ЧеЧе. Глава 1

Как же я ненавижу ноябрь. Особенно его начало. До того, как выпал снег, но всё говорит о том, что вот-вот выпадет. Не знаю, как в других областях, я мало где был, но на юге Сибири всегда одно и то же. Цветовая гамма вокруг «пятьдесят оттенков серого». Холодно, ветер. Я понимаю почему скорпионы такие, эм… особенные. Родится в самый худший месяц года, вот из тебя яд и сочится с рождения.
С грузом подобных мыслей и с двумя тяжёлыми пакетами я шёл из магазина по серому бульвару к себе домой. Было раннее утро. Но уже расцвело. Ничего не говорило о том, что этот серый день чем-то будет отличаться от сотни других подобных дней, но я ошибался. Это утро было особенное. С него началась цепочка удивительных событий.
Моё внимание привлёк свет проблескового маячка, исходившего от стоящей неподалёку бело-синей машины с надписью «полиция» на боку. Более чем за двадцать лет службы в данных органах, подобные вещи до боли въедаются в подкорку мозга и провоцируют триггер, против которого сложно устоять. Откинув все посторонние мысли, я пошёл на место происшествия. Оно было оцеплено и простых зевак за зону оцепления не пускали. А толпа, несмотря на раннее время, была довольно большой и бурлила. Кто-то рыдал навзрыд, кто-то с кем-то спорил, кто-то пытался, вытянув руку, заснять происходящее. Но ребята в оцеплении знали своё дело и грамотно противодействовали толпе. Что касается меня, то до ухода на пенсию я был довольно известным следователем в своём городе и многие служащие, даже за пределами моего подразделения, меня знали в лицо. Вот и сейчас, среди ребят, что работали здесь, нашлись и те, что без труда опознали во мне майора Пуговкина Никиту Михайловича.
Так как бывших ментов не бывает, мне (проверив документы) разрешили зайти внутрь оцепления. Там над трупом зверски истерзанного мальчишки лет четырнадцати во всю работали криминалисты. Сцена была поистине ужасная, даже бегло бросив взгляд на тело было понятно, что это не простое убийство. На теле ребёнка не было лица, сплошной фарш. Свежая кровь, на том месте, где должна быть голова и обильно растёкшаяся вокруг неё по асфальту, остывая парила, придавая данной картине схожесть с прожаркой стейков.  Любого неподготовленного человека скорее всего вырвало бы при виде такого. Но я за десятилетия насмотрелся на подобное вдоволь. Так что, как бы это ни было печально, для меня данный труп был обыденностью.
- Никита Михайлович, привет! – похлопали меня по плечу, и я обернулся.
Передо мной стоял старший лейтенант Вовка Козырин. Несмотря на то, что я в силу возраста и выслуги лет, всегда был старше его по званию и на работе при пересечении мы соблюдали субординацию, по гражданке мы часто любили вместе ходить в баню и несколько раз даже ездили семьями (пока Светка была ещё жива) на разные выездные мероприятия, так как жили почти по соседству и возраст наших детей совпадал. Моя Сонька и его Катька были одногодками и до нашего переезда ходили в одну школу. Благодаря этому, мы с Вовкой дружили и дружим до сих пор, хоть и стали общаться гораздо реже.
- Вова! – обрадовался я и обнял молодого друга, - Привет! – профессионализм не давал нам надолго выплёскивать эмоции и после радостной встречи мы тут же собрались и я, с серьёзным видом кивнув на труп, спросил, - Что тут произошло?
- Какой-то нелюдь забил мальчишку.
- Задержали?
- Нет, какой там? Более того, несмотря на открытую местность, свидетелей происшествия не было. Тело обнаружила жительница вон того дома, - Вова указал пальцем на пятиэтажку, - Когда вышла погулять с собачкой. Бабушка шестидесяти семи лет. Хорошо, что её инфаркт не хватил. Темновато ещё было, да и зрение у неё уже не то. Вот она всей «красоты» картины и не увидела. Однако поняла, что что-то не так и позвонила в полицию. Сейчас с ней работают.
- Как давно произошло нападение?
