Про крейсер Октябрьская Революция

Моим друзьям и однокашникам посвящается.   
 


Про топку «Октябрьской Революции», Старфайтера и чистые ноги.

Окончание каждого курса учебы в военно-морском училище обычно завершается практикой на боевых кораблях. После первого курса в 1981 году корабельная практика была и у нас, курсантов ВВМУ им.М.В.Фрунзе, но только после общевойсковой, которая проходила в Балтийске в бригаде морской пехоты. В этой 336-й отдельной гвардейской бригаде, кроме образцового хождения строем с песнями, обкатывания в окопе танками, преодоления полосы препятствий и забрасывания противника гранатами, нас еще больше утвердили во мнении, что лучше служить в ВМФ на кораблях, чем бегать в атаку с АКС наперевес, пусть даже и в черном берете. К чему, собственно, мы изначально и стремились – стать корабельными офицерами…
Первая корабельная практика будущих морских офицеров в те времена обычно проводилась на имеющихся тогда еще в ВМФ СССР артиллерийских крейсерах. Крейсер это вообще сгусток морской мощи и флотской организации. Огромный корабль на котором находится множество всевозможного оружия, приборов и механизмов. Всем этим управляет не менее огромный коллектив со своими отношениями старших к младшим. И это не только так называемая флотская «годковщина», которую, как известно, на флоте пока никто не отменял! Но и, как не трудно догадаться, жизненная необходимость управления таким большим и сложным механизмом, как крейсер: старшие руководят и обучают по ходу дела младших управлению, как подчиненным личным составом, так и сложнейшими механизмами и разнообразным и многочисленным оружием. А в виду большой численности техники, боевого оружия и людей в ограниченном пространстве корабля, управление и обучение этому на крейсере происходит быстро и жестко, а также не только по руководящим документам, но и по принципу: «не понимаешь по хорошему, поймешь по уставу». Кстати, кроме всех многочисленных имеющихся в Вооруженных Силах уставов, есть еще один и, пожалуй, он для нас, моряков, является самым главным - это Корабельный устав ВМФ. К примеру, в нем написано, прямо и однозначно - ст.191: «Частое оставление корабля старшим помощником командира корабля несовместимо с должным исполнением им своих служебных обязанностей». Несовместимо! А старпом на корабле (правильнее будет называть этого трудягу с большой буквы, Старпом) – это царь и бог повседневной службы, второй после командира, а в повседневной жизни – может и первый. И если Старпом по Корабельному уставу, практически безвылазно сидит на борту, а весь быт, любимый личный состав, приборки, камбуз, вахты, наряды и прочая-прочая организация службы, то есть все - на нем, то нетрудно догадаться, какими методами он все это успевает, «вдохновляет» и добивается! От офицеров в первую очередь и уж, совсем упаси господь, попасться ему на глаза нерадивому матросу или мичману!..
А еще корабль сам по себе помогает постоянному воспитательному процессу: у корабля есть одна отличительная особенность, добавляющая изюминку, а вернее - перчинку такому ускоренному воспитанию  – это хорошо изученное и замкнутое пространство, где спрятаться от начальства практически некуда…
Кстати, старожилы рассказывали, что только на крейсерах можно было услышать такую команду по громкоговорящей связи: «Офицерам и лейтенантам собраться на совещание там-то…»!
Красноречивая характеристика для понимания тягот и лишений воинской службы на крейсере даже офицерам и особенно молодым…
Если обобщить, на крейсере все должно происходить слаженно, четко, быстро и неукоснительно,  как положено не только руководящими документами, но и флотскими порядками и традициями. Это все и называлось на флоте «крейсерской организацией», которую мы и должны были постичь на своей первой корабельной практике!
И вот, после морской пехоты попали мы, нескольких сотен курсантов-первокурсников на артиллерийский крейсер проекта 68-бис под названием «Октябрьская Революция». Это был крейсер послевоенной постройки начала 50-х годов, называемый в просторечье «Октябрина». Для понимания, что представлял собой такой корабль: длина 210 метров, водоизмещение более 16 тысяч тонн, броня толщиной до 130, а в  башнях до 175 мм, экипаж – более 1000 человек (по штату 1270, из них 71 офицер). Четыре башни орудий главного калибра, по две в корме и на баке, по три 152 мм ствола в каждой башне, дальность стрельбы до 31,5 км. Расчет одной башни - 57 человек, при ее весе в 250 тонн. Еще 16 стволов в 8 башнях орудий универсального калибра по 100 мм, 16 спаренных 37-мм установок, торпедные аппараты, мины, ну и так далее. В общем, серьезный бронированный монстр арт.вооружения и не только. И это еще был, по недавней довоенной терминологии, так называемый «легкий крейсер». Других, более серьезных и «тяжелых», к тому времени в строю уже не осталось, так как на современный флот пришла новая эра ракетного вооружения. 
