Картина маслом. Роман со стихами. Глава 9

Иллюстрация -- Александр Жабинский

9

 На следующий день Мэри не появилась. Ни одна, ни с художником. Капитан послал за ней нескольких человек, но те вернулись ни с чем. Девушка бесследно исчезла. Все еще немного нервничая, я допил вино и вышел на балкон. Стояла прекрасная погода, и утро, хоть и было хмурым, напоминало тихую осень -- только осиновых листьев не хватало. Вдали сверкало море, голубела полоска неба, золотилась на солнце кромка леса.  Бумажный змей висел над горизонтом, длинный, как чья-то память, увязшая где-то в прошлом. Впрочем, вряд ли это имело значение. Когда ты готовишься к неприятностям, они приходят сами... Но я решил не портить себе настроение. Поэтому я пошел домой, по дороге купил новую бутылку вина и бутылку виски и решил напиться по поводу долгой разлуки с Мэри.
 Войдя в свою комнату, я обнаружил, что на столике рядом с кроватью лежит мой пистолет. Я и забыл о нем. Но кто его отыскал и выложил на стол? Это было очень странно. Кто-то открыл мою комнату другим ключом. И если этот кто-то проник сюда не только за этим, но и еще за чем-то, то кто это? Почему ему не пришло в голову оставить рядом с пистолетом свою шляпу с запиской для меня? Так, между прочим, поступает любой уважающий себя непрошенный гость. И тут я заметил на полу...
 Это странно звучит, но я не сразу заметил на полу труп утопленника с отрубленной головой. Он был раздет. То, что это труп, следовало из того, что у него не было головы. А то, что это был труп утопленника, было видно по красновато-багровым пятнам.  Очевидно, труп пролежал в воде довольно долго, зрелище было не из приятных. Тем не менее, я разглядел татуировку в виде уробороса на левой стороне волосатой груди. Уроборос был изображен как скорпион, и тут же, над хвостом скорпиона, был нарисован синий полумесяц. Судя по всему, масляной краской. Потом я вспомнил, зачем пришел, и выпил залпом полбутылки вина.
 Мозг ещё переваривал информацию. Я чувствовал только одно: у меня появился какой-то личный враг. Враг, который очень злился, что меня обрекало на тихое болото сюжета, а самое ужасное заключалось в том, какого зверя в эту воду выпустили, и теперь этот зверь каждый день будет возвращаться на дно. Не будет ничего удивительного, если я этого не переживу. Но для своей драмы мы всегда найдём какой-нибудь умный и нелогичный финальный ход.
 Смутное предчувствие не покидало меня, но, пока оно было смутным, я старался его игнорировать. Наконец, я позвонил капитану и сообщил о своей находке.
-- А вот и наш художник, -- почти обрадованно сообщил капитан, когда явился ко мне и внимательно осмотрел пальцы рук обезглавленного. -- Видите, следы краски... ультрамарин, держу пари. Всё-таки явился...
 Я только махнул рукой и поставил на стол два стакана для виски.
-- Когда-то тоже увлекался, в молодости, -- объяснил он. -- воображал себя Гогеном. А этот, похоже, со сдвигом был. Что ж, выпьем немного. Пьяных писателей надо чтить.
-- П-почему со сдвигом? -- спросил я.
-- Ну, хотя бы по сравнению с другими мертвецами. Они, считай, всегда со своими мозгами в голове, а этот хоть и умер, а безбашенный какой-то... зачем-то в воду полез, -- рассмеялся капитан.
-- То есть вы считаете... что он сам?
-- Уверен. В том смысле, что по всем признакам сам. Вас это удивляет?
-- Да нет. По-моему, логично. Меня уже ничего здесь не удивляет...
-- Про что я вам и говорю! -- удовлетворенно сказал он.
 В тот же день у меня неожиданно появились союзники из числа парламентариев. Их было трое. Один принес веревку, другой маленький медный колокол, а третий -- огромную чашу для глинтвейна с желтым апельсином, окунутым в густой коричневый бальзам. В чаше еще лежали листья мяты. Все это было так, словно я действительно хотел стать детективом. Но мои союзники даже не догадывались, чем я собирался заниматься.
 Кажется, им было даже немного грустно, потому что они потеряли то единственное, что делало их самими собой -- и начинали догадываться, насколько это правильно. Между тем, никакая из картин не имеет отношения к тому, куда они пришли. Рядом такие же мертвецы, они смотрят друг на друга и на шарманаку, которая размахивает руками. А что у них в руках? Они почему-то сразу соображают, кто мы такие, хотя вместо лиц у них просто стаканы с липким фаршем, сочащимся из дырок от старого суфле.

Ночная литература без звуков...
Стихи без слов и знаков препинания --
Нападение слепого танка на беззащитных лошадей.
За ним  гонится на осле надувной арбуз,
Превращаясь в шипящий на морозном воздухе мыльный пузырь,
По ходу дела седея и отращивая усы, как у Ницше.

 Этих троих звали… Нет, не помню, ну и черт с ними, надо же было как-то провести этот вечер... Одного звали Сардо, он отличался приятным голосом и любовью к кошкам. Другой был большеглазый и носил очки, а звали его, кажется, Санделло. Или что-то вроде того... не помню точно. Они держались вместе весело и по-дружески, но в разговоре избегали особо поминать министра Харри. Один раз даже придумали какое-то пошлое словечко на ее счет, и весь вечер смеялись. Не догадывались, что их ждет...

Смотрит мне в глаза слепящей
Тьмой вампир, и его голос я не узнаю.
Ему легко свой трон воздвигнуть,
Он воплощает ненависть и смерть…
Смирись с назначением своим в этом лесу казни!
С самосожжением таким, что его и считать-то не стоит.
Если, конечно, вам от этого станет легче,
Щиколотки свои увейте гирляндами, шеи -- ожерельем каверн.


Продолжение здесь: http://proza.ru/2024/03/24/1710