Перевал

День выдался ветреный. По небу плыли огромные белые клубы облаков, сквозь которые иногда пробивалось бледное, будто выцветшее, солнце. А у самого горизонта застыли иссиня-чёрные, как чернила, грозовые тучи. Вера, ставшая бабушкой в пятьдесят, и через двенадцать лет на бабушку не была похожа. То ли жизнь в лесничестве, приучившая к определённому распорядку, работе на свежем воздухе, то ли общение с природой, то ли умение радоваться каждому прожитому дню, относиться с юмором к себе и с любовью к окружающим, изменили что-то у неё внутри и снаружи. Она просто забыла, что должна стареть, ощущать тяжесть прожитых лет. Иногда ей казалось, что озерная вода когда-то не просто исцелила её и мужа, но и каким-то невероятным образом замедлила процесс их старения.  Вера вышла на крыльцо, увидела мужа и посетовала:
- Ты посмотри, какую тучу ветер гонит к нам. А я с внуками собиралась отправиться по грибы. Отменю мероприятие. Не хватало ещё, чтоб промокли в лесу. 
- Мы в детстве не боялись под дождём носиться, - произнёс Семён, подошёл к жене поцеловал её и спросил: – Разве нас с тобой непогода может напугать? У природы, как в песне поётся, нет плохой погоды.
- Нас из другого теста слепили.
- Дело не в тесте, а в  мастере, который лепкой занимался.
- Время другое было, и мы другие были. А сейчас ветер подует, кашляют, ноги промочили, с температурой лежат. Прав, и из прекрасного теста можно испечь несъедобный хлеб. С рождения надо было закалять детей. Ты видел, какие они худые и бледные?  Школа, дом, дом, школа. Гулять некогда, – вздохнула Вера.
- Если б с телефоном в обнимку не сидели, время для прогулок нашлось бы. Родители виноваты.
- Никто не виноват. Время такое. Сумасшедшее, - произнесла она и в её больших серых глазах промелькнула грусть.
- Сколько раз говорили Ивану, чтоб детей на лето привозили. Свежий воздух, парное молоко, овощи с огорода, ягоды лесные. А они? На море детей надо, в Турцию, мир посмотреть, - передразнил он сына. - В лесу делать нечего, комары детей загрызут. Будто в городе комаров нет. Бред.
- Соглашусь, но это их дети.
- Завтра с собой Митьку возьму. На лошадях двинемся с утра пораньше. Он  конным спортом занимался, вот и покажет, на что способен. Прогулка ему не повредит. К озеру в священной пещере хочу свозить. Никакой парк развлечений не сравнится с тем, что увидит парнишка. Мир чудес для них здесь. Валька вчера зайца увидела возле бани, так завизжала то ли от страха, то ли от радости. Дожили. Городская жизнь развращает. Если бы у Ивана с его женой не появились срочные дела, они бы ни за что не привезли к нам Вальку с Митькой. Вокруг красотища, а внукам нашим не до красот, телефоны не работают, трагедия века. Митька вчера через два часа уже завыл, что связи никакой нет. Дикарями нас считает. Разве можно сравнить природу с телефонным и телевизионным раем? К корове и козе подойти боятся.  И как жить они собираются? – спросил Семён. 
- Очень просто. Цивилизованно. Как до этого жили. Зачем им наше хозяйство? Свежие яички, парное молоко, овощи с грядки? В магазине молоко продают в пакетах да бутылках. Хлеб из печи им наш тоже не нужен. Вместо мёда конфеты, в которых одна химия, вместо родниковой воды – газировка. Замороженная рыба, мясо, пицца, полуфабрикаты, замороженные завтраки и ужины на любой вкус. А то, что натурального в них уже ничего не осталось, никого не волнует. Главное, не надо стоять часами возле плиты. Им же всё время некогда. У них свой уклад, привычки.
- Да разве ж там молоко? А хлеб из магазина хлебом не пахнет.   
- Ты можешь до ночи критиковать жизнь в городе. Ничего не изменится от твоего возмущения. Мой дед был лесником, отец был лесником, ты лесником стал, а наш сын не захотел оставаться в лесной глуши, после окончания лесотехнического института аспирантуру окончил. Теперь в министерстве штаны протирает. Лучшей доли для себя и детей отправился искать.
- Нашёл? Ты на сына его посмотри. До чего парня довели? Бледный, будто солнца никогда не видел, кашляет, как старик. 
- Искупай его в озере, бледность и хворь всякая уйдёт.
- Я и сам думал об этом. Не ради развлечения на озеро хотел везти. Я позавтракал. Иди внуков корми, - произнёс Семён и пошёл к конюшне.
Вера посмотрела вслед мужу и вошла в избу. Внуки уже сидели за столом.
- Проснулись? – спросила баба Вера, а потом подумала:
«Разве не видно, что они не спят, а сидят за столом?»
- Ну, да, - улыбнулся внук, - умылись и зубы почистили, – доложил он. - Мы же за грибами собирались. Ты сказала, что поднимешь нас с утра пораньше. А мы сами встали. А корзинки где?
- В сарае. Гроза надвигается. Не до грибов будет, - увидела недоумение на лице внучки и пояснила: - Отменяется вылазка в лес. В другой раз пойдём, - произнесла она, поставила тарелку с блинами на стол, сметану, ягоды, варенье и налила молоко в кружки. Валька (худенькая девочка десяти лет с торчащими в разные стороны косичками) и её старший брат Митька (парнишка двенадцати лет) поблагодарили бабушку за заботу, съели по блину, выпили немного молока и посмотрели друг на друга.
- Ягоды ешьте, сметану да блинами закусывайте. Варенье попробуйте. Чего приуныли? Может, кашу сварить? Мёд могу свежий достать.
- Спасибо, не надо. Всего достаточно, - произнёс дипломатично Митька.
- Так ешьте. Чего как не родные? Вот накормлю вас, пойду в курятник за яйцами. У вас сегодня день отдыха, а у меня приближающаяся гроза дела по хозяйству не отменяет.   
- Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе? – спросил внук, скорее, ради приличия, нежели из-за желания  на самом деле  отправиться в курятник или в хлев вместе с бабкой Верой и тут же поинтересовался, проявляя истинный интерес: - А на чердаке что?
Баба Вера улыбнулась.
- Отвечаю по порядку. С делами по хозяйству справлюсь сама. Но всё равно спасибо за предложение помочь. На чердаке старые вещи. Если интересно, можете туда подняться. Только там окошко маленькое, темновато будет. Так что фонарики на всякий случай возьмите. Сейчас достану.
- А что? Там света нет? – спросил внук, взял фонарик, проверил, как работает, и улыбнулся: - Мощный. Его можно подвесить куда-нибудь, и будет он вместо электрической лампочки.
- Зачем? У нас генератор в подвале. Электричество ближе к вечеру организую. И будет свет везде. И в погребе, и на чердаке, и в каждой комнате. В летней кухне свой генератор, от него холодильник работает. Раньше ледника хватало, а зимой холодильник ни к чему. Прогресс и нас захватывает постепенно в плен. Для хранения урожая и заготовок погреб, для круп, муки, соли, сахара и всего прочего кладовка имеется. И связь с внешним миром есть. Вам и не снилась такая. Не только рация, телефон спутниковый есть. А на трассе и по сотовому можно звонить и в милицию, и в больницу, и друзьям-товарищам. Нам без связи нельзя. В ближайший посёлок Интернет провели. К нам тоже со временем электричество и Интернет проведут. И вездеход в гараже стоит, и машина, и снегоход, а лыжи да резвый конь порой надёжней. Мы обеспечены техникой. Только жизнь на природе не любит суеты. Вы слышали на рассвете, какой концерт птицы выдают, как деревья переговариваются? Такая красота вокруг. Разве ж это сравнится с вашими компьютерными играми? Звери иногда приходят за помощью к нам и получают её здесь. А для защиты от непрошенных гостей ружьё в доме есть. Я стреляю не хуже Ворошиловского стрелка. Дед обычно с утра уезжает на дальние участки, проверяет, всё ли в порядке. Следит, не появились ли браконьеры. Выбраковывает больные деревья. Дел хватает. Лес в порядке содержать надо. Дед Семён на лошади полдня проводит. Его Полкан сопровождает. Здесь же Рекс и Джек остаются. Дом и хозяйство тоже охранять надо. Полкан умнейший пёс. Свои обязанности знает. Дед хоть и с ружьём, но иногда без собаки не обойтись. Ситуации разные бывают, - она посмотрела на притихших внуков и спросила: - Надоела вам своими разговорами? Вы на чердак собирались. Фонарями я вас вооружила. И чего сидим? Передумали? Поход на чердак отменяется?
- Нет. Я иду, - произнёс Митька.
- Я тоже, - заявила Валька.
- Тогда вверх по лестнице, дверь не заперта.
