Вячеслав Рикман - материалы одной семьи

Шеманова Наталья Алексеевна, Шеманов Иван Алексеевич

ВЯЧЕСЛАВ РИКМАН: МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ ОДНОЙ БРЯНСКОЙ СЕМЬИ // Сб. конференции Проблемы и тенденции развития социокультурного пространства России: история и современность. Материалы V научно-практической конференции с международным участием 20-21 апреля 2018 г.


Аннотация. В статье на материалах семейного архива рассматриваются жизнь и деятельность В.В. Рикмана в первой половине ХХ века. Приводятся сведения о юношеской переписке Вячеслава Рикмана с Н.И. Кареевым, о встречах В.В. Рикмана с В.Л. Комаровым, О.Д. Форш (по материалам писем из эвакуации в Свердловске в годы войны). Также рассматривается роль И.П. Бардина в судьбе В.В. Рикмана.
Ключевые слова. история семьи, В.В. Рикман, Брянск, меньшевики, Первая мировая война, Академия наук СССР, эвакуация, Н.И. Кареев, И.П. Бардин, В.Л. Комаров, О.Д. Форш.

VYACHESLAV RICKMAN: MATERIALS FOR THE HISTORY OF ONE OF THE BRYANSK FAMILY
Shemanova Natalia
specialist in educational and methodical work, RSUH, Moscow, Russia
Abstract. The article examines the life and activities of V.V. Rikman in the first half of the XX century on the materials of the family archive. It provides information on youth correspondence Vyacheslav Rickman with N.I. Kareev, about meetings V. Rickman with V.L. Komarov, O.D. Forsh (according to the letters from the evacuation in Sverdlovsk during the war). Also the role of I.P. Bardin in the fate of V.V. Rickman is considered.
Keywords. a family history, V. Rickman, Bryansk, Mensheviks, First world war, Academy of Sciences of the USSR, evacuation, N.I Kareev, I.P. Bardin, V.L. Komarov, O.D. Forsh.

В конце 19 века в Брянске родился мой родственник Вячеслав Викторович Рикман. Документы из домашнего архива позволяют отчасти представить его жизнь и жизнь его семьи в первой половине 20 века.
Родился Вячеслав 28 февраля (по старому стилю) 1896 г. в семье телеграфного служащего. В анкетах он писал, что его отец Рикман Виктор Викторович и мать Елизавета Ивановна жили в частном доме в Брянске на Авиловской улице. Отец, почтово-телеграфный служащий, титулярный советник, проработал 55 лет в телефонном ведомстве (технадзор за телеграфной аппаратурой), в советское время получил от местного профсоюза почетное звание героя труда за безупречную полувековую работу. Умер он пенсионером в Брянске в 1931 г.
Мать Елизавета Ивановна, 1867 г.р., вела домашнее хозяйство и ухаживала за шестью детьми. С 1938 г. она получила персональную пенсию за заслуги сына Виктора, работавшего вместе с известным физиологом И.П. Павловым. Елизавета Ивановна умерла в Москве в 1948 году.
Одним из документов архива Вячеслава, который он хранил всю жизнь, было его коротенькое письмо ровеснице, написанное им в возрасте 6-7 лет во время болезни скарлатиной. Это письмо отражает и общую атмосферу его окружения, и характер самого Вячеслава.
«Милая Лёна я больше ни увижу тебя, потому что я очень болен. Эта болезнь называется скарлатиной. Это я простудился и теперь я должен пострадать. И вот я расскажу вам как я простудился. Раз я гулял по полю. Вдруг поднялся сильный ветер. Вдруг мое горло схватило и я пришел домой. Через день у меня в горле очутился желак и он все делался  все больше и больше и наконец он сделался с куриное яйцо. Вот отчего я получил такую странную болезнь и вот отчего я должен пострадать. Твой Вячеслав».