Разместили нас, курсантов, в кубриках по 25-30 человек на трехъярусных койках. Т.е. весь кубрик был в таких конструкциях: внизу на палубе на рундуках (выдвижные ящики для вещей) расположена одна койка, а над ней еще две на расстоянии сантиметров 50 друг от друга. Поначалу и с непривычки даже втиснуться на свою койку было непросто. Нижний спящий, таким образом, лежал на рундуках, над ним средний, а верхний в своей койке находился уже под самым подволоком (потолок по-флотски) по которому проходили всякие трубопроводы и кабель-трассы. И вот по ним уже, в свою очередь, любили бегать корабельные крысы, ласково именуемые на флоте «ларисками», чуть ли не задевая верхнего спящего своими свисавшими хвостами или еще более многочисленные тараканы, которые тоже назывались по-корабельному - «стасики».
Кормежка была организована по бачковой системе (от слова бак, бачок): дежурные «бачковые» брали эти самые бачки, чайники и шли получать на корабельный камбуз еду, чай-масло-компот и хлеб, а затем прямо в кубрике раскладывали специальные столы и скамьи (баночки по-флотски), ставили на них еду и посуду, где мы и ели. Потом все складывалось обратно, мылось и убиралось до следующего приема пищи. Кубрик нашему взводу достался в корме крейсера, под главной палубой, и был проходной, т.е. прямо через наш кубрик шел коридор, по которому передвигались дальше в корму матросы крейсера, т.к. дальше были их штатные места обитания. Это и стало причиной нашего конфликта с матросами, который вылился в не совсем «добровольную экскурсию» для нас, аж в самые глубокие недра «Октябрины».
Дело было в том, что через короткое время нашего обитания в этом кубрике мы стали замечать неоднократные пропажи вещей, от ботинок и тапочек, до ремней, гюйсов и тельняшек, которые только-только лежали вот здесь и раз… их уже нет! Оказалось, что пробегавшие через наш кубрик по коридору матросы умудрялись любую вещь, оставленную без присмотра даже на несколько секунд, всасывая, как пылесосом, уносить с собой. Мы для них были не только чужаками и будущими начальниками, но и легкой добычей пополнения элементов формы одежды и любых других вещей. Не чурались они ничем, пропадало все, что можно было схватить, пробегая: хоть мыло, полотенце или сигареты, хоть книгу, ручку или тетрадку.
Конечно, мы ужесточили наблюдение и контроль дневальными по кубрику, которые несли вахту круглосуточно, но все равно кражи, хоть и сократились, но не прекращались. 
И вот, в одну из ночей, кто-то из наших дневальных, под утро устав от проныриваний через наш кубрик воровато-бегающих матросских глаз, задраил наглухо дверные проемы в него и на вход и на выход, мол, через другую палубу пройдете, задолбали. А ночью, через наш кубрик ходила лишь корабельная служба – в основном сменяемые и заступающие вахтенные и были они чаще всего молодыми матросами. С утра возмущенные этим молодые привели старослужащих-«годков» разбираться, мы для них были «карасями» по их табелю о рангах, только год на службе. Ведь это были их коридоры, так они считали. Но не тут-то было: слово за слово, до рук дело чуть не дошло, но т.к. нас тут же высыпал на подмогу почти весь класс, матросам пришлось ретироваться, как говорится - не солоно хлебавши. Радовались мы недолго, «годки» оказались по-крейсерски умнее и поступили по уставу: доложили по команде, что курсанты перекрыли проходы, аварийные выходы, пути обходов вахтенной службы и т.п., а на «законные» требования старшинского состава корабля, ну и т.д. В результате, после утреннего доклада дежурного по кораблю командиру о происшествиях за ночь, нас внеурочно и персонально построили в кубрике, куда затем влетел разъяренный Старпом «Октябрины», который имел характерное корабельное прозвище «Старфайтер», как американский истребитель-перехватчик. И он практически без использования литературных и вообще обычных русских слов быстро объяснил нам, что такое советская власть, корабельный устав, кто мы такие и что с нами будет дальше на его корабле!
А дальше в дело вступила знаменитая крейсерская организация, которая сработала, как хорошо смазанные шестерни. Уже через 15 минут нам было определено наказание: самые грязные работы по уборке помещений и механизмов в БЧ-5 крейсера. Наше курсантское начальство не возражало. Т.к. во-первых, мы реально накосячили, а во-вторых, старшим практики от училища на крейсере с нами был тогда капитан 3 ранга Булавчик В.Г. и он не только сам был крутого нрава, но и несколько лет назад был предыдущим Старпомом этой самой «Октябрины»… Потому не только не возражал такому роду крейсерского «воспитания» нерадивых молодых курсантов, а наоборот - даже приветствовал! Сейчас, наверное, такое было бы невозможно с курсантами на флоте, а тогда – вполне допустимо, никто не роптал и не жаловался, это и были «тяготы и лишения воинской службы», нас тогда так учили и воспитывали. По-моему, и воспитали. Не самым худшим образом!
