ответил посетитель.

- Ну раз о полисе вспомнили только сейчас, спустя год, да и то в связи с командировкой, значит, вы здоровый человек. Радуйтесь.

- Я радуюсь. Тем более, сейчас появилась возможность заработать очень хорошо. Если повезёт, то месяцев через восемь у меня опять будет собственное жильё, я же ещё страховку получил. Я больше,чем на полгода уезжаю, вернусь только в апреле. Главным инженером на буровую устроился.

- А как вы собираетесь постоянный полис получить? Ведь он будет готов только недели через две. А у временного срок действия всего месяц.

- Это уже неважно, - махнул рукой Николай Николаевич. - Главное, чтобы он сейчас у меня был, при регистрации там, на Севере. А постоянный получу потом. Должен же я буду прийти и вас поблагодарить. Сегодня уже не получится, не успеваю.

- А вот этого не надо! - резко сказала Лариса. - Я выполняю свою работу, за которую получаю заработную плату. Мне не нужна дополнительная благодарность. Всё, вот ваш временный полис. За постоянным придёте сюда же, когда вернётесь.

Взяв небольшой белый конверт, Николай Николаевич встал.

- Спасибо вам, Лариса Владимировна! Вы даже не представляете, что вы сделали для меня, как помогли! Вы очень добрый человек, настоящий!

- До свидания, - поджав губы, Лариса отвернулась к окну. И добавила, когда посетитель вышел за двери. - Добрая! Много ты понимаешь!

Лариса опомнилась через пять минут: она так и стояла, сложив руки на груди и глядя в окно, а компьютер продолжал работать. Выключив компьютер, надела плащ, закрыла кабинет и зашагала по коридору.

Ларисе Булычевой не так давно исполнилось тридцать три года, она никогда не была замужем и не собиралась туда, то есть, замуж. Она являлась убеждённой махровой эгоисткой и жила исключительно для себя.

В детстве за ней закрепилось прозвище «булка», и трудно было придумать для Ларисы менее подходящее прозвище. Она была из породы женщин, о которых говорят: «Маленькая собачка до старости щенок»: невысокого роста, лёгкая, миниатюрная.

Пока ещё мужчины обращали внимание на Ларису достаточно часто: рядом с такой хрупкой женщиной почти каждый выглядел большим и сильным. К тому же, Лариса была миловидной, с правильными и гармоничными чертами лица. Но большинство соискателей сбивались на подлёте холодным взглядом голубых глаз и резковатым, язвительным голосом. Лариса не обзаводилась семьёй отнюдь не из-за мифического венца безбрачия или стечения обстоятельств. Она сознательно избегала замужества. Романы сходили на нет, не успев как следует начаться, и всегда расставание инициировала сама Лариса.

Всё дело было в неверии и недоверии: Лариса не верила в возможное счастье и не доверяла людям. И у неё были на то веские причины.

Матери Ларисы не стало, когда девочке исполнилось три года. Женщина ушла из жизни при весьма трагических обстоятельствах: отравилась угарным газом, находясь в машине вдвоём с любовником. Была зима, они сидели в гараже в его машине и завели мотор, чтобы не замёрзнуть. Из-за неверности и трагической случайности осиротели две семьи, да ещё осадок остался в душах близких такой, что не забудешь и не вычеркнешь из жизни одним взмахом. Ведь о трагическом происшествии узнал весь небольшой городок.

Отец, спасаясь от позора, оставил Ларису, которая внешне очень походила на покойную мать, на попечение тёщи и тестя, и уехал. С тех пор Лариса его не видела и ничего не знала о том, как сложилась его дальнейшая жизнь. На алименты бабушка и дед не подавали, а сам отец прекратил присылать деньги, когда Ларисе было шесть лет. С тех пор он никак не участвовал в жизни дочери, а Лариса и не пыталась найти его. Так Лариса, толком не начав жить, была уже дважды предана близкими людьми. К тому же, то, что сделала с семьёй покойная мать, обесценило в глазах Ларисы саму семью, любовь и преданность.

Когда Ларисе было восемь, произошёл пожар. Полностью сгорел дом бабушки и деда, надворные постройки, погибли куры, утки, кролики и любимый пёс Ларисы, Тишка. Единственное существо, к которому Лариса была привязана всем своим одичавшим без любви маленьким сердечком. С тех пор Лариса наглухо закрылась для всего мира и любых чувств: она не верила в возможность личного человеческого счастья.

После пожара они с бабушкой и дедом перебрались в краевой центр, сняли неблагоустроенную квартирку. Деду тогда было всего пятьдесят четыре года, и он устроился рабочим на завод. Бабушка была старше деда на восемь лет, и тогда уже была на заслуженном отдыхе. Вскоре им посчастливилось: попав под программу поддержки работников, дедушка получил от завода однокомнатную квартирку в ведомственном доме. Чуть позже квартиру приватизировали, в ней и жила Лариса по сей день. Бабушки не стало пять лет назад, а деда - три года назад. Оба они прожили достойную и честную жизнь, стойко приняли удары судьбы и не сломались, вот только правнуков так и не дождались.

