Твой. Без цензуры... Глава 41

Быстро вскочив с кушетки в углу, практиканты тревожно уставились на своего куратора. Поморщившись, Гордеев оглянулся по сторонам. Только сейчас до него дошло, какую непосильную ношу взвалил он на свои плечи, согласившись вести практику у этой группы.

Схватив Смертина первого за шиворот и хорошенько его встряхнув, он тут же напомнил ему о пациентах. В ответ Толик лишь виновато улыбнулся, не ожидая подобного к себе отношения.
 
В прошлый раз ему было поручено развести своих больных по палатам, включая Анкушева, но насколько хорошо справился он с поставленной задачей, и куда на самом деле попали пациенты, с этим Гордееву ещё надо было разобраться. Для Толика же наступил  час расплаты. За собственную рассеянность.

— Ну, что доктор Смертин? — с едкой ухмылкой обратился к нему «светило». — Вы провели расследование по поводу своих больных?

— Да, — утвердительно кивнул тот, уверенный, что по этой части у него было все в порядке.

— Хм, интересно… И к какому выводу вы пришли, хотелось бы мне знать? Куда  подевались ваши пациенты?

— Они потерялись, Александр Николаевич.

— Ты отвечай по существу, а не блуди словами! — поднаторел Гордеев.

Практикант лишь развел руками в ответ. Потерялись, и точка. На том предмет их разговора исчерпался. Как говорится, не добавить, ни прибавить.

Анатолий и сам не перестал недоумевать, как он умудрился вляпаться в подобную историю. Однако так и не отыскав достаточного обоснования для свершившегося поступка, списал все на злой случай, надеясь, что Гордеев будет не сильно ругаться. Лишь после повторного «наезда» на него со стороны «светилы» он начал кое-что припоминать, воскрешая по памяти маршрут больных.

Одного он потерял у лестницы, второго и вовсе завез не в ту палату. А вот на каком этаже из его носилок вывалился третий пациент, сколько не перебирал он по памяти эти моменты, вспомнить что-либо по данной части у него так и не получилось. Но если бы причина его рассеянности заключалась только в этом…

— Не знаю, как тебе это удается, — растерянно пробормотал Гордеев, не зная, как ещё наставить на путь истинный безалаберного практиканта, — но если такое повториться снова, я буду вынужден принять меры.

Решив, что в этот раз карающая длань куратора обошла его стороной, Анатолий намеревался покинуть его общество, однако стоило ему сделать шаг в сторону коридора, как попросив его остановиться, Гордеев обрушил на парня новый поток своей неконтролируемой агрессии:

— Ты хоть понимаешь, что творишь, негодяй?! КАК? Расскажи мне, как можно было умудриться за один день потерять столько людей, так и не довезя их до палаты! Ладно Степанюга… Такой в пылу своих бытовых неурядиц может забыть о чем угодно, но ты… Неужели тебе так сложно запомнить, в какой палате лежит тот или иной больной, чтобы вернуть его после рентгена на место? Что я Ковалец скажу о пропавших больных? Чем ты вообще думал, пока их вез на рентген?!

Вместо того, чтобы объясниться с ним по-хорошему по поводу пациентов, Толик продолжал улыбаться, так и не увидев ничего страшного в данном инциденте. Однако, шутки шутками, но пациентов этих следовало найти. В любой момент в больницу могли нагрянуть их родственники или того хуже, комиссия из горздрава. А рассказывать этой делегации, что выше перечисленных больных потеряли по дороге в палату его собственные студенты, а сам он понятия не имеет, где они вообще должны были быть, Гордеев не мог. Это был удар как по его репутации как врача, так и по репутации самого лечебного заведения!

Взбесившись не на шутку, родственники могли донести на него главврачу, и тогда вопрос о том, чем на самом деле занимается в стенах его больницы столь бесполезный хирург, который был не состоянии проследить даже за «доставкой» пациентов в палаты, не говоря уже об их лечении, мог возникнуть у самого Лобова. И это после того, как ему с таким трудом удалось уладить конфликт с сыном Игнатьева, угрожавшего забрать своего отца в приватную клинику после неудачной операции!

