Глава тридцать первая. Страна катилась к краху

Лихолетье. Книга третья.
Глава тридцать первая. Страна катилась к краху.

 Страна катилась к краху. Партийная организация Крутояровского металлургического комбината, возглавляемая молодым и горячим, но неопытным исполняющим обязанности секретаря парткома Котиным была в полной растерянности и неопределённости. Как, впрочем, и вся партия, вся страна в целом. Отправленное открытое письмо доменщиками бастующим шахтёрам и в центральную печать, так и осталось без ответа.
 Не было никаких сигналов к каким-либо действиям и со стороны центральных органов партии и страны. Ближайшие задачи также не была сформулированы, озвучены и определены. Точно также и настоящая цель перестройки. Всем вбивалась в головы только мысль лишь о демократии и построении какого-то "социализма с человеческим лицом". Никто этого не понимал, не представлял, но радовался, считая, что партия проводит перестройку во имя совершенствования советского социалистического строя и образа жизни.
 Многих в стране, в том числе и коммунистов, сбивала с толку трескотня средств массовой информации о прелестях буржуазной демократии и зарубежной жизни в целом. Возникало представление, что так и должна быть устроена жизнь на самом деле - лишь для полного удовлетворения растущих потребностей человека. И такое возможно только при капитализме при рыночных экономических отношениях. Партия не рассеивала эти представления, а даже как-то косвенно и поддерживала через зарубежную литературу, музыку и кинофильмы. Сняты были все табу и запреты. Цензура отменена.
 Между тем жизнь в стране в перестройку становилась всё тяжелее. Попытки включить в плановую социалистическую экономику элементы рыночной приводили к сбою в чётко налаженный многими десятилетиями механизм хозяйствования в стране.  Кооперативы возникшие, как раковая опухоль не теле ослабленного организма, паразитировали повсеместно на теле страны и разрушали её жизнедеятельность. К этому добавлялся и саботаж, вред наносимый теневой экономикой и бесхозяйственностью.
 Не стало хватать продуктов питания и товаров первой необходимости. Сергей помнит, как премьер-министр Николай Иванович Рыжков полтора часа извинялся за то, что пришлось на копейки повысить цены на макароны. Именно за это и за другие эмоциональные его выступления, позже он получит от Анатолия Собчака прозвище "плачущий большевик".
 Ещё в 1988 году Рыжков направо и налево цитируя Ленина, стал доказывать изумленным согражданам пользу частника. Дескать, кооперативы смело можно уподобить раствору, который заполняя трещинки в кирпиче, делает его крепче. Но это привело ещё к худшим результатам. Талонная система стала широко и масштабно вводиться в стране 1989 году и наибольшее распространение получила в 1990—1991 годы, когда тотальный дефицит достиг пика, причём продукты стали исчезать как мясные, так и рядовые, которые раньше не были в дефиците: сахар, крупы, растительное масло и другое.
 О демократии и политической борьбе у большинства рядовых коммунистов были весьма отдалённые и смутные представления, да и не желало это само большинство принимать какое-либо участие в политической жизни, в политических манёврах, каком-то образом принимать соучастие в управлении государством.
 Всё происходящее большинством воспринималось, как спектакль. Сидя перед экраном телевизора оно развлекалось происходящей в стране политической вакханалией и считало, что всё происходящее только к лучшему. И ничего плохого не должно было бы произойти: "Страна крепка и танки наши быстры!". Их даже не смущало то, что демократическая братия стали называть их "красно-коричневые".
 В дискуссиях и митингах, дескать, рождается истина и у них на глазах рождается новое обновлённое демократическое и социалистическое государство. Крепко застряла у многих в головах внушённая либералами-демократами бредовая мысль о том, что для райской жизни на земле, якобы существующей на западе, обязательно должна быть вся эта мишура в виде предвыборной борьбы, состязательности мнений и программ, которых у большинства крикунов-политиканов и не было.
