Глава 12-14

Глава 12. _разрушение_


К концу ноября сугробы снега на равнинах достигли 3 футов в глубину.
Температура регулярно опускалась до десяти и более градусов ниже нуля по ночам и
днем редко поднималась выше нуля. Уровень штабеля бревен в
объем дровяного склада неуклонно сокращался, несмотря на сосредоточенные усилия
почти каждого трудоспособного мужчины в сообществе по его пополнению.
Бригады всю ночь напролет рубили при свете бензиновых фонарей. Топливо
Рацион пришлось снизить, чтобы соответствовать темпам сокращения.

Глубокий снег помешал плану мэра Хиллиарда спускать бревна на санках под гору
без использования упряжек. Критика и недовольство его решением
пожертвовать лошадьми быстро росли.

Признаков сибирской язвы больше не было, и некоторые говорили, что вся
программа вакцинации и забоя скота была глупой ошибкой. Несмотря на
несмотря на заверения ветеринаров, что это было единственное, что
можно было сделать, недовольство продолжалось подобно накатывающей волне по мере того, как
суровость зимы усиливалась.

В конце концов Совет был вынужден издать приказ о консервации, требующий
проживать семьям по двое в доме, исходя из теории, что было бы
эффективнее отапливать один дом, чем части двух. Отбор членов семьи
создание пар было необязательным. Близкие друзья и родственники переезжали вместе
везде, где это было возможно. Там, где отбор не проводился, комитет назначал
семьи для совместного проживания.

Как только был издан приказ, мать Кена предложила пригласить
Ларсенов переехать к ним. Шведская семья с радостью согласилась.

День благодарения, когда он наступил, отмечался в духе, но едва ли в
действительности. Было несколько предложений, чтобы мэр Хиллиард распорядился о
специальных пайках, по крайней мере, на этот день и на Рождество, но он остался
со своей железной решимостью, что каждая крупинка еды будет
растянутый до предела. Никаких специальных скидок на
День благодарения или любой другой праздник не будет, пока опасность не минует.

Кен, его отец и их друзья внесли свою лепту в критику
в прошлом мэр вызывал у них только растущее восхищение
его решимость отстаивать принципы, которые, как он знал, были
правильно, каким бы суровым он ни был. Раньше большинство горожан
считали, что он очень хорош в произнесении высокопатриотических речей по случаю Четвертого июля
и не очень хорош ни в чем другом. Теперь, осознал Кен,
напыщенный маленький человечек, казалось, ожил, полностью и чудесным образом
ожил.

* * * * *

На следующий день после Дня Благодарения Кена и профессора Мэддокса встретила миссис
Мэддокс, когда они вернулись домой. "Мария хочет, чтобы ты пришел в радиорубку
прямо сейчас", - сказала она. "Пришло кое-что важное от
Berkeley."

Они поспешили к хижине, и Мария с облегчением подняла глаза, когда они
вошли. "Я так рада, что ты здесь!" - воскликнула она. "Доктор Френч выступает на
радио лично. Я записывала его, но он хочет поговорить с тобой.
Он врывается каждые 10 минут, чтобы дать мне шанс сообщить ему, если
ты здесь. Уже почти время."

Кен и его отец уловили фрагмент фразы, произнесенной
Ученым из Беркли, а затем включился оператор. "Беркли запрашивает"
подтверждение, Мэйфилд.

Кен взял микрофон и ответил. "Это Мэйфилд, Кен Мэддокс
говорит. Мой отец здесь и поговорит с доктором Френчем.

Профессор Мэддокс сел за стол. "Это профессор Мэддокс", - сказал он
. - Я пришел как раз вовремя, чтобы услышать вашу последнюю фразу, доктор Френч. Мне сказали, что
вам нужно обсудить что-то важное. Пожалуйста, продолжайте.

Кен переключился на прием, и через мгновение раздался спокойный, убедительный голос
из динамика послышалось имя доктора Френча. "Я рад, что вы пришли, доктор
Мэддокс", - сказал он. "На пленке у вас есть мой отчет о некоторых экспериментах, которые мы
проводили за последние несколько дней. Они не закончены, и если бы обстоятельства
были нормальными, я бы, конечно, не сообщал о работе на этом этапе.

"Однако я полон оптимизма по поводу того, что мы находимся на пороге существенного
прорыва в отношении осадителя, который мы ищем. Я бы
хотел, чтобы вы повторили работу, о которой я сообщил, и продолжили дальше, используя
ваши собственные идеи. Я хотел, чтобы она была у вас вместе с людьми в
Пасадена, на случай, если здесь что-нибудь случится. По моему мнению, это может быть
только вопрос дней, пока у нас не будет решения ".