Лариса не была монашкой, совсем нет. Время от времени в её жизни случались кратковременные романы, но ни одному представителю противоположного пола так и не удалось преодолеть недоверие Ларисы, её душевную чёрствость и холодность. Теперь, когда бабушки и деда не стало, Лариса жила исключительно для себя, не впуская никого в свой дом, свою жизнь и своё сердце. Ведь если никого не впустить, то и боль никто не причинит. Единственное, чего боялась Лариса, - это душевная боль.

Глава вторая
Незадолго до наступления Нового года в отделе, в котором работала Лариса, произошёл скандал. Как всегда бывает, к концу года активизировались все: начальство, требующее отчёт за отчётом; статистики, требующие данные. А ещё активизировались посетители, почему-то считающие особым шиком оформить нужный документ в последних числах декабря.

В один из дней, когда все сотрудницы, кроме Татьяны Викторовны, были заняты с клиентами, в кабинет заглянула ещё одна посетительница. Через десять минут должен был начаться технический перерыв, который длился двадцать минут, и Татьяна Викторовна спешила на утренник к сыну, в детский сад, расположенный прямо рядом с офисом страховой компании. Уходила она негласно, по договорённости с коллегами. Просто уходила, якобы, на время технического перерыва, но собиралась задержаться на полчаса.

- Здравствуйте! Можно оформить полис на новорождённого? Я бабушка, но все документы при мне.

- Можно, - сухо ответила Татьяна Викторовна, выключая компьютер. Через полчаса подходите, после технического перерыва.

- До технического перерыва ещё десять минут, - посетительница не сдавалась.

- Вы же видите, что все специалисты заняты, женщина!

- Вы свободны. И времени ещё достаточно.

- Откуда вы знаете, женщина, что времени достаточно? Может, вы тогда и полис для внука или внучки можете оформить сами, без нашей помощи? - Татьяна Викторовна начала не на шутку раздражаться. - Пожалуйста, покиньте кабинет, не мешайте работать.

- Почему вы грубите, девушка? - настырная посетительница и не думала подчиниться.

Надев пуховик и сапоги, Татьяна Викторовна прошествовала мимо неё, вышла и закрыла за собой двери. Посетительница вышла следом. Лицо её не предвещало ничего хорошего. Однако, когда через полчаса Лариса оформляла полис для её внука, женщина выглядела вполне спокойной и миролюбивой.

Через два дня начались новогодние каникулы, а после них на филиал страховой компании, в которой работала Лариса, обрушились сразу две проверки. Как выяснилось, обе они были инициированы по причине обращения той самой гражданки, которую отказалась принять Татьяна Викторовна.

Начальство ходило мрачнее тучи, потому настроения не было ни у кого. Татьяна Викторовна держалась спокойно, но все понимали, что она очень переживает. Работа рядовых специалистов оплачивалась средне, однако график был очень удобный, особенно, для семейных женщин.

В документации компании недочётов найдено не было, тем не менее, жалобу оставить без внимания проверяющие не могли. Поскольку видеонаблюдение в кабинете тогда ещё не осуществлялось, все коллеги Татьяны Викторовны твёрдо стояли на том, что клиентка обратилась в отдел во время технического перерыва и требовала приёма. Каждую из сотрудниц приглашали в кабинет к директору отдельно; нужно было рассказать директору и проверяющим о том, что случилось двадцать восьмого декабря.

Когда пригласили Ларису, она честно предупредила коллег, что лгать не будет, и вышла, не обращая внимания на злобный взгляд Татьяны Викторовны.

Поскольку большинство сотрудниц придерживались одной версии, проверяющие сочли, что Лариса испытывает к коллеге личную неприязнь, и закрыли глаза на то, что рассказ Ларисы подтверждал слова "пострадавшей" клиентки. Татьяна Викторовна избежала ответственности.

В отделе Ларисе объявили бойкот. Сам директор пожурил её за то, что она, якобы, едва не подвела всех под монастырь. Долго и пространно рассуждал о корпоративной этике, взаимовыручке и терпимом отношении к коллегам.

После этой лекции Лариса написала заявление об увольнении по собственному желанию, отработала две недели в обстановке бойкота, а с первого февраля приступила к труду в другой страховой компании, конкурирующей с прежней.

В конкурирующей компании Лариса попала не в большой отдел, а «на точку», как это называлось. Она работала в поликлинике, в маленьком кабинете с окошком для посетителей. Такие условия работы ей понравились даже больше, потому что не было необходимости постоянно взаимодействовать с коллегами, а общение с посетителями происходило через стекло, как у регистраторов в поликлинике.

* * * * * * * *

Был конец февраля, когда однажды, по пути с работы, Лариса решила пройти дворами, а не по центральной улице, как ходила обычно, и едва не стала невольной жертвой стаи бездомных собак. Была пора собачьих «свадеб», и кому-то из вереницы пробегающих мимо огромных грязных псов не понравилась Лариса. Залаял один, за ним второй, и вот их уже было четверо. Лариса стояла молча, прижавшись к стене дома, и прощалась с жизнью. Она даже в магазин не успела ещё зайти, и ей нечего было дать «хозяевам» двора.

К счастью, из подъезда вышел пожилой мужчина с тростью, и он, проявив недюжинную отвагу, напугал мохнатую компанию, разогнал, угрожая тростью. Лариса, едва не плача, благодарила спасителя. Руки у неё дрожали, а во всём теле чувствовалась слабость, наступившая от стресса.

