Странные люди

(1959 год)

Начало весны 1959 года, конец квартала — время авралов. Сегодня я осталась одна в отделе технического контроля. Нужно было срочно допроверить очередную партию, и я решила остаться сверхурочно, до обеда вечерней смены — у меня ещё не было ни семьи, ни детей.

Я сидела за столом в белом халате и колпачке и, наведя на рабочее место специальную лампу, осматривала под лупой настолько маленькие детальки, что брала их пинцетом в специальных перчатках.

Оставаясь одна, я всегда напевала. На звук моего голоса заглянула сотрудница цеха Люся Баташкова:

— Лида, ты надолго сегодня?

— Да нет, до восьми вечера. Надо эту партию проверить.

— Можно я у тебя посижу?

— Ну конечно, оставайся, и мне веселее.

— Я не буду тебе мешать.

— А ты мне и не мешаешь. Я своё дело знаю. На тебя смотреть не буду. А ты мне что-нибудь рассказывай. Пойдёт?

— Пойдёт, пойдёт, — ответила Люся.

— Люда, ты с кем живёшь? Кто у тебя сегодня дома? Это ничего, что я такая любопытная? — затараторила я.

— Да нет. Всё наоборот. Мне сегодня самой хочется с кем-нибудь поговорить по душам. А ты — свой человек, с тобой легко. Лид, а дома меня никто не ждёт. Ну может, соседка, — Люся помолчала. — Родителей своих я не помню. Во время войны попала в детский дом. После выхода из детского дома получила комнату в коммунальной квартире. Школу я закончила хорошо и хотела учиться дальше. И решила поработать года два на заводе, купить необходимую мебель, кое-что из одежды да подкопить денег для техникума. Здоровье у меня было неважное, и учиться я могла только на дневном отделении. Так я и сделала. Училась, а в летние каникулы подрабатывала. Закончила техникум и вернулась на завод уже техником-технологом.

— Ты — молодец, — сказала я, — упорная.

— Да и правда, всё складывалось неплохо. Если бы не беда, которая догнала меня.

— Как это?

— Ты знаешь, стал ухаживать за мной один парень. Вроде всё в нём неплохо, но ничего не могу с собой поделать, я его боюсь. И с каждым днём мне страшнее и страшнее. Когда он приближается ко мне, то в его глазах появляется какой-то блеск. Мне становится страшно. В этом блеске, где-то глубоко во взгляде, какое-то злорадство. Ни в какие отношения мы с ним не вступали, но он знает, где я живу, и подходит к двери утром и вечером. И каждый день он уговаривает меня пойти с ним в загс. А у меня в душе недоброе предчувствие. Вчера я ему сказала, что не могу пойти с ним в загс и не пойду. Мы ведь совсем мало знакомы.

Я, отодвинув ящичек с деталями, сидела с широко распахнутыми глазами и очень внимательно слушала девушку. А та продолжала:

— Разговор был около моей квартиры, и я сразу же скрылась за дверью. А он, нажав на кнопку звонка, долго не отпускал её. К двери подошла соседка по квартире и по-доброму попросила его уйти. Он извинился и больше не звонил. Я до сих пор не могу успокоиться, предчувствую, что может произойти всё что угодно.

— Люсенька, а ты уходи на работу и с работы в разное время, а не как обычно. Может, он и отстанет, — взволнованно сказала я.

— Да мне и соседка так посоветовала. Ведь сегодня я ушла из дома в шесть часов утра и сейчас с тобой осталась, чтобы домой прийти в необычное время. Да и посоветоваться с тобой хотелось. Ой, посмотри-ка, времени-то сколько! Ты тогда доделывай свою партию, а я пойду. Уж что будет… До свиданья, Лида.

— Люсенька, я тебя прошу, будь осторожна. Слушай, а может, тебе в милицию обратиться?

— Да нет. Я уже пробовала. А мне сказали, что «он же тебя не обижает. Боишься? Кажется? Милая, да мало ли что кому кажется», — Люся встала. — Ну всё, Лидочка, была не была. Может, мне это на роду написано.

— Ну давай попрощаемся.

Людмила обняла меня за плечи и сказала:

— Ты — девчонка интересная и простая, будь осторожной в этой жизни. Люди бывают разные, плохие и хорошие, а ещё есть люди странные. Береги себя.

— Люсенька, будь осторожна. Держись.

На следующий день Людмила Баташкова на работу не пришла. В это утро прямо на лестничной клетке она была зарублена топором немыслимо садистским образом. Убийца сначала скрылся, убежал, оставив топор на месте преступления, но потом вернулся и сдался сам. Это и был испугавший Люсю ухажёр.

А на улице шумела весна.

После судебно-медицинской психиатрической экспертизы он был признан невменяемым и оставлен в стационаре психиатрической больницы на длительное лечение. Через восемь месяцев был выписан.

Он был ещё молод. Кто следующий посмеет возразить ему?

23.04.2003