На чердаке оказалось достаточно светло, чисто и в некотором роде уютно. Они думали, что увидят сваленные в кучу вещи на пыльном полу, пучки трав под потолком,  окно и углы в паутине, завалы из сломанной мебели. А оказалось, что бабушкин чердак был похож на большую комнату, в которой вдоль одной стены стояли сундуки. Вдоль другой - шкафы, стол и кресло. А возле окошка диванчик. Митька открыл один шкаф и от удивления присвистнул.
- Ни фига себе. Антикварный магазин отдыхает.
- А в сундуках чего только нет. Здесь за месяц не пересмотришь всё, - прошептала Валька. - Если б день солнечный был, здесь было бы светло.
Митька ничего не ответил. На улице как-то быстро потемнело, к тому же загромыхало и заухало где-то рядом, а потом забарабанило по крыше. В маленькое чердачное окошко застучал дождь. Митька включил фонарь. Валька взяла из открытого сундука рукописную книгу и уселась в кресло. Прочитала название, посмотрела на брата и спросила:
- Мить, а что такое перевал? Это с морской стихией как-то связано? У Айвазовского картина есть «Девятый вал». А о перевале я не слышала. Так что это такое?
- Это с морем никак не связано. Перевал – это место в горном хребте, по которому можно перейти его. Короче, это дорога через гору. С чего это вдруг ты о перевале заговорила?
- Я рукописную книгу нашла с таким названием. Спасибо, что объяснил, - произнесла Валька. - Может, потом как-нибудь в солнечный день сюда придём? Здесь пять сундуков. Я один открыла, а там всё так аккуратно сложено. Я из него тетрадь взяла, а сундук закрыла. Дождь стучит по крыше. Неуютно как-то. Мне мерещится, что кто-то прячется за каждой балкой, смотрит на меня оттуда. На чердаках обычно привидения живут.
- Глупости. Привидений не бывает. Суеверие это. Сказки для малообразованных людей. Таких, как ты, - с уверенностью проговорил Митька. 
- Мне от такой непогоды спать захотелось, - Валька демонстративно зевнула. – А ещё страшно, - призналась она. – Будто гномы бегают по крыше.
- Сказочница. Мне коробка пустая нужна.
- Так вот, - она показала под стол, -  коробку, будто специально для тебя оставили.
- Прекрасно, - произнёс он и стал складывать в неё старые заводные игрушки.
- Зачем они тебе? – спросила сестра.
- Я никогда не видел ничего подобного, к тому же они все в рабочем состоянии. Это клад. 
- Ребятки, спускайтесь вниз. Все свои находки можете забрать с собой, - услышали они, молча переглянулись и ничего не ответили.
 Баба Вера поднялась на чердак, замерла возле открытой двери, посмотрела на внуков и спросила:
- Вы остаться здесь хотите? Тогда не буду мешать, ухожу.
- Нет! – крикнула Валька, вскочила с кресла и объявила: - Я, пожалуй, пойду с тобой. Только тетрадь с собой заберу.
- Нашла? – спросила баба Вера внучку.
- Что?
- «Перевал». Книгу рукописную деда моего. Твоего прапрадеда Кирилла. А вот это, - она достала из шкафа коробку, - набор из десяти камней к ней прилагается. Под каждым камнем есть надпись, как называется, где был найден. Только маленький шарик в самом низу без названия. Дед так и не смог определить, что за минерал, из которого его сделали. Вроде даже говорил, что на земле такого нет вообще.
Митька молча спускался с большой коробкой в руках следом за сестрой и бабой Верой. Валька на кухне уселась за стол, положила перед собой рукописную книгу и стала расспрашивать бабушку:
- Твой дед геологом был?
- Да, - подтвердила она. - И картографом в географическом обществе, а потом лесником здесь работал. Он сам этот дом срубил. Карты лесничества составил. Все тропы изучил, все места исследовал, много интересного нашёл. Но самой необычной оказалась пещера с удивительным озером. Вода озера любую хворь излечивает. Но дед ни пещеру, ни озеро на картах не указал и дорогу туда никому не велел показывать. Болящих с завязанными глазами окольными путями приводил туда. Брал с них обет молчания. Требовал, чтобы никому не рассказывали, кто и каким образом вылечил их. Пугал, что хворь вернётся, если не будут держать язык за зубами. Вот люди и молчали. Ваш дед знает дорогу к пещерному озеру, но если кого и ведёт туда, то такими тропами, что без него оттуда никто ни за что не выберется. И непреложное условие – обет молчания. «Перевал» - реальная история, которая случилась с моим дедом. Во всяком случае, он утверждал, что ничего не придумал. А написал её для праправнучки. Дед говорил, что ни его сын, то есть мой отец, ни я, внучка его, ни мой сын Иван к его истории всерьёз не отнесёмся, что нам некогда будет читать, поэтому спрятал рукопись в сундуке на чердаке, где однажды (как он утверждал) его праправнучка найдёт её. «Перевал» повлияет на её жизнь, - произнесла баба Вера и подумала, а что если дед говорил не столько про рукопись, сколько про настоящий перевал, и сама испугалась подобного предположения.
- Твой дед провидцем был? – спросила Валька.
- Не знаю. Мысли, думаю, читал. Ничего нельзя было скрыть от него, - произнесла баба Вера и прислушалась. - Непогода на спад пошла. Через час, по всей вероятности, дождь стихнет. Выглянет солнце, к утру, думаю, всё подсохнет в лесу. Лето на дворе. Дед Семён только к ужину вернётся. Он собирался завтра взять с собой Митьку. К озеру хочет свозить его. Дед слышал, что ваша мама записала его к какому-то именитому профессору на обследование.
- Митька у нас часто болеет, - сказала Валька.
- Ничего. Озеро вылечит, - улыбнулась бабушка Вера и погладила внука по голове.
- Баб Вер, откуда у вас такие игрушки забавные? – спросил Митька и кивнул на коробку.
- Это мой прадед делал. Великий мастер был. Сейчас всё роботов пытаются создать, а мой прадед в те времена уже делал говорящие, двигающиеся, умные игрушки, по особым заказам создавал даже механических людей, которых издалека можно было принять за живых. Они, сидя за столом, письменно отвечали на вопросы. Прадед и  автоматы разные мастерил. Одни предсказывали судьбу за опущенную монету, другие музыку включали, короче, на любой вкус были.
Из гостиной донёсся необычный бой старинных часов с серебристым звоном, не поддающимся описанию, от которого сердце замирало внутри. 
- Слышите? Эти часы тоже мой прадед смастерил. У него многие состоятельные люди просили продать эти часы или сделать копию. А прадед заявил, что эти часы останутся в его семье и будут они в единственном экземпляре. Дело в том, что у них завод вечный. Часы прадед один раз завёл и до сих пор они идут. Наверное, придумал некое устройство, которое само заводит часы, когда время приходит. Батареек в то время не было. Часы механические. На чердаке сохранились старинные фотографии. А от изобретений прадеда остались только игрушки да часы. Думаю, действительно, в единственном экземпляре. Что-то было уничтожено со временем, выброшено, как хлам. Во время первой мировой или во время гражданской войны людям не до изобретений моего прадеда было. Богачи, убегая за границу, намеренно разбивали его автоматы и механических людей, чтоб никому не достались. Чертежи и рукописи прадед сжёг. Он был изобретателем, опередившим время.
- Круто, - произнёс Митька.
- У нас сегодня день воспоминаний получился, - произнесла бабушка и загремела кастрюлями. – Щавелевый суп, пожалуй, сварю на обед. Рыбу запеку. Можно и пирожки с ягодами сделать, - но увидела, что меню мало интересует внуков, вздохнула и подумала, что слишком суетится, угодить хочет ребятам, про быт в лесничестве лекцию прочитала зачем-то, теперь разнообразием и качеством блюд удивить желает, не по тому пути идёт. – Заботиться надо не о животе, а о душе, - проговорила она вслух то ли для себя, то ли для внуков.
  Валентина посмотрела на бабу Веру. Её заявление она не услышала, потому что Валентину волновало совсем иное.
- Почему ни твой отец, ни ты, ни дед, ни наш папа не захотели прочитать вот это? – спросила она и коснулась тетради.
- Ваш прапрадед был прав, нам всем всё время было некогда. Работа в лесу, хозяйство, без которого не прожить, много сил отнимают, а у вашего отца ещё и учёба. Да и забыли, если честно, о его рукописи. 
- Хорошо, я прочитаю и расскажу, что твой дед написал, - пообещала Валька и отправилась в свою комнату. 
На первой странице аккуратно выведенная дата свидетельствовала о времени написания истории. О том, почему её прапрадед назвал книгу «Перевал», Валька была уверена, что узнает из повествования. В самом низу прапрадед Кирилл написал свою фамилию, имя и отчество.  Валька перевернула лист и погрузилась в чтение:
 «Я всегда мечтал бродить по свету, искать полезные ископаемые, потому и выучился на геолога. После гражданской войны надо было страну восстанавливать, промышленность поднимать. Женился я через год после революции (мне тогда тридцать четыре было), а ещё через год сын родился. Через полгода после его рождения  я оказался в той самой экспедиции, о которой хотел рассказать. Я знал, что дома меня ждут жена и сын.  Я преодолевал любые трудности, выбирался из самых сложных ситуаций, потому что просто обязан был вернуться  туда, где меня ждали и любили.