Что он, в частности, и сделал, едва старик пришел в себя, чудом выжив после непростой операции. Ничего не скажешь, «светиле» отечественной хирургии везло со всех сторон…

Помимо прочего Гордеев опасался, как бы не всплыла на свет божий ещё эта история с Емельяновым, недавно поступившем в эту больницу и уже нуждавшегося в операции. Вот только будучи пока не в состоянии определить его точный диагноз, несмотря на полученные результаты анализов, Гордеев медлил с операцией, поддерживая жизнь этого страдальца всеми возможными способами, словно специально затягивая время.

Так что Емельянов, можно сказать, представлял собой уникальный случай, когда больной, испытывая страдания из-за поразившего его недуга, лишь благодаря гордеевским ухищрениям старался теперь просто ДОЖИТЬ до операции, раз по-другому было нельзя. В то время как кто-то другой на его месте уже б давно загнулся и от простого недуга. В этом плане по части методики лечения больных авантюрному хирургу не было равных!

Посещая Емельянова чуть ли не каждый день, Гордеев находил новые причины для отказа ему в операции. То в больнице, по его словам, отсутствовали необходимые для анестезии препараты, то не хватало подходящих ассистентов, которым он мог доверить свое дело и так далее. Причины находились то тут, то там. Так что лишь обещая провести операцию в ближайшие дни, «светило» лишь создавал видимость её подготовки, а на деле откладывал её снова на неопределенный срок, водя Емельянова-старшего за нос.

Устав ждать от юлившего хирурга какой-либо конкретики, пациент потребовал у главврача для себя другого специалиста, но будучи уверен в Гордееве как в самом себе, Лобов-старший отказал ему в исполнении такого требования, посылая старика обратно в палату. Так что смирившись, в конце концов, с несправедливостью судьбы, Емельянов надеялся, что хирург одумается и таки назначит конкретную дату операции, но продолжая по-прежнему пребывать в ожидании этого самого «судного дня», ему, на удивление, удалось протянуть даже чуть дольше, нежели ожидал от него сын, продемонстрировав окружающим небывалую устойчивость человеческого организма ко всякого рода неурядицам во время пребывания в неблагоприятных условиях.

— И что прикажете мне делать, доктор Смертин? — гневно уставившись на Толика, переспросил Гордеев. — Как собираетесь искать больных?

Внимательно посмотрев на куратора, тот поделился с ним своими соображениями по этому поводу:

— Думаю, в таком случае носилки не помешало бы оснастить системой GPRS, тогда и потерявшихся пациентов будет найти не так уже и сложно.

Не успев завершить свою мысль, «бизнес-специалист» получил от Гордеева тычковый удар в солнечное сплетение, и, будучи вынужден после этого заткнуться, просто уставился на «светилу», ожидая от него дальнейших объяснений.

— Значит так, скула калмыцкая! — потрепав его за затылок, отозвался Гордеев. — Сейчас ты отправляешься к Тертель Галине Алексеевне, спрашиваешь у неё координаты месторасположения очередных больных, которых в этот раз тебе надо будет отвезти на процедуры. И чтобы завтра, до того, как я переступлю порог больницы и начну у вас занятий, эти самые больные были… ПО РАЗНЫМ ПАЛАТАМ!

Отдавая приказ рассеянной «Золушке» в лице Смертина, который никак не рассчитывал на подобный поворот событий, в этот момент Гордеев напоминал злобную мачеху из сказки, не зная, как ещё наказать рассеянного студента. Последний лишь горько усмехнулся в ответ, будучи не совсем уверен, что у него получится качественно выполнить просьбу куратора.

Ему нужна была «Добрая Фея», которая взмахнув своей волшебной палочкой, в одно мгновение могла бы помочь ему собрать потерявшихся пациентов и распределить их по койкам согласно номерам палат. Но таковой, увы, пока нигде не наблюдалось. А это значило, что такой «Доброй Феей» придется стать ему самому.