"Я, конечно, надеюсь, что вы правы", - сказал профессор Мэддокс. "Почему вы
говорите о возможности того, что что-то может случиться. Есть проблемы?"

"Да. В течение
последних 3 дней по всей территории залива неоднократно вспыхивали беспорядки. Запасов продовольствия практически нет. В
здешнем университете те из нас, кто остался, разместили свои семьи в
аудиториях. У нас есть небольшой запас еды, но этого недостаточно для
бессрочное пребывание. Беспорядки могут захлестнуть нас. Нехватка еды может
выгнать нас прежде, чем мы сможем закончить. Там вы находитесь в лучшем положении
в целях выживания. Я надеюсь, что ничто не помешает вашей работе.

"Наше местное правительство быстро разваливается. Они пытались снабжать
сообщество морепродуктами, но парусных судов не хватает.
Возможно, две трети населения мигрировали. Некоторые вернулись.
Погибли тысячи. Я чувствую, что наше время ограничено. Внимательно выслушайте мой отчет
и сообщите мне свое мнение завтра ".

Они прервали контакт, беспокойство наполнило сердца доктора Френча
слушатели в Мэйфилде. До сих пор ученый из Беркли казался
бесстрастным и предельно объективным. Теперь, услышав, как он говорит о своей собственной
личной катастрофе, они почувствовали его собственное предчувствие
краха.

Когда Мария напечатала отчет, профессор Мэддокс не ложился спать до
раннего утра, изучая его, составляя уравнения и делая
свои собственные вычисления. Кен остался с ним, пытаясь разобраться в
сложной работе и следовать слишком кратким объяснениям своего отца.

Когда он закончил, профессор Мэддокс был полон энтузиазма. "Я верю, что он на
правильном пути", - сказал он. "К сожалению, он рассказал не все, что знает
в этом отчете. Должно быть, он был слишком взволнован работой.
Обычно он ничего не упускает, но он пропустил три или четыре
важные шаги ближе к концу. Мне придется попросить его заполнить их
прежде чем мы сможем многое сделать с его процессами ".

Отчет был прочитан и обсужден в лаборатории колледжа на следующий
день, и ученые начали предварительную работу по дублированию результатов доктора Френча
. Кен и его отец поспешили домой пораньше, чтобы встретить
запланируйте встречу с Беркли на вторую половину дня и позовите доктора Френча к микрофону, чтобы он
ответил на вопросы, которые он забыл рассмотреть.

Когда они добрались до радиорубки и открыли дверь, то обнаружили Марию
внутри, уронив голову на стол. Глубокие рыдания сотрясали ее тело.
Приемник был включен, но из него доносился только треск статических помех.
Нити накала на передающих трубках были зажжены, но переключатель антенны был
разомкнут. Магнитофон все еще работал.

Профессор Мэддокс схватил Марию за плечи и усадил обратно в
кресло. "В чем дело?" воскликнул он. "Почему ты плачешь, Мария?"

"Все кончено", - сказала она. "Там, внизу, больше ничего нет. Просто
ничего..."

"Что ты имеешь в виду?" - Нет! - воскликнул Кен.

- Это записано на пленку. Вы можете сами это услышать.

Кен быстро перевернул пленку и включил воспроизведение. Через мгновение
послышался знакомый голос их друга из Беркли. "Я рад, что ты пришел
пораньше", - сказал он. "Сегодня мало времени. Случилось то, чего опасался доктор Френч
.

"Половина района залива охвачена пламенем. Здесь, в кампусе, административное здание
исчезло. Они пытались взорвать научный корпус. Он
в другом крыле довольно быстро горит. Я на третьем этаже. Я
ты когда-нибудь говорил, что я перевез свои вещи сюда, чтобы быть поближе к лаборатории?

"На улицах, должно быть, толпа в сто тысяч человек. Или
скорее, несколько сотен мобов, которые в сумме составляют столько-то. Никто из них не знает
куда они направляются. Это как монстр с тысячей отдельных голов
вырванный на свободу, чтобы побегать перед смертью. Я вижу группы по пятьдесят или около
сотни бегущих по улицам, сжигающих и крушащих все подряд.
Иногда они встречают другую группу, идущую с противоположной стороны.
Затем они сражаются до тех пор, пока большая часть одной группы не погибнет, а остальные
разбегутся.

- Еще час назад здесь проводилось совещание ученых. Они
собрали все бумаги и заметки, какие смогли, и договорились, что каждый попытается
выбраться из города по-своему, со своей семьей. Они согласились
попытаться встретиться в Салинасе через 6 недель, если это возможно. Я не думаю, что кто-нибудь из
из них когда-нибудь встретится снова ".