 Почему нас отправили в экспедицию, в которой случилось то, о чём я решил написать, трудно сказать. Могу лишь предполагать. Начальству сверху пришло указание, которое необходимо было выполнить и доложить о результатах. Время такое было. Сказали надо, значит, надо. Решение свыше не обсуждалось. Вот и послали группу геологов в район, где ничего интересного, а уж тем более полезного, мы не могли найти. Но, как говорится, отрицательный результат, тоже результат. Дополнительно нам поручили выполнить задание географического общества, надо было кое-что уточнить в старых картах, внести новые данные. У нас на руках были выводы дореволюционной экспедиции геологов об этих местах, данные, зафиксированные ещё при правлении последнего царя. Мы должны были перепроверить их выводы и высказать собственное мнение. 
У нас была надёжная и весьма профессиональная команда из семи человек. Мы разбили лагерь (где именно, я по определённым соображениям умолчу) и ежедневно делали вылазки за его пределы. Изучали, искали, фиксировали. Попутно составляли подробные карты местности. Из одной древней карты мы узнали, что в двадцати километрах к юго-востоку от нашего лагеря протекает не нанесённая полностью на карту река без названия. Её исток и часть русла были зафиксированы. А дальше почему-то река то ли исчезала и уходила под землю, то ли просто не успели исследовать её продолжение, поэтому и не нанесли на карту. Но недалеко от озера, которое оказалось на карте под названием Лесное, река вновь была зафиксирована. Вот этим пробелом мы и должны были заняться.
К тому же кто-то из нас вспомнил, что где-то там, где обрывалась на картах река, была когда-то усадьба одного чудака. И к ней даже была проложена грунтовая дорога. Существовали и легенды, связанные с тем местом, но никто из нас о них ничего не слышал. Загадки любого происхождения необходимо разгадывать. Хотя отсутствие на карте части реки могло быть элементарной халатностью прежних составителей карты. В любом случае нам поручили разобраться. Наша цель, как я уже говорил, находилась к юго-востоку от нашей стоянки.
Четверо энтузиастов (я, самый старший из них, Сергей немного моложе меня, Павел и Николай двадцати лет от роду) решили отправиться в увлекательное (как мы считали) путешествие. Сложили в рюкзаки всё самое необходимое, взяли два ружья, патроны (места дикие, всё могло случиться) и с восходом солнца были уже в пути. Ближе к полудню остановились на привал возле огромного валуна. Разожгли костёр, вскипятили чай. Поели. Отдохнули немного. Я достал карту и обнаружил, что мы всего километров пять не дошли до развалин усадьбы. Мы посовещались и решили, что ночёвку устроим возле холма, на котором когда-то стояла усадьба. К тому же метрах в пятистах правее от того места, где мы устроили привал, должна была быть заброшенная дорога, идущая через лес к старинной усадьбе (вернее, к тому, что от неё осталось).
Мы быстро собрались, ибо хотели до ночи оказаться на месте. Мы всё шли и шли и вдруг вначале увидели холм (предположительно именно на нём и была когда-то усадьба), на склонах которого росли дубы. Где-то среди них когда-то была подъездная дорога. Мы сбросили рюкзаки. Закатное солнце преобразило всё вокруг. Макушки столетних тёмно-зелёных дубов на фоне пылающего заката окрасились в багряный цвет. Мы испытали магическое очарование, от которого у нас перехватывало дыхание. Пока ребята оборудовали стоянку, я взобрался на холм, прошёл под каменной аркой, где когда-то были ворота, поднялся на смотровую башню, которая каким-то чудом сохранилась, и оттуда увидел цель нашего похода (безымянную реку). Со стороны усадьбы у реки был пологий берег с песчаными плёсами, с другой стороны – крутой берег, за которым виднелся небольшой луг, обрамлённый  сосновым массивом. 
Я спустился с башни, но осматривать развалины усадьбы не стал. Вернулся к   ребятам, которые успели разжечь костёр и приготовить незатейливый ужин. Я рассказал, что увидел. Река никуда не исчезает, а благополучно течёт дальше. Мы решили отложить поход к реке до утра (до неё было не так близко, как нам показалось вначале), к тому же после длительного перехода нам необходимо было отдохнуть. Дежурили по очереди. Утром мы изменили свои намерения. Свернули стоянку, упаковали вещи и уже все вместе взобрались на холм, чтобы осмотреть развалины старинной усадьбы. Мы сложили возле смотровой башни рюкзаки и разбрелись по территории разрушенной усадьбы.
В одном месте, судя по фундаменту, когда-то находилась узкая потайная комната, из которой спускались вниз каменные ступени (неплохо сохранившиеся). Они  упирались в стену, заросшую плющом. Я спустился вниз и обнаружил, что там находится дверь, которая (на удивление) не разрушилась от времени. Когда я нажал на неё, она легко подалась. Мне захотелось зайти внутрь, но здравый смысл не позволил совершить необдуманный шаг. Надо было обсудить с товарищами дальнейшие действия, принять коллективное решение. Моё сообщение о найденном тайном входе в подземелье возбудило всеобщее любопытство.
Мы посовещались и решили обследовать подземелье, чтобы составить его план. Зачем он был нам нужен, никто толком сказать не мог. Это было приключение на фоне однообразных серых будней. Кто из нас не мечтал в детстве оказаться в неком таинственном месте, пройтись по подземным коридорам? И вот подвернулся случай осуществить мечту. Нет, мы не думали, что найдём там клад. Это было похоже на забавную игру. Авантюрное мероприятие в какой-то момент смутило Павла и Николая. Мнения разделились. На самом деле, какой смысл спускаться вниз, когда цель нашего похода была в шаговой доступности? Но заморосивший дождь внёс свои коррективы.
Чтобы не мокнуть под дождём, мы решили вначале обследовать подземелье. То, что мы увидели за старой дверью, было достойно восхищения. Подземелье оказалось сухим, хорошо сохранившимся. От основного туннеля мы отметили два ответвления вправо, но решили идти вперёд, чтобы узнать, где же выход. Время утратило свою актуальность под землёй. Мы не знали, как долго шли. Но вдруг мы ощутили движение воздуха, а вскоре оказались перед приоткрытой дверью, которую хоть и с трудом смогли открыть полностью.
 Свет факела в мрачном подземелье сменился естественным освещением полуденного солнца, от которого мы непроизвольно зажмурились. Как только глаза перестало слепить, мы обнаружили, что дождь, давно закончился.
Трава и кусты были сухими, но то, что было перед нами, не совпадало с тем, что мы видели с башни несколько часов назад. Павел предположил, что мы оказались намного дальше по течению реки. Противоположный берег реки представлял собой сплошную вертикальную скальную нерукотворную стену. Откуда здесь появился горный массив, мы не знали. Неплохо было бы выяснить протяжённость отвесной горной стены. О том, чтобы переправиться на другой берег, не стоило и мечтать. Мы могли бы при благоприятном стечении обстоятельств взобраться на один из валунов у подножия, но вскарабкаться на отвесную скалу мы всё равно бы не смогли. Альпинистов среди нас не было. Да и добровольцев (смельчаков или глупцов) в нашей группе, желающих переплыть реку, чтобы посидеть на одном из валунов, тоже среди нас не оказалось. Мы растерянно взирали на противоположный берег, но озвучивать десятки предположений (вплоть до самых невероятных) не стали.   
- На карте обозначена часть реки, которая, судя по всему, обрывается напротив усадьбы. Но ни какие горы по другому берегу здесь не нанесены. Подняться из-под земли они не могли так быстро, горы – не грибы и даже не деревья, - произнёс Николай. – Значит, они были здесь всегда, но кто-то не захотел, чтобы о них знали. Естественный вопрос: «Почему?»
- Может, это связано с некой тайной, в которую некто не желал никого посвящать? Что это за тайна? – спросил Сергей. – Какова протяжённость этих отвесных горных хребтов? Даже если мы пойдём вдоль реки, куда нас выведет кривая?
- Дело в другом. Сколько это времени займёт? – спросил Павел.
- Надо саму реку описать, а для этого неплохо было бы знать её характеристики, хотя бы приблизительные. На вид не очень широкая, с бурным течением. Вряд ли глубокая. Наверняка где-нибудь и брод есть. Если идти по течению, можно и отмель отыскать. Хотя, что это нам даст? Какой смысл перебираться на другой берег, если перед нами там встанет естественная преграда в виде отвесной стены? – спросил я.