Нет, Толик, конечно, мог обратиться за помощью к той же Капустиной, неоднократно выручавшей его в безвыходных ситуациях, но в этот раз он должен был все сделать самостоятельно. Будучи незнакома толком ни с Анкушевым, ни с Березняковой, наивная одногруппница уже вряд ли могла ему чем-то помочь. Собственно, эту мысль хотел донести до него Гордеев, не желавший даже слышать о посторонней помощи.

Ухватив Смертина за шиворот, со словами: «Ты справишься, деточка!», мужчина вышвырнул студента в коридор.

Поднявшись с пола, и продолжая почесывать ушибленную в результате неудачного падения на пол свою поясницу, Толик нехотя отправился на поиски потерянных пациентов, от всей души проклиная свое решение поступить в медицинский.

Таким образом, избавившись от одного практиканта, Гордеев повернулся к Лобов, и сконцентрировав теперь все свое внимание на нем все, хотел осведомиться у него, как поживает больная Березнякова, когда в этот момент к ним из коридора больницы выскочил Рудаковский.

— Александр Николаевич… — со страдальческой улыбкой на устах подступился к куратору Вовка, сминая в руках опросный лист с указанным на нем сверху псевдонимом некоего «Филимона Купера».

— Прочь с моих глаз, не то разорву!!! — послал его «светило», так и не простив ему момента с забытыми бахилами накануне недавней операции.

Но тот, по-прежнему не теряя надежды донести до сведения куратора одно из предупреждений, но уже в более провокационной форме, Рудаковский предпринял вторую попытку приблизиться к Гордееву.

— Ты опять здесь?

Мужчина был вне себя от гнева.

— Там Кукарека помер!!! — дрожащим голосом проинформировал его практикант, попятившись назад. — Что мне делать?

Не зная, как избавиться от навязчивого общества этого «плаксы», ухватив парня за шиворот, Гордеев потащил студента по коридору с явным намерением его где-нибудь прибить.

— Я сколько раз объяснял вам, доктор Рудаковский, что ежели пациент умер, то не стоит объявлять об этом на всю больницу! Причем дело здесь даже не в его специфической фамилии!

Умудрившись вырваться, Вовка кое-как удрал прочь, чудом не заработав от куратора пинок под зад. И снова оставшись с сыном главврача наедине, поймав на себе его оторопелый взгляд, Гордеев обратился к нему с одним-единственным вопросом:

— Где снимок рентгена больной Березняковой?

Улыбнувшись, Глеб посмотрел на него так, словно сам был девушкой, которую впервые пригласили потанцевать с нелюбимым партнером.

Не дождавшись от него ответа, Гордеев повторил свой вопрос, повышая голос. Но лично для Глеба было лучше, если бы тот орал на него благим матом, не скрывая своих намерений. Так, по крайней мере, можно было понять, что конкретно задумал «светило», делая все возможное, чтобы окончательно рассорить их с Чеховой.

Принявшись обыскивать карманы своего халата, он отлично помнил, что ещё с утра держал этот снимок в руках, а вот куда тот пропал потом, когда они с Толиком завалились на кушетку для просмотра видео с плачущим Рудаковским, это помнил он довольно смутно.

— Ты должен был отдать её мне ещё НЕДЕЛЮ НАЗАД!!! — загрохотал на него «светило», теряя последние остатки терпения.

Заглянув под кушетку, Глеб обнаружил на полу чей-то рентгеновский снимок, и, стряхнув с него пыль, вручил его Гордееву. Во время просмотра трейлера к «Пятидесяти оттенкам Александра Николаевича» Толик каким-то образом умудрился прилечь на эту самую флюорограмму, из-за чего у неё теперь был слегка примятый вид. Впрочем, само «светило» это нисколько не смутило. Главное, что снимок вообще нашелся. Остальное его не сильно интересовало.

Глава 42

http://proza.ru/2024/03/23/1497