Жизнь Вячеслава и его семьи в Брянске подробно описана в письме его сестры Ольги Брянцевой, написанном в 1973 г. и адресованном сыну Вячеслава Евгению Рикману. В семье воспитывалось 5 братьев и сестра. Вячеслав был самым младшим среди них. Все мальчики учились в Механико-технологическом училище. Вячеслав и его братья любили музыку. Он пел в хоре домовой церкви при училище. В эту церковь тогда ходила вся знать Брянска слушать хоровое пение. Кроме этого мальчики любили петь и дома как духовные песнопения, так и светские. Вячеслав также играл на фисгармонии и кларнете, а его брат Владимир – на корнете. Вячеслав очень хорошо учился по всем предметам, а после уроков в свободное время он любил общаться с учителями, особенно с учителем истории, с которым подолгу гулял по улицам Брянска. Помимо истории его также всегда интересовала литература и философия.
В старших классах он переписывался с историком Николаем Ивановичем Кареевым. Н.И. Кареев известен в том числе тем, что много времени посвящал общению с молодежью и даже написал несколько книг для юношества («Письма к учащейся молодежи о самообразовании», «Беседы о выработке миросозерцания», «Мысли об основах нравственности», «Идеалы общего образования» и др.) [3]. Переписка продолжалась с 1912 по 1915 год. Письма приходили на адрес училища. В переписке с Вячеславом Кареев не только объяснял свои взгляды на историю и философию, но и интересовался его жизнью, его сомнениями, проблемами: его окружения. Он напутствовал его не только интеллектуально, но и эмоционально. Некоторые письма Кареева посвящены вопросам Вячеслава, который спрашивал совета о том, какие книги ему стоит прочитать по тому или иному предмету. Имеются также письма, написанные Кареевым в ответ на сомнения Вячеслава, отражавшие переживавшийся им кризис. Вот один из таких ответов:
«Я уже писал Вам, что в Вашем характере много впечатлительности и импульсивности, и я думаю, что под влиянием настроения Вы способны себя слишком взвинчивать и в сторону оптимизма, и в сторону пессимизма. С летами это пройдет. Советую Вам меньше думать о себе и больше об общей жизни и находить удовлетворение в работе, в общении с другими людьми».
Один раз они даже встретились. Тогда Кареев ехал в Киев и проезжал Брянск. Он предложил встретиться на остановке и проехаться с ним до следующей станции.
«Москва 13 апреля 1913. Выезжаю в Киев из Москвы во вторник вечером в спальном вагоне (международном) II кл. Поезд приедет в Брянск в 5 ч. 40 м. утра в среду, и я велю к тому времени разбудить. Стоит поезд в Брянске 12 минут, и мы можем повидаться. Если бы Вы взяли билет (III кл.) до станции Навля и сели в том же поезде, у нас бы было больше времени, чтобы поговорить, но вот только в Навле Вам пришлось бы долго ждать обратного поезда. Так или иначе, значит, увидимся, Ваш Н.К.»
Когда Вячеслава после окончания училища в 1915 г. призвали во время войны в армию, переписка прервалась. Последовавшая затем революция и гражданская война сделали невозможной ее возобновление.
Еще один эпизод, оставивший след в домашнем архиве, ярко выражает характер Вячеслава. В анкете в графе судимость у Вячеслава было написано, что в 16-тилетнем возрасте он выстрелил в церкви во время богослужения, после чего был доставлен в полицию и передан родителям на воспитание. В связи со случившимся были проблемы с дальнейшим пребыванием в училище, но было написано ходатайство государю и его оставили учиться.
Как потом выяснилось из уже упомянутого письма его сестры, этот проступок он не совершал. Она писала: «Слава уже был в предпоследнем классе. И тут произошла очень тяжелая история. Из-за нее сильно пострадал Слава. Был у них ученик, очень ленивый, учился плохо. А мать у него была очень хорошая, хотя неученая женщина, но она, будучи прачкой, хотела дать сыну образование. И вот из-за этого плохого ученика вышла очень плохая история. А Слава, жалея его мать и зная, что этого ученика все учителя очень не любят, понял, что его с радостью исключат из школы. И вот Слава решил принять его вину на себя, зная, что за него вступятся все учителя. Никто не поверил, что это сделал Слава. Но время было беспокойное, близкое к революции. И вот, несмотря на защиту всех педагогов, директор, немец Фогл потребовал все же как-то наказать «дурную овцу» и изгнать ее из стада. Славу исключили из школы на год с правом вернуться в нее в тот же класс. Это был тяжелый первый урок жизни для Славы».