Лариса без сил опустилась на скамейку у подъезда, когда заметила, что, оказывается, испарилась не вся собачья компания. Около её ноги сидело странное, серое от грязи существо. Кудрявая шерсть свалялась, глаз не было видно из-за того, что морда тоже заросла грязной шерстью.

Это была небольшая болонка. Скорее, белая, хотя сейчас об этом можно было только догадываться.

Пёс не уходил, продолжая с надеждой смотреть на Ларису.

- У меня нет ничего, я ещё в магазине не была, - растерянно сказала Лариса.

Болонка приподнялась на лапах и шевельнула тем местом, где, видимо, был хвост. Похоже, хвост купирован. Потеряшка? Присмотревшись, Лариса увидела под свалявшейся шерстью тёмный грязный ошейник.

Лариса не знала, по какой причине она не может просто встать и уйти, оставив маленькое мохнатое существо в одиночестве.

- Пойдём в магазин? Или сразу домой? У меня суп есть.

При слове «суп» болонка изрядно оживилась. Всё было решено. Пришлось всё-таки зайти в зоомагазин, чтобы купить шампунь, глистогонное лекарство, две миски и ошейник с поводком. Конечно, Лариса не планировала оставить у себя собаку навсегда, собиралась сразу дать объявления во все городские группы, но кто знает, когда найдутся хозяева, и найдутся ли вообще.

Лариса тщательно вытерла болонке лапы, прежде, чем впустила в квартиру. Сразу сделала несколько фотографий. Постелила в прихожей старое одеяло, свернув его вчетверо.

Судя по тому, как собака периодически поднимала заднюю лапу, когда они шли домой по улице, болонка была (то есть, был) мужского пола. Лариса налила в миску суп и добавила в него немного хлебных крошек. Гость быстро расправился с ужином и вновь преданно уставился на Ларису.

- Нет, дружище, так много сразу нельзя! Плохо станет. Давай попозже, - строго сказала Лариса, и пёс послушно пошёл к лежанке.

«Надо же, какой умный! Понимает спокойную человеческую речь. Точно чей-то».

Поужинав, Лариса устроила для гостя «баню», и оказалось, что пёс не белый, а какой-то серо-бежевый. Мыться пёс любил, это чувствовалась. Завернув его в большое старое полотенце, Лариса держала пса на руках, как ребёнка. Потом сделала ещё несколько фотографий, разослала объявления. Однако никто так и не позвонил по поводу собаки. Ни в этот вечер, ни в следующий, ни через неделю, ни через месяц.

Распорядок дня у Ларисы изменился: ей приходилось выгуливать пса утром, после работы и поздно вечером. Ел пёс всё, был неприхотлив и потерей аппетита явно не страдал. В выходные Лариса повела его на обследование в ветеринарную клинику, а потом к грумеру. Когда собаку подстригли, оказалось, что это никакая не болонка, а карликовый пудель.

Грумер, разбирающаяся в собаках, сказала, что пёс молодой, ему максимум чуть больше года. Ещё сказала, что чистокровные пудели - удовольствие недешёвое, но в любом случае, надо показать пса заводчику, чтобы узнать, нет ли у собаки какого-либо «брака».

Лариса заплатила за услуги и поблагодарила грумера, надела на пса ошейник с поводком и вышла. Зачем ей заводчик? Она не собирается делать бизнес на своём новом друге. Лариса решила, что собаку ей подарила сама судьба. Недолго думая, Лариса назвала малыша «Ларчик», и зажили они дружно и весело.

* * * * * * * * *

В середине апреля, как гром среди ясного неба, раздался телефонный звонок с незнакомого номера. Встревоженный и приятный мужской голос произнёс слова, которые Лариса давным-давно не ожидала услышать. Испугавшись, она нажала отбой, но звонок тут же раздался снова.

- Пожалуйста, нет, - прошептала Лариса, глядя на телефон, как на ядовитую змею. - Что же это? Зачем? Я не хочу.

Телефон смолк, но зазвонил снова. Проснулся Ларчик, до сих пор мирно спавший на диване, сел перед Ларисой, удивлённо глядя на неё и переминаясь с лапы на лапу. Пёс словно спрашивал: «Ты почему не отвечаешь?».

- Думаешь, надо ответить? - с тоской спросила Лариса, когда телефон зазвонил в четвёртый раз.

Судя по взгляду Ларчика, ответить было просто необходимо. Ведь человек на том конце телефонного звонка явно очень переживал. Только где он раньше-то был?! Тяжело и протяжно вздохнув, Лариса приняла вызов.

- Слушаю.

- Здравствуйте ещё раз! - в голосе звонившего явственно слышалось такое облегчение, что у Ларисы сжалось сердце. Хоть бы ошибка, пожалуйста! - Видимо, что-то с телефоном. Сначала разговор прервался, а потом я долго не мог дозвониться. Я по объявлению, которое вы подавали в конце февраля. Скажите, ту собаку, потеряшку, забрали?

Ларисе очень хотелось сказать: «Да, давно уже забрали, сразу». Очень хотелось. Но тревога и надежда в голосе собеседника не давали Ларисе сделать то, чего она не делала никогда: солгать.

