Время решений

     — Пойми, милая, это не наша война. Это война олигархов, они делят свои активы, а мы, простые парни, должны под пули идти? Да, я хочу просто жить, любить тебя, детей своих нянчить,     — Алексей обнял Ларису, вдохнул запах её волос, — вот так бы стоял с тобой всегда, обнимал. Ну почему? Почему нашей жизнью распоряжаются другие?
     — Тебя вызывают? Повестка? — Лариса тревожно посмотрела на парня.
     — Пока нет. Но это дело времени. Ты же понимаешь?
     —  И что же делать, милый?
     —  Я должен скрыться, спрятаться, переждать. Когда всё это закончится, я вернусь. Пойми, я не трус. Но я не понимаю, зачем ломать мою жизнь, твою жизнь?
     — Я понимаю тебя. Я люблю тебя.
     — Тогда мы должны попрощаться сейчас, я не могу даже тебе сказать, где  буду, не из-за недоверия, просто тебя выследить могут. Ты главное не волнуйся за меня, всё в порядке будет. А будут спрашивать обо, скажи, что поссорились и расстались. Хорошо?
     — Да, да, — Лариса плакала, прижимаясь лицом к груди Алексея.

     И потянулись дни ожидания.  Тревожные, непонятные дни, как будто дыхание перехватило, а жизнь должна идти своим чередом. Учёба в институте, подработка на доставке. Без радости, без любимого. Но с ежесекундной информацией из новостей, от знакомых, из интернета. Разной, но всегда страшной.
     Это был её последний заказ на сегодня. Лариса остановила машину у старенькой хрущёвки и позвонила в домофон. Дверь ей открыла пожилая женщина, почти старушка.
     — Простите, я опоздала, заказов много и пробки, снега намело.
     — Ничего, ничего, милая. Ты мне пакетики занеси на кухню. Приболела я, сама не смогла до магазина дойти. Ноги ломит, едва хожу. А я тебя чайком побалую.
     Курьерам запрещено было проходить в квартиру и тем более пить чай. Но старушку было жаль. И чаю хотелось.  Лариса, сняв обувь, и подхватив тяжёлые пакеты, отправилась за хозяйкой на кухню. Перегородки между кухней и комнатой не было. И большой круглый стол стоял посередине кухни-гостиной.
     Лариса села за стол, хозяйка поставила перед ней чашку с горячим чаем. Вдруг Лариса почувствовала на себе чей-то взгляд. С фотографии на стене смотрел на неё Алексей.
     — Ой, кто это?
     — Внучок мой Алёшенька,— вздохнула женщина, — пропал где-то. Три месяца не приходит, и не звонит. Изпереживалась я вся, вот думаю, неужто как прадед его, тоже Алексей, на фронт сбежал?
     Женщина подошла к старинному комоду и открыв ящик достала альбом с фотографиями.
     — Вот, Алексей Иванович, папа мой. Ушёл добровольцем в сорок первом. Едва восемнадцать исполнилось.
    Лариса смотрела на фотографию прадеда своего Алексея. Надо же, как судьба свела с его бабушкой. Как прадед и правнук похожи.
     — Как вас зовут?
    — Мария Алексеевна. А тебя внучка?
    — Лариса. Расскажите ещё, мне интересно.
     — Спасибо, Лариса. Я расскажу. Мне ведь и поговорить не с кем. Сын-то мой с женой на военном заводе в последнее время по две смены работают, дома почти не бывают. Не до меня им. Продуктов вот мне заказали, и Слава Богу. Время сейчас такое. Дети воюют, отцы им снаряды, да танки делают.
     Лариса молчала, кивала головой. Родителей Алексея она знала, но вот с бабушкой была не знакома. И не могла она ей сказать, что она девушка Алексея, почти невеста, что не на фронте её внучок, а скрывается где-то от повестки. Да и где он, она не знала, как и родители, которым он сказал не искать его.
     А Мария Алексеевна вела свой неторопливый рассказ про отца-фронтовика, показывала треугольнички-письма своей школьной подружке Лиде, в будущем её маме, которая ждала-ждала, да закончив курсы медсестёр отправилась за любимым на фронт. Как нашла его израненного в госпитале и выхаживала. Как поженились после войны. А потом нарожали шестерых детишек и её Марусю. Но, нет-нет, да набегали слёзы на её глаза, и задумавшись переводила взгляд на фотографию внука, разговор как ручеёк перетекал на любимого внучка, каким он "умненьким-да-разумненьким рос, а уж каким ласковым".
      Ларису разморило от горячего чая, от свежих пирожков, которые ей на тарелку подкладывала  Мария Алексеевна. Ей было хорошо с ней, как с родным человеком. Но мысли, тревожные, противоречивые о верности их с Алексеем  решений, не давали ей покоя.
     Их беседу прервал телефонный звонок.
     – Да, мамочка, не волнуйся, со мной всё в порядке, я скоро, – Лариса встала, – поздно уже, Мария Алексеевна, мне пора.
     – Спасибо, деточка, что побыла со мной, ты заходи, я рада буду.
     – А вы звоните, – Лариса написала на листочке свой телефон, – говорите, что купить, я принесу.