Внезапная напряженность прорезалась в голосе оператора. "Я вижу его внизу
там!" - закричал он в отчаянии. "Доктор Френч... он бежит через кампус
с кучей книг и ящиком со своими бумагами, и они пытаются схватить
его. Он стоит на вершине небольшого холма, а внизу толпа.
Они смеются над ним и стреляют. Они выглядят почти как студенты колледжа
. Он ранен - они его достали ".

В голосе оператора послышались сдавленные рыдания. "Это все, что есть", - сказал он
. "Я надеюсь, вы сможете что-нибудь сделать с информацией, которую дал доктор Френч
вам вчера. С Беркли покончено. Я собираюсь попытаться выбраться отсюда
теперь я сам. Не думаю, что у меня много шансов. Толпы
кишат по всему кампусу. Я слышу стрельбу с другой стороны
здания. Может быть, я даже не выйду на улицу. Скажи профессору и
Кену, пока. Я бы очень хотел съездить в Мэйфилд, чтобы посмотреть, что
подходит к этому шведскому акценту. 73 года"

* * * * *

После ужина профессор Мэддокс объявил о своем намерении вернуться в
лаборатория. Миссис Мэддокс энергично запротестовала.

"Я не смог бы заснуть, даже если бы лег спать, - сказал он, - думая о
о том, что произошло сегодня в Беркли".

"Что, если бы нечто подобное произошло здесь?" - спросила миссис Ларсен с
беспокойством. "Могло бы"?

"Мы находимся в гораздо лучшем положении, чем столичные районы", - сказал
Профессор Мэддокс. "Я думаю, мы справимся, если сможем удержать наших людей от
впадаю в панику. К тому же так проще, потому что нас не так уж много.

Профессор Ларсен вернулся в лабораторию с Мэддоксами.
Всю ночь они рассматривали работу доктора Френча. Знать это
казалось, что они использовали материалы из прошлого, поскольку все те,
кто был ответственен за это, вероятно, были мертвы.

"Нам придется восполнить эти недостающие этапы", - сказал профессор Мэддокс. "Мы
знаем, с чего он начал, и мы знаем конечные результаты, к которым он стремился
. Я думаю, мы можем восполнить пробелы".

"Я согласен", - сказал профессор Ларсен. "Я думаю, нам не следует пренебрегать
передайте это нашим людям в Стокгольме. Вы проследите, чтобы это было сделано?" он
спросил Кена.

"Наше следующее расписание в этом районе - послезавтра. Или я мог бы передать это
им на экстренное дежурство завтра днем.

"Примите экстренные меры. Я думаю, что крайне важно, чтобы они
получили это как можно скорее ".

* * * * *

Шли дни, в
Мэйфилде все чаще появлялись незнакомцы. Кен видел их на улицах, когда шел на склад за
продуктовым пайком для своей семьи. Он не знал всех , кто жил в этом городе .
вэлли, конечно, но он был уверен, что некоторые из людей, с которыми он встречался сейчас,
были совершенно незнакомыми, и, казалось, их было так много.

Он слышал истории о том, как некоторые из них приходили поодиночке или в
небольших группах из одной или двух семей. Они пробирались из городов на
север или юг по шоссе, которое проходило через
долину. Они пришли в лохмотьях, полуголодные, спасаясь от снежных бурь, в
неожиданное убежище - город, который все еще сохранял остатки
цивилизации.

Неожиданно Кен обнаружил, что именно эта тема обсуждается в
очереди за пайками, когда он добрался до склада. Люди держали в руках
копии мимеографированного бюллетеня новостей, выпускаемого два раза в неделю
Совет. Сверху заглавными буквами было написано: "ПРОКЛАМАЦИЯ".

Кен взял листок и прочитал: "Согласно последним подсчетам, которые мы сделали
благодаря списку продовольственных товаров, в Мэйфилде сейчас находятся почти три
тысячи человек, которые являются беженцами из других районов и прибыли сюда с тех пор, как
начало катастрофы.

"Как бы ни были велики наши гуманитарные чувства, и хотя мы хотели бы
иметь возможность облегчить страдания всего мира, если бы это было в
в наших силах сделать это, очевидно, что это невозможно. Наши запасы продовольствия сейчас находятся на
уровне прожиточного минимума. До сбора урожая следующего сезона может возникнуть
необходимость в его дальнейшем сокращении.

"Ввиду этого факта мэр и городской совет приняли решение
с этой даты издать прокламацию о том, что каждый гражданин Мэйфилда будет
зарегистрирован и пронумерован, и никакие пайки не будут выдаваться, кроме как через
надлежащая идентификация и номер. Настоящим предписывается, что никто
в дальнейшем не должен разрешать въезд любому постороннему лицу, которое не было
резидентом Мэйфилда до этой даты.