- Давайте определимся, с чего начинать наши дальнейшие изыскания: вернуться в подземелье и составить его план или топать вдоль реки? – спросил Павел. – Кстати, отсюда не видно холма с развалинами усадьбы. На сколько мы отклонились от неё? Надо ли пройти вдоль берега в обратном направлении?
- Я плохо соображаю. Надо передохнуть, а потом принимать решение, - заявил Сергей. – Вернуться через подземелье всегда успеем. Только меня смущает, что с холма никаких гор не было видно.
- Не нагнетай. Разберёмся, - произнёс Николай. – Это та самая часть реки, которая отсутствует на карте. Неоконченный план подземных проходов завершим позже.
 Вопрос о смысле данной работы почему-то ни у кого не возникал. Павел взял топор и сделал зарубки на ближайшем дереве, потом прошёл немного и сделал ещё одну метку там, где среди кустов прятался вход в подземелье. Нам показалась не лишённой смысла предосторожность Павла. Это был самый надёжный путь возвращения к исходной точке, за которую можно считать развалины усадьбы.
Мы успокоились, развалились на траве после лёгкого то ли обеда, то ли полдника и так расслабились, что не заметили, откуда появился старик возле нас. В его глазах я увидел неподдельное удивление, будто мы не люди вовсе, а некие пришельцы с другой планеты.
- Откуда к нам? – спросил он.
- Здравствуйте, - произнёс Павел. – Мы геологи, составляем карту местности. Вы не подскажете, как далеко тянется эта горная гряда, и откуда берёт начало?
Он посмотрел на карту, которую ему протянул Павел, попросил карандаш и изобразил овал на том месте, где отсутствовало русло реки. Получалось, что горный хребет начинался в нескольких километрах от истока реки. Старик прорисовал тонкую нить реки вдоль хребта, после чего река делала крутой поворот вправо, а горная гряда уходила в левую сторону от реки. Судя по всему, горный овал имел в диаметре несколько сот километров. Но старик не успокоился на этом, он изобразил точно такой же овал, но меньшего диаметра внутри первого.
- И что внутри? – спросил Сергей.
- Равнина. Там люди живут. Давно, - он помолчал и добавил. – Очень.
- А ты где живёшь? – поинтересовался Павел.
- В десяти километрах отсюда, где река резко поворачивает в одну сторону, а горы – в другую. Дальше берега выравниваются. Наше поселение находится на этой стороне.
- Здесь есть где-нибудь брод, чтобы перейти на другую сторону? – поинтересовался Николай.
- Нет. Возле нашего поселения есть каменный мост через реку. Но мы не ходим по нему, - признался старик. – Опасно.
- Он полуразрушенный, что ли? – спросил Павел.
- Он не стареет и не разрушается, хотя ему больше пятисот лет. Я так думаю, - заявил старик.
 - Ну, это ты загнул, - улыбнулся Сергей.
- Пошли со мной, я покажу мост. Отдохнёте у нас в деревне. Мы вас накормим, баньку организуем и даже на телеге подвезём до дороги, по которой вы выйдете к вашему лагерю. 
- А откуда ты знаешь, где наш лагерь? – вдруг спросил его Николай, припоминая, что ни на одной карте нет вблизи «проявленной» части реки, впадающей в озеро, никаких поселений, никаких деревень.
- Не знаю. Но дорога, по которой вы можете вернуться, одна. До неё можем довезти, - произнёс старик. – Думаю, до вашего лагеря километров сорок будет по той дороге.
Судя по всему, старик о подземном ходе не знал. А мы просвещать его не собирались. Судя по его заявлению, мы отклонились в сторону на приличное расстояние. Я вновь стал сверяться с картой.
- А до озера сколько километров? – спросил Николай.
- Здесь нет никакого озера, - произнёс старик.
- А куда впадает река? – спросил я.
- Не знаю, - пожал плечами старик. – Она выходит за наши пределы.
Старик явно говорил загадками. Дорога, по которой мы можем вернуться, находится за их пределами, озеро тоже за их пределами. Если они здесь живут, то должны знать, что река впадает в озеро.
- А кто знает? – не унимался я.
- Мы не выходим за пределы нашего мира, это невозможно. Вы сможете выйти, мы – нет.
Николай подумал, что у старика не всё в порядке с головой. Старик увидел скептическую улыбку на лице Николая и покачал головой.
- Я не сошёл с ума, - произнёс старик.
- А сколько отсюда до холма с развалинами усадьбы? – спросил я.
Старик пожал плечами.
- Не знаешь? Напротив неё не было гор, - вмешался Павел. – От реки до усадьбы километра два было.
- Здесь нет того, о чём вы спрашиваете, - заявил старик.
- Ладно, показывай, где этот ваш старинный мост, - произнёс я. – А как к тем, что за хребтом живут, попасть?
- Что-нибудь придумаем, - произнёс старик. – Странные вы гости, ищете приключений на свою голову. Мой дед встречал таких, как вы.
- И что с ними стало? – вдруг спросил Сергей.
- Ушли к равнинным и больше не возвращались. 
 Даже после этих слов мы не изменили своего намерения перейти через мост, обследовать горную гряду снаружи и изнутри. Нас очень хорошо приняли в деревне старика. Действительно, там, где река поворачивала вправо, стоял новенький каменный мост через неё.
- Это вы построили мост? – спросил Сергей.
- Я же говорил, - вздохнул старик, - что ему более пятисот лет. Мы не пользуемся им.
- Почему? – поинтересовался Николай.
- Суеверие, - односложно ответил старик. – Да и не всех он пропускает. Вот, - он протянул мне небольшой круглый каменный шарик. – На другом конце моста есть труба. Бросишь туда шарик. Это ключ. Если вылетит обратно, можно идти. Там в корзине много таких «ключей» за долгое время накопилось. Тебя встретит проводник, он через перевал переведёт. А если шарик на этом конце моста вылетит из такой же трубы, значит, путь закрыт. Возвращаться надо как можно быстрее, пока духи не поколотили тебя.
Мы переглянулись с Николаем, решив, что старик шутит.
- А не могли бы вы хотя бы приблизительно изобразить рельеф местности на том берегу? – спросил Сергей.
Старик взял прутик, начертил на земле овал, перед ним реку, потом поворот реки вправо, мост, поле с другой стороны. За овалом – лес, который охватывал «овал» с двух сторон. Если бы мы вернулись назад, то рано или поздно гряда завернула бы от реки вглубь леса. Нас накормили, затопили баню. Всё, как обещал старик. А потом запрягли телегу, чтобы вывезти нас к дороге, о которой мы не ведали. Мы посовещались и решили, что Сергей и Николай вернутся в лагерь с нашими картами, а я и Павел попытаемся перейти мост и обследовать горный массив. А если посчастливится, то проводник проведёт нас через перевал, и мы сможем побывать в закрытом поселении. Обратно мы решили возвращаться через подземный ход.
Сергей и Николай погрузили свои вещи на телегу, а мы отправились к мосту.  Старик протянул мне каменный шарик. Мы увидели ужас на лицах жителей, которые вышли провожать нас. Они замерли в молчании. Мне стало не по себе, но отступать мы не собирались. Мы с Павлом взяли рюкзаки, помахали ручкой жителям деревни и пошли по мосту. Действительно, с другой стороны мы увидели слева корзину с шариками, а справа – трубу.
- Ну что? – спросил Павел. – Будем бросать шарик или сразу поворачиваем назад?
Я опустил шарик в трубу, который почти сразу же выскочил из неё, я машинально схватил его, но не бросил в корзину, а спрятал в кармане куртки. Я подумал, что он может ещё пригодиться или останется на память в качестве вещественного доказательства. Доказательства чего? Нашей глупости? Отваги? Стремления доводить дело до конца? Мои вопросы повисли в воздухе, если учесть, что мне никто не смог бы ответить на них. Да и моё внимание переключилось на атлета среднего возраста в белой тунике. Я подумал, что по горам ходить в такой одежде не совсем удобно.
- Мы пойдём через перевал, - произнёс он. – Идите за мной.
Павел опередил меня, он пошёл сразу же за проводником, а я оказался третьим, замыкающим шествие. Очень хотелось обернуться, чтобы посмотреть на реакцию жителей деревни, но я сдержал свой порыв. Мы шли вдоль горной гряды и вдруг увидели тропу, возле которой застыл наш проводник. Перед тем, как мы увидели тропу, наш провожатый постучал по скале, словно спрашивая разрешения войти в дом. Я с интересом наблюдал за ним. Было ощущение, что ему ответили, разрешили вести гостей через перевал. Я предположил, что жители равнины, способны общаться мысленно.
Восхождение оказалось не таким лёгким и быстрым, как думалось вначале. Периодически нам встречались некие знаки на тропе перевала. Я хотел обернуться, но тут же услышал голос проводника:
- Не стоит. За нами движется туман, он скрывает перевал от чужих глаз. Для других его не существует.
- Тумана или перевала? – решил я уточнить.