- Минут сорок назад. Парень шёл в школу. Вон она.
- Ага, знаю. У меня Соня там же учится.
- А точно. Кстати, как она?
- Лучше. Не отвлекайся, рассказывай.
- Да, пока рассказывать-то особо не чего. Парня опознали. Ветрин Павел. Тринадцать с половиной лет. Учился в шестом «Б» классе. Вон в той машине его родители. Толя Ильин, ты должен его помнить, их сейчас допрашивает, но очевидно, что они не имеют никакого отношения к произошедшему. По воссозданным на данный момент событиям ясно, что Паша шёл в школу, когда к нему подбежал, именно подбежал, видно по следам увечий, убийца и сходу нанёс парню удар обломком трубы по лицу, в область челюсти, чтобы ребёнок не мог издавать громких звуков и привлечь к себе внимания. У этого урода чертовски огромная сила, он фактически выбил парню челюсть. Потом, повалив Пашу на землю, начал наносить ему серию ударов по всему телу. Когда ребёнок потерял сознание от боли, он добил его ударами трубы по голове.
- Вова, давно вы тут?
Вова сразу понял, что облажался и приуныл:
- Блин, Никита, забыл я с кем имею дело. Мы тут десять минут всего. Но ты правильно всё понял. Это не первое подобное преступление. За прошедшие сутки было ещё три подобных случая. Двое также зверски убиты неподалёку отсюда и третий - в соседнем районе. Подчерк во всех четырёх случаях один и тот же.
- Все дети? Мальчики?
- Никита, - Вова перешёл почти на шёпот, - Вообще я не имею права разглашать данную информацию. Но я знаю тебя. Ты один из лучших следаков… был, мы все тобой восхищались. Тебя до сих пор в академии ставят в пример. Жаль, конечно, что ты ушёл, - он помолчал, вспоминая обстоятельства моего ухода, - Но мы все тебя тогда понимали. Ты уверен, что ты хочешь знать, что тут происходит? Ты же, вроде как сказал, что с тебя хватит всего этого.
Вопрос был хороший. Я с детства мечтал быть милиционером, как мой любимый герой детских книжек дядя Стёпа. По окончанию школы я, не раздумывая, пошёл в армию, тогда ещё два года служили. Отслужив, в звании старшины я получил дембеля и вернулся в город, где в этот же год поступил в школу милиции. Как же я был рад, когда стал полноценным милиционером. Я был молодой амбициозный юноша, полностью влюблённый в свою работу. Служил я следователем в отделе особо тяжких преступлений. Мой молодой дедуктивный склад ума был хорошим подспорьем в раскрытии дел. Жаль, конечно, в одиннадцатом году, дядя Дима решил, что милиционеры – это не серьёзно. Вот полиция – это да.  Можно много спорить, по этому поводу, но уже ничего не сделаешь. Я стал полицейским. Однако работы от этого не убавилось и это меня устраивало. Я был полностью погружён в неё. А потом я встретил её.
Света была гражданским специалистам. Пришла после юридического колледжа работать к нам в отдел секретарём. Это была любовь с первого взгляда. Какая же она была красивая. Я к тому времени уже был лейтенантом, имел несколько наград и был очень на хорошем счету у руководства. А, главное, я оставался ещё довольно молод. Так что я был вне конкуренции.
Этот год был лучшим годом в нашей жизни. Сначала конфетно-букетный период, потом свадьба и свадебное путешествие в Китай. Это был единственный раз, когда я покидал свою страну. Но оно того стоило. Потом совместная счастливая жизнь. Но продолжалась она не долго. Оказалось, что у Светы большие проблемы со здоровьем. При том, сама Света об этом и не подозревала. Спортивная молодая девчонка, ведущая здоровый образ жизни. Ничего не предвещало беды. Врачи говорили, что как раз из-за её правильного образа жизни её проблемы и не проявлялись столь долгое время. Но возраст берёт своё. Началось всё с того, что Света долго не могла забеременеть. Прошло два года, мы очень хотели ребёнка, а его всё не было. Конечно, мы обратились к врачу.
