Коралловый песок

Философия счастливой жизни

Моей Наташе посвящается…

                Смотрящий внутрь – смотрит в глаза бога…
                Смотрящий наружу – смотрит в пустоту…
Пролог

Поколения людей, сменяя друг друга на полотне жизни, фатально, и безапелляционно исчезают с этого полотна, навечно, лишь оставляя фантомные круги памяти....
        «Рыба попугай», словно метафора жизни, откусывая миллионы лет от кораллов бытия, и пропуская через себя минуты, часы, дни, месяцы, и годы, олицетворяет саму судьбу этого мира, и покрывает Коралловым песком, дно вечности. И «ветер проведения» выдувает его, на берег реальности...
         Как всякие живые организмы, кораллы, моллюски, и иные мелкие твари, когда-то жившие на земле, превратились в «Коралловый песок», и смешавшись с вечностью, покрывают «пляж нашей жизни», своими мёртвыми останками, так люди, жившие когда-то, покрывают фантомными кругами памяти, поверхность бескрайней пустыни этой вечности… 
         Коралловый песок, - как метафора бытия, и бренности жизни, всегда вызывает чувство ностальгии по этой вечности…, - чувство далёкого прошлого, безвозвратно ушедшего, и оставившего, лишь шлак песка, на котором теперь, мы, оставляем следы своих ног...

О счастье, знают - только бабочки…

Вечер

= Ребёнок - обладает настоящей надеждой…, но нужна ли она ему, ценит ли он её, по настоящему достоинству?
= Старик - имеет мудрость…, но, признаёт ли он её, за истинное благо…, приносит ли она ему, настоящее удовлетворение?
= В твоём сердце живёт настоящая любовь…, но, даёт ли она тебе успокоение, открывает ли, истинные пенаты счастья?
        Каждый из нас, кто бы он ни был, проживёт свою жизнь - не так... В наших душах изначально вложено ядовитое зерно. Но зачем? Почему так? Кто решил? Какой бог сделал так, что жизнь, какой бы она ни была, всегда заканчивается разочарованием?!
        Ты слишком требователен к жизни, Кариф, - излишне предвзят… Из твоих глубин, веет запахом «плесени нигилизма». Это - запах начинающейся болезни, которая может закончиться полным отчаянием.
        За душевным здоровьем необходимо следить тщательнее, чем за физическим. И периодически пропалывать свой «огород», от «борщевика нигилизма», «белены депрессии», и «белладонны безнадёжности». Если, это не делать ежедневно, то эти «сорняки», грозят заполонить твой душевный сад, и превратить его, в непроходимые дебри ядовитого поля!
        Необходимо строго следить за своими мыслями, хоть это, и не просто, и не позволять разрастаться «лианам обмана», и «дуриану лукавства», на которых, обязательно заводятся «гнетущие черви недоверия, сомнения, и страха», грозящие сожрать всё вокруг! - Всё изысканное, всё благоухающее яблоками твоего душевного рая…
        В тебе теперь, стало так мало простоты… Вспомни, как мы, будучи юношами, сидели на берегу озера в полдень, и мечтали о будущем, о нашей взрослой жизни. И только теперь, став взрослыми, понимаем, что мечтать по-настоящему, можно только о детстве, и юности...
        Ты прав, Эфест… Детство, и юность - не знают своего настоящего счастья…, его знает зрелость. Но, что знает зрелость, о себе самой? Она так часто смотрит не туда, и в её фокусе плывут картины Фатальности, безнадёжности, разочарования… И ещё - бог знает, что…! Её консоли, такие крепкие, и несгибаемые в юности, в зрелости, - словно подтачиваемые термитами, стропы…
        Но что, всё это, значит? Где пенаты этих «богочертей» …, в каких уголках земли, они бытуют? Зачем они сеют свои зёрна, в наших душах?
        Стало холодать, пойдём в дом…
        Они вошли, и усевшись за стол, налили по чашке крепкого чая, и продолжили…
        Ты говоришь, что во мне мало простоты? Но тебе не меньше меня известно, что настоящей простотой обладает только дитя, и старик. Здесь скрыта, какая-то природная тайна…, скажи Эфест?
        Ты не прав…, точнее сказать, не совсем прав. Не только дитя, и старик, но и самые миловидные девушки на земле, обладают той простотой, что пленяет всякого познающего. Эта Великая простота, суть душа – плоть, и кровь самой природы! Она светится лучезарным лунным светом жизни, изнутри такой девушки. Не всякий способен увидеть этот свет, и понять его настоящую ценность, но всякий чувствует его, как некую божественную десницу. И тот, кто способен различить этот свет, оценить его, и сделать путеводной нитью, обязательно найдёт свою сокровенную обитель, свою счастливую звезду, свой тысяче каратный бриллиант, среди мусора, и хлама, заполняющего наш бренный быт.
        Такие девушки, как самый прозрачный, чистый камень, крайне редко попадаются, во всякой человеческой «глиняной массе» …, но они есть. И кто встретит такую, тот, считай, нашёл клад, которого не найти абсолютному большинству людей. И дорожи этим кладом, не разменяй его на пошлые, недоразумные, развращающие душу, и в сути своей, обманывающие удовольствия. Твоя скука, будет толкать тебя к необдуманным поступкам, надуманным радостям, шепчущим с плеча в ухо: Ты живёшь один раз, не упусти возможности попробовать всё! 
         И бойся поддаться, этому всемирному искушению. Помни, что бог поцеловал тебя, подарив тебе такую встречу, - встречу с Великой внутренней простотой, и самой чистой, и жизненной из всех, душой... Рядом с ней, ты будешь жить, самой счастливой жизнью, из всех возможных. Именно здесь, притаился рай на земле...! Но кто, скажите на милость, способен почувствовать, и оценить по-настоящему, этот рай, на нашей бренной земле?
        Я тебе так скажу, Кариф; Глупость мужчины – в инстинкте… Глупость женщины – в разуме…
        Пойдём спать. Утро вечера – мудренее...