Его очень расстраивала эта отсрочка, так как он хотел быстрее попасть в университет. Через год он восстановился в Училище и учился также прекрасно, как и раньше, окончив училище почти на одни пятерки. В 1915 году после окончания училища был мобилизован в армию, окончил артиллерийские курсы в Петрограде в чине прапорщика и был послан в Персию на Кавказский фронт.
У нас дома хранятся фронтовые дневники Вячеслава периода начала 1917 года. Вот любопытный фрагмент из его дневника, отражающий его переживания перед предстоящим боем:
«Как странно! Через два часа мы выступаем в наступление. Опять нужно прилагать все свои способности, весь свой ум, чтобы при помощи правильных расчетов пустить кусок стали точно в то место, где спрятались и дрожат подобные мне во всем люди; рассчитывать, чтобы сталь рассыпалась в брызги именно среди гущи людей, жаждущих жизни и охваченных одним пожеланием – чтобы я ошибся! Странно это мне потому, что я только что выпустил из рук дивную книгу «L'imitation de Jesus-Christ» и ее глубокий смысл провел несколько борозд в моем мозгу. Ведь несомненно, что точка зрения на мир и тело анонимного автора есть самая высокая, самая истинная, и я должен был бы с глубоким убеждением собственной правоты отказаться от возлагаемой на меня преступной задачи. Но сделаю ли я это? Нет, не сделаю. Во-первых, во мне нет той внутренней свободы, которая необходима для этого решения. Во-вторых и в третьих вытекают из во-первых. Благодаря отсутствию или недостаточности внутренней свободы я не могу посмотреть на своего серого соседа и на людей с Гарана одинаковыми глазами. Первые мне кажутся ближе и роднее. Затем, на мое место найдется другой, быть может только с меньшей или большей точностью стрельбы, и кроме того, чем хуже буду я стрелять, тем больше крови прольется с нашей стороны. Вот сколько запутанных и темных мыслей выступает вместо одной простой и ясной мысли автора «L'imitation». Но эта книга внесет в мою душу неуверенность и разлад в сегодняшнем бою. Нужно ее спрятать на дно чемодана до тех пор, пока миру надоест эта бойня. Я не найду в ней утешения до тех пор, пока каждый день моей жизни перестанет опровергать сущность «L'imitation». Она сейчас будет только источником душевного разлада» [5].
Вячеслав служил в армии вплоть до демобилизации, которая застала его в отпуске у родных в Брянске. В 1918 г. он примкнул к меньшевикам, занимался Кассами страхования рабочих от несчастных случаев и работал секретарем «Известий  Совета рабочих депутатов» в Бежице.
Причины этого поворота судьбы Вячеслава, т.е. того, почему он включился в деятельность меньшевиков, становятся яснее с учетом анализа деятельности оппозиции социалистов на территории Брянской губернии в 1917-1920-х годах, который представлен в диссертации Е.А. Кляченкова [4]. «Здесь располагалась крупнейшая в губернии Бежицкая организация меньшевиков, численность которой к августу 1917 г. составляла порядка 1000 человек», – пишет Кляченков [4, с. 42].
Согласно Кляченкову, наличие опытных кадров у эсеров и меньшевиков Брянска и Бежицы во-многом определило достаточно сильные позиции этих партийных организаций. Влияние меньшевиков в г. Брянске было значительным. Газета «Известия Совета рабочих депутатов» стала главным печатным органом оппозиции в Брянском районе. Эсеры и меньшевики в газете зачастую критиковали центральную власть и местных большевиков. В диссертации Е.А. Кляченкова также упоминается правый эсер В. Рикман, бывший народоволец с 1879 года, который печатался в «Известиях Совета рабочих депутатов». Скорее всего Вячеслав Рикман был его родственником.