Вот там то и выяснилось, что у Светы всё плохо. А то, что она не может забеременеть – это даже очень хорошо, детей ей в таком состоянии заводить крайне не рекомендуется. Света была детдомовской. Родители её были бичи, когда ей шёл третий год, её отец пошёл по очередному этапу, а мамашу решили родительских прав из-за вечных пьянок, после чего трёхлетнюю девочку отдали в спецучреждение. Помня о своих родителях и о детдомовском детстве, она решила, что никогда не повторит их судьбу. Занималась спортом и имела патологическое отвращения к любым вредным веществам. Однако, её родители, кроме жизни и «весёлого» детства, подарили девочке ещё и огромное количество патологий, которые раскрылись к тридцати годам.
Это очень подкосило Свету. Она до конца оставалась яркой и жизнерадостной для всех, но я видел боль в её глазах, но ничего не мог сделать с этим, кроме как быть рядом и поддерживать её. А потом случилось, как она это называла, чудо. Она забеременела.
Все врачи били тревогу, настаивая на прерывании беременности, так как, во-первых, есть большая вероятность, что Света роды не переживёт, во-вторых, ещё большая вероятность, что ребёнок родится неполноценным. Я, каюсь, к тому времени уже охладел к мечте о ребёнке и был полностью согласен с врачами. Но Света была непреклонна. Она решила рожать, и никто её не мог переубедить.
Беременность протекала очень сложно. А ещё сложнее были роды. Света даже пережила клиническую смерть, но врачи её откачали. Так у нас в семье появился ещё один человечек – Соня. Вопреки всем ожиданиям она родилась почти нормальной. Небольшой дефект правой ноги в области таза. Но врачи сказали, что это операбельно и его можно будет свести практически на нет. В крайнем случае останется небольшая хромота.
Света была счастлива, у неё наконец появился долгожданный ребёнок. Ещё и девочка. Я, вспоминая весь пережитый за последние девять месяцев ужас, к ребёнку с врождённым дефектом сначала отнёсся скептически и впервые в жизни напился как конь.
Как мне было плохо. Если бы не Вова, поддержавший меня в те ужасные дни, я бы, наверно, помер бы от отчаяния. Я болел двое суток. Но на третий день мне позвонили с роддома и сказали, что состояние Светы и дочки стабилизировалось и их жизням больше ничего не угрожает, я могу приехать навестить их.
Вёз меня в роддом Вова, постоянно подбадривая и внушая мне мысли о том, что это лучший день в моей жизни. Честно я хотел тогда дать ему в рожу за такие слова. Как это недоразвитое существо, которое пытало сорок недель и чуть не убило мою любимую жену, может сделать мой день счастливым? Ещё и самым счастливым. Но я держался.
Меня трясло. На почти негнущихся ногах я зашёл в приёмную роддома и с ужасом ждал встречи с женой и ребёнком. И она состоялась…
Истощённая как мумия, бледная как извёстка, но счастливая как Лепс из своей песни, жена держала в руках свёрток, из которого выглядывало блаженно спящее личико маленькой принцесски… моей принцесски…
Света по моим глазам сразу всё поняла и, даже, как будто бы расцвела. Она боялась, что я не приму ребёнка, но как я мог не принять такое чудо? Первые дни я всё-таки сопротивляться своим чувствам, всё ещё не до конца веря, что всё закончилось хорошо. Но буквально за месяц я полностью изменил своё мнение по поводу своего отцовства.
Из-за того, что роды проходили сложно, ребёнок был истощён и постоянно спал, смешно раздувая во сне ноздри на своём крошечном носу. Мы со Светой, не сговариваясь, решили назвать её Соня.
На второй год жизни дочке сделали операцию, выровняв ей ногу и через несколько месяцев, кроме лёгкой хроматы и шрама на бедре, ничего не отличало её от обычного ребёнка. Она росла общительная и весёлая. Быстро сдружилась со своими одногруппниками в садике, а особенно с дочкой Вована Катей, которая родилась на два месяца раньше Сони.