- Ни тумана, ни перевала, - услышал я.
Мне показалось, что ответ прозвучал у меня в голове. Слышал ли Павел, что говорил проводник, я не знал. После восхождения мы начали спускаться с другой стороны горного хребта. Показалось, что некая сила сжалилась надо мной и стала поддерживать мой рюкзак. В любом случае спуск оказался не таким трудным, как восхождение. И вдруг словно проявился сквозь некую пелену прекрасный дворец в центре площади, которую окружал храмовый комплекс, с необыкновенными парковыми зонами, причудливыми дорожками. Поля, лесной массив и само поселение были скрыты за пеленой. Я при всём желании не смог бы описать жилища людей, в них живущих. Да  и о самом поселении ничего не смог бы рассказать.
Проводник подвёл нас к одной из дорожек и словно растаял в воздухе. Мы замерли, не зная, что делать дальше. Идти к храму или, набравшись наглости сразу к дворцу направиться. А может, вообще сесть здесь на газон и сидеть, пока не появится кто-нибудь и не пригласит нас в гости. Я только теперь осознал, что нам покажут лишь то, что захотят показать, и расскажут лишь то, что посчитают возможным. И чем больше откроется нам, тем сложнее будет вырваться отсюда. Это своего рода западня. Самостоятельно мы, вряд ли, найдём перевал, хотя только что осилили его. Я посмотрел туда, откуда мы пришли. Никакого перевала там не было.
- И что дальше? – спросил Павел.
- Если в центре – дворец, то в нём должен жить правитель (царь, король, император, председатель сельсовета). Короче, там должен находиться тот, кто управляет этим поселением. Разговаривать с жителями, думаю, нам не позволят. Но раз нас привели сюда, кто-то должен был отдать распоряжение. Мы ничего не знаем об устройстве этого поселения, его нравах, истории, традициях. Мы даже не знаем, кто они и откуда здесь появились, - произнёс я.
- Вообще, зачем мы сюда припёрлись? Нарисовал нам старик горную гряду на месте пробела, сказал, что про озеро ничего не слышал, что не могут их жители выйти на дорогу, до которой Сергея с Николаем подрядились подвезти на телеге, надо было вернуться к подземелью и уйти. Может, мы попали в прошлое? – спросил Павел. – Хотя старик сказал, что это другой мир. 
- Другой мир – это другой мир, а не прошлое нашего мира, - произнёс я. – Кто бы ни правил этим поселением, гостеприимство, явно, не их конёк. В деревне, куда нас привёл старик, люди накормили нас, напоили, баню истопили.
- Я был там. Так что в курсе. Сами влезли, хрен знает куда. Может, хватит сидеть здесь? – спросил Павел. – Я могу пальнуть в воздух, чтоб вспомнили о нас.
   - Не надо, - услышали мы мелодичный голос, а потом увидели, кому этот голос принадлежит.
Перед нами выросла (проявилась из ниоткуда) весьма высокая, стройная, грациозная дама с длинной, изящной шеей и большими серыми глазами на миловидном лице. Утончённая и странная. Она в упор рассматривала нас. Мне показалось, что она  осталась довольна результатом, ибо на её лице появилась улыбка.
- Ты кто? – спросил Павел.
- Та, которая сможет удовлетворить ваше любопытство. Во дворец я не смогу вас пригласить. А вот в храм вы можете войти. Там вас накормят. Двери храма открыты для всех. Я приду позже. Вам туда,- она указала на одну из дорожек. – Вас встретят, - произнесла она и исчезла.
Павел не стал озадачиваться феноменом, и уж тем более дожидаться, чтобы ему повторили приглашение.
- Пойдём, не будем же мы в знак протеста сидеть здесь до ночи. Она сказала, что нас там накормят. Странное гостеприимство, согласен. Да и сама она странная. Даже не спросила, зачем мы пришли сюда и кто мы такие. Два мужика с рюкзаками за спиной. Наверное, мы для неё тоже странные, - произнёс Павел и пошёл к храму.
Должен сказать, что она не обманула, нас встретили в храме двое в таких же одеждах, как и проводник, пригласили к столу, где стояли две чаши с похлёбкой,  тарелка с двумя кусками хлеба и два стакана с водой. Павел рассматривал после трапезы оформление храма. Икон в храме не было, зато там было много картин с запредельными сюжетами. Он переходил от одной картины к другой, иногда подолгу рассматривал что-то и вдруг повернулся и произнёс:
- Странно. Имена на картинах разные, а фамилия одна. Эридан. Это династия художников, что ли? А других династий нет? Больше никого не привлекает живопись?
- Это ты у меня спрашиваешь? Так я не в курсе. А Эридан – это название созвездия. Наверное, это псевдоним.
- Почему у всех одинаковый?
- Потому что мы одна большая семья, - услышали мы вначале голос женщины, которая нас встретила, и только потом увидели её сидящей на скамье за столом, с которого всё лишнее то ли само исчезло, то ли кто-то убрал, когда мы отвлеклись. - Наши мудрецы считают, что мы – потомки тех, кто когда-то прилетел оттуда.
- С созвездия Эридан? Но этого не может быть.
- А то, что вы потомки тех, кто когда-то прилетел с созвездия Орион – это не бред?
- Это ещё больший бред, - заявил Павел.
- А то, что вы оказались в параллельной реальности, это тоже бред? В вашей реальности не было скал, которые скрывают наше поселение. Их когда-то воздвигли наши мудрецы с помощью силы мысли. Они защищают нас от любопытных.
- Жители деревни, тоже ваши родственники?
Она рассмеялась.
- Что смешного в моём вопросе, - обиделся Павел.
- Они дикари, беженцы из другой реальности. Не вашей. Думаю, что они снова скоро сбегут. Вы обозначили на своих картах их поселение.
- Но его же нет в нашей реальности, - Павел озвучил здравую мысль.
- Да, но вы нашли путь сюда. А это угроза для них, потому что двое вернулись, они сами их до дороги подвозили.
- Идиотизм в квадрате.
- Я не очень сильна в подобных выражениях, но смысл поняла.
- А для вас наши карты не представляют угрозы? – спросил я. – Мы же нанесли на них горы.
- И что? Пройти через перевал никто самостоятельно не сможет.
- Как и уйти через него, - вдруг дошло до меня.
Я, видно, изменился в лице. Возникла мучительная пауза. Скорее всего, никто из людей, попавших сюда ранее, не возвращался. Старик говорил, что его дед встречал мужчин из нашей реальности, которые из-за любопытства ушли вместе с проводником, и больше их никто не видел. Они просто не захотели покидать райскую долину? У них не вставал вопрос, как вернуться, как уйти через перевал? Нужно было переключиться на что-то ещё, иначе страх одержит над моим сознанием верх. Она видела мою внутреннюю борьбу. Я хотел спросить, почему люди долины выбрали её своей правительницей, но не решился озвучить вопрос.
Она улыбнулась и произнесла:
- Всё дело в способностях, которые во мне проявились с рождения. Такие люди редко появляются у нас. Меня готовили мудрецы к предначертанному судьбой дню. А когда пришло время, они объявили людям о преемнике старого правителя (не в смысле внешнего вида, а долготы нахождения у власти). Меня не выбирали люди долины. Меня назначили мудрецы.
- У вас матриархат? – спросил я.
- У нас каждый делает то, что должен. Семья – основа нашего процветания. Мужчин меньше, поэтому его выбирает первая жена и подбирает ему вторую. У меня нет семьи. Я правительница. Когда-нибудь появится моя преемница или преемник, её или его заберут мудрецы, чтобы новый будущий правитель смог постичь вековую мудрость. До этого может пройти очень много времени. Я не буду стареть, пока нахожусь на своём посту. Как только я передам правление, стану рядовым членом общества и смогу создать семью. 
- Ты можешь управлять временем или выходить из-под его влияния?
- Ни то, ни другое. Это прерогатива мудрецов. Они живут вечно.
- Так значит, на самом деле это мудрецы управляют вами?
- Нами никто не управляет. Я разрешаю внутрисемейные споры, улаживаю конфликты, примиряю людей, чтоб не нарушалась гармония нашего общества.
- Ты выполняешь функцию судьи?
- Я никого не сужу, я примиряю. Все споры и конфликты из-за недопонимания. У нас не хватает мужчин, - повторила она. – Павел останется. Это будет его выбор.
- С чего это ты взяла?
- Вижу. Он не женат, у него нет невесты, он свободен. В нём дремлет гениальный художник.
- Он геолог.
- И что? Он не глуп, молод, хорошо сложен, дети от него будут красивы, умны и талантливы. С тобой сложнее, ты мужчина в полном расцвете сил, у тебя уже есть семья, которой ты дорожишь. Ты хочешь покинуть нас?
- Я не могу остаться здесь, потому что за пределами вашего мира меня ждёт жена и  сын. Я люблю их больше жизни.