- Здравствуйте. Нет. Никто не звонил, вы первый за полтора месяца интересуетесь судьбой собаки.

- Скажите, а где ... он?

- Живёт у меня всё это время.

- Девушка, скажите, как я могу к вам обращаться?

- Можете никак не обращаться, - сухо отрезала Лариса. - Вы же интересуетесь судьбой собаки, а не моим именем.

- Хорошо, извините, я понял. Но мне очень нужно, просто необходимо увидеть собаку. Я почти уверен, что это мой Пончик.

- Пончик? - с презрением спросила Лариса и поморщилась.

Но тут случилось удивительное: Ларчик вскочил и преданно уставился ей в глаза, а потом звонко тявкнул. Если до этого в душе Ларисы теплилась надежда, то теперь она с размаху рухнула и разбилась об это странное имя: «Пончик».

- Он слышит! - зато в голосе звонившего был неподдельный восторг. - Это точно он!

- Где же вы раньше-то были?! - не выдержала Лариса. Голос её сел от подступивших рыданий.

- В отъезде. Я даже не знал, что Пончик потерялся, от меня скрыли. Я вам всё объясню при встрече. Где вам удобно встретиться? У меня, у вас или на улице?

«Мне удобно вообще не встречаться».

- Давайте встретимся в парке Горького через час, около колеса обозрения, - обречённо сказала Лариса.

- Хорошо, договорились! Я найду вас. Если это Пончик, он узнает меня. Он не мог меня забыть за полгода.

- Собаки не забывают своих друзей, - сухо сказала Лариса.

- Это точно. В отличие от людей. До встречи! И спасибо вам огромное.

Нажав отбой, Лариса села на диван и заплакала. Ларчик - Пончик поставил лапы на её колени и начал лизать её руки. Он никогда ещё не видел новую хозяйку плачущей.

Через пятьдесят минут Лариса с Ларчиком на поводке стояла около колеса обозрения. Она никогда никуда не опаздывала, не опоздала и сейчас. На душе было тяжело, а следы от слёз она даже не пыталась замаскировать.

Буквально через пару минут Ларчик вдруг взвизгнул, вырвался вместе с поводком и помчался по аллее, освещённой вечерним апрельским солнцем. Лариса увидела, как пёс с размаху запрыгнул на руки к русоволосому мужчине среднего роста и среднего возраста, начал лизать незнакомцу лицо и скулить. Мужчина перехватил в руках большой букет и какой-то яркий пакет, и прижал пуделя к себе.

- Пончик! Вот бродяга, как же так? Я чуть с ума не сошёл!

Почему-то и приближающийся мужчина, и его голос, показались Ларисе знакомыми. У Ларисы была феноменальная память на имена, фамилии, даты и лица. Она всегда помнила тех, кто уже был у неё на приёме. Потому, когда мужчина приблизился, она уже узнала его и презрительно поджала губы.

- Вы?! - удивлённо воскликнул он. - Лариса Владимировна?

Глава третья
- Здравствуйте, Николай Николаевич, - сухо ответила Лариса.

- Вы помните меня?

- У меня очень хорошая память. Я никогда не забываю имена людей, если общалась с этими людьми.

- Я так рад, что вы меня помните! И совсем не удивлён, что именно вы спасли Пончика. Вы такой человек...вы не способны пройти мимо чужой беды.

- Это случайность, Николай Николаевич. Меня окружила стая собак, и Ларчик...то есть, Пончик, был среди них. Грязный, заросший. Я думала сначала, что это болонка.

- Господи, - прошептал Николай и прижал к себе собаку ещё крепче. Так и стоял с букетом, пакетом и Пончиком на руках. - Вы не представляете, Лариса Владимировна, как я вам благодарен. Если бы не вы...

Николай Николаевич вдруг замолчал, отвернулся в сторону и закусил губу.

- Что ж, мне пора, - преувеличенно бодро сказала Лариса. - Прощайте, Николай Николаевич! Прощай, Ларчик!

Лариса быстро поцеловала пуделя в нос и хотела уже уйти, но в этот момент Николай Николаевич, наконец, пришёл в себя.

- Погодите, Лариса Владимировна! Куда же вы? Мы вас так не отпустим. Правда, Пончик?

Пёс укоризненно смотрел на Ларису, как бы говоря: «И ты готова вот так повернуться и уйти, оставив нас одних?!».

- Но уже довольно поздно... - нерешительно сказала Лариса.

- Разрешите нам проводить вас? И вот цветы, Лариса Владимировна! И конфеты. Я не знаю, какие конфеты и цветы вы любите, потому не обессудьте, выбрал на свой вкус.

Судя по очень красивому букету и большой коробке дорогих конфет в пакете, вкус у Николая Николаевича был совсем не плох. Лариса, которая сначала была уверена, что ничего не возьмёт у Николая Николаевича, не смогла отказаться от подарка.

Так они и пошли по улице: Лариса с цветами и ярким пакетом, а рядом Николай Николаевич с Ларчиком-Пончиком на руках.

- Знаете, а я ведь был у вас на работе два дня назад, почти сразу после приезда. Тоже букет приносил и конфеты. Букет пришлось выбросить, а конфеты съел с горя. Оказалось, что вы больше не работаете там, и никто мне не сказал, где вас можно найти. Я был просто уничтожен: Пончик убежал, вы исчезли... И вот как всё обернулось! Я очень рад. Вы не представляете, насколько.

