Слухи

(1961 год)

Эта история была поведана мне близким для меня человеком, отрывочек из его детства.
Будучи уже взрослым человеком, вспоминая свои истории, он рассказывал их так ярко, что мне не захотелось терять яркий колорит рассказов, и я решила написать их от имени мальчика.
Эта история произошла в совхозе «Пригородный», станция Парголово, осенью 1961 года.

Это было в начале осени. Мы уже учились в четвёртом классе. После школы, забежав домой, бросали свои ранцы и, проглотив оставленный матерями обед, собирались стаями на улице.

Сегодня мы решили пойти к скотному двору, то есть к свинарнику. Иногда для корма скота на свинарник завозили настоящий шоколад. Такой шоколад считался нестандартным (не соответствует ГОСТу: помят, придавлен, нарушен вес и так далее). А иногда завозили замечательные арбузы (конечно, с некоторыми сколами) или нестандартные шоколадные конфеты.

Мы набирали с собой всего столько, сколько помещалось в наши карманы, и шли ближе к своим домам. Нашим родителям очень не нравилось, когда мы бродили в тех местах. И, чтобы как-то напугать нас, они рассказывали нам о том, что за скотным двором, живёт человек, сбежавший из тюрьмы, и он очень страшный.

Когда мы направились туда, сразу вспомнили об этом мужике и решили, что дальше свинарника не пойдём. Но с разговорами не заметили, как зашли за здание.

В это время Колька тихим голосом рассказывал, что сам видел, как из леса вышел заросший мужик и, увидев Кольку, поманил его. В этот момент у кого-то под ногой хрустнул сучок…

И вмиг, обалдев от ужаса, все с визгом, обгоняя друг друга, понеслись обратно по утрамбованной дорожке.

Я машинально разбежался и прыгнул в сторону как можно дальше, чтобы обогнать ребят. И оказался… по пояс в жиже свиного навоза. Я стал хвататься за корягу, но тщетно — сил не хватало, и тело моё с каждой секундой погружалось всё глубже. Вдруг рука моя нащупала рельсу. Рельсы проложены для вагонеток, по которым вывозят навоз со свинарника.

Содрогаясь от жуткой мысли, что это конец, я невероятным усилием воли собрал все имеющиеся у меня силы и мёртвой хваткой вцепился в свою спасительницу. Ещё одно усилие — и я уже стоял на дорожке у рельс.

Ребята, убежавшие от страха далеко, вдруг поняли, что я где-то застрял. Они осторожно шли мне навстречу, когда я сбрасывал с себя навозную жижу. Поднялся истерический хохот. Но мне было не до смеха. Во мне всё дрожало. Я не мог представить, как в таком виде смогу явиться домой.

Родители ещё были на работе, и я торопился что-нибудь придумать. Ребята предложили обмыть мой костюм с начёсом под колонкой. Они помогли мне. Сейчас было не до брезгливости. Всех нас отцы драли ремнём за непослушание, и потому ребята мне искренне сочувствовали.

Я пришёл домой, снял с себя эту невероятную вонь и, желая оттянуть время наказания, спрятал свой костюмчик в платяной шкаф, плотно прикрыв дверцу. Сам я уже вымылся и переоделся и как послушный сын сел делать уроки. Принюхавшись, я уже не ощущал запаха навоза. Но как только родители вошли в квартиру, то сразу же заподозрили что-то неладное.

В этот раз отец меня не выпорол. А мать ругала только за то, что всю эту прелесть я спрятал в платяной шкаф.

— Лучше бы ты всё это выбросил! — говорила она. — Да слава Богу, что жив остался!

Февраль 2003