 И о том, что должно быть обязательным при демократии разделения властей и их регулярная сменяемость. И трудно было кому-то объяснить, что это тоже есть всё игра в напёрстки.
 За этой всей мишурой в виде буржуазной демократии и прав человека, превалировании прав личности над государственными интересами - большинство даже и не замечало главного - в интересах какого класса, большинства или меньшинства, проводится сегодняшняя политика и перестройка в самой коммунистической партии.
 Не замечало оно и того, что в якобы в не демократическом советском обществе основные права и свободы на порядок были выше западных демократических. Лишь только потом, потеряв право на труд и его регулярное вознаграждение, бесплатные образование и медицину, оно стало как-то задумываться, но всё ещё продолжало верить, что благосостояние повысилось.
 Такой вот был заложен в этой мишуре опиум для народа. И народ его с желанием поглощал. Не ведало также большинство и об искусственном характере невесть откуда взявшегося дефицита. Это стоящие не разгруженными вагоны в тупиках, это одновременное закрытие на ремонт табачных фабрик или же вывоз продуктов и товаров народного потребления за рубеж и так прочее.
 Главная же беда в наступающем лихолетье была в том, что в руководстве самой коммунистической партии страны не нашлось лидера, который бы смог подобно Сталину направить партию по верному пути.
 Ведь ему-то пришлось очень тяжело в борьбе со всякими оппозициями, которые могли ещё тогда угробить СССР. А среди рядовых членов партии оказалось слишком уж мало тех, которые подобно Щелканову и других вступавших в партию не ради карьеры, начали понимать куда ведёт перестройка.
 Вот потому-то крутояровцы с таким большим интересом и надеждой что-то понять, что происходит в стране заполнили собой весь Большой зрительный зал Дома культуры. К ним в июле 1989 года приехали для встречи секретарь райкома И.Д.Худяков и председатель райисполкома Г.Г. Евсюков. Вот о чем там шла речь и как об этом написал в своей газете Сергей:
" Выступившие перед жителями Крутого Яра секретарь райкома коммунистической партии И.Д Худяков и председатель райисполкома Г.Г.Евсюков доложили жителям посёлка о положении в их районе по выполнению задач перестройки. Они рассказали, что положение сложное на большинстве предприятий района в связи с забастовками шахтёров и сбоя в снабжении продуктами питания населения. Но принимаются с их стороны все меры для стабилизации положения. Рассказали о принимаемых мерах. Призвали трудится производительно и ответственно, тем облегчить сегодняшнюю ситуацию для себя и для страны.
 Вопросы из зала касались в основном обеспечения металлургического комбината сырьём и топливом, население посёлка продуктами питания и телефонной связью. Большинство вопросов касалось, именно, обеспечения домашними телефонами. Евсюков заверил, что скоро откроется новая телефонная станция и в Крутом Яру с телефонной связью проблем не будет. " 
 Размышляя сейчас над заметкой "Дайте нам кокс, а работать мы умеем" Сергей с сожалением думал о том, что ни он и ни другие люди в зале так и не получили конкретного ответа на всё происходящее в стране, в области и в районе. А между тем он понимал, что дни страны сочтены и комбинату, как и его людям, предстоят тяжёлые времена.   
 Сергей думал ещё и о том, что в этих невероятно тяжёлых условиях ему никак нельзя терять работу с его-то алиментами. Да и Вера с детьми тоже находилась в  весьма неопределённом положении. Вадим куда-то пропал и не возвращался из очередной своей командировки.  Только вместе с комбинатом он всё смогут выжить. Большим трудовым коллективом. Тут Литвинов прав: нужно бороться всем вместе и до конца всеми возможными способами. Иначе комбинату гибель, а вмести с ним и всем им. Недаром люди окрестили комбинат своим "кормильцем". Вот что написал Сергей про сегодняшний день комбината в своей очередной заметке:
 "Тихо на литейном дворе. Стоит третья доменная печь. Не тянет жаром от её мощных бронированных боков. Не веет теплом от остывших желобов и ковшей. Уныло стоит электрическая пушка, не хлопочут вокруг неё горновые, не готовится она пробить или закрывать лётку.
