Занавес опускать ещё рано

                Женщину, как птицу, нужно держать
                нежно, чтобы не задушить, крепко, чтобы
                не улетела.
                Д.Повереннова

            



                1.


    Она была настоящей актрисой, можно сказать, звездой. Прекрасным человеком, красавицей. Наталье Андреевне Светляковой стукнуло 65 лет. Она как-то и не заметила, как подошёл этот возраст. Многие давали ей 50 с небольшим. Но вчера состоялся юбилейный бенефис актрисы, и все, наконец, узнали, сколько ей лет на самом деле.
    Бенефис прошёл на высочайшем уровне, впрочем, как и всё, что она делала для публики. Заодно отметили и сорокапятилетие творческой деятельности. Сорок пять лет на сцене – дело нешуточное. Шквал аплодисментов, море цветов, улыбающиеся лица, дорогие подарки, пожелания успехов…
    Но иногда до её слуха долетали и колючие замечания. Правда, случайно.
    - Ты посмотри, какое на ней жемчужное колье, какая красота и изящество.
    - Но почему она закрыла им всю шею? Наверно, сморщилась кожа, и она прячет её под драгоценностями.
    - А руки? Ты не заметила, что руки были в белых перчатках?
    - Да, но у неё был роскошный белоснежный боа. И туфли – подумать только! – на шпильках – и это в её-то возрасте!
    - Всё это так, но уверяю тебя: перчатки она надела для того, чтобы прикрыть руки. Они прежде всего выдают приближающуюся старость.
    Сейчас актриса вспоминала этот разговор неизвестных ей дам с печальной улыбкой. Вот они, прелести публичной жизни. Такие невесёлые мысли преследовали её сейчас – на второй день после бенефиса.
    Она рано пришла в театр, заперлась в гримёрке и посмотрела на свои руки. Да, вот они, пигментные пятнышки, которые не смоешь ничем, вот она, сморщенная кожа.
    Она села к зеркалу и внимательно стала рассматривать лицо, шею, полуобнажённую грудь. Лицо, если удачно наложить косметику, было ещё хорошо: утончённое, с большими выразительными глазами, с греческим носиком и пухлыми губами. Оно говорило о том, что ей не более 52-53 лет и что в прошлом она была красавица – как, впрочем, и было лет двадцать пять или тридцать назад. Да, лицо, несмотря на то, что Наталья Андреевна никогда не прибегала к пластическим операциям, было ещё на высоте. Но вот эти мимические морщинки… Зрителю они ещё не видны, но они есть.
    Пластических операций она боялась: столько неудачных опытов. Да и поздно уже, и со здоровьем не всё в порядке. Появилась аритмия, иногда зашкаливало давление. Это уже были звоночки.
Да, лет через пять это уже ничем не скроешь. И тогда придёт время, когда я стану невостребованной. Какая же страшная жизнь у тех актрис, которых списали преждевременно! Некоторые стали алкоголичками, некоторые – за чертой бедности. Лишь немногие сумели уехать за границу и как-то устроиться там, но удалось это единицам.
    Она не представляла себе жизни вне театра. Свет рампы, подмостки, занавес, зрители, бросающие на сцену цветы, гром оваций, одобрительные слова главного режиссёра и коллег, восхитительные взоры её поклонников, рвущихся в гримёрную и зычный голос тёти Даши: «Не сломайте дверь! Актриса устала. Она же тоже человек. Дайте отдохнуть, шалые!» Кто-то всё-таки прорывался – с цветами, прикладыванием губ к её руке, недвусмысленными словами и намёками… После них Даша заносила ещё много корзин и пакетиков с записочками и любовными признаниями. Но никто из них не знал, что она любила только раз в жизни и то недолго – с двадцати до двадцати восьми. В память об этой любви осталась дочь Анастасия, которой уже 43 года. Есть и внуки – Саша и Полина.
    Судьба дочери не сложилась: она бросила учёбу, влюбившись в геолога, ездила с ним в экспедиции. Но в какой-то момент он исчез, не вернувшись к ней больше. Детей она родила уже потом, побывав в двух недолгих гражданских браках. Жили они бедно. Наталья Андреевна пыталась помочь материально, но дочь, работавшая медсестрой в больнице, от помощи категорически отказывалась. Она не могла простить матери её разрыва с отцом, Олегом, так как горячо была привязана к нему в детстве. Все попытки матери сблизиться с дочерью и внучатами потерпели фиаско. «Вся в отца, – с горечью подумала Наталья Андреевна, - непримиримая, гордая, отважная».


                2.


