Долги

Долги


Тата с детства была застенчивой и некрасивой. «Заморыш» — называли её между собой соседки. 
Худенькая, неряшливо одетая, она всегда пыталась незаметно проскользнуть мимо сидящих на лавочке бабушек, но это никогда не получалось.
— Вон, чешет себе, даже не здоровается.
Девочке хотелось провалиться сквозь землю. Она краснела, втягивала голову в плечи и стремглав неслась прочь от злых языков.
Но от молвы не убежишь. Все видели, как неистово пытается устроить личную жизнь мать Таты, как меняются её ухажёры один за одним.
Жили бедно, на бабушкину пенсию, так как свою зарплату мать тратила на личные нужды — она была ещё молода и хотела быть красивой. Вот только дочь с матерью мешали ей устроить личную жизнь.
— В детский дом тебя, что ли, сдать? — как-то подумала вслух подвыпившая мать. Тата съежилась и молча проскользнула в свою комнату. Лет в семь она уже прекрасно осознавала свою ненужность. Обуза, лишний рот.
В сентябре её отдали в школу. Тата старалась изо всех своих детских силенок, училась на одни пятёрки, жадно ловила слова учительницы, боясь пропустить что-то важное, не расслышать. Хотелось, чтобы мать заметила её успехи и, наконец, похвалила. Но хвалили только учителя. И в начальной школе, и в средних классах Тата была лучшей ученицей, но по-прежнему оставалась нелюбимой дочерью.
Друзей у неё не было. Девчонки дразнили за неприглядный вид, злились, когда её ставили им в пример и, окружив на переменке, больно дёргали за косы и обзывали обидными словами. Мальчишки сохраняли нейтралитет. Для них страшненькая отличница оставалась пустым местом.
Тата с головой ушла в чтение. Книги были её спасением от жестокой реальности, от скандалов дома, которые разгорались на пустом месте. Мать была недовольно всем — дочка слишком быстро росла, слишком напоминала отца своей неуклюжестью и молчаливостью. За девочку заступалась бабушка, и тогда уже Тата была причиной ссоры. Мать пристрастилась к алкоголю, так и не сумев наладить личную жизнь.
Время шло. Девочка превратилась в худую угловатую девушку-подростка. Одиночество стало чувствоваться ещё острее. Для неё не были ровней ни сверстники из приличных семей, ни развеселые компании. Первые сторонились её, вторых боялась она.
Среди беспросветного одиночества и отчаяния Тата жила только благодаря бабушкиной поддержке. Она надеялась поскорее закончить одиннадцатый класс, сдать экзамены и уехать в другой город, поступать в вуз. На учителя начальных классов. Уж с детьми она сможет найти общий язык, привить им любовь к обучению. Общежитие давалось бесплатно, а дальше она разберётся. Тата умела экономить. На еду можно заработать, моя полы или разнося почту в свободное от учёбы время. Главное, уехать. Вырваться, пока нищета не засосала, не пойти по стопам матери...
Школу Тата закончила без четвёрок, получила новенький аттестат и золотую медаль впридачу. Даже мать, наконец, улыбнулась и сухо произнесла:
— Молодец.
А дальше случилась беда. Слегла бабушка. Сердце не выдержало, устало болеть за беспутную дочь и несчастную внучку, и забилось с перерывами. После двух недель больницы, её выписали домой. Тата смотрела на слабую, измученную бабушку и плакала, предчувствуя, что ее планам не суждено сбыться.
Мать позвала её на кухню, сказала грубо:
— Можешь подавать документы куда хочешь, только если из города уедешь — я бабку в дом престарелых сдам. Мне за ней смотреть некогда. Вы и так мне всю жизнь испортили.
Тата молча кивнула. Пришло время делать выбор.
— Ты когда поступать поедешь? — только бабушка волновалась за её будущее. Тата улыбнулась в ответ:
— Я уже поступила. В училище на парикмахера.
— А как же...?
— В педагогическом общежитие первокурсникам не дают, я узнавала.
Учиться было несложно. Со второго курса Тата практиковалась в салоне.  Стрижки, укладки, окрашивание — работа давалась легко.
Зато с общением снова не заладилось. Одногруппницы в училище её не понимали, девчонки на работе откровенно смеялись над внешним видом.
— Ты хоть куртку себе купи приличную, зарабатываешь ведь неплохо.
— Да я ещё эту не сносила, — Тата скромно одергивала коротенькую курточку со сбившимся внутри комками синтепоном. Говорить, что все заработанные деньги она отдаёт матери «на еду», выкраивая из стипендии на лекарства для бабушки, не хотелось — вс; равно не поймут.
 — Смотри, Танюха, на такую оборванку ни один парень не позарится, останешься старой девой.
Она молча улыбалась в ответ. «Счастье и на печи найдёт», — слова бабушки запали в душу. Тата верила, что её счастье мимо не пройдёт, а уж торопить события не надо. Когда-то она встретит хорошего человека, они полюбят друг друга, создадут крепкую семью... Девушка снова жила мечтами, скрываясь от реальности в мире, нарисованном воображением.
В разгар зимы тихо ушла из жизни бабушка. Просто не проснулась утром.
Тата провыла неделю, сидя в пустой комнате, забыв и про работу, и про учебу. Что-то ела, как-то дышала. Наконец к ней заглянула мать:
— Тат, девять дней скоро. Деньги на поминки нужны...
Девушка отдала всё, что оставалось в кошельке, вытряхнула последнюю мелочь из карманов, а на следующий день ушла в общежитие училища. До получения диплома оставалось менее полугода.
Домой Тата так и не вернулась — получилось снять комнату на двоих с деревенской девочкой-студенткой. Но счета за квартиру, где жила мать, она оплачивала в полном объёме.
— Если у тебя квартира есть, почему ты тут живёшь? — поинтересовалась как-то соседка, увидев кучу платежек у Таты в руках.
— Там мать.
— Так пусть сама и платит.
— Она не работает. И вообще, я должна ей помогать.
Больше соседка вопросов не задавала. А Тата свято верила в то, что помогать матери — её долг.
Женя появился в её жизни совершенно случайно. Обычное, ничего не значащее сообщение в одной из соцсетей. Банальная фраза: «Привет. Давай познакомимся?».
Тата умела отшивать виртуальных поклонников, но этот парень оказался настойчивым. Девушку подкупило то, что он не писал пошлостей, не торопил со свиданием. Простой парень, автоэлектрик, рукастый, непьющий, из небогатой, но приличной семьи.
Незаметно для себя Тата втянулась в эту переписку, а потом неожиданно решилась встретиться.
Отношения развивались быстро. Уже на четверную встречу Женя повёз девушку знакомить с родителями, а потом и вовсе предложил жить у него.