Вскоре Вячеслав уехал в Харьков и поступил в Харьковский институт народного хозяйства. Но университет ему не пришлось закончить. Шел 1919 год, и Вячеслава арестовали вместе с другими его друзьями-меньшевиками, после чего он был исключен из института, который ему так и не пришлось закончить. В дальнейшем из-за связи с меньшевиками у Вячеслава Викторовича время от времени возникали трудности с работой.
В 1925 года Вячеславу удалось  устроиться в Наркомчермет в Москве. Занимал он там должности старшего экономиста, начальника бюро главного инженера и ученого секретаря Технического совета НКЧМ СССР.
В 1940 году он перешел работать в Институт металлургии Академии наук СССР, куда его пригласил И.П. Бардин. В 1942 году его избрали членом Комиссии АН СССР по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана на нужды обороны. Тогда же Вячеслав вместе с Академией наук уехал в Свердловск в эвакуацию. Там же он защитил кандидатскую диссертацию. А за работу «О развитии народного хозяйства Урала в условиях войны» ему было присвоено звание лауреата Сталинской премии.
Из Свердловска его посылали в командировки в Казахстан. В одном из писем он писал:
«Затем, вместе с В[ладимиром] Л[еонтьевичем] (Комаровым) и его женой здесь с нами Ольга Дмитриевна Форш, двоюродная сестра В[ладимира] Л[еонтьеви]ча. <…> Я очень рад этому знакомству, которое позволяет мне насладиться общением с представительницей той крошечной группки людей, ради выделения которых из большей массы может быть и месилось месиво этой массы. Эта группа вымирает, остаются считанные единицы. Что будет потом, этого никто не знает. Будет какое-то проклятое царство мещанина или героев на фронте исполнения. Будет Америка с социалистическим колоритом. Но старая гвардия интеллигенции скоро исчезнет навсегда. Поэтому я так рад этой случайной, вероятно последней встрече».
Среди документов, относящихся к периоду эвакуации в Свердловске, в домашнем архиве была обнаружена копия письма, написанная Сталину в 1943 году. В письме речь шла об ошибках в области естествознания в издании книги Ф. Энгельса «Диалектика природы». Скорее всего, научные работники, находясь в Свердловске в эвакуации, обсуждали возможность восстановить работу Института истории естествознания, ликвидированного в 1938 году после объявления его центром антисоветского заговора. Можно предположить, что ученые решили писать письма в Правительство, подводя к мысли о необходимости восстановления работы института, который был вновь открыт в ноябре 1944 года. Интерес к истории науки был всегда присущ В.В. Рикману, о чем свидетельствует и работа по истории металлургии, написанная в соавторстве с И.П. Бардиным [1]. Потом Вячеслав некоторое время даже работал в этом институте, которым тогда руководил президент АН В.Л. Комаров. С ним, как мы могли видеть из цитированного письма, он познакомился и общался, находясь еще в Свердловске, как раз во время эвакуации. Оканчивалось письмо Сталину словами:
«Я глубоко уверен, что в стенах Академии Наук СССР и десятков наших ВУЗов и ВТУЗов давно вырос ряд подлинных естествоиспытателей-марксистов, способных талантливо и вполне на уровне современной науки дать опыты разрешения задач критического синтеза последних научных достижений в разных областях естествознания, тем более, что наша организация науки, как нигде в мире, облегчает коллективную разработку всякой крупной задачи. Эта работа могла бы выразиться в ближайшие годы (5-10 лет) в издании обширной советской «Библиотеки современного естествознания», включая историю науки и историю философии естествознания. Работа должна производиться под руководством специально созданного для этого отдела Института Маркса – Энгельса – Ленина с хорошо подобранной группой специалистов по разным отделам естествознания и с привлечением к этому делу целых Институтов Академии Наук».
Вернувшись в Москву после эвакуации, Вячеслав Викторович продолжал работать в Институте металлургии АН СССР. В 1947 г. он также исследовал пути развития металлургии Восточной Сибири в связи с использованием ее гидроэнергетических ресурсов. В 1948 г. он изучал проблемы развития Кузбаса, читал лекции в Московском Институте Стали. С 1944 года опубликовал несколько десятков статей в газете «Moscow News». Был членом экспертной комиссии Госплана СССР.