- Вы меня искали? - сказать, что Лариса была удивлена, - значит, ничего не сказать.

- Конечно, я же обещал, что приду.

- Вы всегда выполняете свои обещания?

- Стараюсь, Лариса Владимировна. Либо не обещаю.

- Это правильно. Согласна с вами. Необязательность и пустозвонство - одни из худших человеческих недостатков.

- Бывают и хуже. Лариса Владимировна, - Николай немного откашлялся. - А можно, мы с Пончиком купим торт и напросимся к вам на чай? Очень не хочется расставаться вот так.

Лариса ни за что бы не призналась, но и ей не хотелось расставаться «вот так».

- Ну...- она сделала вид, что раздумывает. - На сегодня у меня больше нет планов, потому не вижу причин отказываться. Давайте.

Лариса стояла с Пончиком на улице, а Николай Николаевич зашёл в супермаркет.

«Хорош тортик!» - удивлённо подумала Лариса, когда Николай появился из магазина с целым пакетом продуктов.

- Надеюсь, покупая всё это, вы не забыли о торте? - пошутила Лариса и вдруг улыбнулась. Она уже не помнила, когда в предыдущий раз улыбалась людям. Ларчику улыбалась. А людям - нет.

- Не забыл, - Николай Николаевич тоже улыбнулся, и оказался вдруг не измученным проблемами и заботами человеком средних лет, а молодым, весёлым и симпатичным мужчиной. - Мы будем вместе ужинать, а потом пить чай с тортом, и я расскажу вам, как докатился до жизни такой, что едва не потерял своего лучшего друга.

- История уходит корнями в детство, - улыбнулся Николай и мягко потрепал Пончика, сидящего у него на коленях, по кучерявой голове.

Они втроём сидели в небольшой уютной кухне Ларисы, и что интересно, Ларису, которая никогда не приглашала гостей, ситуация очень даже устраивала. Николай оказался необыкновенно «уютным» человеком, он не раздражал хозяйку, наоборот, внушал Ларисе спокойствие и уверенность.

- Мы дружили с первого класса: я, Серёга и Катя. Мы всегда были оба влюблены в Катю, но она выбрала его, не меня. Они поженились, как только Серёга демобилизовался из армии. Я был свидетелем на их свадьбе. Они прожили пятнадцать лет, а я так и не женился. Стал крёстным у Максима, единственного сына Серёги и Кати. Окончил техникум, потом отслужил, потом работал и учился заочно. Жил с родителями. Когда я родился, маме было сорок четыре, а папе пятьдесят, потому восемь лет назад они ушли друг за другом: зимой мама, а весной папа. Я остался один, но с женитьбой не торопился. Не мог представить рядом никого, кроме Кати, так, чтобы навсегда, понимаете, Лариса?

Он посмотрел на Ларису так, будто только что проснулся, и она удивилась, что он вообще помнит её имя.

- Понимаю. Вы цельный человек. Такое бывает.

- Да, спасибо вам, что не осуждаете, - кивнул Николай и продолжил рассказ. - Три года назад Серёга и Катя вдруг развелись, причём, инициировал развод Серёга. Я не знал нюансов, они оба не распространялись. Да я и не лез особо в их семейные дела. Максим сам захотел остаться с отцом после развода. Квартиру разменяли, и Серёга с Максимом уехали на Север. Я надеялся, что настал мой час. Я заслужил Катю, я был терпелив, ни разу не пытался влезть в их семью. Но посчитал нужным предупредить Серёгу, что буду ухаживать за Катей, сделаю ей предложение. Он как-то странно отреагировал. Сказал, что хозяин - барин, конечно, но как друг он бы желал мне большего счастья, настоящего. Я не стал зацикливаться на этом моменте, ожидание счастья меня переполняло. Однажды я пришёл к Кате с кольцом и с цветами, сделал предложение. Катя ответила, что в принципе, не против, но мы уже не юные голодранцы, и за душой должно что-то быть, кроме двухкомнатной родительской квартиры и зарплаты инженера. Подумав, я решил, что она, пожалуй, права. К тому же, давно мечтал о собственном деле. Я ведь говорил, что моя первая профессия...

- ... краснодеревщик, - улыбнулась Лариса. Ей уже многое было ясно из того, что Николай ещё не успел рассказать, но она слушала очень внимательно. А ещё ей нравилось наблюдать за Николаем, у которого было очень выразительное лицо. И голос приятный.