Утро

Эфест просыпался рано. Зоря только осветляла небосвод, и та тишина, и безмятежность, что облагораживала сердце, и давала негу чувствования этого бытия, не нарушаемая никакими плохими мыслями, только в это время суток, позволяла посмотреть в самую глубину своей души, и увидеть то, что днём, или вечером, никогда не доступно твоему созерцанию. Ибо, только в это время суток, глубинные воды твоей души, наиболее прозрачны.
       Ещё спят «мурены страстей и пороков», укрывшись в «кораллах удовольствия, и наслаждения» … Ещё дремлют «акулы страха»…, ещё не проснулись «крабы обязательств»…, и твоё воззрение, словно «Манта восприятия», - медленно парит, в этих прозрачных водах…, чувствуя, и осмысливая, как дно, так и поверхность, этого бескрайнего океана... И очертания архипелага, поднимающегося своими вершинами, с самой глубины «Марианской впадины твоего сердца», что всегда скрыт за «пеленою майи», становится отчётливо виден, во всех своих деталях.   
      Эфест знал, как можно получать счастье от жизни. Он знал, как можно прийти к её пенатам. Его давным-давно не возбуждали те грубые, агрессивные формы удовольствия, которыми кишел мир человека. Нет, он не был отшельником, но его одиночество, было тем сильнее, чем больше окружало его людей. О…! - Это Великое одиночество! Одиночество - не навязанное, не необходимое, - но одиночество свободного духа, выбираемое по собственной воле, и в собственных разумных стремлениях.
       Тем более, он не был мизантропом. Он относился к людям с иронией, и даже некоторой долей снисхождения. Ему казалось, что он даже иногда любил их. Они были для него, естественны, даже в самых отвратительных своих проявлениях. И вся их внутренняя злоба, коварство, и зависть, - умиляли также, как и доброта, любовь, и самопожертвование. Словом, они были для него - «братья меньшие». А как можно относиться к коварству, и злобе льва…, природной подлости шакала…, или глупости осла…? 
       Очевидно, что он пришёл к этому, не сразу. Его молодость была наполнена боями различного плана, со страстями, и глупостями, которыми наполнена всякая молодость, в той, или иной степени. Но по «закону маятника», чем более твоя душа отклоняется в одну из сторон в молодости, тем сильнее она отклониться в зрелости, (если на то, будет воля божья), в противоположную сторону.
      Взяв за уздечку своего коня, и прогулявшись по утренней росе, Эфест вернулся в дом. Его друг Кариф, уже сидел за столом, и пил утренний чай с плюшками. Он любил такой завтрак, в котором были плюшки.
      Доброе утро, Кариф!
      Здравствуй, Эфест!
      Как спалось?
      Замечательно... Сон - отражение состояния души. Если она спокойна, то и сон - глубок, и безмятежен. 
      Я видел сон, Эфест, что к нам пожаловал гость, да не простой.
      Мы с тобой вчера вечером, уже говорили о простоте, пусть это будет наветом для наших сердец, и станет проведением, для нашего будущего бытия.      После полудня, или ближе к вечеру, будет гроза. Надо убрать дрова в дровницу, и укрепить теплицу.
       Сейчас схожу…
       Кариф, только недавно приехал к Эфесту, и ещё сам чувствовал себя гостем. Да и Эфест, проживший много лет в различных городах Великой страны, только шесть лет, как нашёл эту обитель, и стал по-настоящему счастливым человеком. Его душа, вместе с этим обетованным местом, приобрела свой внутренний покой, рядом с которым, все остальные виды счастья, - блекнут, и теряют в своей состоятельности.
       Человек проживший долгое время в городе, и вернувшись в деревню, словно то млекопитающее, что, когда-то вернувшись с суши, в морскую пучину, и превратившись в «Касатку», приобрело несравненную гармонию тела, и обрело величайшую мудрость самой природы! И стало властвовать, на просторах всего мирового океана.
        Здесь таиться ещё одна тайна жизни. Пока не знаю, в чём её сакральная суть, но обязательно пойму. Пока, я лишь догадываюсь, что в такой поступательно-возвратной последовательности обращения, зацветает самый «Великий цветок креативности» , и так созревают, самые совершенные плоды на древе этой жизни …
        Вообще, возвращение, как известно, одна из фатальных реальностей бытия. Во всех своих проявлениях нашей действительности, всегда и всюду происходит это возвращение. Будь то незаметно, завуалированно…, или очевидно явно.
        Как и выход из, так называемой «зоны комфорта», с необходимо сопутствующим страданием, всегда определяет всякое развитие, во всех смыслах житейского полотна.
        Чтобы иметь возможность мудрствовать на склоне лет, и получать от этого удовольствие, надо прожить жизнь по-особенному. Да, и ещё раз - Да! Здесь необходимо страдание! Страдание, - как единственная возможность, для всякого обращения. Обращения, как в прямом смысле, так и в ментальном. С одной стороны, обращения внимания на вещи, которые скрыты от взора обывателя, либо не замечаемы, в силу их, будто бы, незначительности. И с другой, – обращения своего сердца, его перерождения, и выхода за горизонты обыденности.
        А ещё, здесь можно заметить, некую параллель со свободой. Чтобы по-настоящему оценить, и осмыслить свободу, просто необходимо – заточение, во всяких смыслах…
        И последнее. Чтобы получать радость, и счастье от простых, и сложных вещей, необходимо прежде, - мытарство, стенания, и боль… Такова природа вещей, такова природа нашего разума, такова необходимость нашего сердца…
Гость
Образ, приснившийся Карифу, совсем не соответствовал тому, кто появился на пороге дома, в полдень. Сон – это метафора, его нельзя трактовать, можно лишь почувствовать. Если бы люди верили в это, то на земле не было бы столько шарлатанов, трактующих сны.
        Здравствуйте, уважаемые! Простите великодушно, я не знаю, кто из вас Кариф, а кто Эфест…
        Здравствуй, мил человек... Кариф, от неожиданности, с настороженностью посмотрел на пришельца.
         Меня зовут Андрей. Я вижу, что ввёл вас в некоторое смятение. И вы, подспудно, уже задаётесь вопросами: Кто я такой, откуда я знаю вас, и зачем я к вам пришёл...?
         Ну что вы, как раз это нам, - не интересно…, с иронией на лице, сказал Кариф.
         Не обращайте внимание на Карифа, встрял Эфест. Его юмор по любому поводу, не знает ограничений, а его субординация, всегда желала лучшего. Присаживайтесь… Подвинув табурет к гостю, Эфест взял ведро, и вышел во двор, набрать из колодца свежей воды.
         Так кто вы, и что привело вас сюда? Эфест поставил наполовину наполненное ведро на скамейку, стоящую у стены.
          Мне рассказал о вас, ваш друг, Листрат. Вот письмо от него. И он протянул конверт Эфесту. Я писатель…. И хочу написать самую выдающуюся, и Великую книгу на земле! Но, чтобы она состоялась, мне необходимо поговорить с вами. Я слышал о вас, очень много разных слухов. Но Листрат сказал мне, что все эти слухи, - чушь собачья, и что я должен встретится с вами, и услышать всё, из первых уст.
          Самую Великую книгу, говоришь? Эфест напряг губы, выгнув их, в виде подковы на лице. Твой максимализм говорит о том, что ты ещё не созрел, что твои сосуды, всё ещё наполнены юношеским инфантилизмом. Мудрый человек знает, что нет на свете, и быть не может, ни самой Великой книги, ни самой Великой симфонии, ни самого Великого полотна художника... Настоящее Искусство - не знает, и не живёт этими категориями. Это конъюнктурщики превратили его в поле состязаний. А некоторые из них, даже умудрились наделить отдельные его произведения - «уделами», и седлом», и даже заправили в «хомут», превратив в «полезного мерина», бредущего рядом со всеми иными полезными вещами научно-технического прогресса.
         Эти люди, в силу свойств своего разумения, в силу рационально-аналитических приоритетов в своём общем познании, придают статусы и титулы тому, что вне этих статусов, и титулов. Наделять своими выдуманными символами то, что лежит за горизонтами конъюнктуры, за пределами сравнения, а также, не ищет экзальтированного восторга…, всё равно, что придавать, к примеру, крокодилу, или коту, - статус священного животного.
          Самая Великая книга, - это вздор! Другое дело - глубокая книга…, вот об этом, можно говорить. Велика - только жизнь… И как она – несравнима, так и всякое искусство - не подлежит сравнению, и уж тем более, не терпит состязательности. Повторяю, я говорю сейчас о настоящем искусстве. А главный критерий этой «настоящности», как раз и заключается - в несравненности.
          Но, тем не менее, уважаемый Эфест, я рискну, хотя бы на глубину...
          Что ж, флаг тебе в руки, и попутного ветра в спину…, опять вонзил своё слово Кариф.
          Эфест, чуть поморщившись, и с некоторой грустью в голосе, ответил: Я готов поделиться с тобой своим опытом, и поведать тебе, какие-то истории. Полагаю, что и Кариф присоседиться к нам. Но хочу договориться с тобой Андрей, как говорят, на берегу. Нигде не упоминай наших имён, когда будешь создавать свой «Великий шедевр». Нам не нужна известность. Она, для наших сердец, словно «чесоточная болезнь». Когда чешешь, - получаешь удовольствие…, но жить с ней, не хочется. Я, и Кариф, мы действительно не хотим этой «чесотки», как и не ждём в гости, тех «назойливых мух», что всегда слетаются на запах известности, чтобы, потеревшись о чресла «больного тщеславием», - самому заразиться, этой «чесоткой».
          Пойдём в сад, там будет удобнее, под яблоней в теньке…
          Выйдя в сад, они прошли по узенькой тропинке, между травяным покрытием, и Андрей увидел уютное местечко под деревом. Возле круглого ветхого столика, стояли два удобных кресла.
         Присаживайся... Я принесу чаю.
         Андрей уселся в кресло, расслабился, и на мгновение почувствовал, словно нахлынувшую тёплой волной, негу покоя. Но в следующую минуту, заставил себя сосредоточиться, вернув в тонус, чтобы в предстоящем разговоре, ничего не упустить.
         Эфест принёс две чашки, наполненные ароматным напитком, и сел в противоположное кресло.
         Я знаю, Эфест, что при ваших с Карифом возможностях духа, вы могли бы жить совсем иной жизнью. Вы могли бы купаться в роскоши, почти не прилагая к тому, никаких усилий. Но вы живёте настолько просто, что даже ваши соседи, умиляются этому, и называют вас за глаза, чудаками.
         Эфест ухмыльнулся, и поставив чашку на стол, сказал: Коль уж вы сами начали с этой темы, я не против. И для начала, поведаю вам одну скучнейшую историю из своей юности.
         Нередко бывает так, что в юности, человеку кажется, что всё, что крутится вокруг него, - только для него…, что именно он является центром мира, и именно ему уготована самая Великая судьба! И только бренность жизни, с годами охлаждает его сердце, и заставляет посмотреть трезво на себя, на свои способности, и возможности.
         Жизнь такова, что всякий твой порыв к небесам, всегда одёргивает, словно привязанного верёвкой за лапы, голубя. Во всём удачливая, счастливая жизнь, кажется, - только со стороны. В голове обывателя, смотрящего на представляемую его созерцанию, судьбу, всплывают картины, не имеющие на самом деле, ничего общего с действительностью.
         Что такое рассказанная история? Простая история одного человека, выдернутая из жизни, - словно нитка из полотна бескрайнего ковра, представляется важной, только в ракурсе твоей «камеры обскура». И в тоже время, неся в себе всю палитру жизни, её сакральную генетику, словно капля, содержащая в себе всю полноту океана, с определённого ракурса осознанности, порой кажется незначительной, пошлой, и убогой. Но так-как, мы способны воспринять, и осознать, только такую вот «нить», вьющуюся в божественном веретене бытия, с бесчисленным количеством таких же нитей, цепляемся за неё, и удовлетворяемся только её тропинкой вьющейся верёвочки.
          Все воспоминания твоей жизни, переплетённые с совсем небольшим кругом людей, представляют собой, - лишь эпизод, микроскопическую историческую нить, на полотне всемирной истории, которой, на самом деле, без этих малозначительных эпизодов, - не существует…
         Что же касается интереса к рассказанной истории, и её ценности для обывателя, то здесь всё гораздо проще. Интерес к истории начинается тогда, когда возникает интрига, привязывающая сознание слушателя, к её диссонансно-консонансной гармонии, с последовательным угадыванием смыслов. А по сути, к своеобразной музыке повествования, которая только и способна завораживать нас, и вводить в некий транс, что является основой веры, так удовлетворяющей наш разум.
         Прошу прощения, Андрей… Обвинял Карифа в отсутствии простоты, а сам...? Но я действительно стремлюсь к ней, и стараюсь следить за собой, и своим разумением, что без конца скатывается в дебри собственного познания, в лабиринты глубинных констант своего мышления.
         Так вот, история… Начну с того, что я родился, и вырос в самой простой деревне, что располагалась на берегу небольшого озера Илики, близ Фив. Моё детство, и юность, были беззаботными, и как теперь представляется, вполне счастливыми. Словно в той песне:
        «Забыты все печали, горьких дней,
          смешны теперь, все невезения саней,
          и опьяняет разум, ностальгии чувство…»
          Да… Осознал я это, только став взрослым человеком. Ибо, будучи ребёнком, и испытывая необходимые детские горести, и страдания, с одной стороны…, и самые острые, и благодарные впечатления, - с другой…, полагал всё это, - естественным ходом вещей. Какой бы не была судьба, иной, она быть, - просто не может. Фатальностью пропитан всякий путь... И как всякий ребёнок, я находил радости для себя, в самых незначительных, и даже неблагоприятных обстоятельствах. Деревянные игрушки, порой радуют не меньше, а может статься, и более электрических машин, с дистанционным управлением. Вопрос здесь, как и всюду, в степени развращённости твоего сердца.            
          Так вот, история…
          Однажды, будучи уже вполне взрослым человеком, мне довелось попасть в общество, так называемого элитарного клуба. Где собирались богачи, бизнесмены, и политики самого высокого ранга. - «Сливки общества», так называли их, далёкие от высшего света…, и так, некоторые из них, с иронией, называли себя сами.
         Это был особняк на берегу Эгейского моря, в местечке Пирей, в нескольких милях от Афин. Надо сказать, что места эти, были пропитаны историческими мифами, и всякий, остро чувствующий человек, попадая сюда, всеми своими фибрами ощущал причастность к ним, и некую ностальгию по историческим событиям, происходящим на этих берегах.
         Так вот. Меня пригласил туда, мой старый приятель. Он был на этом «празднике жизни», приглашённым распорядителем, и имел доступ к некоторым тайнам, этого «бомонда». Но самые сакральные из них, были разумеется, скрыты от него. Ибо, всякий обладатель такой тайны, знает, что тайна, - попавшая в руки чужому, теряет в сакральности, и превращается в разменную монету. Такова судьба всякой, ходящей по рукам, тайны.
          Я же, будучи по ошибке причисленным, к таким же «толстосумам», вполне мог быть посвящён, и допущен в святая святых закулисной жизни, этих «везунчиков». 
         Люди, не имеющие представления о настоящей жизни богачей, полагают, что их проблемы, - не стоят выеденного яйца. Но, на самом деле, чем более человек погружается в эту жизнь, тем проблем становиться больше, и тем они тяжелее.
         Ну да хватит отвлечённых рассуждений, к сути. Я, по возможности, сокращу свой рассказ, не упуская, лишь важных для смысла, деталей.
         У причала стояли яхты, в большинстве своём – многометровые. Но одна из них, разительно отличалась от стальных. Она, словно была зажата между исполинами, и казалась настолько маленькой, и убогой, что создавалось впечатление, будто она по ошибке попала в этот «калашный ряд», и что её, вот-вот раздавят эти монстры. Рядом с этими «исполинами», она напоминала ту самую лодку рыбака, из романа «Старик, и море», Эрнеста Хемингуэя.
          Стоя на лужайке у барбекю, я спросил, у стоящего поодаль человека в белом как снег, костюме. Скажите, чья это лодка, что теряется там, между яхтами?
          Это лодка одного почтенного человека, уважаемого на всём Пиренейском полуострове…, ответил тот. Его зовут Юклид. Мы зовём его «мудрый брат».
         Оглядев меня с ног до головы, он спросил: с кем, - имею честь?
         Эфест из Фив…
         Пойдёмте, я познакомлю вас. И они направились в дом. Поднявшись на огромную террасу, я увидел человека, стоящего у парапета, окаймлённого балюстрадой. Я был удивлён. Он был одет, совершенно не подобающе этому месту, и окружению. Клетчатая рубашка, и морской бушлат. Как его сюда пропустили?  - Пробежало у меня в голове… 
           Добрый день, Юклид, обратился к нему, мой проводник.
           Здравствуй, Гордей…
           Познакомься, Юклид… Это Эфест из Фив…
           Здравствуйте, протянул я ему руку. Улыбка, что в долю секунды прокатилась по его губам, останется в моей памяти навечно. Я более нигде не видел такой улыбки. В ней слились, какие-то несочетаемые эмоции...
           Так я, по воле случая, познакомился с человеком, определившим всю мою последующую жизнь. Я встретил бедняка, среди миллиардеров, и он оказался самым чистым алмазом, что мог найти кладоискатель, в горах Пиренейского хребта. В его глазах читалось что-то, чего я ранее не встречал. Только потом, уже оказавшись в России, и увидев подобные взгляды у многих людей, я понял, что это была смесь скорби, и счастья…, таких несочетаемых, в европейских лицах, мотивов. Сила рождается в столкновении, в противоречии равнозначных стихий…, и это именно то, что читалось в этом взгляде, и что, - так завораживало! Ведь красота, - настоящая красота, также невозможна, без столкновения равнозначных внутренних стихий... 
           Мы поговорили ни о чём несколько минут…, затем я, в порыве какого-то внутреннего восторга, рассказал ему о себе. И вдруг, заметил на его лице контрастирующую перемену. Он, посмотрев мне прямо в глаза, своим пронизывающим насквозь, взглядом, и, по-видимому различив во мне родственную душу, решил поведать мне вкратце, и свою историю.
           И, забегая вперёд, скажу, что это вызвало в моей душе, странные чувства. Мне показалось, будто что-то распахнулось в моём сердце. Словно открылась одна из дверей, за которой располагалась Великая долина знания сакраментальных основ жизни...
           Он поведал мне, что, будучи юношей, следуя признанным лекалам общества, мечтал о том, к чему, на самом деле, никогда не лежала его душа. Как в той песне:
           Ты вынужден бежать, со всеми в такт,
           и мыслить в унисон, всей муравьиной своре,
           стыдиться собственных воззрений, как дурак,
           и подгонять весь быт свой, к общей норме…»
           Этот перекос происходит с людьми, - повсеместно. Ослеплённые собственными недоразумениями, они не слышат, и не понимают сами себя. В жужжащем, конъюнктурными мнениями, мире, в кричащих, на каждом углу, об успешной жизни для всех, и для каждого, понятиях, очень трудно услышать себя.
          Он с юности, так стремился к богатству в своих мыслях, что гуляют непривязанные, по полям фантазии, оторвавшись от собственных якорей-основ…, настоящих сакраментальных плагинов духа. Он всё время искал встречи с людьми, которые могли бы стать проводниками для него, в «элитарный клуб» богачей. Но судьба, всё никак не давала ему такой возможности. И он считал, что ему просто не везло.
           И только став по-настоящему мудрым, он осознал, что, на самом деле, судьба здесь ни причём, и что это, его внутренняя духовная субстанциональность, не позволяла ему ступать на те дорожки, к которым он не был готов, и которые в действительности, были ему не нужны. И что на самом деле, он должен быть благодарен судьбе, что она не свела его в то время, с теми «нужными» людьми, и не связала его путь, с теми дорогами, которые ведут к богатству, и всему необходимо прикладному, всему сопутствующему этому богатству.
           И он, как говорят, отпустил ситуацию. И оставшись в стороне, впервые по-настоящему посмотрел в себя, в свои сакральные глубины. Где, пусть и не сразу, но всё же различил на самом дне, некий «фолиант собственных стремлений». Не внедрённый в кровь и плоть, не надуманный, и не навязанный «мягкой силой убеждения», но только свой, не повторимый, и не повторяющийся никогда, и нигде. Он понял, что только этот «фолиант» имеет настоящую ценность для него. Очистив от песка, и «водорослей заблуждений», он вытащил его на свет. Это называют расхожим понятием «прозрение», или «просветление».
          Впоследствии, те, так называемые «сливки общества», сами к нему пришли, когда уже стали не нужны ему. Поскольку он уже нашёл для себя, иное богатство, и познал его Великую ценность. Но это, отдельная история.
          Став мудрым, он понял в полной мере, что испытывает такое благоденствие, и такую любовь к жизни, которую не знает тот «бык о ярме», что всю свою жизнь стремился только к увеличению своего материального достояния. Таких, больных «денежной наркоманией быков», можно узнать по потухшему взгляду, и отсутствию всякого интереса в этих глазах. Они, словно прогоревший уголь, от которого уже никогда не будет тепла.
          Человек, попавший в юности на это «игровое поле», поглощённый материальным богатством, одержимый только его увеличением, - действительно меняется. Его, некогда «Львиное сердце», превращается в «бычье» …, его глаз замасливается «маслом материальной пользы», его разум пропитывается «дёгтем дохода». Он уже не может ничего делать просто так, не в состоянии мыслить, и чувствовать вне понятий материального каждодневного вознаграждения. В нём, постепенно угасает тот Великий огонь Прометея, что зовётся Любовью. Его консоли дубеют, его крылья грубеют, и в конце концов, атрофируются (как в той песне; «в лопатки крылья превратились за спиной…»), и шёлковые лепестки его души, превращаются в титановые лопасти турбины, бесконечно увеличивающей нагоняющий в его сердце, воздух тщеславия, и разгоняющей его амбиции, пока эти лопасти, не разлетаются вдребезги, и вся его жизнь, не летит в тартарары!
         Человек «прозревший», тонко чувствующий, и осознающий настоящие параболы жизни, понимает, что для такой, душевно развращённой личности, уже не существует радостей простой, обыденной жизни. Для него дорога назад – заказана. Уже атрофированы те чувства, что приносили неизгладимые впечатления во времена его юности, – самого прекрасного времени жизни! - Все мосты – сожжены... И для него остаётся только один путь, всё время увеличивать своё состояние, чтобы не утонуть в бренности, и скуке своего бытия. Он становиться теперь, словно тот «наркоман», что вынужден всякий раз увеличивать дозу, так-как, через короткое время, его перестаёт радовать его положение, которым он, ещё совсем недавно, удовлетворялся. Маховик – раскручен, и его, крайне сложно остановить.
         Наша жизнь такова, что только человек, не познавший «наркотика богатства», не развращённый вседозволенностью, и с, не атрофированной пресыщением, душой, способен до конца дней испытывать те радости, что приносит ветер надежды, в его длинную, и в тоже время, невероятно короткую жизнь.
          Он, словно остаётся до конца своих дней, - в юности, и для него, самым Великим счастьем остаётся его любовь, не убитая, и не огрубевшая под натиском развращения, и не выхолощенная ветрами безудержной вседозволенности. Вседозволенности, как суррогата той свободы, к которой стремиться всякий человек. Ибо, этот вид свободы, опаснее любого заточения…
          Это прозвучит неправдоподобно, но на настоящую любовь, как и на все возможные желания в этой жизни, способен только нуждающийся… Нуждающийся, - в самом широком смысле слова! Перманентно, и постоянно нуждающийся, во всех отношениях, всю свою жизнь...
          Самый известный человек, вовремя осознавший всё это, был принц Сиддхартха, (Гаутаме). Как гласит легенда, выросший, и созревший во дворце, в полном достатке, он, сидя однажды под «деревом Бодхи», в «роще Урувелла», вдруг понял свою «клинику» …, и покинул отчий дворец, взяв с собой лишь то, что мог унести за плечами. Он стал скитальцем, и настоящим ценителем этой жизни. И в последствии, даже стал богом на земле…!
          Принц Сиддхартха понял, в чём заключается его настоящее счастье. Но это – исключение. Как правило же, человек не в состоянии вынырнуть из этого, одного из коварнейших омутов, на этой бренной планете!          
          Человек, как бы он не был силён в своих собственных глазах, и тем более, в глазах соплеменников, на самом деле, прозаически слаб. И перед мощными стихиями неоднозначного, и разнопланового полотна жизни, часто уступает, не смотря на свои, казалось бы, непоколебимые на этот счёт, убеждения. И одна из таких мощных стихий, безусловно, - деньги, и всё, что с ними связано.
           Перманентный недостаток в истории человека, и желание честного распределения ресурсов, породило денежные знаки. Они дали выжить человечеству, но обрекли его, - на деградацию своего духа, опошления своей души. Так всякое добро, превращается во зло. Ибо, чтобы не появилось на этом свете, обречено прийти к своему неминуемому абсурду.
          То, во что превратился этот, изначально, лишь инструмент обмена, теперь, не подлежит даже объяснению! Он превратился в стихию, такую же мифическую, и запредельную, как всякая стихия природы! Деньги, из пошлого заменителя благ, из символа добра, развили свою власть, по всем мыслимым, и немыслимым весям! Они вышли за всякие пределы! Эта стихия, превратилась уже, почти в бога на земле! Или дьявола…, - как оценивать.           Но человек «прозревший», знает, что их сила, действительно мощная, и всеохватывающая, всецело гнездиться в наших, и только в наших головах. И прежде всего, наша глобальная вера в их могущество, даёт им эту силу, и власть над всеми нами, что управляет всей нашей жизнью! 
           Человек перебирает в руках купюры, и убеждён, что это он властен, и управляет ими. Но, на самом деле, это они управляют им. Они ломают его психику, заставляя следовать только своими тропами, убеждают только себя ставить во главу угла, и только на себе строить все свои помыслы, грёзы, и мечты. Всё остальное в жизни, действительно ценное, и непреходящее, отбрасывая на периферии.
           Вы знаете, я никогда не имел много денег. Деньги не хотят общаться со мной…, наконец с улыбкой сказал он. Они говорят: Что нам с ним делать?! - Он не поддаётся нашему влиянию... И проходят всегда мимо. И я знаю, что у меня никогда не будет много денег. И это вовсе не значит, что я для них, слишком возвышенный, и запредельно благородный. Это лишь говорит о том, что такова моя психология, и другой - никогда не будет.
           Люди убеждены, что тот, у кого много денег, - сильный человек. А у кого их нет – слабый. Но, на самом деле, всё с точностью до наоборот. В нашем психическом представлении, всё перевёрнуто также, как перевёрнуто во внешнем представлении вещей, как и само бытие, на сетчатке глаза. На самом деле, только сильный человек всегда без денег.
           Вы сейчас скажете, значит самые сильные люди – бомжи? И я отвечу, конечно же нет. В жизни не всё так однозначно, а точнее сказать, всё - не однозначно...
           К примеру, один - не делает подлости, из благородства…, а другой - из трусости. Один лжёт - из слабости…, а другой - из милосердия. Бомж - без денег, по одной причине…, а Великий художник - совсем по другой.            
          Мало того, мы, в своих оценках, располагаем лишь видимостью, лишь собственной иллюзией. Посмотри вокруг! Мы смотрим на богачей, и видим лишь внешнюю обёртку. Тот, кто знает, какими жертвами достигается большое богатство, и насколько бывает несчастна жизнь богача, тот не станет завидовать его состоянию - никогда! Пожертвовать самым ценным, что у тебя есть, - своей жизнью…, бросить её под копыта «Золотого тельца», и быть тем счастливым, - это удел немногих...
          Повторяю, человек слаб, а деньги, - Великая сила! И эта сила способна поработить, даже самые стойкие натуры. И когда деньги начинают определять все твои жизненные стремления, и когда все твои мысли, сваливаются в ущелье этого, блестящего золотом, каньона, тебе уже никогда не выбраться, и не познать счастья лунного света настоящей любви к жизни! «Стадным быком», гонимым тщеславием, и самоутверждением, тебе суждено до конца своих дней, бежать по пыльным дорогам одержимости, и заблуждения. И самое вероломное во всём этом, то, что ты никогда не осмыслишь, и не поймёшь, насколько, на самом деле, вся твоя жизнь – ущербна. Откуда знать быку, или свинье, о своей доле? Как бы они могли познать, своё удручающее положение? Если даже амёба убеждена, что живёт полноценной жизнью…
          Познать власть в социуме, познать свободу богатства, совсем не тоже, что познать власть над своими инстинктами, своими пороками, страхами, и страстями. То есть, познать иной вид свободы…
         Первое, – безусловно основательнее, действительнее, и реальнее. Оно позволяет чувствовать эту реальность, - повсеместно, и каждодневно, во всех её эмпирических проявлениях. Второе же, - очевидно эфемернее, заоблачнее, и фантомнее… И здесь, притаился главный фокус Вселенной! И то, и другое, построено на одном, и том же фантоме. На наших мыслях, и выстраиваемой ими, фантомной башни веры. - Веры определённого характера.
          Как мечты о собственности, пасутся на полях фантазии, так и обладание собственностью, находится там же. И это, почти тоже самое, что мысли о прошлом, или будущем. Ни того, ни другого - нет здесь, и сейчас…, и твоего богатства, на самом деле, не существует в реальном мире твоего теперешнего бытия. Всё это - лишь грёзы, фантомные мечты обладания. Ибо, на самом деле, тебе не принадлежит ничего, что ты не мог бы унести за своими плечами… Всё остальное, - только условность.
          И кажущаяся фундаментальность капитала вообще, и твоего богатства - в частности, есть лишь иллюзия убеждения…, хоть и основывающаяся на действительных вещах эмпирического положения. 
          Как ты, не в силах распоряжаться своей жизнью, и смертью, так и, тем более, не можешь в полной мере, распоряжаться своим богатством. Его Величество «Рок», может отнять у тебя, и то, и другое, - в любую секунду.
         И здесь, как снова не вспомнить, о Принце Сиддхартхе, (Гаутаме), что, сидя однажды под деревом «Бодхи», в роще «Урувелла», узрел всю Великую палитру жизни, и действительность настоящего пути. Повисла тишина…   
         Знаешь Андрей, даже мой друг Кариф, не мог бы так просто, и так доходчиво объяснить, всю нелепость накопления богатства, и открыть для меня, эту потаённую дверь. Всё простое, всё самое ценное на земле, всегда завуалированно, всегда неприглядно, и вызывает часто, ощущение пошлой обыденности, ненужности, какого-то недоразумения, и глупости. Но, на самом деле, именно в этих простых, и для кого-то, крамольных откровениях, на самом деле, скрывается тропинка к настоящему счастью, на этой бренной земле.
           И вот, что ещё. Слова, это лишь постройки, – голые стены, выстраиваемые разумом. В них нет самого важного, самого ценного для души. Но смысл, мудрость, истина, - живут в этих «постройках», словно та неосязаемая десница божественного духа, что живёт, меж стен намоленного храма.
          Смысл, Мудрость, Истина… Этого «брата», и двух его «сестёр», нельзя потрогать, нельзя созерцать…, можно лишь уловить, их эфемерный образ, лишь почувствовать, своими сверхчувствительными плагинами духа! Они живут - только между строк, словно тот дух, меж стен… Но, познакомившись с ними однажды, ты уже никогда не забудешь их «лунного света», и будешь искать его всюду, куда будет заглядывать твоё большое сердце…

Как и предвидел Эфест, с востока надвигалась гроза. Уже полнеба затянуло тёмной тучей, и издалека, уже доносились приглушённые раскаты грома.
          Это, пока всё, что я хотел рассказать тебе сегодня, Андрей…
          Благодарю тебя, Эфест, было очень интересно. Я, как будто окунулся в иную реальность…
          Мы, с моим другом Карифом, действительно когда-то окунулись в совершенно другую реальность, прибыв сюда, в эту Великую страну. Теперь живём в России. И мы любим эту страну – самозабвенно! Ведь здесь, как нигде более, лежит та Великая скорбь, и вместе с тем, то Великое счастье для человека, о котором не знают ныне, ни в одной другой стране мира! То, что когда-то в древности, принадлежало берегам Эгейского, и Ионического морей, теперь, поселилось здесь. - Великая Терпсихора глубин, и поверхностей океана человеческого духа! Она - сменила место своего проживания, и мы, вслед за ней, пришли сюда, и поселились в самом непримечательном месте, бескрайних просторов этой Великой страны.
          Если пожелаешь, Андрей, ты можешь пожить у нас, пока не наскучит. Друг моего друга, - мой друг. Кариф будет не против. У него непростой характер, но он по-настоящему мудрый человек, и ты сможешь в этом убедиться, если захочешь остаться. Мы многое можем рассказать тебе.
         Предвосхищая твой вопрос, - ты нисколько не стеснишь нас, напротив, мы будем рады возможности хоть кому-то поведать о наших «злоключениях», что только в моменты таких рассказов, всплывают в нашей памяти, чередой. В обыденной жизни, за своими хлопотами, мы никогда не вспоминаем о былом, и создаётся впечатление, что всё забыто, и даже, что ничего вовсе и не было. Но стоит только начать вспоминать, и всё - словно случилось вчера, и ностальгия захлёстывает своей негой, твоё большое сердце!
         На самом деле, я не знаю теперь, более радостных минут. «Родственная душа…» - Для человека, нет более благодатного счастья на свете, чем встреча с такой душой. Но он, как правило, не замечает этого счастливого момента, и упускает, а порой и отвергает его Великое благо, дающееся человеку добрыми богами.
         Так что, оставайся. Тем более, невзначай, мы уже перешли на «ты».
         Спасибо, Эфест... Я, предвидя, что одного вечера будет недостаточно, хотел снять где-нибудь в деревне угол, и навещать вас, в условленный час. Но раз я не стесню вас, с удовольствием останусь. Заодно помогу вам по хозяйству.
         Вот и по рукам! И они, пройдя по узкой тропинке из сада, вернулись к дому.
         Кариф уже закончил укреплять теплицу, и поглядывая на небо, складывал последние поленца в поленницу. Успокоение природы, перед бурей, когда не шелохнётся ни один листок на дереве, превращало каждое движение, в нечто контрастирующее, нечто, словно идущее от плагинов мятежной жизненности, на полотне «Великого забвения». Ожидание чего-то сверх гипертрофированного, чего-то жизненно достоверного, и само утверждающего, угрожало с неба, во всей своей необходимости, и фатальности. Буря, - это метафора нашей жизни! Некий слом обыденной бренности бытия, - разрыв, разрушение, встряхивание слежавшихся чресл природы, после которого, необходимо следует обновление.
         Они вошли в дом, и уселись за стол. Послушай, дружище…, обратился Эфест, к Карифу. Я предложил Андрею погостить у нас. Мы уже порядком надоели друг другу, а он разбавит наше общение, своей неповторимой сферой мировоззрения. Как бы, мы с тобой не были умудрены своим опытом, новое мировоззрение, всегда оказывается мудрее…
         Согласен с тобой, Эфест. Иначе, мы покусаем друг друга. Ведь если даже любящие до самозабвения, люди, часто не уживаются друг с другом, когда их непосредственное общение, слишком затягивается. Такова человеческая природа, что черпает свои воды, из глубин самой физики вещества, где даже разно заряженные частицы, что всегда должны притягиваться друг к другу, в конце концов, начинают воевать друг с другом.
          Если хочешь сохранить отношение с другом, или любимой женщиной, будь с ними рядом, как можно меньше времени, и без малейшего сомнения, и сожаления, расставайся с ними, но не на слишком продолжительное время. Чтобы ваши «заряды», не нейтрализовались по отношению друг к другу.      Безусловно, Андрей, своим присутствием, несколько разрядит наши потенциалы.
          Ты, как всегда, ушёл в дебри осознанности, Кариф. Мы говорили недавно о простоте, что так важна для нас теперь. И ты обещал не скатываться в заумные пропасти осмысленности.
          Прости, Эфест, но однажды вылетевший сустав в колене, будет всю жизнь вылетать, и с этим, уже ничего нельзя поделать, как только прибегнуть к хирургии...
          Ты сравниваешь свою мудрость - с травмой?!
          Не знаю, с чем ещё, это можно было бы сравнить? Разве что, с генетическим сдвигом в голове, подобный тому, который произошёл когда-то в голове «гоминида», превративший его впоследствии, в «Человека разумного».
           Давайте укладываться спать. Утро вечера – мудренее… У нас ещё будет время обсудить это, и не только это. Спокойной ночи, Кариф.
          Андрей…, сходим завтра утром на другой берег, я тебе кое-что покажу.