Однако в 1948 году Вячеслава пытались снять с работы. Его обвиняли, во-первых, в том, что он опубликовал в 1947 году якобы содержавшую секретные данные статью о советской металлургии в английском журнале. Во-вторых, вспомнили ему, что тридцать лет назад, во время революции он был меньшевиком.
В письме Президенту Академии Наук СССР академику С.И. Вавилову от 01 июня 1948 года Вячеслав Викторович объясняет, почему статья оказалась опубликована в английском журнале. Он указал, что его статья представляла собой популярное изложение вопроса на основании опубликованных и широко известных материалов и что он писал ее в начале 1947 г. и не для английского журнала, а для Антифашистского комитета советских ученых.
Академик И.П. Бардин тогда вступился за Вячеслава Рикмана и написал письмо в его поддержку:
«В апреле 1948 года мне стало известно, что вопрос об аттестации т. Рикмана направлен на пересмотр. Причиной этого является обстоятельство, что тов. Рикман, вернувшись с Кавказского фронта в 1918 г. вступил в партию меньшевиков, из которой затем механически выбыл, разобравшись в ее мещанской и контрреволюционной сущности. Эта ошибка, безусловно, вытекала из политической неграмотности молодого человека, что доказывается безупречностью всей его дальнейшей работы, тем, что десятки лет он проработал в центральных органах черной металлургии и в Академии Наук». <   > Тов. Рикману уже 52 года и итог его жизни уже налицо. Я прошу подвести этот итог и предоставить т. Рикману возможность спокойно продолжать то полезное дело, которое он ведет наилучшим образом, как истинный советский ученый, преданный интересам своей Родины. Я прошу сделать это также и потому, что в данном случае я не просто защищаю человека, без которого мне трудно работать, а ставлю, как я полагаю, вопрос, затрагивающий доверие ко мне самому и стремлюсь предотвратить тяжелую несправедливость в отношении весьма заслуженного человека, судьба которого не должна решаться по одним формальным безличным соображениям».
Скорее всего, эти репрессии были связаны с закрытием антифашистского комитета. В январе 1947 года была написана докладная записка Г.Ф. Александрова и М.А. Суслова В.М. Молотову с предложением прекратить деятельность Антифашистского комитета советских ученых и Еврейского антифашистского комитета в СССР [2]. Антифашистский комитет был создан в начале войны по решению ЦК ВКП(б) с целью организации международной поддержки Советского Союза в Великой Отечественной войне. А после войны, судя по всему, власть решила разогнать комитет и начала собирать компромат против тех, кто был с ним связан. Начались репрессии, они коснулись и дедушки, который имел самое косвенное отношение к этому комитету.
Как видно из материалов архива, то семейное и школьное воспитание, которое он получил в Брянске, окружавшая его тогда среда, круг общения, наконец – склад личности самого Вячеслава повлияли на всю его дальнейшую жизнь.

ЛИТЕРАТУРА
1. Бардин И.П., Рикман В.В. Работы Д.И. Менделеева в области металлургии // Дмитрий Иванович Менделеев. Жизнь и труды. — М.: Изд. АН СССР, 1957. — 256 с. + 3 вкл.-портр.
2. Докладная записка Г.Ф. Александрова и заведующего отделом внешней политики ЦК ВКП(б) М.А. Суслова В.М. Молотову и секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецову с предложением прекратить деятельность антифашистского комитета советских ученых и еврейского антифашистского комитета в СССР. 07.01.1947 [Электронный ресурс] / Фонд Александра Н. Яковлева. — Режим доступа: http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/69317 (Дата обращения: 10.03.2018).
3. Кареев Н.И. Прожитое и пережитое. — СПб., Издательство Ленинградского университета, 1990. — 384 с.
4. Кляченков Е.А. Оппозиционная деятельность социалистов и анархистов на территории Орловской и Брянской губерний (октябрь 1917 г. – вторая половина 1920-х годов). / Дисс. канд. истор. наук. — Брянск, 2014. — 247 с.
5. Рикман В.В. Дневники с фронта 1 мировой войны [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://prozhito.org/person/834 (Дата обращения: 07.03.2018).