    “Олег! Как же могло такое случиться? Ну, зачем ты не простил? Это же был только флирт, и то – не с моей стороны. Я никого и никогда не любила, кроме тебя. Я пропускала их через свою жизнь, как пропускают муку через сито. И, пропустив, порывала отношения или добивалась, чтобы они уходили сами. Я делала это без сожаления, без страха остаться одной до старости. Зачем мне было ломать свою натуру, если они мне не подходили? Все эти поклонники ни в какое сравнение не шли с тобою! И вот ты видишь свою постаревшую Натку. Я уверена, что видишь. Сегодня я, может быть, сыграю в последний раз. Ведь пора, как говорится, и честь знать. О, как хотелось бы мне знать твоё мнение. Но ты молчишь, Олег, вот уже 35 лет, как молчишь…»
    Откинувшись в кресле, всё ещё красивая, но немолодая актриса вспоминала свою первую влюблённость и его, единственного и неповторимого…

    … Она, двадцатилетняя студентка театрального училища, ехала в поезде к своей бабушке в Новгород. Мама (а отца она не помнила) посадила её в купе, дала последние назидания и отошла, помахав рукой. Какое-то время Наташа ехала в купе одна, но в Калинине в дверь постучали, и вошёл высокий молодой человек, голубоглазый и широкоплечий. Он приветливо улыбнулся и представился: «Олег». Как выяснилось потом, ему было тогда 24 года. «Наталья», - и она протянула ему руку. – «Ну вот и познакомились, попутчица Натка. Куда едем?» - «В Новгород». – «Надо же, какое совпадение? И я туда же! Что, студентка, на каникулы?» - Наталья рассказала о себе. «Ну, а я тоже учусь в Москве, в МГУ, на историческом, хотя сам тверской. А кроме учёбы имею хобби: аквалангист. Люблю иногда поплавать, как рыба, и пошарить по дну. Много там интересного нахожу». – «Своеобразная экзотика», - с искренним любопытством выпалила Наташа.
    Парень понравился ей. Она ему, как ей показалось, - тоже. Всю дорогу они весело болтали, вспоминая интересные и смешные истории их студенческой жизни, пили чай. Олег играл на гитаре и даже спел несколько песен. Пел он хорошо, с чувством. В Новгороде он намеревался пожить у родных 2-3 недели, но главное было в другом: его привлекали таинственные глубины и дно Ильменя и Волхова, скрывавшие не одно сокровище древнерусской цивилизации. Наташа сказала, что примерно  столько же и она собирается погостить у бабули.
    Расставаясь на перроне в Новгороде, они договорились о встрече на следующий день и обменялись телефонами родных.
    На другой день они встретились там, где и положено встречаться в столь знаменитом городе – у Памятника 1000-летию Руси. Парило.
    - Наверно, дождь пойдёт. Придётся или домой ко мне, или в кафешке отсиживаться. Что ты предпочитаешь?
    - Я предпочла бы отсидеться у моей бабушки. Она гостеприимная и очень любит молодёжь.
    - Да что ты говоришь? Вот это бабуля!

    Наталья Андреевна, вспомнив свою бабушку, улыбнулась. Широкой души был человек, а умница какая! Всё, бывало, расставит по своим местам, мирком да ладком всё устроит.

    Олег оказался прав: через 20 минут ударила гроза, разверзлись хляби небесные, но они уже пробежали полпути от автобусной остановки до бабушкиного подъезда. Дождик был скорострельный. Крупные капли падали на цветочные клумбы, деревья, скамейки и на Олега с Наташей. Она была в лёгком летнем платье. Олег снял с себя курточку, прикрыл Наталью и рывком прижал к себе. Они едва добежали до ближайшего, отнюдь не бабушкиного, подъезда и встали под козырёк. Олег крепко держал дрожащую Наталью и согревал её своим телом. Её платье намокло, и он ощущал упругую грудь девушки и даже слышал стук её сердечка.
    Мимо пробегали три парня и две девушки. «Ты держи, держи её крепко – знатная красавица, да понежней, понежней, а то упорхнёт!» - прокричали они, смеясь. Олег понял, что он держит сейчас в руках что-то очень ценное, ощутил это скорее подсознательно, чем осмысленно.


                3.