Чудесная поляна

Тот, кто просыпается на рассвете с дурными мыслями, скорее всего, ведёт не правильный для себя, образ жизни. Конечно, бывают утренние расстройства, сопряжённые с какими-то происшествиями накануне. Но если ты просыпаешься каждое утро, с угнетающими мыслями, и не можешь понять, почему, то, скорее всего, именно образ твоей жизни, вступает в противоречие с глубинными плагинами твоего сердца.
            Я не беру сейчас болезненные состояния крови, когда в ней меняется фон, и гормоны, что всегда управляют нашим настроем, меняют свои показатели. Попросту говоря, к примеру, когда у мужчины, в силу возраста, и наступления определённого жизненного этапа, падает тестостерон, а у женщины – эстроген, эти главенствующие «консоли» для тела, а значит и для духа. Это вопрос физиологии, и тех этапов жизни, которые отчерчиваются кризисами.
            Я сейчас, имею в виду метафизические аспекты духа, которые при всей своей тонкости, эфемерности, и заоблачности, имеют своё влияние на наше счастливое, или несчастное чувство жизни. Ведь именно в момент просыпания, человек наиболее чувствителен, и правдив в своём сердце. И именно по этим моментам, можно судить о том, счастливой жизнью живёт человек, или не очень. Утро, и этот момент, длящийся секунды, является «лакмусовой бумажкой» природы твоего духовного состояния.
            Эфест же, теперь, каждое утро просыпался только с благодатными мыслями. Но он помнил свои утра в прошлом. Эти перманентные страдания, почти не забываются, и остаются в складницах твоей памяти, до конца дней.
            Доброе утро, Андрей! Как спалось?
            Я видел странный сон, Эфест. Словно я попал в прошлое, в свою юность. И мои друзья школьных лет, будто бы были там всегда. Я же, имея все воспоминания прошедшей юности, и зрелости, разговаривал с ними, и словно пророк, рассказывая им всё, что произойдёт в будущем с нами. Это сложно описать. Но те чувства, что я испытывал, были - невероятны! Это было, так явно! И это моё путешествие во времени, давало мне, какие-то странные вдохновенные ощущения, и мысли, действительно оказавшегося по ту сторону горизонтов необходимого, и фатального бытия.
            Подобные сны, Андрей, не сняться обычному человеку. Сон, это сакраментальное отражение, как глубины, так и широты душевного океана. Всё, что живёт на этих глубинах, демоны, и ангелы…, драконы, и нимфы…, ядовитые растения, и благоухающие цветы, есть суть рай, и ад. Нет более никакого иного ада, как не существует и рая, что выносят в стратосферу эмпирики бытия, и переселяют всю эту «живность», на придуманные поля, либо подземного мира, либо благостные кущи заоблачности. Твоя душа – пенаты этих, разделенных на добро, и зло, обетованных мест.
            Я обещал показать тебе нечто… Пойдём прогуляемся на противоположный берег, тебе будет интересно. И переодевшись соответственно месту, и погоде, они двинулись в путь.
            Почему мост через реку, настраивает твоё сознание, на лад романтизма? Ты переходишь реку, и твоё сердце словно замирает, от нахлынувших, давно забытых чувств. В памяти всплывают картины юности, когда нега каждого мгновения, приносила впечатление, от проживаемой минуты, словно от самого вдохновения!
            Знакомо ли тебе такое понятие, как «Сверх поэзия», Андрей?
            Я что-то слышал об этом, или читал... Это, из восточной философии. Всплывает в памяти одна притча о подорожнике, но я не помню её дословно.
            Да, ты прав… Значит, скорее всего, ты поймёшь то, что я хочу тебе показать. Для большинства людей нашего мира, такого понятия, как «Сверх поэзия», вообще - не существует. Для многих, даже простая поэзия, - за семью печатями. Они не способны, ни услышать, ни увидеть здесь, ничего ценного, и даже ничего интересного. Что уж говорить, о таком запредельном явлении, как «Сверх поэзия»? А между тем, это - вершина простоты…
            Когда ты, всё время смотришь в бинокль, тебе не увидеть близ лежащих перспектив. Человек настолько усложнил своё восприятие действительности, что перестал замечать, самые важные детали своего бытия, и своей жизни. Его взор направлен в макрокосмос. И вся эта глобальность, поглощает его жизнь, словно Синий кит - планктон. Сложность, и запредельность познания, не значит разумность… 
           Видишь, там, на сопке, одинокое дерево? От его созерцания, я получаю такое вдохновение, такое чувство прекрасного… – негу душевного томления, которую никогда не получу, ни в одной картинной галерее! А ведь именно за этим, люди идут туда. Они стремиться к изобразительному искусству, чтобы прикоснуться к этой неосязаемой деснице бога! И не только изобразительному. В созерцании любых произведений искусства, человек ищет эту негу, он стремиться выйти за бренность своего существования, и познать настоящее зерно, – пик своей душевной жизненности…!
           Но его не познать, в этих галереях, где всё тонет в бесчисленных, налагающийся друг, на друга, и нивелирующих себя, чувствах. В затопленных подвалах, нельзя утолить жажду… И человек, страдающий от нехватки ощущения самой возвышенной стези своей жизненности, и стоящий перед, почти невыполнимым выбором, заваленный, словно в отвале, бесчисленными полотнами искусства, вынужден доверяться конъюнктуре…, то есть, полагаться на чужие мнения, и искать в них, это зерно.
           Но возможно ли найти зерно там, где его нет? Можно ли почерпнуть своё счастье, из чужого колодца? Допустимо ли, пользоваться чужими мнениями, в поиске собственных ценностей?
           Перейдя на противоположный берег, Андрей увидел живописнейшую поляну, на которой каждая травинка, была вровень соседней. И это вызывало ощущение искусственного ковра. И деревья вокруг, были чрезвычайно симметричны, словно нарисованные рукой ребёнка.
           Но, на самом деле, всё здесь было естественным. И именно это положение вещей, вызывало чувство, какого-то волшебства! Природа, почти никогда не создаёт таких выверенных, и идеально гармоничных декораций. Её кредо – асимметрия, отсутствие прямых линий, и хаос сочетаний.
           Что это значит, Эфест? Это что, какое-то чудо? Я тоже так подумал, когда впервые увидел эту поляну. Но нет, Андрей, это не чудо. Это природная аномалия. В жизни, подобные аномалии настолько редки, что их действительно относят к чуду. Но они случаются естественным образом, как те кристаллы пирита, что порой, создают естественные, идеально выверенные геометрические фигуры.
           Я назвал эту поляну, олицетворением «Сверх поэзии» самой природы!  Простота, воплощённая этой поляной, является самым гармоничным олицетворением бытия! И вся её изысканность, скрыта в этой простоте.     Человек склонен искать вершины жизненности в сложном, в запредельном, - он тянется к мистицизму, словно к «манне небесной»! И даже своих богов, от заворачивает в этот «саван».
           Он ищет своё счастье, в самых отдалённых от простоты, горах. И опьянённый, их разряженным воздухом, карабкается к вершинам! Но настоящее счастье, можно отыскать только у подножья…, где возле тропинки цветёт подорожник, – это самое простое, и самое величественное растение на земле!
           В силу своей аномальности, эта поляна оказывает облагораживающее действие на твоё сердце, и разум. Побыв на этой поляне, какое-то время, ты осознаёшь со всей ясностью, насколько все твои неприятности, и разочарования, все огорчения, и невезения – ничтожны! Как всё это – незначительно, и мелко, в сравнении с самыми счастьерождающими моментами жизни!
           Андрей, действительно почувствовал в своём сердце, что-то аномальное. Вся пёстрая палитра его жизни, вдруг собралась в один клубок, переливаясь красками, словно мыльный пузырь на солнце. Нега безграничной любви к жизни, обволокла его разум. Он, словно стоял на краю скалы, и перед ним открывалась великолепная картина жизни! Мир – цвёл благоухающими цветами, и деревьями, между которых грациозно двигались совершенные создания природы…, такой сверх мудрой, и такой располагающей, словно кормящей своей грудью, матери. И ему опять пришёл в голову отрывок из песни…
  «И не было там, ни одной с ядом твари,
    И не было там, чистоплотных свиней…»
Почти на самом горизонте, у самого дальнего края этой дивной картины, он вдруг разглядел силуэт девушки, сидящей на берегу реки. Он так отчётливо увидел этот силуэт, и подумал: я не могу различать фигуры на таком расстоянии, это - невозможно! Но в следующую минуту, его ещё больше поразило то, что он также различил и черты её лица!
           Ты видишь, Эфест, там, у реки девушку?! С некоторым надрывом в голосе, спросил Андрей.
           Я, и реки то, никакой не вижу… Ответил Эфест.
           Но я знаю, что здесь, на этой поляне, порой просыпаются невероятные способности в душе человека. И он способен, на какое-то время, предвосхищать события. Но понять, что именно, пока событие не произошло, - не реально. И даже не пытайся... Твой разум, лишь в последствии всё объяснит, срастив, и связав все пазлы, в своей будущей действительной жизни. Так работает всё - в обыденности…, и так работает всё, - и в запредельности... У них одна генетика, одна стезя, - одна призма, отражающая действительность…, но лишь в своих различных гранях.
           Тебе, действительно удалось удивить меня, Эфест…!
           Надеюсь… Давай возвращаться, мера - важна во всём. На ступенях счастья, также нельзя долго стоять, как и на ступенях несчастья. И даже такое чудесное явление, как эта поляна, может вывернуть наизнанку твою душу, если зациклиться на нём.
           Дальше, они всю дорогу шли молча. Каждый думал о своём. Андрей почувствовал горечь, как после выхода из кинотеатра, после просмотра чудесного художественного фильма. Мы жаждем минут счастья, совершенно не задумываясь о том, что неминуемо разочарование от того контраста, который обязательно наступает, когда сказка счастливой минуты заканчивается.
           Придя к дому, они увидели, как Кариф беседует в саду, с миловидной девушкой. Познакомься Андрей, это Наташа…
          Здравствуйте! Кариф сказал, что вы ушли на поляну?
          Да, Наталья…, я показал нашему новому другу, святая-святых, этих мест. Наташа посмотрела своими глубокими глазами, в глаза Андрея, и на несколько секунд, заворожённо замерла. Затем, опомнившись, с веселыми нотками в голосе, спросила: Вы видели когда-нибудь, что-то подобное?
          Нет, никогда… Это настоящее чудо! И Андрей искренне посмотрел на Наталью. Та, опять замерла на несколько секунд… Когда Эфест впервые привёл меня туда, я почувствовала себя, совсем маленькой девочкой, попавшей в волшебную страну…
          Эфест присел на скамейку, с кружкой колодезной воды в руке. Эта поляна, каким-то образом возвращает тебя, к тем мыслям, и тем чувствам, что ласкали душу в юности. Она будит все уснувшие рецепторы духа, и позволяет почувствовать то, что ушло безвозвратно за горизонт жизни.
           Когда человек говорит, что он хотел бы стать снова молодым, на самом деле, он не хочет снова своего молодого, неуклюжего тела, своей юношеской глупости, и юношеских страданий…, но хочет вернуть те чувства, и мысли, что когда-то искорками играли, над зелёным полем его души! Он хочет снова того счастья, что растворилось с годами, в тумане времён горизонта…, будучи замещённым, надуманными его рациональным разумом, целями, и той бренностью, что угнетает разум, и душу, каждодневно, и ежечасно…
И Андрею снова вспомнился отрывок песни:
           «Нет не хочу я, беспредельной дали!
            Мне б к мыслям тем, что так ласкали!
            К тем светлым чувствам, что меня купали!
            В прозрачных водах озера любви…
                В хрустальных водах озера любви…
                В волшебных водах озера любви…
            Настоящая любовь, может поселиться, как в молодом, так и в пожилом сердце. Но вернуть, разбудить те мысли, и чувства, что некогда превращали твою жизнь, в сверкающее озоном, бытие, - невероятное явление!
           И здесь я, да простят меня за тавтологию, вынужден опять вспомнить о простоте. Любовь способна расцвести, только на таком, простом поле. Ведь когда влюбляешься в человека, влюбляешься по-настоящему, именно в простоту, что отождествляется, со всем самым достойным в этой жизни.
            Нет, это не имеет отношения к глупости, что часто смешивают с простотой, и даже сопрягают с ней. На самом деле, именно изощрённые сердца, чаще бывают глупы. И вам наверняка приходилось сталкиваться с такой глупой хитростью, что полагает, будто её не замечают. И именно изощрённые сердца, как правило, бываю несчастны. Ведь, запутавшись в собственных лабиринтах, разрастающихся, словно мицелий ада, и переплетающихся страстях, завязывающихся в узлы, что не способен разрубить, даже меч Александра…! Они вязнут в топях, своих собственных болот, не в состоянии, уже никогда выбраться…