     На улице было совсем темно. Лариса быстрым шагом прошла квартал, и вдруг услышала громкую музыку «Прощание Славянки», навстречу ей шла колонна солдат. А рядом бежали женщины в серых платках, и ребятишки в серых кутках. «Что это? Откуда они? Куда?» Она стояла в растерянности, глядя на серые марширующие фигуры, на серые одинаковые лица. А люди всё шли, и шли. Не понятно, но почему-то она оглянулась на чужое имя «Лидочка!» Светлое лицо, родные Алёшины глаза. «Алёша!»– кинулась она к солдату. «Жди меня!» – успел крикнуть он и исчез в строю.
     Лариса очнулась и села на кровати. Сон, но такой ясный, как наяву. Она видела прадеда Алексея, уходившего на фронт.
     И снова потянулись дни ожидания. Пару раз в неделю, она навещала Марию Алексеевну, приносила продукты и слушала её длинные рассказы. Ей было легче так переносить разлуку с любимым. Тем более излюбленной темой бабушки были воспоминания о детстве её  внука. Но,  признаться, что знает Алексея, она не могла.
     А в один из вечеров, когда они чаёвничали с Марией Алексеевной за её круглым столом, раздался звонок телефона. У Ларисы чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Звонил Алексей.
     – Лариса, милая, я в Ростове. У меня 5 минут на разговор, – услышала она быстрый голос любимого, и увидев взволнованный взгляд Марии Алексеевны, решительно нажала на значок видео, – Потом всё расскажу и объясню. Ты прости меня, я добровольцем пошёл.
       – Алёшенька! Внучок! – Мария Алексеевна всплеснув ладонями прижала их к лицу.
       –Бабуля? Ты у бабули? – опешил Алексей.
       – Да, мы познакомились случайно, потом расскажу.
       – Вы простите меня, домой заехать не получилось. Месяц сидели у дяди Толика на даче, бухали, думали. Потом решили поехать на Донбасс, проверить всё, своими глазами увидеть. Увидели! Тут такие люди! Они настоящие! Короче, мы записались добровольцами, обучение прошли. Лариса, пойми меня, у меня мир перевернулся! Я не могу иначе. Ты жди меня. Я люблю тебя!
      – Лёша, я поняла, всё поняла, ты правильно сделал. Я люблю тебя. Я приеду к тебе, когда диплом получу. Я ведь врач.
      – Бабуленька, родная моя, ты главное не болей, дождись меня!
      – Алёшенька, мальчик мой, я молюсь за тебя. Крестик на тебе.
      – Да, бабуля, – Парень достал крестик и поцеловав показал бабушке.
      – Береги себя, Алёша!
      – Всё, всё, милые мои, мне пора, я приеду через полгода, и звонить буду по возможности. До свидания. Целую вас.
     Женщины долго сидели обнявшись, плакали, ободряли друг друга, потом выпили валерьяночки.
      – Переезжай-ка ты ко мне, деточка, вместе будем Алёшу ждать, вместе легче.
      Лариса кивнула, а Мария Алексеевна продолжала.
      – А Лёша вернётся, поженитесь, я к родителям переберусь,  а квартирка вам достанется. Дай Бог, ещё правнучка на руках подержу.