Криминальная командировка. Глава 5

ОТКРОВЕНИЕ БЫВШЕЙ ЛЮБОВНИЦЫ

- После смерти Стремусова я была в полном отчаянии: ни жилья, ни работы, с мизерной суммой денег в объёмной сумочке, которую подарил мне Алексей, - промокнув губы салфеткой, заговорила Полина, поставив на стол пустой бокал. – Этих денег было недостаточно даже, чтобы приобрести билет на поезд – Алексей не успел пополнить мою банковскую карту. Стать его законной женой я не успела. Что делать, куда податься? Возвращаться назад в Германию, где меня могли арестовать и осудить за убийство? Такой сюрприз меня не прельщал. 
- А обо мне ты, конечно же, не вспомнила? – с укором спросил Рудаков. – Гордыня не позволила?
- Почему же не вспомнила? Вспомнила в числе первых. Только вот достучаться до тебя не смогла.
- Это как?
- Все твои реквизиты остались в Германии, думала, не пригодятся никогда, - Полина усмехнулась невесело. – У меня появился другой мужчина – зачем ворошить прошлое?
- А знакомые твоего лётчика? – усомнился в пояснении Рудаков. – К ним не могла обратиться?
- Алексей не успел познакомить меня с ними – слишком короткий срок я пробыла в Москве. Да и, как мне казалось, не очень-то и спешил выводить меня на публику. А к Пономарёву я обращаться не стала – каким-то скользким он мне представлялся. 
Объяснения Полины показались Рудакову неубедительными, но он не стал докапываться до истины, поверив ей на слово.
«Не хочет раскрывать причину – значит, есть на то основания».
 - Три дня провела на вокзале, рассчитывая наскрести денег на билет до Екатеринбурга, - продолжила Полина.
- На вокзале наскрести деньги? – изумился Рудаков. – Каким образом?
- Очень просто, - усмехнулась Полина. – Как все попрошайки. Написала на картонке крупными буквами, что обокрали в поезде, нужны деньги на билет. Устроилась на бойком месте и выставила этот плачевный плакат перед собой. Люди шли мимо и бросали мелочь в мой берет. На третий день удалось насобирать почти всю сумму. И тут подходит ко мне старушка, оценивающим взглядом смотрит мне в лицо, бросает десять рублей и присаживается рядышком. Слово за слово, стала выпытывать, что за беда приключилась со мной. Сама не знаю почему, но я рассказала ей всё, как есть, и даже всплакнула – видно душа потребовала разрядки.
«Вижу, - говорит, - ты и вправду пострадала, и поэтому у меня для тебя будет хорошее предложение». «Какое?» – спрашиваю, а у самой от волнения сердце зашлось. Старушка чистенькая такая, опрятная, мне сразу, почему-то, подумалось, что бабуля хочет предложить мне пожить у неё некоторое время. И я не ошиблась. У неё пустовала квартира сына-моряка, который находился в дальнем плавании. Сговорились мы с ней, что расплачусь, как только найду работу. «И работу я тебе найду», – сказала она и устроила меня уборщицей в гостиницу, в которой ты остановился. 
«Теперь понятно, почему Мамедова оказалась в «Дельте», - подумал Рудаков – спросил:
- И долго ты проработала в этой гостинице?
- Полгода. Пока не скончалась баба Лиза. Прилетел сын с Дальнего востока, занялся продажей своей квартиры и домом матери. Я упросила его продать дом мне, - Полина замолчала, вспоминая непростое для себя решение о покупке дачи.
- И где тебе удалось раздобыть такую сумму денег? – поинтересовался Рудаков. – Неужели зарплата уборщицы выражается цифрой с шестью нулями?
- К тому времени я уже работала горничной, - поправила Полина и умолкла.
- С зарплатой в тысячу баксов? – съязвил Алексей.
Полина никак не отреагировала на его подковырку, уставившись в невидимую точку в пространстве.
Она долго не решалась ответить на поставленный вопрос. Потом, преодолев внутреннее сопротивление, призналась:
- Я реализовала часть наркотиков.
- О-па-на! Как тебе удалось провернуть такую опасную сделку?
- О-о, это целая операция, которую я тщательно готовила! – с некоторой гордостью в голосе проговорила Полина. – Работая в отеле, я познакомилась с проститутками, от которых узнала стоимость одной дозы, прикинула, сколько это будет в объёме порошка, чтобы расплатиться за дом бабы Лизы. После этого вошла в доверие их сутенёра, ненароком закинула удочку, что у меня есть товар, который я хочу продать и показала ему пару граммов для убедительности.