Эфест, сходим завтра утром все вместе, на реку? Спросила Наташа… Я помню, как ты водил меня, лишь только зорька проглядывала через пелену ночного тумана. Я вспоминаю эти утра, как самые счастливые минуты моей жизни! 
          Ты очень восприимчивый, глубоко чувствующий человек, Наташа. Для нас с Карифом, ты словно ясное полуденное солнце. Мы всегда чувствуем твоё женское тепло, и ценим твою, невероятную проницательность в чувствах. Эфест улыбнулся, и провёл по плечу Наташи, своей рукой. 
          Кариф привстал, и помахав головой, сказал: Да..., не перестаю удивляться Эфест, как ты, всякий раз по-новому, умеешь так завуалированно, изыскано, и непосредственно, признаваться в любви… Конечно сходим, Наташа…, заодно наберём в тачку гальку покрупнее, для нашей бани.          
Река
На рассвете, они все вместе пошли к реке. Ещё утренний туман стелился по травянистому берегу, и только крик петухов, нарушал утреннюю тишину. Медленно текущая река, навевала на мысли о бренности, и безысходности бытия, и одномоментно возбуждала какие–то ностальгические, и очень приятные воспоминания, и мысли о счастье, что переплетались в голове, нивелируя все неприятные ощущения, и превращая все твои чувства, в сплошное, сияющее красотой, и негой радужного томления, сплетение. И хотелось продлить этот миг, и сделать его, насколько возможно, продолжительнее. 
          Кариф катил перед собой тележку. Все молча брели к берегу реки, ещё не до конца проснувшись. Кариф…! Нарушил молчание Эфест. Может ты расскажешь какую-нибудь историю, чтобы наконец разбудить наши, всё ещё спящие головы?   
          Я, наверное, не такой искусный рассказчик, как ты, Эфест…
          Не скромничай Кариф…, все наши близкие знают, кто, на самом деле, действительно искусный рассказчик.
          Ну, хорошо… Мне, почему-то, вспомнилась история, которая, как будто бы, не имеет отношения к настоящему моменту, но полагаю, может заинтересовать вас своей полифонией, и, насколько это будет возможно, увлечь смыслами.
          Чудесность нашего мира, действительно заключена в самых простых вещах. Но мы перестаём замечать эту чудесность, через минуту, после соприкосновения с явлением. Это проблема нашей психики. Она охраняет нас, от опасных впечатлений, выметая, их разрушительные образования, из нашей души. А заодно, выметает и все остальные, все те, что несут собой, самые Великие плагины нашего счастья! И стирает в нашем сознании, всё чудесное, всё великолепное, и благоухающее жизни, вместе со всем ужасным, всем отвратительным, и разочаровывающим…
           Такова наша неизбирательная природа. Порой, мы даже убеждаемся, что она слепа, и глуха на одно ухо. Коль не видит, что пропадает, под её «метлой», и почти никогда не слышит наших окриков.
           Она состоялась за многие века, и обязана, этой своей механикой, тому образу жизни, который некогда, выбрал для себя, человек. Как в той песне: «Нельзя стоять одной ногой на танке…, другой на бабочке порхать…»
           Чтобы научить свою душу, выметать всё отвратительное, ужасное, и разочаровывающее, и оставлять в ней, всё благоухающее, всё наполняющее наши души, силой, для этого потребуется, наверное, - вся жизнь!
          Наши инстинкты, наши рефлексы, словно корни огромного древа, настолько крепки, и настолько связаны с нашей глубинной сутью, что их невозможно, просто так, переделать. Многие пытались, но добивались, лишь того, что само древо падало навзничь. Вряд ли, на всём белом свете, наберётся хотя бы пять-шесть таких глубоких психологов, что способны указать дорогу, к этому Великому перевоплощению, и направить на этот, новый путь, жаждущего человека. Ведь здесь, всё так переплелось, так срослось, что развязать этот «Гордиев узел», под силу - совсем немногим.
          Мне посчастливилось, и я, уже в достаточно зрелом возрасте, встретил такого психолога. Кстати сказать, он же мне рассказал, что на нашей планете есть несколько мест, что способны вернуть уснувшие чувства твоей юности, и даже реанимировать давно умершие.
          Его звали Дорос Эфесский. Мы встретились возле одного небольшого озера. Я ловил рыбу на удочку. Погода была ненастная, и я не видел ни одного человека от горизонта, до горизонта. Он появился из-за бугра, и подойдя ко мне, заговорил. В этом не было ничего удивительного, или предосудительного. Когда два человека встречаются в пустыне, они не могут пройти мимо друг друга, как на заполненном людьми, тротуаре. А окружающее тогда, нас, пространство, казалось пустыней, в силу отсутствия ещё какой-либо души, кроме нас с ним. Мы обменялись ничего не значащими фразами, и я вдруг почувствовал какую-то глубинную мудрость в этом человеке. Так, услышав лишь отрывок, от гениального музыкального произведения, ты понимаешь, что столкнутся, с чем-то великолепным...
         Он пригласил меня, к себе в гости. А жил он, в небольшой деревне за горой, что возвышалась вдалеке. Прошло много времени, прежде чем мне, по житейским делам, понадобилось попасть в эту деревню. И вспомнив о приглашении, я решил зайти ненадолго, и к нему.
         И первое же, что меня удивило, и поразило, это убранство придомового пространства, убранство его дома, и сада. Статуи людей, и зверей, вдоль короткой аллеи, уходящей, одним своим ответвлением, к порогу дома, другим - в сад, под изысканным, украшенным разноцветными стёклами, навесом, создавали впечатление переливающегося в лучах солнца, чуда! Это настолько радовало своей выверенностью, своей, к месту созданной искусной гармонией, что я, отрыв рот, стоял пару минут молча, озирая этот искусный орнамент.
          Он проводил меня в дом, и я был, не меньше поражён, внутренним убранством дома. Невероятная, абсолютно контрастирующая внешней изощрённости, лаконичность, простота, и даже пустота, была главным мотивом здесь.
        Проходи Кариф…, он улыбнулся, и указал на табурет, стоящий возле самого простого стола. К тому времени, я уже встречал разных чудаков, но здесь, это казалось почему-то, разумным олицетворением…, какой-то, лишь иной адекватностью. И я убедился в этом, после нашего с ним разговора.
        Он поставил чайник на огонь, и с хитрецой в глазах, сказал: Не удивляйся, Кариф... Всё это, создано только с одной целью, наводить порядок в голове, и в сердце. Только на контрасте, рождается всякое настоящее чувство, в том числе, и чувство прекрасного… Только на противоположностях, можно упорядочить своё разумение, и уравновесить своё сердце... Только в противостоянии двух заблуждений, рождается истина… Которая, на самом деле, является таким же заблуждением, но лишь более уравновешенным, более гармоничным, и согласованным. Всякая истина такова, только благодаря этой своей согласованности, и гармонии.
   Мы привыкаем ко всему, и даже самые невероятные явления мира, как и самые чудесные проявления природы, становятся для нас, - обыденностью, принося лишь чувства бренности, усталости, и разочарования. Только наше отношение к вещам, даёт этим вещам, их настоящую ценность, и возможность радовать нас.
    Перелистывать, закрывать лист фолианта своей жизни, и начинать заново, - Великая мудрость разума, доступная лишь немногим... У большинства людей, жизнь с годами, превращается в мчащийся по рельсам, поезд. Всё сливается в безликую картинку за окном. Кто, когда-либо проезжал по Транссибирской магистрали, от Владивостока, до Урала, - знает, о чём я говорю... Как в той песне:
 «Словно стежки машинки швейной, твои дни,
мелькают мерно, по намеченной тесёмке,
как поезд, мчащийся по рельсам, в темноте, -
жизнь, как кино, на повторяющейся плёнке…»
В твоих, и только в твоих силах, не превратить свою жизнь в бренность, и тем самым, не обесценить её. Она будет настолько же прекрасной, и такой же счастливой, как в твоём детстве…, когда ещё не был захламлён, ни «подвал», ни «чердак» твоего дома, - твоей души. Она станет твоей, и только твоей, как только ты научишься по-настоящему отделять зёрна, - от плевел…, действительно важное, - от неважного. Как только ты начнёшь убирать из своего сознания, и своего сердца, всё угнетающее, всё отравляющее его, и культивировать всё действительно ценное, благоухающее, и приводящее в трепет на рассвете…
          Зайдя в мой дом, ты был удивлён той простоте, и той лаконичности убранства, что так контрастировала с внешним убранством моего двора. Где изощрённость, и нагромождение всего, что только возможно было представить, разгоняет душу, и сердце. И оно требует своего успокоения, которое и получает затем, в самом доме.
          Мой дом, - это метафора, для совершенной человеческой личности. Внешняя изощрённость, сложность, и изысканность, не должна проникать во внутренние пенаты твоей души. Внутренняя красота - в простоте, в покое и сердечном равновесии. И она, должна непременно контрастировать, с внешней изощрённостью, должна противоречить суете, противостоять сложности внешней действительности. Тогда, и только тогда, ты остаёшься самодостаточной, гармоничной личностью.
          Проникни в тебя, эта изощрённость, и сложность, что каждодневно искушает тебя, и пытается залезть внутрь, и поглотить тебя, и считай, ты потерял себя, потерял свою настоящую индивидуальность, свою настоящую внутреннюю цельность, и самодостаточность. Ты должен всегда внутренне оставаться иным, противостоящим внешнему, - миром…   
          После этой встречи у него дома, что запала мне в голову особенно, мы ещё не однократно встречались, и подружились по-настоящему. Он рассказывал мне, не только о своих прозрениях, и победах, но и о своих ошибках, и недоразумениях в юности, как и уже в зрелом возрасте. Он рассказал, как, чувствуя свою напористость, где-то наглость, и врождённую хамоватость, он, стараясь перманентно воспитывать себя, в конце концов, почти превратился для окружающих, в слишком мягкого, слишком вежливого и податливого. И его стали воспринимать, как человека, не имеющего воли, не обладающего своим мнением, слабого, и ничего не представляющего собой, субъекта. То есть за того, кого он, по своему недоразумению, пытался вылепить из себя, во внутренней борьбе со своими, как ему казалось, «пороками». Но свою истинную сущность нельзя спрятать слишком глубоко, она обязательно вырвется родником из твоих глубин! Или, чего хуже, всё пожирающим огнём, и сожжёт всё вокруг, словно Везувий! 
          Будь осторожен, когда борешься со своими, так называемыми, недостатками. Они, неспроста даны тебе. И даже в борьбе с внутренним страхом, надо быть предельно осторожным. Ибо, перейдя границы здесь, ты обязательно напорешься на непредвиденные, роковые обстоятельства, в реальности.
          В этом мире, - не существует идеального совершенства... И каждый человек, неся в себе определённый набор недостатков, как и достоинств, всегда, по природе своей, - выверен, целен, и самодостаточен. И выдерни из него, эти недостатки, и ты сломаешь его цельность, и самодостаточность.
          Я немало видел в жизни, подобных «инвалидов», ставшими таковыми, от внешнего, и в особенности, от собственного воспитания. Все твои заблуждения, как относительно окружающих людей, так и относительно себя самого, так и останутся заблуждениями. Важна лишь - гармония… А она невозможна, без твоих врождённых, так называемых, недостатков. Ты должен также ценить их, как ценишь свои достоинства.
           Одна из сфер счастья, – чувствовать себя, достойным этой жизни. А это чувство исходит, не от того, как ты сломал свою внутреннюю психофизику, но как ты относишься к природной, к своей врождённой психоделике.
           Найти согласие с собой... - При всей банальности этого изречения, оно является краеугольным камнем, для одной из граней счастья в этой жизни. Необходимо найти тот, единственно твой, и правильный только для тебя, путь, что будет выравнивать, и облагораживать тебя, но ни в коем случае не ломать. И, повторяю, беспрестанно следить за своим самовоспитанием, быть осторожным, не стать одержимым, не поддаваться своему же врождённому максимализму, чтобы не перегнуть палку.
          Вот такая, парадоксальная, во всех смыслах, история. Но её парадоксальность, отражает собой парадоксальность самой природы, с её бесконечными противоречиями, с её вечной непредсказуемостью, как и нашими, в отношении её, недоразумениями.
         Тот Великий психолог умер, в это время года, шесть лет назад. И похоронен возле своей родной деревни. Сейчас, стоя у этой реки, и смотря на проплывающие листья в её водах, я с ясностью осознаю, сколько настоящих мудрецов проплыло по реке времени, и растворилось в океане вечности, так и не замеченными никем…
         И Кариф, замолчал.
         Да… Поучительная история, с благоговением посмотрела Наташа на Карифа. Андрей зачерпнул в ладонь из реки воды, и повернувшись к Карифу, сказал: в твоей истории, я почти не заметил изъянов. А я, надо сказать, искушён в этих делах, поверь... Быть, по-настоящему чистым рассказчиком, совсем не просто. Этому учишься порой, всю свою жизнь. Ведь это, почти тоже самое, что спеть песню. Если запнулся посредине, вся конструкция рушиться. А если забыл слова, или пошёл не туда, всё превращается в какофонию, разочаровывая сознание. В рассказах, как в любых произведениях искусства, должна царствовать идиллия музыкальности… 
          Когда ты рассказывал свою историю, Кариф, я вспомнил историю из своей жизни. Как я, в порыве воспитания собственного сына, совершил ошибку. С детства видя врождённую скромность своего сына, и боясь, что это будет мешать ему в жизни, как-то, улучив подходящий момент, сказал ему с выражением, что дескать, скромность – это порок…, с ним надо бороться. И, в последствии, много раз жалел об этом. Ибо, сын, воспринял мои слова всерьёз, и глубоко, и в своём стремлении побороть свои природные внутренние особенности, перешёл все границы, и стал настоящим хамом, и просто дурно характерным циником! И потребовалось немало сил, и времени, чтобы вернуть его, хоть на какую-то приличную платформу человеческого общения.
          Смотрите! Шёпотом крикнул Эфест… Там, на другом берегу, у излучины, Косуля! Видимо пришла на водопой. Это животное, редко можно встретить днём. Мне сейчас пришла в голову парадоксальная мысль. Эта Косуля, её грациозное тело, - суть воплощение её мыслей, её душевных плагинов, её сакраментального характера. Строение её тела, тонкость, изысканность, и своеобразная красота, говорит о крайней степени не агрессивности её разумения. Ведь именно по форме тела, по внешнему виду животного, можно с высокой долей достоверности, определить, в какой плоскости мыслит это животное.
           И только человека, в силу нивелированной в нём, природной простоты, что превратилась в рудимент…, порой нельзя понять, исходя из его внешнего облика. Он, отчасти, научился так скрывать свои мысли, что они перестали отражаться в его облике, и даже, в его глазах. Простота животного…, и изощрённость человека…, - ныне, два противоположных полюса природного естества. И где настоящее совершенство, на самом деле, - не знает никто. Точнее сказать, все, лишь - заблуждаются, относительно этого совершенства. Хотя, для меня, ответ - очевиден… 
          Кариф молча набрал увесистой гальки с берега реки, развернул свою тачку, и они отправились в обратный путь.

