Забор

       Сколько мне тогда было? Лет шесть, наверное. В тот летний день мы играли в простую игру – кто дальше прыгнет с нашего гаража.

       Ой, давайте вначале расставим фигурки на шахматной доске повествования. Жили мы тогда в шлако-засыпном доме на трех хозяев. По-видимому, сейчас никто и не знает, что такое шлако-засыпной дом. Поясню: сбивались из досок щиты, покрывались рубероидом, устанавливались вертикально, а в промежуток между щитами засыпался шлак -  стены готовы. Между лагами пола тоже сыпали шлак, после чего клали «белый» пол. Шлаком же засыпали доски потолка. Со временем он слеживался, проваливался, выветривался, и по квартире гуляли сквозняки, а зимой приходилось топить печь постоянно. Но так жило большинство наших соседей, так что никто не роптал, а мы, пацаны, лучшего не видели и о лучшем не мечтали. Да и во всем городе было четыре или пять двухэтажных домов плюс резиденция микадо, так что не до роскоши. Ну да не об этом речь.

       Мечтая купить мотоцикл, обязательно «Урал», отец приделал к нашему входу гараж, с которого мы в тот день и сигали. С утра отец подвез с работы полсамосвала песка, так что сам бог велел использовать эту кучу по назначению. Сбоку от гаража отец еще раньше смастерил угольный ящик, с которого мы забирались на крышу. Попрыгать тогда собралась вся пацанва с улицы. И это было похоже на конвейер: ящик – крыша – разгон – полет – шмяк – вопль «Я дальше!»

       В какой-то момент к нам подошел Серега из дома напротив нашего. Он был лет двенадцати – по нашим меркам, почти взрослый. Он многозначительно похлопал себя по оттопыривающемуся карману. Тотчас все скучковались вокруг него. Кроме меня. И всей ватагой они пошли за сараи. А я продолжал прыгать. Почему продолжал? Не знаю. Не помню. То ли потому, что родители говорили, будто Серега нехороший, уже курит, то ли потому что мне хотелось победить в прыжках с крыши на дальность.

       Я прыгал и прыгал.

       И в какой-то момент случилось то, что и должно было произойти: я полетел.

       Не так, как летают в мечтах, или во сне, - по-настоящему. Я перелетел дорогу и врезался в забор Серегиного дома напротив. Да так сильно, что проломил штакетину. Сидя на земле я – переживал то чувство легкости, которое меня охватило в момент полета, - думал, как мне достанется за сломанный забор, - прикидывал, сколько именно я пролетел. Выходило очень много: столько и на чемпионатах мира не прыгают. Много позже я возвращался к своему старому дому – расстояние до забора дома напротив было двенадцать-пятнадцать метров… но главное даже не в расстоянии, а в самом факте, что я летел…Кто-то тогда должен был засвидетельствовать это.

       Я рванул за сараи к пацанам, готовый показать еще раз, как я летаю…

       Серега крутил в руках пачку «Беломорканала». С видом маститого фокусника он оторвал четырехугольничек, вытряхнул папироску, смял ее гильзу крестиком, как делают взрослые и прилепил к нижней губе.

       - Серега, дашь шмальнуть? – протянул Толик.

       - Мал еще…

       - А мне??

       - Робя, я через дорогу перелетел! – закричал я. – Я летал!

       На меня никто не обратил внимания. Все, как завороженные смотрели на пачку папирос в руках Сереги. На возникший в его руках коробок спичек. Огонек. Дымные колечки от первой затяжки.

       - Так, шпана, становимся в очередь! – командовал Серега.

       - Ребята, я через дорогу перелетел, - пробормотал потерянно я. – Так никто не летает… Забор Серегин, вон, сломал…

       - За то, что сломал забор, - будешь последним в очереди! – Серега передал папироску Димке.

       Я повернулся и ушел. Мне было обидно, но не за себя: случилось невозможное, невероятное, но никому до этого не было дела. Много позже я нашел этому объяснение. Мой прыжок, даже если допустить, что это правда, касался только меня. А вот пачка папирос, украденная Серегой у отца, затрагивала интересы всех. Шло ранжирование, определение, кто и на что может претендовать в будущем…

       Когда я уходил от мальчишек, тело желало еще раз прыгнуть, еще раз взлететь, но я прошел мимо угольного ящика, гаража и развороченной кучи песка.

       Впоследствии, мне еще пару-тройку раз доводилось испытать сходное чувство полета. Но не так – лишь на жалкое мгновение. На баскетбольной площадке. Где я провел лет пять, именно там. Ты прыгнул и вот-вот должен приземлиться, но что-то делается внутри, и ты пролетаешь еще пару-тройку невозможных метров, чтобы положить мяч в корзину…

       Сейчас, окунувшись, бог знает почему, в этот полузабытый случай с папиросами и прыжками, я готов согласиться, что мне это приснилось. Что ничего такого не было. Но вот только тело-то помнит…