 Тихо. Да непривычно тихо сегодня на третьей доменной печи. Лишь одни только солнечные блики играют в полутенях литейного двора,пробившись сквозь щели в крыше и бросая яркие пятна в серый полумрак корпуса печи.
 А пределами литейного двора бушует лето, стоит жаркий июльский день, канун праздника Дня металлурга. Во все времена радостного и замечательного. Несмотря ни на что и сегодня его приближение греет сердца у всех заводчан. Пусть сегодня им работать тяжело. Не так-то просто!
Но особенно напряжён труд сегодня для печных бригад третьей доменной печи, которые, как раз в канун праздника, тщательно, пусть несколько торопливо готовят её к пуску.
 Вокруг озабоченные и напряжённые лица: газовщики, горновые, водопроводчики – все они обеспокоены её готовностью к работе и её теперешним состоянием. У телефона в будке мастера исполняющий обязанности начальника цеха Валерий Исаевич Битов:
– Кислород нужен... Да-да, примет!.. Шестые сутки стоим... Но, всё-таки, попробуем перенести пуск на утро. К чему же такая спешка?! Душа к пуску не лежит. Считаю, что пуск нужно было бы лучше подготовить!..
 И обернувшись резко бросает находившимся тут же работникам лаборатории автоматизации и механизации:
 – Приборы готовы?
 – Почти…
 – Я тоже считаю, что спешить не к чему, – говорит Битову и мастер газового хозяйства доменного цеха Пётр Петрович Дуканов. И обернувшись уже ко мне добавляет:
 – И дело тут не только в одних трудностях, сопряжённых с частыми остановками или же пусками печей. К этому тоже можно приноровиться. Но опасно и гибельно то, что при такой чрезвычайной работе, не ритмичной и с рывками, мы не только гробим сами печи, но и сами теряем людей, расхолаживаем их. В результате падает дисциплина, нарушается привычный трудовой ритм. Правда, в зарплате рабочие пока что ничего не потеряли. Но они, однако, начинают терять веру в будущее самого предприятия! А это, ой, как важно! Да и при такой авральной работе у нас на комбинате, действительно, не только вера, да и деньги скоро кончатся. Без зарплаты все мы окажемся!..
 И вот я снова на литейном дворе. Вглядываясь ещё внимательнее в лица горновых, старательно и любовно готовящих печь к пуску. Я пытался у них в глазах прочесть их мысли, понять: о чём же они думают? С горечью тут же отмечаю: «Неужели и впрямь у них потеряется вера в престижность своей рабочей профессии металлурга?».
 И как бы в ответ на этот вопрос услышал такие их речи:
 – …Работаем, можно сказать, лишь на одном энтузиазме. Хотя зарплата сегодня у нас неплохая. да вот только очень муторно нам так работать. Не стабильно и не ритмично! Не привыкли мы кое-как работать, к полному беспорядку! Скорее бы хоть этот бардак с поставками кокса закончился.Все мы ждём с большим нетерпением стабильности в работе и в жизни страны, то есть нормального обеспечения всем необходимым для работы доменных печей. Ведь если остановится металлургия, то остановится и вся страна! Даже мы это отлично понимаем, но понимают ли это большие начальники?! Жить тогда, если мы остановимся, для всех в стране будет ещё хуже. Дайте нам кокс, а работать мы умеем. И тогда всё станет в стране на свои места!
 И в том, конечно же, что наши металлурги умеют работать и могут выправить любую ситуацию, в том числе и в стране, нет сомнения. Это крутояровцы давно доказали это своим многолетним трудом. Даже во время войны!".
 Дописав заметку Сергей подумал о том, что приближается не только День металлурга, но возможная гибель страны, и он просто обязан запечатлеть это время на примере жизни их металлургического комбината, ибо в этом и есть его долг журналиста.
А.Бочаров
2020   


.