«Так я и поверил, что ты нашла дурь на помойке, - съязвил он. – Говори уж начистоту, что умудрилась стащить порошок у куратора-раздолбая. Это не натуральный продукт, а синтетика, которая стоит дешевле. И ещё: сбыть чужой товар – большой риск, за такие дела откручивают головы. Поэтому я могу взять лишь за полцены. Уловила? Если не согласна – ищи дураков в другом месте. Может, на полицию нарвёшься, там быстро вычислят, откуда у тебя появился порошок и припаяют лет семь-восемь».
 Выбора сутенёр мне не оставил. Если бы я не согласилась – он всё равно забрал бы у меня весь порошок силой. Сломать человека для него – раз плюнуть.  В этот же день я развесила порошок, как в аптеке, завернула в бумагу, обмотала скотчем в точности, как у наркодельцов, ещё раз тщательно выверила свою легенду о том, где нашла свёрток. На следующий день, наглотавшись валокордина, отдала пакет сутенёру. К счастью, он не сподличал и сдержал слово. Я получила свои деньги, а через несколько дней стала владелицей этого дома. Сын бабы Лизы уехал навсегда на Дальний восток. Об этой покупке никто, кроме тебя, не знает. Я продолжала проживать в гостинице в одной из подсобок, переоборудованных под жилую комнату.
- Сутенёр не спрашивал, для чего тебе понадобились деньги?
- Спрашивал.
- И что ты ответила?
- Сказала, что деньги нужны на дорогостоящую операцию сыну в Германии. Он поверил.
- Повезло тебе с бандитом, - скривился Рудаков. – Дело могло закончиться совсем иначе, если бы на его месте оказался другой отморозок.
- Да, наверно… - Полина была полностью поглощена своими воспоминаниями и сейчас подходила к самой вершине необычной исповеди.
- А потом у меня обнаружили рак груди, - голос Полины дрогнул, она приостановила повествование, чтобы глотнуть побольше воздуха и сделать небольшую передышку.
Очевидно, этот эпизод жизни был самым тягостным воспоминанием во всей этой истории, потому что Полина впервые хлюпнула носом и утёрла накатившиеся слезы.
- Слова врача о страшной болезни буквально оглушили меня. Они прозвучали, как гром среди ясного неба, стали смертным приговором, отменить который было уже невозможно, - охрипшим голосом произнесла Полина. – Курсы химиотерапии и операцию по удалению груди провели бесплатно, а дальше – реабилитация дорогостоящими препаратами за свой счёт. Лежа в больнице, я прокручивала в голове все варианты, как можно раздобыть денег. Продавать дом мне не хотелось. И я вновь обратилась за помощью к сутенёру.
  «Я дам тебе денег, непутёвая. Но взамен ты будешь гасить мою мужскую потребность натурой, когда захочу, - лыбясь, проговорил мне в лицо сутенёр. – А потребность эта горит во мне жарким пламенем круглые сутки». И заржал на всю комнату, как жеребец – громко так, пронзительно.
«Я согласна», - сказала я. «Только вот устроит ли тебя моё тело без одной груди?»
«Как… без одной груди?» - опешил он. «А что у тебя торчит из-под кофточки? На понт меня берёшь, недотрога?»
И тут я расстегнула кофточку, спустила бюстгальтер с имплантатом, обнажила безобразный шрам. «Смотри, устроит товар?» - бросила я ему в лицо. У сутенёра округлились глаза, он стыдливо отвёл взгляд, тихо произнёс: «Ладно, чего уж там, помогу. Я же человек. Но не безвозмездно». Я вылечилась, а долг пришлось отрабатывать параллельно с основной работой – впряглась в роль «мамки», за свой счёт развозила девиц по точкам.  Потом сошлась ближе с главным воротилой сексуслуг. Узнав, где я работала в Германии, он предложил организовать мини-бордель по образу и подобию немецкого «Артемикса». Так я стала администратором московского «Салона досуга», где процветают наркотики. В моём компьютере есть адреса закладок, я веду учёт.
Полина рассказывала торопливо, будто спешила побыстрее закончить страшное повествование. Щёки её загорелись, глаза засветились каким-то нездоровым блеском, словно её неожиданно охватил приступ болезни.
Последние слова дались Полине с большим трудом, она произнесла их уже на выдохе и каким-то странным хриплым полушёпотом. Потом вдохнула полной грудью, словно освободилась от непосильной ноши, и опасливо покосилась на Рудакова.
Пауза длилась долго, прежде чем Полина спросила с надеждой в голосе:
- Ты ведь не сдашь меня полиции после этой исповеди?
Рудаков задумался на минуту, прокручивая в голове создавшуюся ситуацию.