- Я вижу вашу связь. Она придаёт тебе силы. Ты окружён энергиями любви. Эти энергии спасают тебя. Как бы я хотела, чтобы меня любили так, как ты любишь их. А твоего друга никто не ждёт за пределами нашего общества.
- Вы не отпустите его? – спросил я.
Она слегка прикрыла глаза. Я вдруг понял, что обманывать она не хочет, а сказать правду не может. Пространство вокруг нас стало сгущаться, материализовалось облако,  которое окутало нас.
- Теперь могу ответить. От нас ещё никто не уходил, - она подошла ко мне вплотную. – Они не выпустят тебя, - прошептала она. – Я подарю тебе способность читать мысли других людей. И в нужный момент погружу тебя в туман. Это поможет тебе пройти через перевал. Пока ты останешься в храме. Это моё решение. Его никто не сможет нарушить. Жди, - она взмахнула рукой, облако исчезло.
- Ты можешь жить в храме, - произнесла она и пошла к выходу.
Павел находился под впечатлением полотен, что висели на стенах храма. Его глаза светились от счастья.
- Это чудо. Кирилл, я не хочу возвращаться, - вдруг заявил он.
В храм вошла удивительно красивая девушка, она предложила Павлу осмотреть долину, ознакомиться с традициями и жизнью простых людей. А потом пообещала познакомить с мастером, который обучает всех желающих живописи. Павел с восхищением смотрел на неё. Девушка поймала его восхищённый взгляд и улыбнулась, отчего его щёки заалели.
- Вещи можешь оставить пока здесь. Они никуда не денутся. В любой момент ты сможешь забрать их, - произнесла она, а потом слегка коснулась его щеки и объявила: - Я хочу познакомить тебя со своими родителями.
Павел взял её за руку, и они покинули храм. А я подумал, что, может, в воздухе летает нечто, что затуманивает рассудок? А сколько этой девушке лет? Они или их мудрецы могут управлять временем. Всё же без дурмана не обошлось. А может, что-то просто  раскрепощает людей, отчего они становятся самими собой? В любом случае, я увидел Павла иным. Я не знал, что он мечтал стать художником. А потом я подумал, что скажу начальству, когда вернусь, как объясню, куда делся Павел? Потом появилась ещё одна здравая мысль в моём сознании: чтобы доложить об исчезновении Павла, надо ещё добраться до лагеря.
Потом я решил, что заставлю Павла написать заявление об увольнении по собственному желанию, что передам это заявление начальству, и вопрос будет решён. Мне не пришло в голову, что могут спросить, почему Павел не явился сам, собственной персоной. Что всё это будет выглядеть странно, что его могут обвинить в чём угодно, а я ещё стану соучастником. Что дело одним увольнением может не завершиться. Но мне тогда казалось, что я нашёл выход, что это не выглядело бредом.
Страх. Что творит он с нормальными людьми? Позже, когда я успокоился, то понял, что это я себя хочу обезопасить от ненужных обвинений, что Павлу будет всё равно, он никогда не вернётся в наш мир. Он будет писать картины, его жёны – рожать детей. У него будет большая семья. Они будут счастливы. Правительница будет разрешать все возникающие в семье недоразумения. Какое мне дело того, как Павел устроит свою семейную жизнь, что будет делать правительница, мне надо было думать о себе. И вдруг я ужаснулся и подумал, что как раз о себе мне и не надо думать, ведь мои мысли могут быть доступны не только правительнице этого поселения, но и мудрецам.
А может, они все здесь могут читать мысли друг друга? Но перестать не думать я не мог. И тогда я решил, что самое лучшее хотя бы немного поспать, чтобы набраться сил. Я выбрал лавку возле стены, лёг на неё и почти мгновенно провалился в сон. Проснулся я от лёгкого прикосновения к моей руке. Открыл глаза, но никого рядом не увидел.
Внутри храма было темно. Часами жители поселения не пользовались, они им были не нужны. Я подумал, какая разница, сколько сейчас времени, как долго я спал, важно, что я ощущал прилив сил и готов был бежать сию же минуту, только вот куда и как, понятия не имел. Я сел на лавке и вдруг увидел, как некое плотное облако нарастает вокруг меня. А потом внутри этого облака увидел правительницу. Почему я так и не спросил, как её зовут? Зачем мне её имя? Может, его у неё нет. Правительница, и всё. 
- Нельзя медлить, - услышал я у себя в голове её голос, хотя она стояла рядом, но почему-то так и не произнесла ничего вслух, просто смотрела на меня с сочувствием. - Мудрецы хотят стереть воспоминания у тебя о твоей жене и ребёнке, чтобы освободить тебя от страданий и переживаний о них. И тогда тебе не надо будет никуда возвращаться. Они подберут тебе пару, и ты останешься добровольно здесь.
- Почему ты мне помогаешь сбежать? – спросил я мысленно, потому что решил, что голос могут услышать сквозь защитное облако.
- Я ощутила, что значит любить, познала и вобрала в себя свет любви. И поэтому не могу позволить, чтобы они стёрли у тебя память об этом чувстве. Вставай, - она взяла меня за руку и вывела из храма.
Оказалось, что на улице ночь. Над полем, освещённым бледным светом луны, клубился туман. Чёрные стволы вековых дубов, что росли по краям поля, были окутаны белой пеленой. А храмовый комплекс, будто живое существо, слегка покачивался из стороны в сторону, словно спрятанное в тумане у основания Нечто нежно укачивало его. Наверное, я был даже рад, что не вижу то, что по каким-то причинам было скрыто от меня. А потом возникла весьма прозаическая, сугубо материальная мысль, что надо было сменить перед выходом портянки, ведь запасные лежали у меня в рюкзаке. Мысли о рюкзаке и оставленном ружье напрягли меня. И не важно, что за него отвечал Павел. Надо было взять оружие и рюкзак с собой.
- Не надо, - вновь услышал я у себя в голове. -  И видеть наше поселение тебе не нужно, поэтому я скрыла его от тебя. В твоём сознании мог остаться след от увиденного.   
- Семьи живут в отдельных домах или в неком общем помещении? – спросил я мысленно, но не услышал ответа.
Да и зачем мне знать, как они живут, что делают, чем занимаются, к чему стремятся в своём поселении. Мы шли по дорожке к началу горной гряды. Она постучала  рукой по горе там, где находился некий знак. Невидимое начало перевала проявилось.
- Я не могу идти с тобой, чуть дальше слева ты увидишь ещё один знак, прикоснись к нему. И сразу же за тобой будет закрываться проход. Нельзя останавливаться. Как долго ты будешь идти через перевал, ты никогда не сможешь восстановить в памяти и оценить продолжительность твоего путешествия, - произнесла она и исчезла, а я попытался вспомнить с какой скоростью мы шли сюда.
Я понимал, как важно не пропустить знак, до которого следовало дотронуться. Простая мысль, что побег не был продуман, чтобы это самое «продумывание» не стало всеобщим достоянием, но это лишило меня еды и воды. Как долго я буду идти сейчас я не смогу восстановить в памяти, но как долго я шёл за проводником через перевал в их поселение возможно восстановить? Надо было спрашивать раньше. Какая разница, сколько я буду топать через перевал, главное уйти отсюда. В конце концов, решил я, от голода не умру и от жажды тоже.
И в это время увидел тот самый знак, до которого необходимо было дотронуться, что я и сделал. А дальше началось настоящее испытание на прочность. Всё время было ощущение, что кто-то наступает мне на пятки и хочет меня схватить. Оборачиваться я боялся, а вдруг за мной идёт некий монстр, скрывающий за моей спиной перевал. В храме я спал, не снимая сапог, портянки не поменял, и теперь ощутил последствия. Я натёр вначале одну ногу, потом другую. Но ничего сделать не мог, надо было всё время идти вперёд. Я утешал себя, что как только я спущусь к реке, у меня появится возможность умыться, напиться, промыть раны на ногах. Правда, вряд ли у меня появится время, чтобы просушить портянки.
- У тебя не будет времени даже на то, чтобы снять сапоги, - услышал я, стиснул зубы и продолжил идти.
Голова кружилась. Определить по солнцу, который час, я тоже не мог, потому что сквозь облако всё виделось в неком тумане. Мне казалось, что я шёл целый день. И вдруг горы остались позади. Значит, я одолел перевал. Переходить по мосту на другой берег я не мог. Более того, я ощущал, что надо как можно дальше отойти от него. Я по-прежнему находился в коконе из редеющей дымки. Это была моя защита, но я не знал, как долго ещё она продержится, и что с ней будет, если я переправлюсь на другой берег вплавь. Я искал место, где смог бы переплыть реку, когда услышал у себя в голове:
- Остановись, в кустах спрятана лодка. Возьми её. Когда переплывёшь на другой берег, не привязывай её, пусть лодку унесёт течением. Тебя будут искать по её следу. И не найдут. Ты исчезнешь для них навсегда. Они так и не поймут, как тебе удалось совершить побег. О моей способности создавать облако никто не ведает, даже мудрецы.