Короче говоря, разделили наш класс на группы и назначили на самые «почетные» работы по разгребанию, так сказать, авгиевых конюшен крейсера. Группе, где был я, досталась чистка котлов, которые располагаются в самых глубоких недрах машинного отделения корабля.
Котел крейсера представляет собой некую цистерну размерами 8 на 6 метров, внутри которой сгорающий мазут в 4-х тысячах изогнутых трубок, каждая длинной метра по 3,5 превращает воду, нагревая ее, в пар, который далее уже вращает турбины – машины и все остальное, включая гребные валы и винты.  На крейсере таких котлов шесть. На инструктаже в БЧ-5 нам объявили, что работать будем вручную щетками и в трусах, т.к. внутри котла жарко и так грязно, что одежду после будет не отмыть. Выдали длинные щетки на шестах и вперед! У одного из этих котлов нас построили, открутили заглушку горловины, а представляла она собой некий овальный лючок около 50 на 60 см, прикрученный к котлу на двух десятках болтов. Вот в эту черную дыру горловины нас по одному и стали осторожно засовывать в котел, словно снаряды в жерло пушки. Внутри было реально, как в … ну, вы поняли мою ассоциацию. Свободного пространства немного, оно все переплетено многочисленными трубками, которые не просто грязные, а покрыты толстым-претолстым слоем нагара от сгоревшего распыленного под большим давлением мазута и все вокруг черным-черно и даже еще чернее, чем африканская ночь в тропиках. А запах!..
В общем – арбайтен, штрафники! Не буду утомлять вас страстями дальше – мы чистили, отдыхали и снова чистили. Сложность была в том, что при такой механической чистке в воздухе появляется тончайшая сажевая пыль, которая не только прилипает к разгоряченным телам, но и затрудняет дыхание. Приходилось работать сменами. Не знаю уж, насколько качественно, но котел мы отчистили! Вылезли наружу – чисто черти из преисподней, все в саже, измазанные, черные и пропахшие гарью и копотью. Но веселый дух молодости и здесь взял свое: дурачась и веселясь, разрисовали себя этой свежей сажей: кто усы себе дорисовал, кто крылья на спину, кто чертиков, но все как один прописали номер нашего класса на груди – 113 - штурмана, третий взвод!
А далее нам велели идти отмываться в корабельной душевой, что уже был плюс сам по себе, т.к. на корабле помывка бывает только по субботам, а тут ее организовали специально для нас. Но… предупредили сразу, вода в душевую будет подана только холодная, потому, что горячей сажу не отмыть. Вначале мыться нам было весело, разгоряченные работой мы плескались пусть и под холодной, но пресной водой. Затем, когда действительно оказалось, что сажу смыть сложно и ее можно оттереть лишь мочалкой, хозяйственным мылом и с силой, нам стало значительно менее весело и несколько прохладно, это говоря мягко! Чтобы совсем не закоченеть и пытаясь взбодриться, мы даже пели, а точнее орали: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня!» Но наконец, закончилось и это. Немного замерзшими, но снова чистыми мы даже остались довольными этим неожиданным приключением, но урок корабельной службы усвоили – с крейсерской организацией шутки плохи!
А дальше были и выходы в море на артиллерийские стрельбы и сон на палубе под канонаду выстрелов из орудий главного калибра, и учения по спасению человека за бортом, упавшего с корабля в море, изучение азбуки Морзе и флагов расцвечивания и еще многое другое.
Сколько лет уже прошло, давно списан и разрезан на металл наш крейсер, сколько других практик и походов на различных типах кораблей мы провели за годы учебы, но этот эпизод чистки корабельных котлов крейсера почему-то острее других врезался в память. Не было еще случая, чтобы мы, встречаясь с одноклассниками по училищу, не спрашивали друг друга: «А помнишь, нет – ты помнишь, как мы чистили котлы на Октябрине?». Да и не мудрено – многие ли могут таким похвастаться: побывать в сердце крейсера, в недрах топки его котла, да и вернуться обратно грязным, но живым, невредимым и даже веселым…  Такое не забывается!
А все же, волею случая, на крейсер «Октябрьская Революция» судьба занесла наш класс еще раз.