Моя жизнь изменилась и засияла новыми красками! К тому времени я служил уже два десятка лет, был капитаном. Давно можно было стать майором, но это означало и должность соответствующую. Сидеть в кабинете и руководить людьми я не хотел. Я любил работать на местах происшествия, вести опросы. Честно говоря, и для капитана-то это не совсем подходящая работа, но кто меня остановил бы?
Когда же Соне исполнилось семь лет, и она пошла в школу, Свете резко стало плохо. Роды подкосили её и так не здоровый организм. Сем лет она держалась, ради дочки, но природа взяла своё. Света умерла. Умирала она не легко. Мы с дочкой от неё почти не отходили. Но всё же умирала она с улыбкой, зная, что окружают её самые любимые люди.
Прошло уже три года. Жизнерадостная Соня замкнулась в себе. Школу по моему настоянию она не бросила, но растеряла всех друзей, включая Катю. Побросала все кружки и всё свободное время проводила, запершись в своей комнате. Я, дурак, вместо того чтобы заниматься дочкой, запил. Показатели моей работы резко упали. Все всё понимали, но это не освобождало никого ни от обязанностей, ни от ответственности.
Так при очередном задержании я, будучи с похмелья, допустил ошибку и получил серьёзное ранение, чуть было не отойдя к Свете. Хорошо, что хоть никого не подставил из коллег. Я выжил только из-за дочки. Все говорили, что я не жилец. Но я понимал, что, если я умру, у Сони не останется никого. Силой воли, не иначе, я пошёл на поправку.
Когда я вернулся в отдел, меня сразу же пригласили на ковёр к нашему полкану. Человек он был строгий, но справедливый. Мы с ним поговорили и я, справедливо, стал готовиться к отставке. У меня был месяц, чтобы передать все мои дела заместителям. Провожали меня, как короля, даже сам генерал-лейтенант из аппарата управления заскочил на пять минут выпить со мной стакан сока (к алкоголю я с тех пор больше не приближался). Поднял мне звание и на пенсию я ушёл уже майором.
Учитывая мои заслуги, ранение и звание, в мои пятьдесят один год у меня не плохая пенсия. Так же доплаты по инвалидности на меня и на дочь. Сильно, конечно, на эти деньги не разгуляешься, но на еду, одежду и квартплату хватает. Я пытался устроиться на другую работу, но, во-первых, я кроме как искать преступников, больше ничего не умею, во-вторых, ранение очень сильно подкосило моё здоровье и заниматься физическим трудом я больше не мог. Так и жил последние два года, волоча серое существование. Зато стал ближе к дочери. Мы с ней иногда готовим вместе, смотрим сериалы, играем в Дофус. Недавно она рассказала, что хочет записаться на какую-нибудь секцию, потому что скучно. В общем жизнь налаживается. Первый год мне звонили мои бывшие коллеги, но я оборвал с ними связь, дав понять всем, что теперь я на пенсии и лезть обратно во всё это не имею желания. Скорее всего мне просто было стыдно за своё поведение в последний год службы.
Но тут зверски убили ребёнка, практически у меня во дворе, ещё и возраст мальчишки - немногим старше моей Сони. А Соня, благодаря своим особенностям, даже убежать не сможет. Как представил, что сегодня утром вместо этого парня на асфальте могла лежать моя дочь, меня тогда аж затрясло. Конечно, я заинтересован в этом деле.
Глубоко вздохнув, понимая во что я влезаю, я сказал:
- Рассказывай всё.
- Хорошо. Отвечая на твой вопрос, не все мальчики. Среди убитых за последние сутки была и девочка. Но они все примерно одного возраста, учились в одной школе и скорее всего дружили. Сейчас это всё проверяется. Но это не первый случай. Первые убийства были зафиксированы ещё прошлым летом. Тогда были убиты люди постарше. Подростки от восемнадцати до двадцати трёх лет. Им переломали пальцы на руках, а дыхательные пути перекрыли скотчем. Естественно, они не смогли избавиться от скотча со сломанными конечностями и задохнулись. И опять было четыре человека, это была компашка гопников, в этот раз все парни. Через несколько месяцев были найдены ещё четыре трупа. Всех их связали, положив на асфальт и переехали на машине, принадлежащей убитой семейной паре. Что странно, оставшиеся двое никак не были связаны с данной семейной парой и, даже, друг с другом. Однако их убили тем же способом на той же машине той же ночью. Были ещё случаи. Все убийства совершенно в разных районах. Подчерки везде разные, жертвы не связаны ни по возрасту, ни по каким-либо другим признакам, кроме извращённых способов убийства. Во всех делах всегда фигурирует четыре смерти. Поэтому мы и связали эти преступления в одно дело.