- Да. Спасибо, что помните, Лариса, это так приятно. Вы помните обо мне, - улыбнулся Николай и опять продолжил рассказ. - Продал квартиру родителей, начал дело. Жил там же, в небольшой комнатке при мастерской. Бизнес шёл неплохо, даже хорошо, можно сказать. Катя проявляла ко мне благосклонность. Я на крыльях летал и надеялся на скорую женитьбу. Мы и родителями ещё успевали стать с Катей при желании. Но через полтора года произошёл пожар. За какой-то час я остался без всего: без бизнеса, без крыши над головой, без Кати и без надежды на создание семьи. Хорошо, что имущество было застраховано, хоть тут повезло. Катя сразу отвернулась от меня, даже не пустила к себе переночевать. Я не помню, где и как провёл эту ужасную ночь, хотя не выпил спиртного ни капли. Я вообще почти не пью, организм не принимает алкоголь. Позвонил Серёге, он связался с соседкой, которой оставил ключи от своей однушки. Эта квартира досталась ему после развода с Катей. Серёга разрешил мне жить у него столько, сколько нужно, только поддерживать порядок и платить за коммунальные услуги. Серёга на Севере вновь женился, и возвращаться не собирался, а квартиру держал для Максима. Серёга почти тут же примчался и сделал мне временную регистрацию. Он же привёз мне с Севера щенка, маленького пуделя со смешным именем Пончик.

Собака его новой тёщи родила, а у Пончика какой-то недостаток, из-за чего его дорого не продать. Хотя какой недостаток? Пончик - лучший в мире пёс. Даже если он не Пончик, а Ларчик.

Лариса покраснела, а Пончик - Ларчик радостно тявкнул. Он был согласен с тем, что он лучший в мире пёс.

- Тогда Серёга сказал, что собаки преданнее людей, а ещё посвятил меня в подробности развода. Оказалось, что Катя долгое время изменяла ему с его же коллегой, их соседом по даче. Сосед женат, двое детей, но связь их с Катей длилась долго, пока Серёга не почувствовал, что начал упираться рогами в потолок. Потому он и говорил о том, что желает для меня лучшей доли, но рассказывать сплетни о Кате не хотел, надеялся, она перебесилась. Тот сосед - человек очень состоятельный, и Кате перепадает от его щедрот. Она до сих пор с ним в качестве дополнительной жены. Я тогда вернулся инженером на прежнее место работы, жил у Серёги, воспитывал маленького Пончика. Постепенно пришёл в себя, восстановил документы. Забыл только о полисе.

Николай улыбнулся и тепло посмотрел на Ларису.

- Однако, когда уезжали в командировку, доверили заботу о Пончике своей Кате! Видать, мало ещё огребли от неё! - резко сказала Лариса, не дав сбить себя с толку ласковым улыбкам и теплым взглядам Николая.

- А что мне оставалось делать? Та соседка, которой Серёга оставлял ключи, наотрез отказалась присматривать. Она боится собак, даже таких, как Пончик. А тащить маленького пуделя в тяжёлые бытовые условия на Север я побоялся. Это же пудель, а не овчарка. Катя обещала дважды в день навещать Пончика и гулять с ним. Я заплатил ей за это. А ещё оставил корм и деньги на потребности Пончика. И потом переводил ей деньги, все эти полгода. На стрижки, на корм, на прочие нужды. А оказалось, что Пончик потерялся ещё в середине октября, через месяц после моего отъезда.

- Ужас. Бедный малыш... Это что же, он больше четырёх месяцев жил на улице, совсем один? - шёпотом спросила Лариса, и из глаз её потекли слёзы. - Как он выжил-то? Зима ведь как раз была.

Лариса всхлипывала, даже не пытаясь скрывать от Николая своё состояние.

Пончик посмотрел в глаза Николая, как бы говоря: «Прости, хозяин, сам понимаешь... Женщины - они такие, слишком чувствительные!», спрыгнул с колен Николая, забрался на руки к Ларисе и начал лизать её лицо.

Всхлипывая, Лариса целовала Пончика в длинные ушки и влажный нос.

- Видимо, ему очень нужно было выжить. Или такая воля к победе у малыша.

- Как у вас. По хозяину, - Лариса быстро вытерла лицо рукавом, не заботясь о приличиях. Ей не хотелось вставать и тревожить Пончика. Хотелось, чтобы он ещё посидел у неё на руках.

- Надеюсь, на этот раз вы свою ... любимую женщину не простите? - хрипло спросила Лариса и добавила, нащупав свой обычный язвительный тон: - Не факт, что Пончик потерялся-то случайно. Может, его намеренно «потеряли», а? Вам такое не приходило в голову?

- Приходило, - мрачно ответил Николай. - Я почти уверен, что так и было.

- Конечно! - с жаром воскликнула Лариса. - Если вас даже сразу после пожара не приютили на несколько часов... помните, как в сказке «Кошкин дом»? Что уж говорить о бедном Пончике, который не может ничего рассказать? Мы можем лишь догадываться. Так что, простите уж, «женщина всей вашей жизни» едва намеренно не угробила маленькое беззащитное существо, а вы чуть не стали соучастником!

Николай сидел, опустив голову. Лицо стало бледнее обычного, на щеках ходили желваки. Ему нечего было сказать в свое оправдание.

- Кто знает, - едко продолжала Лариса. - Сейчас, когда вы семь месяцев отработали в суровых условиях Севера... Когда вы вернули всё, что потеряли, может, Катя опять «проявит к вам благосклонность»? Только знаете, что? Пончика лучше мне продайте, если сойдётесь снова со своей пассией. Вряд ли ей нужен «прицеп» в виде собаки!

- Лариса, ну зачем вы так?! - Николай, наконец, выпрямился, заговорил возмущённо.

- Простите, говорю, как есть, - Лариса уже совсем успокоилась. - Меня с детства приучили говорить правду.