Через два года, уже переходящие на 4-й курс, после окончания очередной корабельной практики в г. Балтийске мы должны были вернуться в училище для убытия в долгожданный летний отпуск. Обычно такие переезды между городами осуществлялись на ж/д поездах. Но в этот раз, нас решили доставить в училище не на поезде, а на одном из кораблей Балтийского Флота, которые как раз в это время - так совпало, шли из Балтийска для участия в праздновании Дня ВМФ СССР в «колыбели города революции» на Неве. Крейсер «Октябрьская Революция» был флагманским кораблем на этом параде, вот на нем нам опять и выделили кубрик для размещения и проживания на переходе в наш родной город, тогда еще Ленинград. Шли мы туда Балтийским морем около трех суток. Делать нам курсантам все это время было абсолютно нечего, практику свою мы уже закончили, все зачеты получили и на крейсере числились лишь пассажирами.  А в реальном переходе морем боевого корабля этим пассажирам на палубе или где-то еще даже находиться без дела незачем, даже наоборот, вредно.  Попадешься, не дай бог, Старпому – можно нарваться на неприятности, как  праздношатающимся бездельникам, хоть мы и пассажиры, но военные, а в какую-нибудь топку снова было неохота. Уже плавали – знаем! Эту крейсерскую организацию. И перед отпуском, как-то особенно не хотелось «залетов».
В этот раз кубрик наш был не проходной и затерян где-то в глубине необъятных палуб крейсера.   
Был он хоть и с одной теперь дверью, но без иллюминаторов, поэтому мы могли ориентироваться на то, что происходит на корабле только по командам громкоговорящей связи. Потому из кубрика, без надобности, мы почти и не выходили. За первые сутки отоспались, а дальше, от нечего делать пошла игра в карты. По еде - опять бачковая система, выглядело это так: назначенные дежурные уже без очереди на камбузе, 4-й курс же, получают и приносят в кубрик пищу. Далее, кто хочет сам берет и накладывает себе то, что нравится. Остальные, кто спит, кто читает, кто увлеченно «расписывает пульку». К третьему дню не вылезания из кубрика реальное время суток потеряно окончательно. В связи с этим, запомнился забавный эпизод: с кем-то идем перед сном чистить зубы. В матросском умывальнике их чистим, умываемся и, как положено в училище, на ночь моем ноги. Рядом умывающиеся матросы смущенно и удивленно спрашивают – а курсанты И УТРОМ ноги моют? Не сразу, но до нас доходит, что это у них у всех на корабле утро, а у нас, пассажиров, и не поймешь что за время суток сейчас…
Важно отвечаем – ноги у моряка должны быть чистыми всегда!   
И вот так, выспавшиеся и с чистыми ногами мы и пришли на рейд порта Ленинград. Затем был очень интересный заход через узкие для крейсера каналы порта в Неву через специально разведенный в этот день мост л-та Шмидта и постановка его на бочки на траверзе Медного всадника у Дворцового моста. Все это мы уже с большим интересом наблюдали стоя на верхней палубе крейсера в парадной форме. Потом был сход на берег, когда нас группами переправляли на баркасе к стенке причала, что возле Кунсткамеры.  А сколько народу высыпало на набережные Невы посмотреть на наш крейсер! Среди них были и наши друзья, девушки и родственники, которые тоже пришли к Неве, чтобы полюбоваться на боевые корабли в честь Дня ВМФ и встретить своих «морских волков», надеясь на их рассказы о суровых морских буднях и прочих «мюнхаузенских» приключениях...
Вот одно такое приключение в этом рассказе я вам сейчас и поведал!
А крейсер нашей первой военно-морской практики, недаром носящий столько лет имя Октябрьской  социалистической революции, на исходе своей корабельной жизни все же умудрился подгадить представителям «вероятного противника» - привожу цитату из интернета:

Конец службы. Подводный крейсер «Курск» и «Октябрьская революция» созданы на одной и той же верфи. Но если гибель «Курска» имела серьезный резонанс, то распил артиллерийского крейсера на «иголки» прошел практически незамеченным. В сентябре 1987 года, после более чем 30-летней службы крейсер «Октябрьская революция» был разоружен и исключен из состава ВМФ СССР во второй и уже в последний раз. Еще через год началась его разделка на базе Главвторчермета в Ленинграде. С утилизацией корабля был связан скандал, вызванный жалобой индийского бизнесмена с английским паспортом Кешавы Бхагаты. Он утверждал, что приобрел этот крейсер для разделки в Индии, но затем сделка не состоялась, хотя деньги он якобы уже заплатил. Так это или нет, но конец крейсера, символа Октябрьской революции, был сам по себе символичен. Он закончил свою жизнь одновременно с окончанием признания всемирно-исторического значения революции в официальной пропаганде, так и не давшись в руки англичанина, пусть и не англосакса.


Будем верить, что это был хоть и условный, но все равно «залп» крейсера, его последний залп по врагам! А не вороватость тыловых дельцов от флота. Хотя это - уже совсем другая история…

С.Ткачёв.  2021 г.