- Значит в нашем городе появился маньяк, - сделал вывод я, - Этого ещё не хватает.
- Да уж, - согласился Вова, - Весёлого мало. Я поговорю с начальником и спрошу разрешения передать тебе материалы по этому делу, если ты не против. Потому что мы пока что в шоке. Ни черта не понятно. Он вообще не оставляет следов. Единственное, что точно известно, что действует он один.
- Под каким названием он у вас проходит?
- Ну, официально его дело называют «Четыре человека», но это звучит долго и как-то коряво. В неофициальных разговорах он проходит, как «ЧеЧе».
- Звучит не многим лучше.
- Согласен. За то коротко и узнаваемо, - Вова посмотрел на труп и заключил, - Ладно, мне пора продолжать работу, я наберу тебя вечером. Думаю, начальник будет не против твоей помощи.
 - Кто у вас сейчас начальник?
- Да ты его не знаешь. Перевёлся недавно с другого города. Но полкан тебя помнит, думаю проблем не будет.
Мы попрощались с Вовкой и парочкой ещё мне знакомых ребят, и я, озадаченный, пошёл домой. Это был просто какой-то бред. Ладно мотив непонятен, но он есть. Надо только понять его. Но вот способы убийства… Забить ребёнка до смерти трубой, как бы это не звучало страшно, но это легко. Переломать пальцы подросткам и задушить их, тоже не сложно. А вот поймать здоровых людей, связать, предварительно завладев их транспортным средством, что бы потом раздавить их на нём. Это бред какой-то. На фига так заморачиваться? Да ещё и не попасться ни на глаза свидетелей, ни на объективы камер (иначе бы его скорее всего уже давно поймали).
Я уже подошёл к подъеду и открыл дверь, как из моих раздумий меня выбил жалобный писк. Нервы были напряжены я чуть не выронив пакеты и тут же обернулся, пытаясь увидеть источник звука. Это был щенок. Совсем-совсем малыш. Непонятной породы комок шерсти, грязный как чёрт, он, скрутившись калачиком, трясся от холода под околоподъездной лавкой. Я никогда не любил живность, особенно волосатую. В детстве в деревне у бабушки были коты и дворовой пёс. Это было моё первое и последнее знакомство с домашними животными. Дочка, ещё при живой Свете, просила меня взять хотя бы котёнка, жена, кстати, была не против. Но против был я. Это была моя железная позиция. Никаких животных в квартире. И я от своей позиции не отказывался никогда. А мои женщины со мной никогда не спорили.
Но сейчас что-то было не так. Видимо всё-таки напряжение от увиденного, недосып от терзавшей меня последние годы бессонницы, и страх за дочку сыграли своё. Не знаю, как объяснить свой поступок, но щенок так жалобно скулил, что я просто не мог его оставить вот так.
Ворча себе под нос, что: «я в край ёкнулся», брезгуя, я поднял щенка на вытянутой руке за шкирку и внёс в подъезд. Войдя в квартиру, я посадил «это» в ванну и поспешил раздеться, боясь, что данное недоразумение выпрыгнет из ванны и уделает мне всё вокруг. Но вопреки моим ожиданиям щенок спокойно сидел ровно на том же месте, где я его оставил. Только перестал трястись и повизгивать, вместо этого он игриво повиливал хвостом.
- Что же, первый плюс тебе в копилку, - выдохнул я и, взяв лейку душа, начал настраивать температуру воды. Пока дочь в школе, надо бы отмыть это убожество. Представляю, как Соня удивится… а обрадуется-то как! И тут моё лицо впервые за утро расплылось в улыбке.