- С Катей всё кончено сразу после пожара, более полутора лет назад. Знаете, такие ситуации очень отрезвляют, заставляют снять розовые очки. Пончика я ей оставил вовсе не как любимой женщине или пассии, а как единственному хорошо знакомому человеку. Только вот оказалось, что всё равно плохо её знал.

Лариса молчала, глядя на Пончика, и не сразу заметила, что Николай вопросительно вглядывается в её лицо.

- Вы так ничего и не скажете, Лариса?

- Вам что, нужно, чтобы я грехи вам отпустила? Я не Господь Бог.

- Мне нужно, чтобы вы поверили в мои слова. В то, что к прошлому возврата нет и быть не может.

- Я верю, - помолчав ответила Лариса. - Я всё же верю в торжество разума. А вы производите впечатление умного и сильного человека.

- Спасибо вам, Лариса! За то, что верите мне и верите в меня.

- А сейчас вы где живёте?

- У Серёги пока. Но я начал искать квартиру, ещё будучи в командировке. Сейчас вышел на сделку, так что скоро у нас с Пончиком будет новоселье. И мы вас приглашаем, Лариса. Время уточним чуть позже.

- Хорошо, я приду, - неожиданно для самой себя сказала Лариса и тут же пояснила: - Надо же посмотреть, в каких условиях будет жить Пончик. Удостовериться, что всё в порядке.

- Обязательно. Непременно нужно посмотреть, - с облегчением улыбнулся Николай. Гроза миновала. Лариса больше не сердилась на него. Потому он решился и на следующую фразу: - А пока... Может, вы согласитесь гулять с нами по вечерам? После работы? Мы можем вас встречать. Я пока в отпуске. А потом вернусь здесь на завод, меня уже ждут. А вы где теперь работаете?

- Ну хорошо, - Лариса изо всех сил старалась не выдать свою радость. Поступившее предложение заставило её сердце бежать быстрее обычного и странно трепыхаться. - Разве могу я отказаться от прогулок с двумя такими джентльменами?

- Никак нельзя отказаться, Лариса! Так где же вы работаете теперь?

Глава четвертая
Почему-то Лариса была уверена в том, что никто её вечером с работы не встретит. Наутро события вчерашнего вечера утратили реальные очертания, показались сказочными и выдуманными.

«Мавр сделал своё дело, - мысленно рассуждала Лариса. - Кому ты нужна теперь, когда Николай и Пончик благополучно встретились? Даже если Кате больше нет места в их жизни, это совсем не означает, что найдется местечко для тебя!».

Вот таким самоубеждением занималась Лариса почти весь день. Это была своеобразная защитная реакция против возможной боли, наращивание брони, которую Лариса неожиданно растеряла. Ей казалось, что к концу рабочего дня она сама себя убедила и защитила, но когда шла к выходу из поликлиники, поняла, что если Николая и Пончика не будет, её это убьёт.

Николай и Пончик были. И радость их при виде Ларисы была неподдельной. Пончик сразу запрыгнул на руки к Ларисе, и все увещевания и вопли Николая по поводу светлого плаща Ларисы и пыльных лап Пончика, ни к чему не привели. Ларисе было всё равно. Она смеялась и целовала Пончика в нос.

- Детский сад, ей Богу! Что мне делать с вами обоими? - смеялся Николай, прекратив тщетные попытки изображать строгого хозяина. – Когда моя-то очередь наступит?

Он купил для Ларисы розы, а Пончик оттянул всё внимание прекрасной дамы на себя.

Они долго гуляли, а потом зашли в магазин и опять ужинали у Ларисы. Так прошли две недели. Две чудесных недели. Однажды Лариса даже рассказала Николаю историю своей жизни, когда он спросил, почему она одна. Всё рассказала, не скрыла ничего.

В один из вечеров, в пятницу, Николай сообщил, что утром они с Пончиком переехали в собственную квартиру, и завтра состоится новоселье.

На следующий день Лариса еле-еле дотащила сумку с подарками. Не доверяя мужчинам, - Николаю и Пончику, - она накупила посуды, полотенец, постельное бельё, и кучу разных мелочей для создания уюта. А также новые миски и расчёски для Пончика. Однако Николаю удалось удивить гостью, поразив в самое сердце кулинарными талантами. Он сам приготовил два салата, горячее, и даже испёк сладкий пирог к чаю.

Пончик носился по квартире, как угорелый, будто поняв, что он здесь полноправный хозяин.

Но Лариса не знала, что сюрпризы только начинаются. Она видела, что Николай слишком взволнован, но списывала это на долгожданный переезд. Как ни крути, не каждый день человек въезжает в новую собственную квартиру. А у Николая ещё и случай особый.

Однако после ужина выяснилась истинная причина волнения Николая. Хозяин отлучился в спальню, где заранее спрятал букет и кольцо для Ларисы.

- Лариса...

Увидев лицо Николая, Лариса встала из-за стола. Она вдруг испугалась его решительности. Очень. Так испугалась, что хотела крикнуть: «Пожалуйста, не надо!». Но сдержалась. Надо же выслушать человека.