— Тат, ты в своём уме? — соседка Юля с тревогой наблюдала, как девушка пакует вещи. Только она была в курсе перемен в жизни Таты, — Ты вот прямо жить туда собралась? К его родителям?
— Да. У Жени мать болеет, еле ходит. И мы решили, что не можем оставить Людмилу Николаевну без присмотра и помощи.
— Понятно. Женечке нужна бесплатная сиделка для любимой мамы.
— Ты ничего не понимаешь!
— Ты со своей матерью не ужилась, в общагу ушла, а с чужой запросто общий язык найдешь. Ну да, это же другое.
Тата промолчала. Юля была права. Если не сумела она оправдать ожиданий родной матери, то что говорить о чужой женщине. Нет, не найдут они общего языка...
Но Людмилу Николаевну было жалко. Пятидесятилетнюю бодрую на вид женщину измучила болезнь. Она с трудом вставала, не могла даже кружку чая себе налить.
За Татой приехал Женя. Вещи уместились в два пакета — приданого у невесты оказалось немного. Юля вышла провожать соседку в прихожую, ахнула, глядя, как Тата натягивает старые растоптанные кросовки:
— Стой, давай туфли подарю. Те, что ты мерила, мне всё равно тесные.
— Пошли, — скомандовал Женя, подхватив пакеты, — Хватит уже красоваться.
Тата пожала плечами и с улыбкой шагнула в новую жизнь.
Юля застыла в прихожей с новенькими туфлями в руках, покачала головой и крикнула куда-то в коридор:
— Хоть на свадьбу пригласите!
— Обязательно, — тихо откликнулась Тата.
...Из парикмахерской она уволилась в тот же день, когда ушла со съёмной комнаты. Женя настоял.

***
Встретились подруги спустя полгода, в торговом центре. Женя катил тележку, полную продуктов, Тата с хозяйским видом выбирала необходимый товар с полок.
— Ну вот, на свадьбу так и не пригласила! — поздоровавшись, весело пожурила Юля. Тата стеснительно улыбнулась:
— А мы не отмечали. Так, тихо, по-семейному.
— Как живете вообще? Где работаешь?
— Я не работаю. У нас хозяйство — курочки, уточки, козочки. Огород большой, две теплицы. Людмила Николаевна в помощи нуждается. Да и Женя привык к горячим обедам. Куда мне работать? — она оглянулась на мужа, который отстал, дав им возможность пообщаться. Глаза светились теплотой и нежностью.
Юля поежилась:
— А твоя мать как?
— По-прежнему. Мы ей помогаем, чем можем — яйца там, сыр. Иногда с Женей денег подкидываем...
Юля разглядывала старую знакомую с интересом. Совсем Татка не изменилась. Такая же серая мышь — ни причёски, ни маникюра. Хотя, до красоты ли с таким хозяйством. И это её наивное «не работаю». Не работает, да, пашет. Потому что «должна».
— Не надоело вечно всем долги отдавать? — вырвались слова прежде, чем Юля успела подумать. Тата не обиделась.
— Это не долги, Юль. Это жизнь так устроена — мы помогаем родителям в старости, наши дети помогут нам. — она улыбнулась своей тихой улыбкой, погладив немного округлившийся живот, и поспешила к мужу.
— Ну-ну, — протянула Юля, глядя ей вслед и добавила задумчиво, — Дай Бог.