- Не сдам – это однозначно, - успокоил он Полину. – А вот как тебя вытащить из дерьма без последствий – надо хорошенько обмозговать.
- Ты подумай, Лешак. Обязательно подумай. Ладно? Ты мудрый и смелый мужчина, я знаю. У тебя всё получится. Я прошу тебя, умоляю: вытащи меня из этой ужасной пропасти! Я очень хочу вернуться в Екатеринбург и навсегда забыть про весь этот кошмар.
- Я постараюсь, чтобы ты вновь стала счастливой, - ответил Рудаков.
- Спасибо тебе, - хлюпнула носом Полина и уставилась в чёрную пустоту окна. На улице уже стало темно, а они вдвоём продолжали сидеть за столом, прижавшись друг к другу, не шевелясь, и не зажигая огня. Свет от восходящей луны узкой полоской сочился через окно и разбавлял комнатные сумерки. Этого было достаточно, чтобы различать лицо друг друга.
- О чём ты сейчас думаешь? – спросила Полина.
- Не поверишь, - отозвался Рудаков. – Размышляю о месте человека в жизни.
- Во как! – удивилась Полина. – А мне показалось, коришь меня за все грехи, которые я совершила.
- Кори, не кори – что от того? Жизнь вспять не вернётся, чтобы вновь предоставить тебе право выбора. 
- Это точно, - с сожалением вздохнула Полина. – Бог всё продумал за каждого человека, когда даровал ему жизнь. И путь в этой жизни только в одном направлении. К младенчеству возврата уже нет.
- Только вот путь этот у всех людей, почему-то, разный, - с грустью заметил Алексей. – У кого-то дорога жизни прямая и широкая, а кто-то до конца своих дней должен идти по узкой тропинке с колдобинами. Вот я и размышляю: если Бог подарил жизнь, определил в ней для каждого человека своё место, то почему он не вложил ему в разум смысл этой жизни? Почему человек должен шарахаться из стороны в сторону, чтобы постичь хотя бы маленькую долю этого смысла?
- Ой, Лешак, неужели и ты стал верить в существование Бога? Ты ведь был ярым атеистом, насколько я помню.
- Жизнь течёт, мировоззрение человека меняется с каждым прожитым годом, - неопределённо высказался Рудаков. – Церковь не посещаю, дома не молюсь, икон святых не имею, религиозные праздники не соблюдаю, Библию в руках не держал. Но в судьбу, начертанную человеку свыше, с некоторых пор стал верить.
Полина задумалась на несколько секунд, затем проговорила:
- Почему вдруг?
- Ты сегодня исповедалась передо мной и считаешь, что теперь настала моя очередь? – рассмеялся Рудаков.
- Не хочешь – не рассказывай, я ничуть не обижусь, - ответила Полина.
- Отчего же – сделаю кое-какие признания, раз у нас с тобой сегодня день откровений. – Алексей повернул голову к любимой женщине, посмотрел на неё в полумраке внимательно и рассказал о прожитых десяти годах жизни в одиночестве.
На несколько минут воцарилась тишина. В полумраке были видны две пары неподвижных глаз, устремлённых куда-то в угол. Всё было высказано, они размышляли каждый о своём.
- Значит, у меня теперь и душа чёрствая и сердце студёное? – улыбнувшись, спросил Рудаков. – По-иному я смотрю на жизнь?
- Не-ет, Лешак, с душой и сердцем у тебя по-прежнему всё в порядке, - рассмеявшись, ответила Полина. – Ты щедро делишься теплом и радостью, и сострадать можешь. Просто за десять лет твоя защитная скорлупа стала слишком прочной, с наскока её не пробить, чтобы добраться до горячего сердца…
Она поднялась, подошла к выключателю включила свет, её качнуло.
- Я, кажется, на сей раз действительно перебрала, - рассмеялась Полина. – Пора укладываться спать.
- Да, ты права, - сказал Рудаков и поднялся со стула. – В гостях хорошо, но пора и честь знать. Отдыхай, Полюшка, набирайся сил, тебе они ещё пригодятся, а мне надо возвращаться восвояси.
Он подошёл к Полине, привлёк её к себе, поцеловал в щёку.
- Может, останешься переночевать у меня? – спросила она, уставившись пронзительным взглядом. – Диван хоть и один, но он двуспальный.
- Нет, Полинушка, не могу, извини, отправлюсь в гостиницу.
- Брезгуешь оказаться со мной в одной постели после того, что узнал? – спросила Полина с вызовом.
- Нет, не брезгую. Просто нам эту ночь лучше провести отдельно друг от друга, - сказал Рудаков.
Через два часа он вернулся в гостиницу «Дельта», быстро разделся и лёг спать.