Я сделал всё так, как она говорила. Облако ещё держалось вокруг меня, когда я оказался в том месте, где ещё совсем недавно в деревне кипела жизнь, люди готовили пищу, что-то мастерили, бегали дети, топили баню, ссорились и смеялись. Деревня опустела. Люди покинули её. Может, это был какой-нибудь кочевой табор? Но я был уверен, что они покинули свои дома от страха. Нашли более спокойное место. А вот что напугало их, я не знал, но мне было неуютно здесь, вблизи моста. Надо было уходить.
 Жажду я смог утолить, а вот от голода у меня кружилась голова, сосало под ложечкой, к тому же ужасно болели ноги, но я решил, что лучше не снимать сапоги, ибо потом я не смогу их надеть, а идти босиком ещё хуже. Я брёл вдоль берега реки, падал, потом полз, снова вставал, еле переставлял ноги. В очередной раз, когда я попробовал идти на коленях, увидел палку, на которую опёрся и встал. С палкой было передвигаться легче.
Я помнил слова старика, что до их деревни километров десять, не больше. Для здорового молодого человека это не расстояние. А сейчас мне показалось, что обратный путь был раз в десять длиннее. Я помнил последнюю нашу стоянку недалеко от входа в подземелье. И я с невероятным упорством шёл, полз, ковылял к намеченной цели. Правительница говорила, что именно там, в подземелье, находится портал, пройдя сквозь который, я окажусь в своей реальности. Когда мне совсем становилось плохо и сознание затуманивалось, я стискивал челюсти и вспоминал жену Анну, маленького Сашку и откуда-то брались силы.
Наконец, я добрёл до места, где мы разжигали костёр, перед тем, как там появился старик. Слабая дымка вокруг меня ещё продолжала держаться. Я подумал, что надо попасть в подземелье до того, как она растает окончательно, споткнулся и упал возле старого дуба. Хотел улыбнуться и не смог, искусанные от боли губы подсохли и застыли в одном положении. Лицо превратилось в уродливую маску. Ноги, сбитые в кровь, в любом положении болели, мне иногда казалось, что я сросся с сапогами, и уже никогда не смогу их снять. От того, что я периодически полз, когда боль в ногах не позволяла мне передвигаться в вертикальном положении, штаны на коленях протёрлись, куртка была грязной, нижнее бельё  промокло от пота, и теперь, лёжа на земле, я ощутил, как холод постепенно сковывает моё тело.
Наверное, хорошо, что я не видел, каким стало моё лицо, волосы на голове, зато я видел свои руки, грязные, опухшие, исцарапанные. И я не имел представления, где я их поранил и когда. Надо было доползти до воды, чтобы напиться в очередной раз, блаженно погрузить лицо и руки в воду, и собрать всю волю в кулак, чтобы не потерять сознание. Вместо этого я подполз к дубу, сел и привалился к нему спиной.
Вновь вспомнил свою жену и сына, слегка прикрыл глаза и ощутил, как из дуба стала вливаться в меня энергия. Наверное, всё же я на мгновение провалился в небытие, ибо когда открыл глаза, ощутил себя отдохнувшим. Более того, передо мной стояла моя походная кружка с водой, а рядом лежал кусок хлеба. Я мысленно поблагодарил того, кто обо мне позаботился, и стал медленно поглощать кусочки хлеба, запивая их водой. И вдруг осознал, что уже нечего жевать и пить, а я всё ещё чего-то жую и пытаюсь пить из пустой кружки. 
- Стоп, - прошептал я, ибо это было похоже на помрачение рассудка. 
Было важно понять, как долго я находился без сознания. Я знал, как только полностью рассеется защитный туман, я стану уязвим.
- Ты ещё защищён, я сжала внешнее время и растянула внутреннее, чтобы ты смог отдохнуть. Вставай. Дуб поделился с тобой своей энергией. Иди.
Я посмотрел вверх и увидел насечку на стволе дерева, под которым сидел, поблагодарил Павла за его предусмотрительность. И всё же страх подкрадывался ко мне. Я подумал, что не смогу сдвинуться с места, ибо оставалась память, как болели ноги и всё тело, но какая-то неведомая сила подняла меня да ещё подтолкнула в спину, и я побежал к кустам, где находился вход в подземелье.   
  Как я в темноте преодолел подземный путь, как выполз к ступеням, что мы нашли на развалинах усадьбы, где когда-то была тайная  комната, вряд ли бы я смог рассказать, потому что в подземелье не было даже воды, я терял сознание, потом приходил в себя и снова двигался вперёд. Я выполз по ступеням наверх в тот самый момент, когда пошёл дождь. Я радовался, мне казалось, что я смеялся, словно безумный, пытался поймать капли ртом и вдруг услышал, что кто-то поднимается на холм. За время пребывания в подземелье в полной темноте и тишине у меня обострился слух. И не только.
Я вначале услышал мысли Николая, который решил остаться ещё на сутки возле развалин усадьбы, если и сегодня мы с Павлом не выйдем из подземелья. А потом я услышал реальные голоса старшего нашего отряда Анатолия Ивановича и Андрея, который работал медбратом в госпитале до того, как стал геологом. Я вспомнил, что Сергей и Николай сказали (или это мы сказали?), что надо возвращаться через подземелье.
- Я нашёл его! – закричал кто-то у меня над ухом.
Я попытался открыть глаза, но чьи-то заботливые руки слегка приподняли мою голову и вытерли влажным полотенцем моё лицо, а потом разжали рот и влили в меня немного воды. И только тогда я понял, что не мог смеяться, не мог ловить капли дождя ртом, это всё мне привиделось. Но теперь я находился в надёжных руках, и эти руки не дадут мне умереть. На моём лице появилась блаженная улыбка. Меня переложили на носилки и донесли до лагеря.
Видно, я сказал им, что вышел один, поэтому ждать Павла они не стали. Позже я узнал, что на основании услышанного от Николая и Сергея, они решили изучить берег реки, спустившись поверху. И не обнаружили никаких гор, никакого моста, никакой деревни. На карту нанесли последний вариант, а про то, что с нами действительно, случилось, мы решили никому больше не рассказывать.
Придумали правдоподобную историю, по которой Павел утонул, а я заблудился в лесу, чуть не погиб в схватке с рысью. Ружьё утонуло вместе с Павлом. Меня нашли, принесли в лагерь, сообщили о трагическом случае. Мы получили приказ сворачивать изыскания в том месте. Нам дали несколько дней на сборы, обозначили место, где нас  встретят на подводах, на которых довезут до места, откуда мы сможем уехать на поезде.
По возвращении я написал заявление об увольнении,  ибо осознал, что вряд ли смогу быть геологом, вернее, у меня пропало желание им быть. Мой знакомый из министерства предложил мне стать лесником, ибо как раз место освободилось. В тридцать шесть я оказался в лесничестве, которое стал приводить в порядок. Жена обрадовалась, что я не буду больше бродить по свету. Мы приехали на место. Дом, в котором нам предстояло жить, был из одной комнаты, но сруб был крепкий, была русская печь, крылечко слегка покосилось, но разве ж это проблема. К тому же я решил построить новый большой дом, чем и занялся. Хотя уверен, что старый дом простоит ещё лет двести. В нём могут жить гости, которые когда-нибудь обязательно приедут к нам. Разберёмся.
Когда началась война, я хотел уйти добровольцем на фронт, меня не взяли. А вот сын прошёл всю войну, в тридцать пять женился, привёз молодую жену в лесничество, потому что работал здесь моим помощником, в сорок стал отцом. У него родилась дочка Верочка. А через двадцать лет в лесничестве мы столкнулись с медведем-шатуном, который стал зимой наведываться в ближайшие деревни. Александр вышел на его след, а к тому моменту, как я подоспел, сын уже убил напавшего на него зверя, но и сам сильно пострадал. Я не успел довезти его до озера. Боль потери обрушилась на нашу семью. А потом как-то тихо ушла из жизни моя жена. Мне прислали помощника, которому я с чистым сердцем передал лесное хозяйство. Семён и Вера поженились, через год у них родился сын Иван, а через месяц мы похоронили мать Веры.
 Меня отправили на заслуженный отдых, а перед этим прислали приглашение на какое-то мероприятие по обмену опытом для работников лесных хозяйств. Должны были выступать лучшие лесничие страны. До открытия этого самого мероприятия у меня оказалось свободное время, и я решил устроить себе экскурсию по городу. Позже я думал, как оказался возле здания, на котором висел плакат, приглашающий посетить выставку современных художников, почему я зашёл туда, если учесть, что живопись мало меня интересовала? Судьба?