Прудок

Деревенская жизнь, гораздо чаще чем городская, приносит минуты радости, и секунды счастья. И совершенно не важно, какого ты возраста. Расхожее мнение, что в деревню стремятся, либо старики, либо дети, - лишь очередной штамп, для приезжих. Деревня, - это обетованный берег, для не развращённого карьерой, и не порабощённого всякого рода целями, человека. 
          Андрей был городским жителем, но в своём детстве, часто гостил у бабушки в деревне. И те чувства, что тогда окрыляли его сердце, что перманентно, и бесконечно радовали его, сейчас, время от времени, всплывали в его душе.
          Он часто задумывался, где спрятано то зерно? Что оно есть, на самом деле? В чём сакральный секрет, той «Платоновской идеи», применительно, и относительно деревни, и что несёт в себе, сугубо деревенская жизнь? Где притаилась та «митохондрия», что содержит в себе, гены того безмерного счастья, что обретает человек, именно в деревне?
          У Эфеста сегодня день рождения… Надо бы поздравить старика, как положено. Кариф вытащил банку с маринованными помидорами из подпола, и поставив на стол. Затем, огляделся по сторонам, словно ища что-то.
         Что ты ищешь, Кариф? Спросила Наташа, вытирая свои волосы, чрезмерно большим полотенцем.
         Где-то у меня был один музыкальный инструмент, что я, как-то по случаю, в момент меланхолии, и соответствующего вдохновения, изготовил. Хочу подарить его Эфесту… Помню, что ему, он очень понравился.
        Ах, да…! На полке в чулане… Специально положил на видное место.
        На пороге появился сам Эфест, и со сдержанной улыбкой, и с хитрецой в глазах, оглядел присутствующих.
        Доброе утро, друзья!
        Здравствуй, Эфест! Начал Кариф. Мы поздравляем тебя с днём рождения! В твоём возрасте, всякий день рождения, приносит, как долю облегчения, так и долю огорчения.
         Ну, хватит… Прервал его, начавшийся было спич, Эфест. Нам нет необходимости говорить что-то друг другу.  Мы знаем содержание «душевных лабазов» друг друга, настолько хорошо, что даже играя в шахматы, на первом же ходе, видим, и угадываем не только следующий ход, но само завершение партии.
          Но, зная так, друг друга, для меня остаётся загадкой, как мы до сих пор можем находиться вместе? Ведь людей заставляет быть вместе, только тайна, не разгаданная до конца душа. И познай один человек - другого досконально, как неминуемо возникает отторжение, разочарование, и как следствие, расставание.
           Ты, как всегда, абсолютно прав, Эфест… Но может быть, мы только думаем, что знаем друг друга…, может нам только кажется, что мы познали души друг друга, досконально? Ведь, не примите за хвастовство, но может быть наши души настолько глубоки, что мы всякий раз надеемся, что с этих глубин, может подняться «неизвестная науке, тварь»?
           И ведь иногда, так и происходит, Эфест. Мы просто привыкли не замечать своим Рационально-аналитическим разумом, этих чудных явлений. Но наш Идеальный разум - замечает всё.
           А почему мы, так любим нашу деревню, Кариф, и не хотим с ней расставаться? Ведь, казалось бы, мы знаем здесь, уже всё…, каждый закоулок, и каждый камень на дороге. Значит для нас, здесь всё же, остаётся тайна, о которой, мы может быть, и не подозреваем.
           Некоторые фибры собственной души, нам не доступны, даже для идентификации. Мы лишь чувствуем их проявления, их, поднимавшийся над гладью поверхности, голубоватый газ.
           Андрей, с Наташей, не сговариваясь, поднялись одновременно со своих табуретов, и, рассмеявшись от такого совпадения, подошли к столу. Давайте попьём чаю. Я испекла с утра торт, несколько смущённо сказала Наташа. Не знаю, что получилось, ведь готовила я, в непривычной печи.
           Не беспокойся, Наташа. Эфест подошёл к столу. Мы не избалованны подобными угощениями.
           Кариф достал из чулана свою блок флейту, и протянул Эфесту. Прими подарок, от своего старого друга. Эта флейта доставит тебе, не мало счастливых минуют.
           Спасибо, Кариф…. Её звучание привело моё сердце в трепет, когда я впервые услышал, как ты, закончив её изготовление, попробовал что-то наиграть. Я возьму её с собой, когда мы пойдём на озеро, или к реке. В сочетании с природой, её звучание будет ещё впечатляюще.
           Сегодня, я хочу вам показать нашу деревню, с той стороны, о которой мало кто задумывается, и к которой мало кто обращается. Мы нуждаемся в том, чтобы наше внимание направили в определённое русло. Иначе взор нашего разума, распыляется по сторонам, и ничего не замечает. Такова наша природа. 
           Мы сходим к моему приятелю, на конную ферму. Его зовут Фрол. И лошади для него, - его семья. И вы поймёте, как неразрывно связана жизнь деревни, с лошадьми. И, как бы далеко не шагнул наш прогресс, так будет всегда. Деревня без лошадей, это не совсем деревня. В ней недостаёт главного – души лошади. А эта душа, порой, превосходит человеческую. Да, не сомневайтесь… Некоторые животные, гораздо глубже в эмоциональном плане, некоторых людей. И это вполне естественно, и закономерно. Как высокоразвитый дельфин, или «кит-касатка», порой умнее, и глубже эмоционально, слаборазвитого человека, так и высокоразвитый конь, порой, совершеннее эмоционально, и глубже малоразвитого собственного пастуха. Природа - не отделяет чётко, эмоциональное развитие, по родам животного мира. И это становиться заметно, когда общаешься с лошадьми, достаточно продолжительное время. Время, - достаточное для улавливания, и дешифрирования той волны, которая исходит из душевного анрегатива лошади.
          Позавтракав, они все вместе вышли из дома. И идя по деревенской улице, Андрей чувствовал, какую-то благость во всём организме. Это была та, не гипертрофированная любовь, - любовь к единению с друзьями, что лёгким паром поднимается над их головами, в моменты молчаливого общения, и заполняет сердце томлением радости, лёгкого благостного переживания.
          Простая окружающая действительность, с такими родными палисадниками, и дощатыми заборчиками, придавала этим чувствам, ощущение реальности момента, которого не испытать в суетливых городах. На улицах городов, эти чувства - не случаются, и даже не предвосхищаются. Загнанные в самые глубокие пещеры органоида, они спят, и разбудить их, не в силах, даже шум этих городов. Их может разбудить, только оглушительная тишина. Вот такой парадокс.
           И даже запахи, что вперемешку улавливались при этом, - запахи навоза, и цветущей яблони…, пыли, и речного бриза…, придавали ещё большую остроту этим чувствам.
          Друзья прошли через половину деревни, встретив лишь одного человека. Это был пастух Фёдор. Его все знали, как закоренелого балагура, и насмешника. Из него, словно из рога изобилия, выливались шутки. Он улыбался всегда. Это был редкий счастливец, для которого вся суть жизни, всегда оставалась в рамках мига бытия. Он никогда не задумывался, и не парился никакими проблемами. Его нрав, был настолько благочестив, и не отягощён никакими заботами, что он казался, каким-то неземным существом, или ангелом…, но таким ангелом, что зимой, и летом в одних кирзовых сапогах, и в одной фуфайке.
        Здравствуй, Фёдор!
        Здравствуй, Эфест! Куда стадо повёл? С привычной насмешкой, спросил пастух.
        Хочу показать им ферму Фрола...
        Только мы не стадо, с нахмуренными бровями, ответила Наташа…
        Больше двух – уже стадо… Не унимался Фёдор.
        Не обращай внимание, сказал Эфест. Ему не знакома субординация, он рос среди коров, и баранов, и его только могила исправит…
        С дежурной улыбкой на лице, Фёдор многозначительно поклонился. Передавай привет Фролу, этому лошадиному другу...
        За следующим поворотом, перед ними отрылась даль, с озером на горизонте. Справа стояли базы, которые своей архитектурой, тоже вызывали своеобразные чувства. Будто здесь, когда-то кипела жизнь, но была кем-то остановлена. Словно эти базы, давным-давно были заброшены. И только на самой крайней, стоящей отдельно базе, жизнь действительно кипела - здесь, и сейчас.
         Это и есть Ферма Фрола…, показав на то, отдельно стоящее здание, сказал Эфест. Подойдя ближе, они увидели, как двое молодых людей, обучают лошадь. Привязав к шее длинную верёвку, один из них гонял её по кругу, что-то прикрикивая. Второй, просто наблюдал.
        А вот и Фрол… Из-за угла здания, появился человек, одетый аккуратно, но по-деревенски неброско.
        Здравствуй, Фрол! Крикнул Эфест…
        Здравствуй, Эфест!
В кои веки, ты решил навестить меня… Я уже подумал, что ты уехал куда. Это кто с тобой?
        Это мои друзья, я хочу показать им твою ферму…
        Не вижу препятствий… Можете посмотреть, как обучают молодых лошадей. Точнее сказать, как ломают им волю, превращая в послушных тварей, готовых даже прыгнуть в обрыв, по приказу хозяина.
         Если, даже такого своенравного коня, как «Буцефал» удалось сломать Александру Великому, то что говорить о более смирных, не обладающих такой сильной волей от рождения, лошадях. Время обучения каждой лошади, зависит именно от той врождённой воли, и силе её характера. Сопротивление, которое лошади оказываю на первых порах своего обучения, есть показатель их внутренней силы, и слабости, что передалась им, от предков.
         Но разумность лошади, определяется её привязанностью к хозяину. А это уже, вопрос не столько врождённых качеств лошади, сколько сопоставимости характеров лошади, и её хозяина…, и на эту сопоставимость, порой, требуется не один год.
        Вы не задумывались, почему лошадь, так быстро, и навсегда приручается? Это говорит о том, что она мыслит логически. Приручить невозможно того, у кого напрочь отсутствует логическое мышление. Ибо предвосхищение будущего, путём логических построений, - только оно даёт возможность заставить следовать указаниям, всякое животное. На нём, кстати сказать, замешан и страх, как основа для всех разумных, и эмоциональных решений, как ежесекундного плана, так и отдалённого.
        Наташа, отойдя в сторонку, наблюдала за одиноко пасущейся невдалеке, лошадью. Её ноги были спутаны, и она периодически прыгала передними ногами.
        Почему лошадь вызывает в нас романтические чувства? Думала она... Сам образ лошади, является для нашего глаза, лекалом красоты, и грации. Но то, что мы, так любим лошадей, связано с тем, что они не просто красивы, но ещё и полезны. А век назад, - были чрезвычайно полезны... Человек не мог обходится без лошади, как ныне, не может обходится без автомобиля. Словно сам бог, дал нам лошадей, чтобы облегчить нам жизнь, и сделать её, более динамичной, и более романтичной, пока мы не научились делать «лошадей» сами. И кстати сказать, есть немало людей на свете, которые любят свои машины не меньше, чем в прошлом веке, любили лошадей, их хозяева. И даже одушевляют их, словно в железе может быть душа? Хотя, кто знает, где, на самом деле, может быть душа…? 
         Если вы заглядывали, когда-нибудь по-настоящему лошади в глаза, вы должны были увидеть всю глубину, всю скорбь, и разумность, что лучезарным светом сочится, из этих осмысленных глаз. Как в той песне: «Взглядом бездонным своим, он поведает мне без слов…»
        Конь – это не собака. Конь никогда не предаст своего хозяина, за пучок свежего сена, как собака - за колбасу. И в этой фатальной преданности, вся скорбь, и любовь этого возвышенного животного.
        Пойдёмте… Эфест, пригласи своих друзей, на прогулку к прудку, и купание на лошадях. Убеждён, они запомнят это – навсегда! И он с хитрецой в глазах, пристально посмотрел на Эфеста. Да… Это не простой пруд, задумавшись о чём-то, ответил Эфест. Он словно живой, и обладает своим, каким-то запредельным разумом.
       Кариф, до того, не проронив ни слова, (мы даже подумали, что его нет здесь), теперь решил заговорить.
     Я знаю, какие чувства вы теперь испытываете, друзья. Но человек должен научиться испытывать, не менее сильные, и не менее возвышенные, и счастливые минуты, будучи совсем одним. Ибо, также, как сейчас, мы все вместе, идём купаться на лошадях, и предвосхищая это событие, ласкаем свой разум будущим счастливым моментом, так и будучи в одиночестве, вы должны научиться предвосхищать свои благие мысли, что посетят вас, через несколько минут, принеся с собой ощущение полноты жизни, а благостного расположения самого себя, - к себе же. Это очень важно, чувствовать своё собственное расположение, к себе самому. Без этого, невозможно полноценное счастье.
       Ты опять всё осложнил, Кариф… И Эфест похлопал друга по плечу.
       Быть счастливым, среди своих друзей – немудрено. Здесь ты сам отражаешься, и отражаешь волны своих друзей, которые резонируя, вызывают всплески эмоций, и перманентное наслаждение моментом. Но быть счастливым в одиночестве, это задача не из лёгких. Но именно эта задача, должна входить в программу собственного совершенствования, если такая программа, вообще существует в твоей голове. Ты должен стать автономным, и не зависимым в своём счастье. И тогда, ничто, и никогда не способно будет ввергнуть тебя в уныние. И здесь, всё, как достаточно сложно, но и вполне просто.
         Если тебе скучно с самим собой, значит твоя душа, либо пуста, как барабан, и из неё исходят только глухие звуки, и твоя пустота, эхом отдаётся в сердце…, и ты скучаешь, на самом деле, - по себе самому…, либо сосуд твоего сердца, наполнен всякого рода хламом, и в этом хламе, тонут все тонкие переливы твоей «душевной арфы».
        Чтобы наслаждаться собственным содержанием, прежде, необходимо быть разборчивым, и не заполнять святая святых своих «лабазов», камнями, что лишь только с точки зрения общественной конъюнктуры, наделяются ценностью. Тебе необходимо понять, какие именно камни, будут приносить только тебе удовлетворение.
        Если тебе скучно с самим собой, значит в твоём «сосуде», нет тех, радующих глаз, сверкающих камешков, что приносят эстетическое наслаждение, и счастье обладания чем-то, - по настоящему эксклюзивным, и ценным. Тебе необходимо вытряхнуть из «сосуда своего сердца», всё ненужное тебе, барахло, и наполнить его, по-настоящему драгоценными, и полудрагоценными камнями, чтобы, будучи в одиночестве, ты мог перебирать эти «драгоценные камешки», в ладонях своего сердца, получая удовлетворение собственной наполненностью, ценностью, и самообладанием.
          А наполняется такой «сосуд», только из книг, и никак иначе. У тебя не хватит жизни, чтобы отыскать на планете реальных носителей этих, по-настоящему ценных камней, с прозрачностью слезы ребёнка…, дабы, пообщавшись с ними, обнаружить на своих глубинах, нечто схожее…, и отчистив от песка, и ила, поднять на поверхность своей жизни. В одном пласте времени, таких людей не так много…, и среди человеческого бесчисленного «планктона», возможность отыскать их, - вопрос лишь везения, и невероятных стечений обстоятельств.
          И только книги, ценность которых, и поэтому, невозможно переоценить, дают тебе возможность встречи с мудрецами разных эпох. Которые способны спровоцировать тебя, на кладоискательство в отрогах своей собственной души…, отрыть, и открыть клад в своём собственном сердце. И это единственный вид кладоискательства, при котором ты не находишь, и не забираешь что-то чужое, но отрываешь своё, - нечто самое ценное для тебя, что спрятали твои предки. Они складывали туда веками, всё самое ценное, и хоронили на дне бушующего водоёма ветви той реки, что зовётся твоим родом.
        Между тем, Фрол вывел пять лошадей из загона, и раздав каждому поводья. С искрой в глазах, крикнул: По коням…!
        Андрей помог Наташе забраться на скакуна, и сам запрыгнул ловко на своего. Они поскакали рысью, к прудку. Периодически выкрикивая, ничего не значащие фразы.
         Непередаваемое ощущение, когда под тобой «средство передвижения», обладающее разумом, и собственной волей, - обладающее душой. Говорят, конь всегда чувствует силу духа своего наездника, и ведёт себя, соответствующе. Но случается так, что кони даже кусают своих наездников…, настолько им претит слабость их духа, что они не боятся, и не стесняются, даже самого крайнего для них, аргумента.
         Но в этой компании, Всё было иначе. Ни один из наездников, не дал лошадям повода усомниться в их внутренней силе, и решительности. И они ровно скакали по пыльной дороге.
         Прудок был совсем рядом, и уже через несколько минут, они стояли на берегу, и лошади хлебали воду, синхронно наклонив головы.
         Нега спокойствия души, замешанная на любви к жизни, и игривости сердца, здесь, на просторах деревенского бытия, проявляется особенно чётко. Не затуманенная никакими, присущими городской среде, «выбросами», и не столько промышленного качества, сколько эмоционального…, - выбросами людей, продуцирующих, и плотно заполняющих пространство, не всегда доброго качества. И волнами своих внутренних переживаний, что распространяются вокруг, и провоцируют своей частотой, в других, стоящих на пути этих волн, людей, подобные же волновые агрегации, уже в их сердцах.
         На просторах деревенской жизни, эфир – чист. И ты можешь улавливать только волны животных, и растений, волны окружающей природы, а также отражённые от объектов, собственные, родные волны. Что возбуждают в твоей душе резонанс, и ты вдохновляешься, поднимаясь, воспаряя над всем миром!   
         В городской среде, в силу суетливого напора, человек часто теряется, и приобретает болезни неуверенности, и нигилизма. Здесь же, его каждодневные хлопоты, настолько однозначны, и просты, что не могут вызывать сомнения, и чувства неуверенности. Никто не оглушает тебя своими разговорами, и не навязывает своих мнений, заражая тебя своими заблуждениями.
         Здесь всё протекает синхронно, и обоюдно, с течением самой жизни. Там, где нет изощрённости, - там нет напряжения… а где нет напряжения, там жизнь чувствуется каждую секунду, в своей истинной константе.
         Они плавали на лошадях, и им не хотелось выходить на берег. Словно дети, они резвились, забыв обо всём на свете! Но, в какой-то момент, в ощущениях реальной действительности Андрея, всё вдруг поменялось. Он вдруг увидел совсем иную реальность, словно накладывающуюся на эту, как калька накладывается на изначальный текст. Он увидел себя, сидящим на берегу пруда, в компании друзей. А в пруду купались две девочки, лет тринадцати. И он вдруг узнал в одной из них, Наташу. Да! Это бесспорно была она… Девчонки брызгались друг в друга водой, и громко смеялись. А парни на берегу, выкрикивали им разные скабрезности, называя их мокрыми курицами. Что-то родное пробежало по душевным чреслам Андрея…, что-то настолько близкое, и знакомое, что он подумал, что у него «дежа вю».
         Верить своим собственным чувствам, бывает очень непросто. Когда разрыв в сознании, заставляет сомневаться даже в собственной достоверности…, даже в той нерушимой константе бытия, что определяет ход нашей жизни. 
        Ну, всё… Выходим! Крикнул Фрол. И этот окрик привёл сознание Андрея, к действительной реальности. Нет, это был не сон, и не наваждение. Это был какой-то слом пространственно-временного континуума. Словно ты оказался в своей же прошлой жизни…, и вся палитра образов, и чувств, что тогда освящала сознание, стала провялятся здесь, и сейчас, в твоём теперешнем разуме. Это – невозможно описать!
         Друзья дружно выбрались на берег пруда. Они были настолько впечатлены, что готовы были сделать, что угодно, только бы оставить этих лошадей у себя, и плавать в этом пруду, каждый день. В этот момент, они не представляли себе последующей жизни, без всего этого. Так распаляется в сердце, огненный цветок любви, и ты жаждешь обжигаться об него, снова, и снова! Только «водой времени», его лепестки гасятся, и остаётся лишь уголёк, и шлейф искорок.
         Наташа подошла к Андрею, и тихо сказала: Я видела нечто... Это было настоящее чудо! Я увидела, как мы с тобой познакомились, ещё в прошлой жизни.
         И ты тоже видела это…?! Громко выкрикнул Андрей. Тихо… Не кричи. Фрол, услышав крик Андрея, подошёл, и со сдержанной улыбкой на лице, сказал: Не удивляйтесь… На свете случаются, и не такие чудеса. Этот пруд способен своим разумом настраивать человеческие разумы, на свою форму созерцания. Вы попали в его волну, и ваши головы срезонировав, окунулись в его пространственно-временные аномалии.
        Так бывает со всяким водоёмом…, будь то озеро, море, океан, или пруд. Всякий водоём – суть живое существо, мыслящее, и познающее... Другое дело, формы этого мышления, и познания, отличаются от наших с вами. Но иногда случается, как бы это сказать, наложение, что ли… Когда совершенно различные волны, вдруг гармонизируются, выводя сознание человека, в астральные сферы планетарного сознания. У которого, и для которого, векторы, и пути пространственно-временных дорог, не имеют той строгой закономерности, которая выступает для нас с вами, - фатальной, и нерушимой.
 
Запредельная печаль Карифа

Гроза, с перекатами грома, и ливнем, разбудила Андрея, около пяти утра. Время между сном, и пробуждением, - самое продуктивное время сознания. Это, почти не измеряемое мгновение, порой даёт нашему сознанию больше, чем все мудрствования целого дня! Именно в эти мгновения, приходят решения тех проблем, которые могут терзать твоё сердце, не один день.
        Нега рассвета, чувство душевного покоя, и предвосхищение реальной жизни, слившись в единую константу бытия, укладывает все душевные лепестки, в гармоничную красивую, и благостную косу созерцания, и осмысления, без тёмных, дурно пахнущих вплетений, которыми наполняется сердце всякого аборигена нашей цивилизации, во время его прохождения дневного, и вечернего времени своей жизни. Так жизнь ребёнка, (утра человеческой жизни), гораздо продуктивнее, чем зрелость, и старость, при всей кажущейся обратной консологеме нашего осознания.
         Андрею приснился странный сон, он увидел невероятной красоты пейзаж, с высоты птичьего полёта, и ощутил такое чувство благодатной неги, которую не испытать на Яву!
         Некоторые философы-агностики считали, что человек по-настоящему, живёт только во сне. Что явь, не может дать той свободы, которую даёт сон. Бодрствование определяется кандалами бренной жизни, каузальной последовательностью, её жёстко отчерченной, фатальной реальности. Сон же, - суть сама свобода…, где нет никаких определяющих векторов бытия. Где жизнь, наиболее граничит с хаосом, этим сакральным основанием нашей действительности.
         Андрей вдруг вспомнил, что он умер во сне. И испытал такую таску, и безвозвратность, о которой также, ничего не знает явь. На Яву, такую печаль, душе - не испытать никогда…! Андрей знал из собственного опыта, что такие сны, сняться перед судьбоносными поворотами в жизни. Но, что это будет за поворот, сон не даёт никакого понятия.
          Гроза прошла, и воздух наполнился озоном. Стало свежо, и чисто. Умывшись из умывальника возле сарая, Андрей вышел в сад, и заметил Карифа, сидящего под яблоней в одиночестве, и смотрящего в даль, за лес.
          Я думал, что проснулся первым…, а Кариф, уже явно какое-то время сидит здесь, и о чём-то глубоко думает, пролетело у него в голове.
         Доброе утро Кариф!
         Здравствуй, Андрей! 
         Присядь… И Кариф пододвинул к столику плетёное кресло.
         Ты знаешь, о чём я подумал сегодня утром, Андрей. Живя в городе, ты словно растворяешься, и перестаёшь чувствовать свою собственную ценность. Там, где слишком много людей, там пропадает человек…  В деревне же, совсем другое дело. Но вот, что парадоксально. И там, и там, одна единственная жизнь человека, стоящая так дорого, для него самого…, и совсем не стоящая, для остальных людей, как и для самой жизни. Её парадоксальность заключается именно в том, что она, неся собой ткань этой жизни, не представляет, почти никакой важности, для общего полотна мироздания. Что есть нитка, в огромном ковре? И в тоже время, как мог бы быть ковёр, без этой нитки?
        Сегодня была ночь, когда сняться необыкновенные сны. И ты, полагаю, сам уже понял это. Таких ночей бывает всего две, три в год. И прошедшей ночью, во сне, я разговаривал с Ибн Синой, - Авиценной. И ты знаешь, Андрей, мы довольно долго беседовали, но я не помню о чём. Лишь некоторые его фразы, запали мне в сознание. И я пытаюсь сейчас, вспомнить, и восстановить, хоть часть этого разговора. Ведь, когда во сне, ты встречаешься и разговариваешь с Великими людьми прошлого, на самом деле, ты общаешься со своим самым глубинным подсознанием, до которого нет никакой возможности добраться, во время своего бодрствования, как бы ты не пытался глубоко копать.
        Он говорил мне, что-то об обратном колодце. Ты смотришь в высохший колодец, и видишь копошащихся пресмыкающихся на его дне…. А я смотрю из колодца, и вижу небо, и звёзды…
        И ещё, всплывает обрывок про веру. Если бы вы знали, на какие невероятные вещи способна настоящая вера! Но, кто способен на такую веру? Это, настолько редкое явление, что люди не верят в такую веру!
        Человек обладающий подобной верой, за счёт её колоссальной энергии, способен все события вокруг себя, гармонизировать в таком ключе, который нужен именно ему, в данный момент времени, и на данном отрезке бытия. Вот где живёт настоящее чудо!
        Ты знаешь, Кариф, я всю свою жизнь считал себя атеистом. Моё сердце не принимало нашего теистического пантеона. Будучи неоднократно в наших церквях, я чувствовал, что там пахнет более страхом, и подобострастием, чем ладаном любви. Но мой атеизм, как оказалось, не совсем атеизм. Ибо, на самом деле, бог не уходит никуда, и не исчезает, если ты не признаёшь религиозных конфессий. Теизм, и атеизм – суть лишь разные стороны, разные грани тетраэдра нашей осознанности.
         И вот, в какой-то момент, придя на берег моря, я почувствовал, что являюсь частью разума нашей планеты…, разума, который гнездиться в необъятном океане…, что, в свою очередь, является частью безмерного разума Вселенной! И я вдруг осознал, со всей ясностью, что это, и есть мой бог! - Великий океан нашей планеты…, что управляет всей жизнью на земле! И мой маленький разум, моя скромная, микроскопическая душа, - есть лишь часть, лишь некий «нейрон», в этом мировом разуме! И как его часть, имея непосредственную связь с этим целым, испытывает его влияние на себе. Но, что самое прозренное, имеет и возможность оказывать влияние на это целое. И через него, и благодаря ему, выстраивать все свои мысли, все свои пути, в правильном русле.
         Мой бог – океан…, с которым, с тех самых пор, я стал периодически общаться…, действительно стал выстраивать мои мысли, в нужном направлении. Каким-то чудесным образом, он стал выстаивать всю мою жизнь, в нужном ключе, создавая в моём окружении, нужную мне атмосферу, и ограждая от многих ошибок.
         Я почувствовал это, разумеется не сразу. Чтобы войти в резонанс с Великим разумом планеты, требуется терпение, и вера. И всё это, по своей сакраментальной механики, напоминает в чём-то, работу адептов наших религиозных конфессий. Что, также, на своих молитвах, стремятся к некоему трансу в своём сознании, к достижению сопричастности с Великим божественным. И повторяя каждодневно свои молитвы, они также вступают в некий резонанс со своим богом, и получают часто, то, что заслуживают.
         Я согласен с тобой Андрей... В идеале, у каждого должен быть свой бог. Но не каждый способен его создать в своей душе, почувствовать, и осознать. А главное, поверить по-настоящему в него. А без этого, - ничего не будет.
         И большинство людей на земле, верят в уже созданных, утверждённых, и подтвердивших свою мощь, богов. Но действительно ли, они верят в них? Ведь тот запах страха, и подобострастия, о котором ты упоминал, и те твои чувства, при посещении церквей, не только в твоей душе находят своё отражение. И чем, на самом деле, большинство людей руководствуется, в своих теистических потугах, не знает никто…, и даже их бог, наверно сомневается на этот счёт. (Если конечно, у бога, вообще может быть сомнение).
        И Кариф, улыбнувшись, поднялся со своего кресла. Пойдём в дом Андрей, пора завтракать. Наверно, все уже проснулись.
Прорыв горизонта
Они зашли в дом, и пред ними предстала идиллическая картина быта. Эдакое олицетворение равновесия, и благоденствия, достойное кисти художника. За столом сидели Наташа, и Эфест, и пили чай. Утренние лучи солнца, пробивались через занавеску, и всё говорило о комфорте, и том простом благоденствии, о котором мечтают многие скитальцы дорог.
       Войдя, Кариф, и Андрей услышали продолжение начавшегося, по-видимому, незадолго до того, разговора. Эфест, между глотками крепкого чая, философствовал утренним ясным умом. По настоящему счастливым может быть только честный, одноличностный, и смелый человек. То есть, по сути, человек - возвышенный. И это не имеет никакого отношения к образованности, или причастности к, так называемому аристократическому обществу. То, что называлось некогда сословием, имеет, в этом смысле, лишь условное значение. Да, безусловно, в большинстве своём, человек из низшего слоя «человеческого планктона», по природе своей, в силу своих предков, не мог стать возвышенным. Ибо, и в этом случае, как правило, ничего не происходит в одночасье. Ты можешь, и должен стать возвышенным, вершиной на горе своих предков, стремящихся веками к этой возвышенности. Иначе, надо сказать честно, чудес – не бывает.
        Но, на самом деле, природа - так непредсказуема, так витиевата и загадочна, что происходит всякий слом, и всякий парадокс…, и порой, самый чистый алмаз рождается в патоке самых низменных слоёв, в вертепах психологической помойки. А в «серебре возвышенного политеса», напротив, зреют самые подлые, и ядовитые плоды человеческого морально-этического сада. И эти «плоды» были, и остаются самыми несчастными людьми на земле.
        Ну да хватит отвлечённых разговоров… Кариф встал с табурета, и прохаживаясь медленно по комнате, со сосредоточенным видом, начал свой монолог, уже обращённый ко всем присутствующим. Прошу вас друзья, не удивляйтесь, и не сочтите меня умалишённым. И простите за пафос, если вам покажется моё следующее высказывание, таковым.
        Сегодня ранним утром, меня посетило некое прозрение. Я вдруг понял, и осознал во всей глубине, что то, к чему всеми своими силами стремиться человечество, на самом деле, не только не даёт ему возможности чувствовать себя каждым новым днём, более счастливым, но начисто лишает его такой возможности. Облегчение жизни, как оказалось, не ведёт к счастью. Но напротив, уводит человек от тех «караванных дорог», что могли бы его привести к таковому. Жизнь - становиться беднее... Но человек не замечает этого, в силу доминирующих в его сердце, страхах.  Я чувствую, как что-то уходит, что-то засыпает в сердце человека, и он уже, почти готов бежать из этого рая, сломя голову!
        Так отдельная, сильная, креативная личность, пришедши к желанному счастью, и повалявшись на его «благостных перинах», вдруг стремиться прочь от него, в желании обогатить свою жизнь вновь, приключениями, пусть и с сопутствующими им, страданиями. Так Александр Македонский, завоевав центр тогдашнего мира, «Вавилон», двинулся на восток, не желая валяться на этих «перинах». Такова жизнь…, и её Великая стезя, лежит не в счастье благостной, и размеренной жизни, не в успокоении, но в бодрствовании духа…, который возможен, лишь в скитаниях, и открытии новых горизонтов.
         Андрей, до того внимательно слушая Карифа, со сверкнувшими глазами подошёл к нему, и сказал: Позволь пожать тебе руку! Ты только что высказал то, о чём «бредила» моя душа! Я не понимал, до этого момента, чем собственно, моё сердце обеспокоено? 
         Здесь, в этом счастливом уголке, в компании мудрых людей, я чувствую какую-то конечность. Будто бы я пришёл к какому-то финалу…, туда, куда шёл всю свою жизнь. И ты Кариф, только что открыл мне глаза. Да… То чувство удовлетворения, при всём своём позитиве – негативно. Талант должен иметь возможность перманентно раскрываться. Но в таких условиях, в силу нашей глубинной природы, для него нет стимулов, и он засыхает.
          И в связи с этим, (и не только), как бы мне не хотелось оставаться, я решил нарушить комфорт, и отправиться в путешествие. И это будет, не совсем праздное путешествие. Я отправлюсь в Великую страну, где люди живут совершенно иными стремлениями, иными мыслями, и категориями. И их мир – совершенно иной, не похожий на наш с вами.
           Хочу сразу оговориться. Он нисколько не лучше, и не хуже нашего. Он, именно – другой... Он отличаться от нашего, метафорически выражаясь, как отличаться мир женских, и мужских глаз…, как, при всей общности мироздания, мир, в отражении мужской души, не похож на мир, в отражении женской. И я хочу воочию познать это колоссальное отличие, живущих на одной планете, как будто бы одинаковых существ. Чтобы в будущем понять, насколько может отличаться мир, уж совершенно неодинаковых существ. К примеру, существ из разных Вселенных.
         Безусловно, книги дают многое…, и порой, даже больше чем явь бытия, но всё же, некоторые вещи, и явления, можно познать, и оценить, только будучи перед лицом самой вещи, или воочию наблюдая явление, и никак иначе.
         Если бы ты, Наташа, согласилась отправиться со мной, в это непредсказуемой путешествие?         
         Это очень неожиданно…, словно гром средь ясного неба! С дрожью в голосе, ответила Наташа.      
         На границе, между Китаем, и Индией, живёт мой старый приятель, Дзян Вэн Лай. Он неплохо говорит по-русски, и ему не чужд наш менталитет. Мы могли бы посетить его. И он, на какое-то время, мог бы стать нашим «сталкером», по Великой долине своих предков. Без него, мы рискуем пройти мимо много, не заметив, и многое, боюсь просто не поймём, и не оценим. С ним, нам будет сподручнее осознавать этот чуждый мир, во всех его деталях. Ведь суть, как известно, всегда в деталях. 
         Наташа напряжённо смотрела в окно. Мне надо подумать...
         Что ж… Время у нас есть. Но ты должна осознавать, что никакое путешествие не бывает сплошь интересным, даже наоборот. Словно сама жизнь…, что, по большей степени, наполнена бренностью, одиночеством, и скукой. И только редкие дни, и даже часы, радуют сердце, и дают тебе негу удовлетворения этой жизнью. И ты отправляешься в путешествие, ради этих редких крупинок счастья.
         Львиная же доля нашего времени, будет проходить в бренности, и, как всегда бывает, большинство счастливых мгновений, для нас, всегда будут иметь своё место, сугубо за горизонтами реальности. Ибо, как правило, человек по-настоящему чувствует эту жизнь, лишь в своих грёзах. Реальность бытия, не способна никого удовлетворять, кроме ребёнка. И даже его, только на мгновения, после которых, всегда наступает продолжительная минута страдания скукой.
         Но если ты научился, если ты способен на воспитание своего сердца…, если в тебе наличествует Великая любовь к этой жизни…, пусть и спрятанная, словно река, в ущелье, на глубине твоей души, в каньоне расколотого на двое, архипелага мироздания…, то ты станешь непременно счастлив, и будешь упиваться такими незначительными моментами жизни, в которых разочарованное, поедаемое «гусеницами сомнения», «короедами страха», сердце, находясь в предынфарктном состоянии, не будет видеть ничего, кроме обязанности жить, несмотря ни на что!
         Мы должны помнить, что жить можно, – по-разному... Как с отклонённым маятником к аду, так и к раю. И что эти пределы, находятся только в наших сердцах, и нигде более их, - не существует…