    Так и стояли они, прижавшись друг к дружке, пока дождик не кончился. А когда это произошло, Олег заглянул в большие серо-голубые Натальины глаза. Такой глубины взгляда он ещё не встречал. Нежность к этой хрупкой девочке охватила его. Он мысленно поклялся сам себе, что никому её не отдаст.
     Но он и представить не мог, что в этот момент творилось с Натальей. А Наталья влюбилась. Причём не сейчас, а ещё там, в купе, с первого взгляда. Теперь же она полностью растворилась в нём, ещё не понимая, что же это такое. Её охватила какая-то истома, но в то же время и неизвестно откуда взявшийся страх. Страх потерять дорого для неё человека.
    Олег взял её на руки и перенёс через огромную лужу, возникшую рядом с крыльцом. Взявшись за руки, они медленно пошли к дому бабушки.
    «Натка, ты, что ль?» - раздался из соседней комнаты старческий голос.
    Олег невольно вздрогнул: так ведь и он назвал Наташу тогда, в купе.
    Шлёпая ногами, обутыми в большие тапки и шерстяные носки, к ним вышла бабушка. Она была уже старой, но ещё крепкой женщиной.
    - Да ты никак с парнем? А где ж познакомилась так быстро? Вот и ладно. Пирог-то я большущий испекла, с ягодкой. Как знала, что гости пожалуют. Снимай всё мокрое, дам тебе дедову рубаху, - сказалась она Олегу, - а ты, внучка, ступай в спальню и переоденься в своё – баул-то свой московский, гля, еле дотащила на четвёртый этаж.
    Когда Наташа вышла в гостиную, которую бабуля по деревенской привычке называла горницей, она увидела Олега уже за столом в чужой рубашке, которая из-за его плечистости едва не трещала на нём. При виде его полуприкрытой мощной загорелой груди Наталья смутилась, но, не подав виду, начала разливать по кружкам заварку и подносить их к кранику самовара.
    - Разрезайте пирог, - скомандовала бабушка, - и ешьте, ешьте, проголодались небось с гулянки-то.
    - А тебе, бабуль, отрезать?
   - Не, милая, я больше на молочко и творожок… - и она, вздохнув, отправилась в свою спальню.
    А Наталья с Олегом пировали. Пирог был изумительный, ещё тепловатый. И каких только ягодок не нашли они в начинке!
    - Вкусно! – промычал Олег.
    - Вкуснятина! – вторила ему Наталья с набитым ртом.
    Они умяли весь пирог и выпили по три кружки цейлонского. Потом пошли поблагодарить бабушку, но та уже крепко, с подхрапом, спала.
    Наталья предложила Олега заглянуть в её комнату – посмотреть свою новгородскую библиотечку («Московскую покажу потом») – и семейный альбом.
    - Охотно! – сказал Олег.
    И вот они восседают на кровати, на пуховой перине. А в комнатушке только и было, что кровать, стул и комод для Наташиных вещей. И Наталья показывает ему фотографии из бабулиного альбома: вот она маленькая, вот она в первом классе, а вот на палубе волжского теплоходика с мамой. Незаметно для себя она, положив голову ему на плечо, засыпает. Олег сидит не шевелясь, боясь спугнув свою птаху. Потом и его одолевает сон. И он, бережно уложив Наталью на перину и подложив ей под голову подушку, пристраивается поодаль от неё.
    «А чай-то цейлонский, никак, с травами смешала бабушка!» - думает Олег, засыпая.


                4.

    Они проспали три часа. Первой проснулась Наталья. Увидев рядом с собой Олега, она почувствовала, как сердце её забилось. Ей захотелось поцеловать его. Осторожно, стараясь не разбудить, она коснулась губами его губ. Но Олег, вздрогнув, открыл глаза и, увидев склонённую над ним головку Натальи, сам с жадностью поцеловал её. Потом он поцеловал ложбинку между грудей. Наташа застонала. Олег не мог больше терпеть, и, распахнув халатик, он нежно взял её. Его девочка даже не вскрикнула, хотя у неё это было впервые. Она только крепко сжала губы и заглушила рвущийся стон. Олег, вышедший из нирваны, снова поцеловал её. Наташа, его Натка, плакала.
    - Прости, Наташа, я сделал тебе больно. Тебе было плохо, но я не мог сдержаться. Меня сразу потянуло к тебе. Я люблю тебя, Натка. Мы поженимся и будем всегда вместе, ведь так?
    - Да, - сквозь слёзы ответила Наталья, - но я не думала, что это произойдёт так быстро.
    - Это природа так устроила мужчину и женщину: если они любят, всё происходит быстро.
    Ах, какой же нежной и упоительной была у них ночь! Наталья, в которой он разбудил страсть, оказалась неутомимой в борьбе тел. Он нашёл сокровище. Сердце Олега ликовало.