Я переходил из зала в зал и вдруг поймал себя на том, что что-то ищу. Откуда-то издалека явились мысли о Павле. Наверное, он нашёл то, что искал. И вдруг мой взгляд зацепился за одно полотно. Было на нём что-то узнаваемое, до боли родное. Я стал пристально разглядывать картину и вдруг ощутил неимоверное волнение. Возле костра сидели геологи, чуть в стороне были брошены их рюкзаки. Я вгляделся в их лица, и у меня перехватило дыхание. С картины на меня глядел молодой Павел и улыбался, рядом я разглядывал карту, Сергей и Николай развалились на траве. Я видел реку, недостающее звено которой мы хотели нанести на карту. Отвесная горная стена, за которой и теперь продолжал жить Павел, и из-за которой мне удалось бежать, гипнотизировала меня. Мне стало трудно дышать, когда я прочитал имя художника. Это была картина Павла Эридана.
 Как его картина попала на ту самую выставку, куда неизвестно зачем забрёл я? К тому же ноги, будто сами привели меня в зал, где висела его весточка оттуда. Было ощущение, будто он предвидел события, участником которых я стал. Но самое удивительное было потом. Ко мне подошёл элегантный стройный молодой человек и  попросил предъявить паспорт.
- Зачем вам мои документы? – поинтересовался я.
- Видите ли, было названо время, когда появится возле этой картины мужчина вашего возраста. Это должен быть Кирилл Александрович Поспелов. Мы должны вручить ему от автора подарок, - он вернул мне паспорт. – Всё верно. Так вот, это полотно мы должны вручить вам, - произнёс он, снял со стены картину и попросил подождать немного.
Он увидел мой удивлённый взгляд и задержался.
- Мы должны упаковать её. Минут через пятнадцать мы вынесем её.
- Скажите, как выглядел художник? – спросил я.
- Никак.
- Не понял.
- Картину привёз на выставку и объявил о решении художника тот, кому автор поручил это сделать. Мы видели письмо художника, заверенное в нотариальной конторе, с печатью, в котором он сообщил о своём желании. Правда, у нас нет этого письма, потому что оно куда-то (он хотел сказать, что исчезло, но передумал) затерялось, - произнёс он. –  Но есть свидетели, - заверил молодой человек и отправился упаковывать подарок.
Я никак не мог прийти в себя. Ситуация более чем странная. Хотя организаторам выставки она не показалась почему-то таковой. Возможно, что эта картина вообще не значилась у них. Потом я подумал, как эту картину смогли пронести через перевал, потом через портал, если мы взорвали вход в подземелье? Хорошо, думал я, допустим, через перевал ему помогла пронести картину правительница, потом он мог её передать кому-то, кто доставил её по данному адресу с пожеланиями от автора. То, что я здесь появлюсь, правительница могла увидеть и назвать время. Потом я вспомнил свой переход через перевал и отбросил эту версию, как не осуществимую. Мои размышления были прерваны молодым человеком, который подошёл ко мне и радостно сообщил:
- Прошу принять в дар от художника это полотно.
- Спасибо, - пробормотал я и отправился на запланированное мероприятие.
Что там происходило, что говорили, я при всём желании не мог вспомнить, потому что был занят Событием. Я повесил картину Павла у себя в новом доме в гостиной. Это уже позже, анализируя, как я попал по приглашению на слёт передовых лесников, как возникло желание осмотреть город, как я оказался возле здания, где оказалась картина Павла среди других картин современных и совсем мне неизвестных художников. Именно тогда я вдруг понял, что Павел предвидел, что должно было произойти в моей судьбе, и просто вставил в сюжет, ничего не нарушая, свою весточку. А вот как? Это так и осталось для меня загадкой. Картина - это память о прошлом.
А вот об озере в пещере, которое исцеляет болящих, где оно находится, и как я нашёл его, не могу писать. Да это уже другая история, тоже невероятная, запредельная, но никак не связанная с перевалом. Или связаная? Потомки разберутся».
Валька дочитала историю прапрадеда, и в тот же вечер, ещё до возвращения деда, когда в доме было светло и уютно от сияющих лампочек под потолком, прибежала в гостиную и стала рассматривать висевшую там картину. За ужином, когда вернулся дед, она  пересказала то, о чём прочитала.
- История, похожая на сказку, - произнесла баба Вера. – А может, дед придумал всё это?
- Ты же говорила, что твой дед написал реальную историю, которая с ним произошла, а теперь передумала? – спросила Валька.
- Так я ж не читала, что он написал, я лишь сказала, что слышала от него, будто он ничего не выдумал, - произнесла баба Вера.
 - А каменный шарик неизвестного происхождения? Ты же говорила, что твой дед так и не смог определить, из какого минерала его сделали. А картина? – спросила Валька.
- Шарик – загадка природы. Невероятно, но факт. Свидетельство в подтверждение подлинности случившегося с моим дедом. Картина не может служить подтверждением достоверности изложенного в его книге. Её подарил моему деду друг в память о совместной экспедиции. Необычная картина, соглашусь. Сюжет будто врывается откуда-то в наш мир. Это сказочное небо, лес, река и горная стена, на которой будто проявляются некие силуэты. Как бы происходит наложение одного места на другое. Но это фантазия художника. Завораживающая, суровая, но не страшная, радостная какая-то, оптимистичная. Добро от  картины исходит, - вдруг улыбнулась баба Вера. – Эридан – псевдоним. Возможно, под ним скрывается Павел, который пропал в последней экспедиции деда, - произнесла баба Вера.
- Когда я вырасту, стану геологом и обязательно найду перевал, о котором рассказал прапрадед, - заявила Валька.
- Вот этого и боялась твоя бабушка. Она почувствовала это, как только ты в руки книгу рукописную взяла, поэтому и решила заявить, что её дед великий сказочник. В том-то и дело, что Кирилл Александрович ничего не выдумывал по жизни, всё необычное почему-то само притягивалось к нему. Судьба у него такая. Сложная и удивительно интересная одновременно. Он и пещерное озеро отыскал. А может, это оно его нашло. А то, что он после возвращения из последней экспедиции стал мысли других людей слышать, сам могу подтвердить, да и бабушка ваша отрицать не будет.
- А я хотел бы стать изобретателем, как бабушкин прадед. Я вот в этой игрушке, - Митька показал на факира, - нашёл зашифрованное послание. Может, там говорится, где спрятаны секретные чертежи, которые он якобы уничтожил?   
- Ну, вот, а ты боялась, что внуки наши тратят драгоценное время зря, - улыбнулся дед Семён. – Я хотел пригласить Дмитрия Ивановича завтра на прогулку на лошадях.
- Приглашай, - засмеялся Митька.
- Приглашаю.
- Я хотел увидеть пещерное озеро наяву.
- Объясни, - попросила баба Вера.
- Я месяц назад увидел его во сне, - признался Митька. - Оно обещало вылечить меня. Оно живое.
- У нас в роду все немного необычные были, есть и, наверное, будут, - произнесла баба Вера.
- Почему «наверное»? – дед Семён обнял внуков и прошептал: - Они…они…
- Наши любимые внуки, - улыбнулась баба Вера. – И им не страшен никакой перевал.
И в это время открылась дверь, на пороге стоял улыбающийся Иван, за его спиной пряталась жена Ирина.
- Принимай помощника и ветеринара в лесничество. Мы с Иришей за назначением ездили, - произнёс он, увидел удивление на лицах родных и рассмеялся.
- Значит, могу со спокойной душой уйти на заслуженный отдых, теперь твоё время пришло возглавлять лесничество. Команду помощников я взрастил отменную, так что всегда поддержат. Твоя задача управлять, сидя на печи, - произнёс дед Семён.
- И ты веришь в это? Ты же первый палками погонишь меня в лес, да ещё и лошади не дашь, чтобы ножками все угодья прошёл.
- Думаю, что его и гнать не придётся никуда, сам побежит. Он весь в отца, неугомонный. Его бывшие сотрудники говорили, что сам бегает, как заводной, и других заставляет. Наверное, в министерстве все облегчённо вздохнули. Да и решение неординарное принял сам, - произнесла Ирина.
- Бать, я тебя не могу отпустить. Нужен ты мне.
- Не волнуйся, не брошу, буду помогать, пока не окрепнешь. Лес ты с детства наш знаешь. Не зря везде таскал с собой. Верил, что когда-нибудь вернёшься. У нас же – династия, - произнёс дед Семён и пригласил всех в гостиную: - Здесь отмечать назначение ваше будем.
- А дед хотел завтра вместе с Митькой к озеру ехать, - сообщила Валька.
- Значит, одной просьбой меньше, - произнёс Иван.
- А что за озеро? – спросила Ириша.
- Волшебное, - произнесла Валька. – Думаю, что ты просто обязана прочитать рукописную книгу Кирилла Александровича Поспелова. И знай, я обязательно когда-нибудь стану геологом и разыщу перевал.
- И где находится этот перевал? – спросила Ирина.
  Валька пожала плечами, показала рукой на картину и сказала:
- Где-то там.


Март 2024 года