Китай

Покрытые густыми лесами горы, с реками, словно лежащими в ущельях, змеями… Маленькие облака, висящие, словно воздушные подушки, пониже вершин, и создающие впечатление инертного пространства…. Растущие, прям из крутой скалы, реликтовые сосны…, и птицы, стремительно летающие в хаотическом движении, и оттеняющие тишину, своим щебетанием.... Горные озёра, с кристально чистой водой, с лотосами на поверхности, и с золотыми карпами, медленно плавающими у поверхности....
         Эти великолепные пейзажи востока, дарят ту ностальгию сердцу, которую не испытать в ином месте. Ты чувствуешь, словно уже был здесь когда-то, в другой жизни. Там, за кордонами времён, словно еле пробивающийся сквозь дымку, луч света, проходящий через «камеру обскура» твоего сердца, высвечивает лишь очертания, с еле заметными тенями таинственных, и недосягаемых образов…, и ты осознаёшь всю необъятность, и глубину веков прошлого.
          И вдруг, глубина будущего, словно отражение в реке, встаёт пред тобой, на противоположной стороне, и уже ностальгия по будущему, ещё более завораживающими красками, всплывает вдалеке…, и словно отдалёнными раскатами грома, окрашивает небосклон над горизонтом. И жизнь, на мгновение становиться такой ясной, такой очевидно прекрасной, что сердце зардевается, и ты чувствуешь негу слияния твоей души, со всем миром!
         Тайна природы, её сакральных образов, словно та Великая тайна женского обаяния, что так пленяет сердце настоящего мужчины. Сердца, готового на всё в этой жизни, и даже расколоться пополам! Обаяния…, которое, в первую очередь, пылает огнём нрава, из внутреннего совершенного характера такой женщины.
         Мы чувствуем, что здесь притаилось волшебство, не поддающееся разгадке. Ведь именно здесь скрыта настоящая, самая сакральная тайна природы! Кто раскроет эту тайну, раскроет тайну и самой жизни! Но боюсь, нам этого - не дано... Также, как не дано понять, каким образом сочетание миллиардов клеток нашего организма, в своей целокупности, создают тот гештальт существенности бытия, присутствия жизненности, наличие, чего-то живущего, некоего личностного образа, как апофеоза всему существующему! Как вообще, может быть жизнь…? Как может быть этот бог…?!
        Я не спроста провожу параллель между природой, и душой, внутренне совершенной женщины, и настоящим мужчиной…, параллель между эмпирической природой, и душой человека. Нет, не всякого человека, но человека – глубокого, словно океан, и имеющего «перископы души» за облаками. Такой человек, напоминает мне порой, нетронутую природу, - дикую, и совершенную…, прекрасную, и величественную…, таинственную, и недосягаемую в своём познании. Как в той песне:
          Как дыхание своё затаив, издали я любуюсь, природным нарядом
          Так, не смею коснуться я, грубой рукой, обладателя тонкой, и светлой души
          Трепещу, и сознанием горжусь, пред Великой гармонией слова
          В безупречной палитре мелодий, я безмерность Вселенной, всегда нахожу…

Платформа железнодорожной станции, утопала в ветвях деревьев, с широкими листьями, что придавало, даже такому обыденному месту, ореол уюта, и чувство спокойствия расплывалось по жилам. Поезд медленно подошёл к платформе. Андрей, выйдя первым, подал руку Наташе. Она спрыгнула с последней ступеньки, слегка оперившись на его ладонь.
         Местность, и её колорит, более всего влияет на характер жителей. Окружающая с детства первородность природы, делает людей, в большинстве своём, добрыми по отношению друг, к другу. Их душа не отягощается искусственными нагромождениями урбанизации, что волей не волей, закабаляют человеческие сердца, и становятся полноправными правителями духа. И те монстры научно-технического прогресса, в виде коптящих небо, труб, и огромных, и широченных охладителей, что стоят на всех окраинах больших городов, не разочаровывают взоров, и не вызывают необходимое чувство, какого-то фатализма, удручая, непонятно почему, сердца, и приводя мысли к какому-то угнетающему обязательству…, также, не понятно перед кем, или чем…, и, собственно, почему?
         Урбанизация, в силу своего непомерного влияния, делает людей раздражительными, и не очень приветливыми. Любовь, - в самом широком смысле, - губиться урбанизацией, и всевозможными цивилизационными нагромождениями. Человек - теряется в море себе подобных, в повседневном мельтешении «человеческого планктона», и превращается в ничего не значащую пылинку, среди таких же, ничего не значащих пылинок. 
         Одинокий человек, среди дикой природы, как правило, обладает самой большой любовью в сердце. Ибо, он - целокупно обладает собой. Это – парадоксально, но это факт. Среди плотного населения, сложно отыскать человека с переполненным любовью, сердцем. Такие, конечно есть, но их так мало, что встретить такого на своём пути, бывает почти не реально.
        Тем более, каждый из нас, на самом деле, способен встретить в своей короткой жизни, катастрофически мало людей. А в силу ещё большей малости «золотых крупинок», в этой «руде», нам порой, даже кажется, что человечество вообще, представляет собой только «патоку».
        Они шли по тропинке, и вокруг щебетали, и пели птицы. Этот лес казался Наташе самым живым, из всех тех, какие она видела в своей жизни…, и это радовало её сердечко. Тишина всегда настораживает… Но лес, наполненный всевозможными звуками, успокаивает, давая иллюзию контроля над внешней ситуацией.
        Из-за густых зарослей первобытной природы, показался угол хижины. Вот и пришли… Сказал Андрей, и улыбнулся Наташе. Та в ответ, тоже улыбнувшись, взяла его за руку, и с задором в глазах, прошептала, - это чудесное место…
        Вен Лай Дзян, жил в одиночестве, как и положено мудрецу. Но его сердце не испытывало мучений этого одиночества, как это случается у пустодушевных людей. Пустота внутренняя, помноженная на внешнюю безмятежность, вызывает в таких сердцах, резонанс пустоты. (Да..., и такой резонанс случается…,) и они бегут сломя голову, к шуму городов, и суете их бренной обыденности. Они жаждут утолись боль пустоты, – самую невыносимую боль на земле!
        Пройдя по небольшому мостику через ручей, они подошли к хижине. Глаза Вен Лая Дзяна, стали большими, словно два блюдца, когда, выйдя из хижины, он увидел Андрея, с не знакомой ему пока, девушкой.
        Андрей! Закричал он, с такой очевидной и неподдельной радостью, что никто не заподозрил бы его, в этот момент, в неискренности.
        Здравствуй, Женя! С такой же неподдельной радостью ответил Андрей. И обнял старого приятеля, крепко, и продолжительно. Женя, (так по-русски звали Вен Дзян Лая), немного засуетившись, стал приглашать в дом, без конца приговаривая что-то по-китайски.
        Прости, Андрей, с непривычным для него акцентом, сказал Женя. Я немного отучился говорить по-русски. Не общался ни с кем, почти два года.
        Ничего удивительного… Если я, на родном языке не буду говорить два года, пожалуй, забуду его окончательно… С улыбкой ответил Андрей.
        Простота жизненного уклада, что отражалась во всём убранстве дома, говорила о душевной простоте хозяина. Вещи, и внутренний скарб дома, может многое рассказать о его обитателе, если не всё. Человек с прозорливым взглядом, даже может определить самые скрытые, и тончайшие нити души хозяина дома, по его убранству.
        Садясь за непокрытый скатертью, дубовый стол, Женя жестом пригласил гостей на противоположную сторону. Как живёшь, Андрей? В чём развиваешься, и в чём нет? Человеку не под силу развитие во всех направлениях сразу. И он обязательно должен делать выбор. Хотя по секрету сказать, какой бы выбор он не делал, его всё равно ждёт неминуемое разочарование. Так устроена наша душа, так живёт наша психика. Но тем не менее, выбор должен делаться…, ибо жизнь, не терпит хаоса. А без этого выбора, твоя жизнь будет хаотичной. Ну так, чем ты занят по-настоящему, Андрей?
        Я пишу…
        Благостное, но по сути, не благодарное занятие. Получить признание при жизни, в этом деле, всё равно, что найти клад с сокровищами. Рассчитывать можно, только на везение.
        Прозвучит банально, но мне не нужно признание…
        Признание нужно всем… Осёк его на полуслове, Женя. Не льсти себе, что не нуждаешься в признании. Ты лишь пытаешься убедить себя в этом, но в глубине твоего сердца, лежит тот «плоский камень», что зовётся тщеславием. И этот «камень», есть суть основание всего, что ты делаешь. Твои занятия настолько же возвышенны, насколько массивен этот камень. Не забывай об этом.
       Да…, наверное, ты как всегда прав, Женя.
       Это говорит моё тщеславие - против тщеславия. Без признания, человек пропадает в пучине времён, как упавший на землю ствол древа. Ты должен непременно увидеть себя во внешних зеркалах…, иначе, ты бесплотный дух, не отражающийся нигде, и никогда, ты – ничто… Словно фотон, оторвавшийся от солнца, и не встретивший на своём пути ничего, от чего мог бы отразиться. Такова правда нашей жизни.
        Составите мне завтра компанию, друзья? Я хочу посетить храм в «Золотой долине». И заодно, познакомить вас со своим другом. Он живёт неподалёку от Храма. Знаете, Наташа, я давно мечтал познакомить с ним Андрея. И специально не рассказывал ему о нём. Андрей знает мой характер. Как говориться, я никогда не показываю сразу «всю пятерню» …, но в моих «роялях в кустах», спрятан не один сюрприз. Моего друга зовут Лунь И. Он самый счастливый человек в этой долине, ибо, обладает «философией кристальной прозрачности». Не буду сейчас объяснять, что это значит…, да и даже если бы попытался, всё равно ничего бы не вышло. Это можно только почувствовать воочию… Осмыслить, и понять гештальт того поля зрения, которое не повторяется более нигде, и никогда, как только в его разуме.
      А сейчас надо укладываться спать. Русские говорят: утро вечера мудренее…
 
