Мамедов

В соседней палате лежали дети отказники. Они все время плакали, и всегда были мокрые. Но все равно к ним подходили строго по часам. Один раз за три часа, их мыли, меняли пеленки и кормили. И на этом все. В соседних палатах лежали мамы с детьми. И мамы не могли слушать круглосуточно детский плач, шли и меняли пеленки брошеным детям. За что получали нагоняй от добрых медсестер.

Брошенные дети имели другой вид, нежели дети у которых была мама. Взгляд у брощенного ребенка был как у взрослого человека. Маленький ребенок уже хорошо уяснил, что он никому не нужен, хоть ори, хоть не ори. И когда заходил новый посетитель, то маленький человек вглядывался и ждал. Ждал доброты, любви, нужности. Ждал и не мог дождаться. А что хотел новорожденный или месячный ребенок если он не нужен маме своей, то другим, посторонним, он тоже не нужен. Поэтому у малышей из палаты брошенок такие глаза. На кроватках брошеных детей висела табличка с фамилией, без имени.

В восьмой палате лежал мальчик, примерно 2-3 месяца, был он особенный. Там лежало много деток, но они были маленькие. Мамедов на их фоне выглядел просто гигантом. Когда ночью дети плакали а мамы, которые лежали с детьми, пробирались в палаты что бы поменять пеленки, для того, что бы была минута или час тишины, что бы самим поспать, то этот особенный ребенок замолкал и смотрел большими миндалевидными глазами на человека вошедшего в палату и взгляд его был такой, что любая душа, даже самая жесткая, растает. Было в нем что то такое от чего ноет душа. Плачет сердце. Рвется тонкая струна и ломается стержень. Многие мамы не могли заходить в восьмую палату. Просто не могли. Как это обьяснить, как понять, неизвестно. Молоденькие мамы страдали, одна не выдержала и пошла к врачу, спросила про Мамедова. Врач сказала, что мама ребенка мололенькая студентка, она один раз приходила, почему то к ребенку не подошла, пошла к заведующей, обьяснила, что забрать его некуда, сама живет в общежитии, учится, живет в другом городе, мама и отчим если узнают о ребенке-убьют, папа у ребёнка есть, он азербайджанец. Уехал домой, обещал вернуться, создать семью, но уже почти полгода не возвращается. И вроде его родители узнали про русскую девушку и против, хотят женить на своей. А она ждет. И если он не приедет, то ребенка она не заберет. Отказная написана.

У мамы которой больше всех разрывалось сердце решила усыновить мальчика Мамедова. Когда пришел муж и ему торжественно обьявили о ещё одном ребенке, то почему то не обрадовался. На следующий день пришла свекровь и стала уговаривать молодую невестку от необдуманного шага. Потом пришел пожилой дедушка и опять тот же диалог. Сердобольная мама смирилась. Ещё одна мама попыталась усыновить мальчика и у неё не получилось. Какая то черная туча висела на маленьким ребёнком.

Спустя много лет, когда та сердобольная мама, которая первая хотела забрать мальчика домой, ехала в автобусе и увидела толпу подростков, которые забежали в автобус и вели себя очень громко. Привлекали к себе недовольные взгляды. Подростки одеты были плоховато, некоторые были обуты в обувь не по погоде. Без шарфов и перчаток в зимнюю, холодную пору. Сердобольная мама опять начала жалеть детей. Она была многодетной и то что она чувствовала в тот момент поймет только такая же многодетная мама. Подростки стояли кучкой, но один подросток был выше других и его большие, черные, миндалевидные глаза как у известного индийского актера завораживали взгляды. Шумно себя вели и громко разговаривали. Один пожилой мужчина не выдержал и сделал замечание. Высокий мальчик с миндальными глазами повернулся в сторону сидящего мужчины и сказал странную фразу.

-А я Мамедов, мне всё можно.

И тут у сердобольной женщины в первый раз сильно защемило сердце и она потеряла сознание. Очнулась в скорой помощи. Сердце болью сковало грудь. Было плохо дышать. Говорить не могла. Врач попытался задать вопрос. Вопрос был услышан, но ушел вместе с милой, многодетной мамой в нирвану...