- Лариса, в тот день, когда мы впервые встретились с тобой, в моей жизни произошло чудо: я понял, что моё сердце не умерло, оно открыто для любви к другому человеку. А ещё понял, что всё будет хорошо, потому что на свете есть такая женщина, как ты. Мысли о Пончике и о том, что, вернувшись, я приду к тебе на работу и вновь увижу тебя, стали единственной поддержкой для меня. Эти мысли меня согревали, мотивировали, спасали. Я знаю, почему ты одна... Ты рассказала мне об этом, доверилась, и я считаю это подтверждением того, что мы оба с тобой уже давно не одиноки. С того дня, как встретились. Прошу, давай это всё ... узаконим. Странное и глупое слово, но мы с тобой и с Пончиком - давно одна семья. Так к чему бегать от правды и кривить душой? Я тебя давно люблю, Лариса. Пожалуйста, стань моей женой. Стань хозяйкой этого дома, нашего дома.

Николай говорил всё быстрее и эмоциональнее, лицо его раскраснелось, руки едва заметно дрожали. Его беспокоили бледность Ларисы и испуг в её глазах.

Лариса собралась отказать Николаю. Да, она была счастлива в эти недели. Счастлива, как никогда. Она жила полной жизнью. И она, - что уж скрывать?! - она любила Николая, не стесняясь в этом признаться самой себе. Она восхищалась им, считала его настоящим, сильным, добрым. Но Лариса не верила в возможность постоянного счастья для себя. Не верила, и всё тут. И боялась поверить.

- Лариса, прошу, не отказывайся сразу! - в панике произнёс Николай, словно прочитав её мысли. - Подумай. Хорошо?

- Да, я подумаю, - послушно кивнула Лариса.

- Вот и хорошо. Всё правильно, Лариса, нужно подумать. Я понимаю, что для тебя это неожиданность, я ошарашил тебя. Это для меня логично... Сколько времени тебе понадобится? Хотя бы примерно? - Лариса не сказала сразу «нет», и Николай немного успокоился, перевёл дух.

- Десять минут. Где я могу побыть одна, подумать?

- Десять минут? - теперь Николай был в недоумении. Он-то решил, что Ларисе понадобится несколько дней. - Тогда останься тут, за столом. А мы с Пончиком в комнате посидим. Или наоборот?

- Нет-нет, я здесь останусь, очень хорошо.

Николай кивнул, положил на стол букет и коробочку с кольцом, взял Пончика в охапку и вышел, закрыв за собой двери в кухню.

Лариса думала. Мысли были странные, нетипичные для неё, обрывочные, резкие. Она думала об ужине, который приготовил Николай специально для неё. Да-да, для неё. Даже бабушка и дед не готовили для неё ужин с тех пор, как ей исполнилось десять лет. Она всегда всё делала сама. Никто её не встречал из школы, из института, с работы, и не провожал до дома. Никто, кроме Николая и Пончика. Никто не пытался сделать ей предложение руки и сердца. Никто и никогда, до сегодняшнего дня. И никогда раньше, до возвращения Николая из командировки, Лариса не чувствовала себя счастливой. Ежедневно, ежечасно. Хватит ли у неё сил добровольно лишить себя этого всего теперь, когда она узнала вкус счастья?

Лариса провела кончиками пальцев по цветам. Открыла коробочку. Кольцо было почти детского размера. Как раз на её, Ларисы, безымянный палец. Золотое, с россыпью мелких белых камешков. Лариса надела колечко и решительно встала.

Лариса бесшумно вошла в гостиную, но Пончик, который лежал на диване, свернувшись калачиком, сразу поднял голову и с интересом уставился на Ларису, смешно двигая бровями.

Николай, погруженный в тревожные и мрачные мысли, стоял, глядя в окно на город, постепенно зажигающий вечерние огни. Увидев его напряжённую спину, Лариса едва не возненавидела себя. Что она за человек? Зачем она с ним так? Разве он заслужил?

Она поняла, что Николай слышит её, но не решается обернуться и увидеть её глаза, прочитать в них ответ раньше, чем Лариса заговорит. Подошла к Николаю почти вплотную, обняла его сзади за пояс и прижалась щекой к его крепкой спине.

- Коленька... Я хочу, чтобы ты на мне женился. Но только пообещай, что это навсегда.

Николай перехватил руки Ларисы, поцеловал одну ладошку, другую, потом поцеловал кольцо, осторожно обернулся, и вот тут-то показное спокойствие ему изменило.

- Лариса... - крепко стиснув Ларису в объятиях, Николай целовал её так, что даже Пончик, наблюдавший за ними, смущённо отвернулся. - Ларчик мой... Спасибо тебе за всё! И за то, что хочешь быть со мной всегда...

Даже когда хозяева (как про себя их называл Пончик), как-то странно передвигаясь, не отпуская друг друга и беспрестанно целуясь, скрылись в спальне и закрыли двери, пёс не обиделся.

«Ладно уж. Может, у них там важные дела», - подумал Пончик, положил голову на лапы и крепко уснул. Кажется, миссию свою он выполнил. Можно и отдохнуть немного.

Летом Лариса и Николай поженились. Из гостей были только Серёга с женой, специально прилетевшие с Севера. Пончик не в счёт, он не гость, а член семьи. И, как выяснилось впоследствии, прекрасный, внимательный нянь для двойняшек Насти и Андрея, которые родились ровно через девять месяцев после новоселья...

Конец.