Лунь И

Храм находился на вершине сопки, и его было видно издалека. Женя шёл впереди, а Андрей, с Наташей, в трёх метрах позади. Подъём на сопку занял около полутора часов. Шли молча. У ворот храма, Женя повернулся, и сказал: Друзья мои, есть несколько правил, которые нельзя нарушать, войдя в это святилище. Первое, и главное, мысли должны оставаться благочестивыми, нельзя позволять мыслям, смазанным местью, или завистью, проникать в голову. Нельзя ничего фотографировать, и нельзя громко говорить. Можно тихо напевать какую-нибудь мелодию. В храме можно оставаться столько времени, сколько пожелаешь. Никто, никогда не скажет тебе, и не укажет на выход.
        Огромные дубовые створы, возникли перед ними, когда они прошли ворота, висящие на толстенном частоколе, с тупыми верхушками.
       Да… Подумал Андрей. Для возвышенного духа, самым благочестивым чувством, всегда было чувство сопричастности со всем древним, со всем сакральным. Описать ощущения, что возникают в душе такого духа, попадающего в стены древнего храма, или дворца, - невозможно! Не хватит никакого лексикона, ни тонкости, ни проникновенности слова. Ты, словно попадаешь в воронку времён…, и тебя проносит над бушующими временами прошлого. И иногда, этими штормами прошлого, тебя даже выносит на просторы будущего!
       Нам невероятно повезло, друзья! Шёпотом прокричал Женя… Вот там, в углу, видите, ведёт беседу с каким-то монахом, сам Лунь И! пойдёмте, я вас познакомлю. Подойдя все вместе, не сговариваясь, они сдержанно поклонились. Лунь И, коснувшись со своим собеседником локтями, молча показал рукой к выходу. Мы покорно двинулись за ним. На пороге, он прикоснулся ко лбу, и что-то тихо проговорив, вышел за ворота.
        Здравствуй, Вен Лай Дзян!
        Здравствуйте иноземцы…Что привело вас в эти края?
        Женя, немного смутившись, с почтением обратился к своему старому другу. Не сочти за наглость, но я счёл возможным без предупреждения привести к тебе своих друзей. Мы не рассчитывали встретить тебя в храме. Но коль уж так случилось, давай присядем вон там, в тенистой прохладе молодой секвойи.
         Я всегда рад тебя видеть, мой старый друг! И раз уж ты пришёл ко мне со своими друзьями, я буду доверять им, как тебе.
         Сразу должен сказать тебе, что у нас нет никакой нужды, и мы пришли к тебе не за помощью. Я лишь хотел познакомить тебя с моими друзьями, предвосхищая незабываемую беседу.
         Что ж, я рад, что тебя привела ко мне, не нужда. Ибо, это всегда навязано, и насильственно. Человек не может отказывать человеку в просьбе, в случае какой-либо нужды. И при всей благородности, и важности помощи, необходимость такого положения, это и есть факт навязывания, и насилия.
         Но Лунь И, я никогда не видел тебя в этом храме, как и в других храмах. Что ты здесь делаешь?
         Ты прав… Я пришёл попрощаться со своим молодым учеником. Моё учение не пошло ему впрок. Он выбрал для себя, несколько иной путь. Нет, я ни в коем случае не осуждаю его, хоть и немного огорчён. Каждый должен следовать своему внутреннему чувству, и каждый находит только свою сопричастность с этим миром. Ты знаешь, Вен Лай, я давно придерживаюсь только своей сопричастности.
         Настоящий храм, находиться у каждого человека, на его внутреннем холме. Внешние храмы, что, по большому счёту, построены для нашего рационального восприятия, которое не признаёт, и не приемлет ничего, что нельзя было бы потрогать, осязать, и видеть нашими глазами, нашим внешним взором. Оно ищет всегда эстетику во внешних воплощениях и олицетворениях. Эстетика внутреннего, это прерогатива идеального познания. Для которого всё внешнее, лишь отражение его внутреннего зеркала.
         Наша общепланетарная цивилизация, ушла в сторону рационального мышления. Теперь в наших головах, по преимуществу, доминирует расчёт. И наша жизнь строиться на мотивах внешнего благополучия. Мотивах, которые, на самом деле, глубоко негативны. Ибо, не позволяют достигать даже промежуточные цели, (хоть нам и кажется, обратное).
         Этот поворот случился очень давно, на заре древних цивилизаций. Восточные цивилизации противостояли этому историческому повороту, долгое время. И не позволяли доминировать в своих головах, рациональным путям осознанности мира, и жизни. Они, до поры до времени, оставались в пределах доминант внутреннего благополучия…, и их внешний мир был, хоть и не техно-совершенен, но, тем не менее, достаточно благополучен, и гармоничен.
         Ибо тот, кто забыл, что главным в достижении всякого благополучия, является внутренний мир, тот изопьёт из бокала разочарования…. Ведь, как бы не был устроен внешний мир, каким бы достатком, и технологическим совершенством он не обладал, атрофированный внутренний, неизбежно превратит вашу жизнь, - в несчастливое бытие, потеющего от суеты, и не достижимых целей, одержимого страстями, и мечущегося между огнями, организма. Но, что это значит?
        Нынешнее стремление восточной цивилизации, к образу, и подобию западной жизни…, сдача своих глубинных архаических и исторических позиций востоком, перед напором цивилизационного рационализма запада…, переформатирование его, самых сакральных, природных основ, на лад ущербного мышления запада…, - всё равно, что стремление женщины, стать мужчиной…, при котором, на самом деле, происходит разрушение одного, при абсолютном не достижении другого. Восток - в опасности…, как в опасности женщина нашего мира, а вслед за этим, и мужчина.
        Безусловно, как бы мы не мудрствовали, как бы не оценивали нашу жизнь, какими бы истинами не апеллировали, все мы живём иллюзиями. Наши убеждения, имеют эту внутреннюю генетическую консологему, как свою основу.
       Но я хочу рассказать вам, и показать путь к, по-настоящему счастливой жизни. К достижению счастья не на небесах, как предлагает, к примеру Христианство…, не в другой, следующей жизни, как сулит Джайнизм…, но здесь, и сейчас. Того счастья жизни, которое, только и доступно нам, людям.
       Мы нацелены всегда, и во всём, строить своё благополучие на внешних аспектах жизни…, в пределах, и образах внешней состоятельности. Но это благополучие – не достижимо, по причине свойств нашего глубинного, архаического характера. Нам никогда не найти обетованных берегов во внешней действительности. Эти берега, безусловно могут находится, только на просторах внутреннего мира. И об этом всегда знала, на своём «лимбическом уровне», восточная цивилизация, в особенности Индусы.    
        Всякие «пределы Археона», лежат пред нами…, на полях, равнинах, лесах, и морях нашего внутреннего мира. Который, своей необъятностью, вторит миру внешнему. Но истина заключена в том, что, на самом деле, это внешний мир – вторит внутреннему, его необъятности, и глубине. И этот внешний мир, настолько же широк и глубок, насколько широк и глубок твой внутренний мир. И вся палитра красок, всё великолепие внешней реальности, глубоко зависимо от великолепия твоего внутреннего мира.
       Итак, что же, собственно произошло? А произошло следующее: Не заметно для нас, для человечества, наше мировоззрение, а вслед за ним, и все наши оценки, мотивы, и приоритеты, постепенно, но неумолимо начали сваливаться в одну из обочин» нашего глобального пути. Цивилизация   следовала определённым путём…, и все иные возможные пути, ей всегда, ну или почти всегда, были неведомы. Она всегда полагала правильность своего пути, лишь с некоторыми не точностями, и лишь требующими корректировки, нюансами.
       В этом смысле, человечество было, и остаётся - «туповато», недальновидно, слегка глуховато, и слеповато. Видеть все перспективы, ей всегда было - не дано. Фатальность мироустройства, и жизни человечества, в частности, всегда преобладало в умах большинства людей. И только некоторые просвещённые личности, кричали во всё горло, о том, что путь человечества – неверен, фатально обречён, и требует своего пересмотра на глобальном уровне.
       Простите меня за пафос, и слишком громкие слова… Но по-другому, здесь не сказать. Научно-технический прогресс, на который уповают все прогрессивные люди, на самом деле, уводит нас от настоящих пенатов счастливой жизни. Мир – одержим этим фатальным направлением в своём развитии. И его - не остановить! Маховик настолько раскручен, что точка невозврата, скорее всего, уже пройдена. Мы летим в пропасть, набирая обороты...
       Я бы мог рассказать о счастье человека средних веков. Но кто внемлет моему рассказу? Нам ныне кажется, что это были, в большинстве своём, глубоко несчастные люди. Это, конечно же, не так. Мы смотрим на средние века, через «камеру абскура» нашего восприятия действительности, нашего понимания счастья, через виньетку научно-технического прогресса, и сопутствующего ему, морально-этического пантеона нашей осознанности жизни.
        И как здесь не вспомнить, об обманывающей нас, пантемиде нашего сознания. Об «кандалах выбора», и «свободе отсутствия выбора», которые, на не немалую долю, определяют наше чувство счастья.
        Счастье, - это тот же талант. Если его нет, никакие обстоятельства жизни, богатство, слава, власть…, - не сделают тебя счастливым. Если же он есть, то его никто не отнимет, и никакие перипетия жизни, никакие неприятности и рок судьбы, не сделают тебя несчастным. И даже сама смерть, не разрушит твой талант быть счастливым. Ибо в смерти нет ни горя, ни счастья, есть лишь забвение…
        И вот, что ещё… Если ты жаждешь обыденного счастья, ты должен помнить, что счастливым в быту, может быть только средний человек, со средними возможностями разума. Так называемый, «нормальный человек». «Обыденное счастье» не живёт на полюсах…, его стихия - умеренные широты. На полюсах, лишь снежная пустыня, вьюга, и холод. Туда идут, не за обыденным счастьем, но за неким иным. За тем, чего, даже не познать среднему человеку, как цель…, не осознать, как предмет для стремления…, и он, лишь будет без конца крутить пальцем у виска.
        И хотя, с полюсов осознанности, иногда возвращаются, но полюс навсегда остаётся в их душах, и не позволяет вернуться по-настоящему, к тем обетованным берегам, что дарили свой вид счастья в детстве…
        Но восторгаются средние люди, получая от этого, также долю счастья, именно «жителями полюсов». И это, очевидно естественно.
        На какое-то время, воцарилась тишина. Образы, что всплывали в голове Андрея, осветляли его понимание сути всего происходящего, как во вне, так и внутри. И его мысли, то пели в унисон, то противоречили всему услышанному.
         Андрей напрял лоб, словно что-то вспоминая…
         В сказке Ашуд Арим, всё то зло, что предстало пред взором героев этой сказки, - лишь метафора жизни, в которой всякое зло, есть суть проекция твоих же пороков. Эти злодеи, были воплощением их же, героев, собственных червоточин, и страстей, необузданных желаний, и навязанных, глубоко ошибочных стремлений. И во главе всего этого, стоял главный соперник, и враг – непоколебимое убеждение в собственной правоте. Нет, это уже не имело никакого отношения к той Великой уверенности в себе, уверенности в своих способностях, и своей силе…, но нечто суррогатное, нечто изжившее, перешедшее собственные границы, и деградированное…, потерявшее собственную естественность, и внутреннюю красоту простого. Оно превратилось в червоточину самомнения, и апломба, что не имело уже собственной почвы, для благой поросли…, хоть оно, и росло из ветвей внутреннего древа, постепенно иссушая его, вытягивая соки, словно паразит, живущий за счёт своих благородных братьев по природе.
         Ашуд Арим, - деревня «Сумрачной долины», олицетворяла собой некий центр борьбы, некий кордон, между всем благим, и всем сумрачным твоей собственной души. Мы сами, - только мы, и более никто, и ничто, не делает нашу жизнь благой, и счастливой…, либо червоточной, и глубоко несчастной. Никакие случайности жизни, никакое проведение, никакие иные внешние факторы, не определяют твою жизнь, не направляют её, ни на полюс порочности, ни на полюс добродетели. Жизнь, – создаётся целиком и полностью изнутри, из твоего внутреннего колоса, с его сильными, крепкими ветвями…, либо слабыми, и ломающимися, на ветрах этого проведения.
         Позитивный настрой твоего духа, не берётся ниоткуда. Он – суть выращенное на поле твоей души, с самого раннего детства, древо. Твой сад, выращенный, и облагороженный только тобой…, сад твоего душевного плато, определяет всю полноту, всю гармоничность, и всю счастливость твоей жизни. Стоит запустить этот сад, и он зарастёт сорняками, и ядовитыми растениями, вроде «чертополоха страха», «белладонны сомнения», или «белены разочарования» …
         Каждый из нас – садовник. И то, как, и что ты выращиваешь в своём саду, будет определять всю твою жизнь…, и делать её благостной, счастливой…, либо напротив, - червоточной, с постоянным смрадом, над болотом твоего уныния, и скорби, с поющей по утрам, и вечерам, выпью безысходности.
         Эти, по сути, банальные мысли, редко приходят в головы людей. И при всей своей банальности, и очевидности, являются краеугольными камнями жизни. Судьба всякой, превращённой в банальность, истинности, всегда быть забываемой…
 