    Два года они жили душа в душу. Сказочно красивой была их любовь. Упоительно сладкими и нежными были они друг для друга. Плодом этой любви стала дочь Настенька, в которой они души не чаяли. И характером и внешностью Настенька была в Олега.
    Наталья заканчивала последний курс и уже играла в спектаклях. Её как талантливую студентку заметили уже на третьем курсе. На последнем посыпались предложения.
    Наташа расцвела, роды пошли ей на пользу. Она превратилась в очаровательную сексапильную женщину. Появились первые поклонники…
    Олег после окончания вуза остался работать на кафедре. Всё свободное время он делил между Настенькой и дайвингом. Он активно участвовал в деятельности клуба аквалангистов при университете. Несмотря на это, дома больше находился именно Олег, и дочь была больше привязана к нему, чем к маме, которая редко бывала дома по вечерам, а на гастроли ездила всё чаще.
    «Работай, доченька, пока востребована: у актёров судьба изменчива, многие остаются не у дел после первых успехов. И над собой тоже работай», - часто говорила её мать.
    Наталья регулярно посещала салоны красоты, бассейн, занималась гимнастикой. Но главное, использовала для тела и лица различные травяные сборы для масок, которыми её регулярно снабжали мамины знакомые.
    Олег и Наталья по-прежнему любили друг друга. Но чувства должны подогреваться постоянно. А малейшее охлаждение или недоверие могли привести к непредсказуемым результатам.


                5.


    Однажды Олег зашёл в театр после спектакля. Он знал, что жена иногда задерживается, и спешил сообщить ей радостную весть: он взял две путёвки в Югославию, на адриатическое побережье Черногории. Открыв дверь Наташиной гримёрной, он замер на пороге: Наталья, откинувшись, сидела в кресле, а у её ног с умоляющим видом ползал какой-то поклонник лет пятидесяти. А на столике, поблёскивая бриллиантами, лежал кулон, видно, только что подаренный актрисе. Увидев Олега, он вскочил и, пятясь, с извинениями ретировался. Наталья заливисто смеялась.
    - Теперь я понимаю издержки твоей профессии – подарки, поздние возвращения и прочее, - вскричал Олег, забыв своё же правило: в состоянии нервного возбуждения не выяснять отношения. И продолжал – Сколько у тебя этих лысеньких – два, три, пять?
    - Нисколько, - спокойно ответила Наталья, - а другие пусть делают, что хотят.
    - Так и я могу делать, что хочу?
    - И ты можешь.
    - Прекрасно! – И он разорвал в клочья обе путёвки. – Вместо Югославии я поеду нырять в Феодосию с друзьями. Ты не против?
    - А почему я должна быть против? Ты же давно занимаешься этим.
    Домой они ехали молча, но дома выяснение отношений продолжилось.
    - Так ты ревнуешь меня к поклонникам? Но без них у актрисы нет будущего, нет славы, ничего. А я хочу быть востребованной.
    - Ты будешь ею, но только без меня. Мне надоели эти цветы и дорогие безделушки, которые заполонили наш дом. А может, у тебя уже кто-то и есть?
    - Олег, ты сам не понимаешь, что несёшь. Мне никто не нужен!
    - Прекрасно! Стало быть, и я тебе не нужен? До нескорого свидания, я уезжаю.
    - Папа, папа, не уезжай, - выбежала из детской заспанная Настя, - мама, не отпускай его никуда!
    - Не плачь, доченька, я скоро приеду и заберу тебя отсюда, - и он ушёл, хлопнув дверью.

    Настя терпеливо ждала папу. Долго ждала. И когда стало ясно, что он не приедет, тоже ждала.
    А Олег так и не вернулся: в Крыму он нырнул слишком глубоко, и декомпрессия быстро убила этого сильного молодого человека.

    Как во сне прошли проводы. Потом Наталья просидела неделю дома, запершись одна дома. Глотала таблетки, но не плакала. Сердце превратилось в камень.                Дочка была у бабушки, а когда ей сказали про папу, она не поверила и ждала отца ещё три года, всё время спрашивая, когда же он вернётся. Когда она подросла, она не вернулась в родительский дом. Когда бабушки не стало, ей было уже девятнадцать, и она начала самостоятельную жизнь. Жизнь без мамы Натальи, блестящей актрисы, звезды.


                ***


    В этот день она сыграла блестяще. Роль была трагедийная, как раз в унисон с её сегодняшним состоянием.
    «Браво, бис, браво!» - кричали из зала. На сцену летели цветы. В гримёрную она шла спокойно: уже несколько лет поклонники не докучали ей, и это тоже было звоночком.
    Она посмотрела на себя в зеркало: круги под глазами (надо положить огуречные кружочки!), какая-то разбитость. «Может, хватит? - подумалось, - все ушли, дочь не вернётся, по крайней мере в ближайшее время. Взять, что ли, группу на обучение? Нет, это не моё. Педагогического дара нет. Я жива только творчеством. Впрочем, занавес опускать ещё рано. Я ещё могу дарить радость людям!»
    И, приведя себя в порядок, гордо встряхнув головой, твёрдой походкой Наталья Андреевна Светлякова впервые покинула здание театра через парадные двери. Завтра у неё особый день. Завтра она должна быть в форме. Она будет играть главную роль в спектакле по собственной пьесе.               
                5.10.12