Владимир

Они вышли из храма, и солнце, озаряющее близ лежащие горы, показалось им особенно ярким.
           Простите, друзья…, обратился Дзян Вен Лай. Но я вынужден оставить вас на попечение Лунь И. Мне необходимо вернуться в своё жилище. Сегодня после полудня, у меня договорена встреча с очень важным для меня, человеком. Я никак не могу пропустить этой встречи.
          Лунь И, наклонившись за сучковатой палкой, посмотрел загадочно на Дзян Вэн Лая. Ты не против, если я познакомлю твоих друзей, с нашим русским приятелем, Владимиром?
           Конечно… Ты знаешь, что я доверяю тебе безгранично, и всё, что ты задумал, всегда поддержу.
          За той сопкой, есть небольшое поселение. Там живёт один русский философ. Некогда, ваш соотечественник. Я полагаю, вы бы хотели встретиться с ним, поговорить, и узнать причины, благодаря коим, он теперь, живёт здесь, среди чужого народа, на чужих полях, и собирает плоды природы в ущельях чужих гор…, с улыбкой, сказал Лунь И.
          Он часто, просто удивляет меня, своими мыслями. Такой ясности, я не встречал нигде. Китайская философия кардинально иная. Она в сути своей, туманна, слишком отдалена от реальности, и её запредельность, совершенно иная, словно крыши её храмов, отличающиеся от минаретов мечетей, или куполов церквей. В ней, почти нет рационализма…, той важной составляющей, которая должна скреплять кирпичики мыслевыражения. Но только в Китайской философии, могла возникнуть такая, непонятная никому консологема, как «сверх поэзия» …, что своей сверх простотой, сравняла вершины гор, и котлованы океана…!
       Этот русский философ, совсем иного свойства, совсем иных взглядов, и создаёт своими мыслевыражениями, совсем иной мир. Его реальность, словно смотрит на тебя, своими широко открытыми глазами. Он чувствует мир своими фибрами, своими неповторимыми «лепестками сознания», и создаёт такие образы, от которых, порой, мурашки по коже. Они возбуждают в мыслителе, соприкоснувшемся с его миром, какую-то жажду жизни, возникающую из твоих собственных глубин, порождающую любовь в сердце, и ещё бог знает, что…
       Как-то он сказал мне: Не сочти за пафос и апломб, - это искренне… Ты занимаешься ремеслом…, ибо тот, кто делает что-либо для своей, или чужой пользы, с мыслью о вознаграждении, не важно, какого качества…, кто делает что-то, с мыслью о том, как это будет воспринято, какую будет иметь пользу, - тот ремесленник.
       При всём моём уважении к ремеслу, я не занимаюсь ремеслом. Я пишу – вынуждено… Мой Гений пылающий, сожжёт сам себя, если перестанет само выражаться! Я никогда не делаю ничего в своём творчестве, с мыслями о какой бы то ни было пользе. Я не думаю об аффекте, который могло бы произвести в душах людей, моё повествование. Я не воображаю никаких последствий, от моей работы. И никогда никого не воспитываю, и не наставляю на путь истинный. И если пои пасквили воспринимают именно так, то в этом нет моей заслуги. Я пишу – вынуждено… И тот, кто понимает здесь, колоссальную разницу, тому нет необходимости ничего объяснять. Повторяю, мой гений сожжёт сам себя, если не будет само выражаться…
          Здравствуй! Владимир! Громко по-русски, сказал с порога, Лунь И.
          Здравствуй, Лунь И! С некоторой грустью в голосе, ответил Владимир. Что случилось, ты тёмный, как туча! Я никогда не видел тебя, в таком расположении духа! Я привёл к тебе, твоих соотечественников. Они хотят поговорить с тобой, если ты не против.
          Я всегда рад своим соотечественникам… Ты знаешь. Мы обязательно поговорим, чуть позже.
          Сумрак навалился на мой день, и в этом сумраке, все краски потускнели, и потеряли свою значимость. Всё, чему радовалось прежде моё сердце, словно превратилось в издёвку сатира! Не за что, стало зацепиться моей душе…, и кажется, будто жизнь прошла, и впереди - лишь сумрак…
          В такие часы – нет отдохновения…, и надо лишь напрячь свою волю, чтобы пройти этот сумрачный шторм, после которого обязательно выйдет солнце, и все краски обретут свою значимость, и ценность, и ты вновь увидишь свой день в лучах Великой надежды.
         Ещё ни одна жизнь, не проходила всецело, в ярких красках…. Ещё ни одна тварь на земле, не была всю свою жизнь счастлива.... Потому, что само счастье - не растёт из облака. Оно, словно стебель Лотоса, растёт из сумрачного болота вечности, и его корни питаются этим сумраком, как, впрочем, и всякое «земное растение».
         Нам кажется, что счастье – самодостаточно, и растёт из райских кущ, и не нуждается ни в какой питательной среде. Но в этом мире, такого - не бывает. Всё, что, так или иначе, принадлежит этому миру, всегда зависимо, и всегда – нуждается. Ибо, сама суть этого мира – нужда…, и счастье, - не исключение. Оно растёт на этой земле, и всегда нуждается в своей питательной среде.
         Сумрак, и его сестра печаль, уходят, как правило, на рассвете нового дня. Утро! – его нельзя переоценить! Каждое утро мы рождаемся заново! И как новорождённые, радуемся всем окружающим нас, обыденным вещам. Счастье раскрывает свой «бутон», и живёт в утренних часах. Оно, словно принцесса в своих царских палатах, кружиться в танце на рассвете, и только к вечеру, чувствуя приближение сумрака, начинает мудрствовать, и философствовать.
         Философия – радость вечера. Здесь, то самое искромётное счастье, переформатируется в мудрость. Да… Мудрость – дитя счастья рассвета. - Его перерождение... И если у человека не было никогда счастья утреннего рассвета, то и мудрости никогда не будет.   
        Так и вечер нашей жизни…, чем он ближе к ночи, тем сильнее мы нуждаемся в мудрствовании. Наступают сумерки…, ещё не темно, но и уже не светло. Мы садимся у костра вечности, и мы сжигаем поленья своего былого счастья, в этом костре философии, и мудрости. 
       О чём задумалась, Великая Секвойя…
       Быть может, детства вспоминая, своих дней…
       И под песком времён, засыпанных корней...
       В её глубинах спит - Вселенной метанойя…
Великая детская любовь к жизни, и ко всему, что её наполняет… Детское чувствование, и осмысление жизни, при ушедшей прочь наивности..., свежесть, новизна, и не теряющая своей остроты, впечатлительность. Всё это, залог счастливой жизни. Только в этом, почти не выполнимом жизненном кредо, для взрослеющего и стареющего человека, существует единственная и настоящая возможность обретения, и удержания гнедых коней своего счастья! Так полагает молодость…
        Человек, взрослея, каждым новым днём, теряет по крупинке, «зёрна своего счастья. Его «короб», что дан ему богами просто так, при рождении, забитый этими «золотыми зёрнами» под завязку в юности, к середине жизни, порой, становиться совершенно пустым. В нём остаётся совсем мало тех «зёрен», что способны прорасти в душе, великими побегами благоденствия. Уберечь эти «зёрна», не растерять, и не растратить их попусту – задача разумного духа.
         На месте этого «короба», у большинства людей вырастает «горб». В этом «горбе», спрессовываются все тяжёлые воспоминания, все неудачи, сомнения и тревоги, все печали жизни…, и главное, в нём накапливается усталость от этой жизни. Не позволяй этому «горбу», вытеснить с твоих плеч, «Короб детского счастья»! И твоя жизнь всегда будет наполнена восторгами, радостями, и великими впечатлениями, не зависимо от твоего возраста.
         Но как?! Вдруг не выдержал Лунь И…
         Только одним способом... Твой разум, склонен всё забывать… Это, и недостаток, и благо – одномоментно. Тебе необходимо всё время обращаться к детям, учится у них, чтобы всё время помнить о той великой стезе, что дана молодости, и что должна оставаться в твоём сердце в старости. Ты должен настроить свой разум, и своё большое сердце. Ты должен переориентировать его, с одной забывчивости, на другую. Ты должен научится забывать копящиеся в «горбу», пережитки, и всегда помнить о том «коробе», что дан тебе богами по рождению… Ты должен, во что бы то ни стало, сохранить в своём стареющем сердце, любовь к жизни. 
        Скажите, Владимир, обратился наконец, к нему Андрей. А как вы оказались здесь, и что заставило вас остаться?
        Когда-то в ранней юности, прочитав «Легенду о Тиле», Великого Бельгийского писателя Шарля Де Костера, я стал на всю свою жизнь – бродягой… Да…, и так становятся бродягами…  Тиль, при всей общей серьёзности жажды мести, что стучало в его сердце пеплом Клааса, жил в несерьёзных, не намеренных, и однодневных грёзах. Его жизнь, не была выверенной, и планомерной, и в ней не было даже намёка на какую-либо карьеру. Такой характер, как у Тиля, ведёт всегда к напряжённой, с каждодневными неприятностями, но и в тоже время, к нескучной, а значит, и счастливой жизни. Здесь надо лишь понять, что именно тебе, по жизни надо. Покой достатка…, или счастье тех скитаний, что непременно несут с собой, страдания перманентные, нужды…
         Понимаешь, в чём собственно дело. К примеру, мы с тобой занимаемся каким-то одним делом. Но то, чем мы заняты, для тебя - вершина, а для меня - дно… Мы заняты одним делом, но мне, оно приносит перманентные страдания, а тебе каждодневные радости. И, в том парадокс, и в том вся разница, для жизни человека. Нет общих вершин, и пропастей для нас... Они все, только в конкретной голове скитальца.
          Но мы, жрецы сознания, и ценностей вселенских, определяем дно, и всякие вершины, - для всех, и каждого… Вершины, - коих нет на белом свете!   Как и под всяким дном, всегда второе дно, и третье…, и омут этот, словно бездна! 
         Здесь я, лишь вторя, или противопоставляя…, - уж, не знаю. Лукавостью всё отдаёт, повествование…, когда в нём слышны ноты противоречия. Но нет…, здесь нет и капельки лукавства…, всё лишь гештальт сознания, что стороны меняет своего обзора, и находит, камней иных цветов, и граней, на песке…
         К примеру, мастер гончарного дела, или плотник, занимающийся изготовлением табуретов, занимается очень важным для жизни, делом. И он, может быть вполне удовлетворён своей участью, своей жизнью, и даже счастлив. Но его диапазон восприятия жизни слишком узок, в сравнении с диапазоном, скажем, художника, или философа. И счастье его – адекватно узко, и слишком приземлённо. - Слабо видящий, и слабо слышащий…, но всё же, удовлетворённый своей судьбой. Ведь, надо отметить, что и несчастье его, также узко, и приземлённо.
       Но что, на этом бренном свете, можно было бы поставить на пьедестал совершенства, и самого возвышенного занятия для человека?
       Позволь отвечу я…
       Музыка – самая высшая форма жизни… Тот, кто занимается музыкой, занят по-настоящему возвышенным делом. И в отличие от изобразительного искусства, или философии, здесь уже не так много тщеславия, и вообще, совсем мало низменного. Музыка выносит дух за облака, и всё земное, всё обыденное, становиться для него – второстепенным, и не важным. И он парит в этих облаках, словно Икар, - такой счастливый, и свободный, такой непредсказуемый, и Великий!
        Я же, больше «Кашалот глубин», чем «Нарвал тонких, изысканных поверхностей» ... И поэтому, мне не доступна утончённость, и изысканность ни в чём. Ни в еде, ни в отдыхе, ни в работе…, а также, и в литературе, и в музыке, я, на самом деле, далёк от тонких деталей, и изысков... Мой конёк – глубина, и высота…, и уходящая за горизонт, широта и всеобъемлемость…, где неминуемо отходят на задний план, все тонкости, и важные детали, что требуются для создания завершённого фолианта, как в музыке, так и литературе. Тот, кто тянется всю свою жизнь, лишь к глубине, находит таковую во всём…, но перестаёт замечать тонкости, и изыски…
         Кто-то может спутать это, с плебейством…, но это - не так. На самом деле, это вершины глубин самого возвышенного, не показного аристократизма. И уже то, что я, словно Лебедь, всю свою жизнь люблю только одну женщину, косвенно, но всё же, подтверждает это. Я часто про себя повторяю: как бы там ни было, моё сердце принадлежит только тебе…
         Скажите, Владимир, очнувшись, словно от анабиоза, спросила Наташа; а как вы относитесь к чужеродным, по большому счёту, местным религиозным бастионам, и принимаете ли вы их, как действительную константу для своей души, или просто отстраняетесь, чтобы не насиловать внутренних плагинов своего русского сердца?
         Мы все, всегда подспудно, стремишься к своему идеалу… Но что есть, в сущности, идеал?
         Древнегреческие, и древнеримские боги были полноценными… Они обладали всем набором человеческих качеств. Это были времена, когда человек создавал богов, а не бог создавал человека. У этих богов были все качества обычных людей, от зависти и мести, до благочестия… Как и набор ошибочных суждений, присутствовал непременно в них. Они были – сущими, ибо были естественны… Но всё, так или иначе, приходит к своему абсурду.
         Когда боги превратились в пустоту? Когда они обезличились, став идеальными? Идеал – это пустота… Идеал – это, последняя инстанция, окончательное, пустотелое состояние всего. И став идеальным, бог стал безличной пустотой.
        Наташа, словно скинув со свих плеч напряжение, от чего-то тяжёлого, и невидимого, с хрипотой в голосе, спросила: Скажите, Владимир, но почему люди стремятся к этой безличной пустоте?
        Это самый загадочный, и боюсь, неразрешимый вопрос…
Я полагаю, что люди стремятся к идеалу, не подозревая о его действительной сущности. Они всегда наивны, и недальновидны, в своих потугах разрешить неразрешимое. Они всегда инфантильны, как в своих суждениях, так и стремлениях.
        Вы, наверняка знаете обо мне, хоть и не узнаёте теперь. И вам известны мои поступки, и мои суждения…, чья неоднозначность, одних – пугает…, других - приводит в недоумение. Несовместимость, и парадоксальность моих поступков, продиктована естественностью моих глубинных суждений. Я точно знаю, что правда живёт на обоих полюсах…, как на северном, так и на южном. И как бы, инфантильные мудрецы не пытались поселить её на одном из полюсов, у них мало что получается. Они лишь, из века в век, вводят друг друга, и людей, - в заблуждение. А жить в заблуждении, можно также легко, как и в прозрении. Кто видит своим сердцем - знает, что есть, на самом деле, – правда, и где она живёт.   
        Я всегда руководствуюсь только своим чувством правды, и тем более, справедливости. Ибо всякий знает, что в этом мире, не существует ни правды, ни справедливости для всех, и каждого…, как не существует и всеобъемлемой истины. Истины, которую придумали только для того, чтобы водрузить что-то на пьедестал, установить в «красный угол» …, который, словно человеческое сердце, не может никогда оставаться пустым. И человек заполняет его собственным идеалом, - той же пустотой, но иного качества. Ведь, по большому счёту, что ещё ему дано? Он заполняет пустоту мира, - созданной им пустотой...
        Позвольте рассказать вам небольшую историю из моей жизни. Гермес… Так звали моего нового знакомого. Не знаю, было ли это его настоящее имя, псевдоним, или кличка. Он показался мне настолько жизнеутверждающим, что моя душа закрывала глаза, на все противоречащие, и претившие моей тонкой внутренне организации, его поступки, и суждения. Я был, словно одухотворён! Почти также, как от соприкосновения с Великим совершенным произведением искусства! Ведь жизнь, и произведения природы, бывают настолько Велики, и совершенны, что ни одно искусство, не может стоять с ним рядом!
         А человек, случайно встреченный тобой, бывает так природно богат, что даже в своих неблаговидных поступках, вызывает неподдельное восхищение. Соблазн дьявольского очарования, в том и заключается, что ты не в силах оторвать от него, свой взор. И ты наслаждаешься этим искусством самой природы, что создаёт свои шедевры человеческого воплощения. Мешая непременно в нём, железо и пух, огонь и воду, кровь, и молоко, боль, и радость, червоточину, и благочестие… Как необходимые «ингредиенты», для всякого возникновения продукта совершенного творчества. Природа всегда знает, как ей создавать Великое. И никогда, при этом, не заботясь о морали.
         Мораль – это уже вершины творчества самого человека. И только его шедевры, должны быть в сути своей, глубоко моральны. Ибо, он хочет видеть себя, знать себя только морально возвышенным существом. Дабы в корне отличатся от своих меньших собратьев, чья природа естественно и непринуждённо аморальна.
          Я встретил его на опушке леса. Он был, и остаётся самым неоднозначным характером. Чего только не было намешано, в этом мятежном сердце! От самого тонкого, благородного, и изысканного…, до самого червоточного, и гадкого… Я всё время думал: где мог быть зачат, и вырос подобный росток? Ведь мы хорошо знаем, что здесь, всё зависит от «леса внутри тебя», и леса – снаружи» …
          Где, и когда, в человеке зарождается и начинает свой рост, становление и укрепление самого отношения к жизни…, как к своим, так и чужим поступкам? На каком этапе, его оценки, приобретают реальную законченность в своих суждениях?
          Крепкие «консоли самосознания», не становятся в чистом поле, сами по себе. Они, словно побеги стеблей, зарождаются в глубинах твоего «душевного леса», что был высажен, и разросся, благодаря твоим предкам. Каждый твой пращур, в течении своей жизни, высаживал свои «растения», в этом «дремучем лесу». И растил их, и облагораживал, передавая затем, эту «поросль», в твою ответственность. И ты, словно егерь, словно смотритель сада, неся эту ответственность, в меру своих сил, должен облагораживать этот «древний лес», пропалывая, необходимо возникающие в силу природы, «ядовитые растения», и «сорняки». Высаживая, и ухаживая за новыми «побегами» благородного качества, что обещают в будущем, в твоих потомках, разрастись в новые «лесные колки» …, и тем самым, расширить среду обитания твоего Великого рода. И главное, превратить эту среду, в благоухающую «экосистему творческого бытия» …, попадая в ареал которой, всякий путник, найдёт самые великолепные пейзажи, и самые возвышенные леса, с самыми крепкими стволами, и тонкими консолями, к которым можно было бы, без опасения быть сметённым ветрами проведения, привязать свою мятежную душу.
       Для всякого путника, ищущего во вне, в своих соплеменниках, к чему бы привязать свою душу, подобных «рощ», и «лесов», не так много на бренной земле. Но они есть, и это важно… И, если здесь и сейчас, среди современников, тебе не удаётся их отыскать, - не беда. Их можно, хоть и не без труда, отыскать на полках библиотек. И трудность здесь, заключатся лишь в одном. На этих полках слишком много хлама, и порой, не так просто отыскать именно ту «рощу», или «лес», что своим благоуханием, приведёт именно тебя, к собственным пенатам познания.
       Что за «экосистема» могла породить такое неоднозначное, «великолепное чудовище»?! Среди тропического дикого леса, всякий росток, желающий выжить, превращается в хищное растение. И так, почти невозможно появление возвышенного, тонкого, и изысканного растекания, среди огрызающихся ядами, деревьев. Как и в обратном случае, «экосистема благочестия и изысканности», определяет и всю молодую «поросль».
       В «гниющем же лесу», вообще невозможно появление, и развитие ничего достойного. Здесь всё, из века в век будет оставаться гнилым. Со своими гнилыми взглядами на жизнь. О…! Сколько здесь будет убеждения, сколько страсти по истине, сколько криков о правде! Ведь громче всех о правде, и истине, кричит – осквернитель…
        Ну да, достаточно метафор философских рассуждений… Вы спрашивали меня, почему я остался здесь. Вы всё сами увидите, и поймёте, если только захотите пройти в брод, собственный «Рубикон».
       Есть одна древняя пещера, в трёх днях пути отсюда, по горам. Если вы действительно хотите познать, глубинные мотивы своей жизни, мотивы счастья, и несчастья, вам надо попасть туда. Оттуда, с древнейших времён, люди выходили просветлёнными. Никто теперь не помнит, и не знает туда дороги. Я, и только я - «последний из Могикан», кто способен показать этот путь.
       Попадая в эту древнюю пещеру, каждый находит только свою «обитель». Никогда ещё не повторялась та «обитель», у двух людей, вошедших туда, пусть и друг, за другом через минуту. Одна единственная минута, может разделить там время на века…, а саму реальность перевернуть, и представить иной своей стороной. И в этом нет никакой мистики, или волшебства. В природе вообще не существует мистики, её создают искусственно адепты запредельных транскрипций мироздания…, убеждая всех в том, что пред ними нереальное явление. Но, как может быть явление – нереальным? Здесь может быть только, либо сомнамбула, либо бодрствование…, но никак не волшебство, или мистика. Всякая запредельность нашего сознания, лишь именно запредельность, необычность…, - эксклюзивность, если хотите.
      Ну что, в путь? Надо только зайти ко мне, и взять немного провизии.
Пещера
Три дня, они шли по лощинам, пробирались по скалистым уступам, переходили горные реки, и наконец добрались до места.
      Должен предупредить, надо иметь крепкие нервы, и стойкий разум, чтобы не улететь в пропасть безумия, от всего увиденного, или услышанного. Непривычность всякого неординарного явления, давит на разум почти также, как небывалый поворот судьбы. Будьте готовы встретиться с тем, о чём даже не догадывались, и не представляли в своей фантазии.
       Здесь, чудесным образом, открывается вся сакральная глубина вашего сердца. И неповторимость, нигде, и никогда не повторяемость его лабиринтов, высвечивает, для вашего познания, саму суть природы…, что в самых замысловатых образах сложена в вашем, и только в вашем сердце.
       Познать природу внешней действительности – трудная задача…, а познать природу своего сердца – почти невыполнимая...! Но если ты познал её, то тебе уже не уйти от счастья своей жизни. Оно само будет сочиться из твоего разума, словно мёд, из сот диких пчёл. И тебе уже не надо будет искать то, что обеспечит для тебя, благость, и самодостаточность этой жизни.
       Всё настолько просто, и настолько открыто, что всякий здесь, поражается этой простоте…, и недоумевает, как это раньше он не открыл для себя, этого, всегда находящегося при нём, лучезарного неба, в котором звёзды видны, даже при солнечном свете!
       Здесь нет никакого мистицизма. Просто в этой пещере, реальность становиться, что называется, рафинированной. Она приобретает только свои краски, - краски своего сакрального знания…, без вкрапления чуждых эмоций, страхов, и предубеждений. Тех вкраплений, без которых не существует бытовая реальность человека. Ибо, такую жизнь, он не мог бы называть жизнью.
       Да, безусловно, как всякая рафинированная вещь, она может вызывать определённые реакции…, а иногда и нечто труднопереносимое, и даже невыносимое. Но это, только с непривычки. Когда же начинаешь привыкать, то для тебя открывается вся сакральная чистота мироздания, как и твоей собственной жизни.
        Ну что, рискнём?
Конечно… Ответил Андрей. Где наша не пропадала? А иначе, зачем мы сюда пришли? Наташа, лишь кивнула в ответ. И её, несколько напряжённый взгляд, прокатился по уступам входа в эту преисподнюю.
       Вперёд друзья!
       И они шагнули в темноту, зажигая свои фонари по очереди.
       Что было дальше, каждый вспоминал затем, по-своему. Ни у кого из вошедших, эти ощущения не пересекались, и не повторялись. Словно каждый из них, был один в своей пещере, и рядом не было никого. И необходимое при этом, чувство одиночества, странным образом, нисколько не огорчало никого из них. Так-как каждый из них, в этот момент, встретился с самим собой, и уже не был одинок. Ведь всякий человек, это всегда – двое… Он никогда не бывает один.
        И здесь, в силу рафинированности реальности, и гипертрофированности сознания, это проявлялось особенно чётко, и однозначно.
       На дальней стене, Андрей увидел необычный барельеф. Он словно шевелился… Андрей, поначалу не поверил своим глазам! На этом барельефе, сменяясь, отображались картинки из его детства. Эти картинки прошлого, проплывали по барельефу, в виде сцен, из которых его память, извлекала чувства и мысли прошлого, позабытого бытия. Это было столь новым, столь невероятным, что у Андрея, на какое-то время, захватило дух! Он не мог оторваться от барельефа, и всматривался в каждую новую деталь, делая в своём сознании открытия, глубоко забытых моментов своей жизни. Он никогда прежде, не испытывал ничего подобного! Какое-то своеобразное чувство проникало в его сердечко, и он, с чувством этой особенной гордости, стоял неподвижно перед своим прошлым, такой одухотворённый, и такой сильный!
         Встретиться воочию со своим забытым прошлым – чудо, за которым стоит вся суть нашей жизни. Ибо, наша жизнь, есть лишь череда событий, так, или иначе забываемых, и уходящих в забвение. Всё - лишь смена декораций… Череда событий, что не несёт в себе, ничего по-настоящему значительного, до тех пор, пока мы, словно через «камеру обскура», не посмотрели на эти события со стороны. И только те чувства, что возникают при этом, являются носителями, и хранителями этой жизни. И когда человек научился концентрировать, и передавать эти чувства через века, - тогда зародилась, и пошла по миру Великая пантемида поистине бессмертной жизни!
        Андрей, вдруг почувствовал, что-то особенно глубоко забытое в своём сердце… Он вдруг чётко осознал своё детское впечатление, когда-то мимолётно возникшее в его наивном разуме. Вся палитра, вся глубина и широта любви, что некогда трепетало его сердечко, вдруг вернулось! Любовь – о которой слагают легенды, и к которой стремятся все, без исключения, люди…
       Андрей, вдруг различил, что-то вроде анфилады, уходящей за горизонт событий. Это были его прошлые жизни, в которых, во всех, без исключения, была его Наташа. Эти жизни, совсем не совпадали, своим место положением, они находились на разных отрезках вечности, и забвения, на разных полюсах пространства, и глобального времени…, но, в тоже время, были абсолютно идентичны. Андрея поразило, словно ударом тока то, что, он нёс свою любовь к Наташе, через всю вечность!
       Он вдруг осознал величайшую тайну жизни, и этого мира! Мы были вместе, всякий раз, когда появлялись в этой жизни. И это происходило бесконечное число раз, и будет происходить бесконечное число раз - в будущем. (Если говорить языком математики этого мира). Ибо число, - не имеет никакого значения в вечности. Как и значение прошлого, и будущего, - не существует в этой вечности. Она имеет лишь повторение, бесконечное и бесцельное...
         И здесь, вопрос сколько раз мы жили, и сколько раз были в этой жизни вместе, был - абсолютно некорректен.  Мы вечно были вместе, так-как у нас есть только одна жизнь…, есть только та жизнь, которую мы сейчас наблюдаем, и которую живём. Другой жизни у нас никогда не было, и никогда не будет. Но эта жизнь, в которой мы вместе, будет происходить перманентно – всегда…
         И в этом, как трагедия этого мира, так и счастье его. Ибо, как невозможно отменить, прекратить эту жизнь, появляющуюся в вечности…, так нет никакой возможности изменить в ней что-либо. Она всегда будет такой, какой протекает ныне. И всегда будет начинаться, и заканчиваться именно так, как начиналась, и как закончится эта. И жизнь эта, будет происходить всегда, только в этом времени, относительно жизни планеты, жизни солнечной системы, и относительно жизни Вселенной…, с их временными параболами, и отрезками.
       Именно здесь скрыта тайна нашей вечной любви. Ведь если всё обстоит именно так, то любовь – действительно вечна! Ибо мы обречены появляться в этом мире, и в этой жизни, перманентно - всегда, до скончания самой вечности! И любить, и жить свои жизни, рядом друг с другом.
       Случайность нашей встречи, и вообще, всякая случайность этой жизни, непредсказуемость, и надежда, как самая таинственная Паллада этого мира, всегда будет освящать нам жизнь, своей, никогда не гаснущей лучиной...
       Что же, увидела Наташа, на этом барельефе? Она увидела нечто противоположное, - своё будущее. Каким-то невероятным образом, все фигуры на этом барельефе, слились в единую картину бытия. В которой, словно в ожившей «Гернике» Пабло Пикассо, в хаотическом порядке, отразились все люди, с которыми Наташе суждено было встретиться в будущем своей жизни. Она поняла это, увидев среди них, свою собственную фигуру, и лицо, выражающее, то благоденствие, то удивление, то неподдельный восторг. Это было, словно наваждение! Чувства из будущего, прокатывались по её сердцу, оставляя следы такой ясности, которой не встретишь даже на заре, у самого глубокого озера на планете! Ясности, о которой не может даже мечтать, никакое настоящее! Впрочем, и прошлое, всегда яснее любого настоящего…, ибо, оно всегда ближе к твоему сердцу, как бы не казалось обратное.
        Её сердечко наполнилось какой-то небывалой, необычной гордостью…, что причиняло необъяснимое чувство, какой-то невероятно приятной боли, и непоколебимой надежды. Она вдруг ощутила всю великую силу своей любви, её очевидное бессмертие, и непоколебимую власть, над всем, что живёт.
        Лунь И, не раз побывав в этой пещере, никогда не видел никакого барельефа на стене этой пещеры. Он видел Древо, посреди самого большого зала пещеры, где на каждой ветви, сидело какое-нибудь животное, птица, рептилия, или насекомое. И каждое такое существо, шептало ему на ухо свою песню. И он, порой, заслушивался этим оркестром до полуночи, не в силах оторваться от этих переливов, и спровоцированных в его душе, чувств, и мыслей...
       Выйдя из пещеры, друзья направились обратно. Они шли, и, хотя, ни у одного из них не хватало лексикона, чтобы выразить свои мысли, и чувства, но они всё же пытались, и в восторге рассказывали друг другу, все свои переживания.
       И так, среди этих гор, рождалась книга. Она, пока лишь витала в виде дымки меж скал…, но её силуэты, уже приобретали вполне осязаемые, закономерные очертания. И она не была чем-то новым…, но, в то же время, была неповторимой. Словно те люди, что давным-давно исчерпали все возможные характеры, (ведь всякий характер уже когда-то случался), но каждый новый человек, был неповторим, и эксклюзивен в своей харизме…, и представлял собой единственно возможную характерную особенность, и имел ценностью, именно это качество.
       Так и эта книга, зародившись меж скал, несмотря на исчерпанность всех возможных сюжетов, всех мыслей, и впечатлений, отражённых в бесчисленных фолиантах библиотек, тем не менее, была единственной и неповторимой в своём роде, и несла собой великую Стихею созидательного творчества, - нескончаемого, и бессмертного. Творчества, где всё давно исчерпано…, и в тоже время, неисчерпаемо никогда...!   
        Искусство – вот тот «медиум», что способен передавать чувства - через века! И даже, через горизонты событий самой Вселенной! Как, впрочем, и мысли, что некогда витали в головах иных жизней, остаются в вечности…, и всплывают вместе с рождением новой Вселенной, запечатлеваясь в фолиантах судьбы, и отражаясь в книгах. И каждый, кто открывал книгу, становился более счастливым человеком, независимо от обстоятельств своей жизни... Обо, счастье - настоящий удел человека…, его Стихея, и Паллада. 
Эпилог
Поколения людей, сменяя друг друга на полотне жизни, фатально, и безапелляционно исчезают с этого полотна, навечно, лишь оставляя фантомные круги памяти....
        «Рыба попугай», словно метафора жизни, откусывая миллионы лет от кораллов бытия, и пропуская через себя минуты, часы, дни, месяцы, и годы, олицетворяет саму судьбу этого мира, и покрывает Коралловым песком, дно вечности. И «ветер проведения» выдувает его, на берег реальности...
         Как всякие живые организмы, кораллы, моллюски, и иные мелкие твари, когда-то жившие на земле, превратились в «Коралловый песок», и смешавшись с вечностью, покрывают «пляж нашей жизни», своими мёртвыми останками, так люди, жившие когда-то, покрывают фантомными кругами памяти, поверхность бескрайней пустыни этой вечности… 
         Коралловый песок, - как метафора бытия, и бренности жизни, всегда вызывает чувство ностальгии по этой вечности…, - чувство далёкого прошлого, безвозвратно ушедшего, и оставившего, лишь шлак песка, на котором теперь, мы, оставляем следы своих ног...   
Конец