"Вокруг всего района будет возведен забор из колючей проволоки
жилой и деловой район, и будет выставлена вооруженная охрана
против всех беженцев, которые могут попытаться проникнуть внутрь. Будут назначены бригады для
возведения забора, а дежурства в охране будут распределены между мужчинами
горожанами.

Кен вернул лист своему соседу. Его разум словно оцепенел, когда он
подумал о некоторых из тех, кого он видел шаркающими по глубокому снегу в
городе. Теперь он понял, как узнал, что они незнакомцы. Их изможденные,
измученные лица свидетельствовали о более тяжелых лишениях, чем
любой в Мэйфилде еще не знал. Это были те, кому отныне будет отказано
прочь.

Кен услышал сердитый гул комментариев вокруг себя. "Надо было сделать
это давно", - говорила полная женщина где-то позади него. "Какое право
они имеют приходить и есть нашу еду?"

Мужчина во главе очереди говорил: "Они должны собрать их всех
и заставить двигаться дальше. Три тысячи - это надолго удержало бы людей,
которые имеют на это право".

Кто-то другой, не такой сердитый, сказал: "Они такие же люди, как и мы.
Ты знаешь, что говорит об этом Библия. Мы должны делиться друг с другом как можно дольше
".

"Да, и довольно скоро никому нечем будет поделиться!"

"Может быть, это и так, но это то, что мы должны делать. Это то, что у нас есть
_got_ что делать, если мы собираемся остаться людьми. Я приму в свой дом любого,
кто постучится в мою дверь ".

"Когда ты увидишь, что твои дети плачут, требуя еды, которую ты не можешь им дать, ты
сменишь тему!"

Прямо перед собой в очереди Кен увидел маленькую молчаливую женщину, которая озиралась по сторонам
с испуганными взглядами. Она дрожала от страха так сильно, словно
с холодом, который проникал в ее тонкое, изорванное пальто.

Она была одной из них, подумал Кен. Она была одной из тех, кто пришел извне.
снаружи. Ему было интересно, кто из крикливых людей рядом с ним был бы
готов первым увезти ее за пределы Мэйфилда и
заставить двигаться дальше.

* * * * *

В тот вечер, за ужином, он рассказал об этом своим родителям и Ларсенам.

"Это проблема, с которой нужно столкнуться, - сказал профессор Мэддокс, - и
Хиллиард выбирает решение, которое считает правильным. Он не более
бессердечен, чем, например, доктор Эйлсворт.

"Это кажется ужасным", - сказала миссис Ларсен. "Что будет с
теми, кому отказали?"

"Они умрут", - сказал доктор Ларсен. "Они уйдут и будут бродить по
снегу, пока не умрут".

"Почему у нас должно быть больше прав на жизнь, чем у них?" - спросила миссис
Мэддокс. "Как мы можем продолжать есть и чувствовать себя комфортно, пока они здесь
снаружи?"

"_They_ они есть во всем мире", - сказал доктор Ларсен, как будто
размышляя. "В Соединенных Штатах умерло, должно быть, тридцать миллионов
Только в штатах с тех пор, как это началось. Еще сто миллионов умрут в этом году.
Зима. Эта пропорция будет такой же и во всем остальном мире. Должны ли
мы быть благодарны за то, что нас сохранили до сих пор, или мы должны добровольно
присоединиться к ним в смерти?"

"Это другое дело", - сказала миссис Мэддокс. "Именно те, кто приходит и умоляет о
нашей помощи, будут на нашей совести, если мы сделаем это".

"Весь мир пришел бы сюда, если бы узнал, что у нас здесь есть запасы продовольствия - если бы это
могло прийти. Каким бы жестоким это ни было, мэр избрал единственно возможный
путь, открытый для него.

Кен и Мария хранили молчание, оба ощущая ужас этого предложения
и его неизбежность.

В последующие дни Кен был особенно рад возможности погрузиться с головой
в проблемы в лаборатории. Его отец, похоже, тоже работал с
возрастающей яростью по мере того, как они углублялись в изучение
материала, подготовленного доктором Френчем. Словно охваченный каким-то фанатичным порывом,
не в силах остановиться, профессор Мэддокс проводил от 18 до 20 часов
каждый день за своим столом и лабораторным столом.

Кен остался с ним, хотя и не мог сравниться с большим отцом
энергия. Ему часто удавалось урывками поспать, пока отец работал..
Затем, однажды утром, когда особенно длинная серия сложных тестов подошла к
концу в 3 часа ночи, он сказал Кену с тихим ликованием: "Мы можем
провести дезактивацию прямо сейчас, если не будет ничего другого. Это то, что обнаружил Френч
. Сможем ли мы когда-нибудь запустить это в атмосферу - другой вопрос,
но, по крайней мере, мы можем очистить наши металлы ".

Взволнованный, Кен склонился над блокнотом, пока его отец описывал
результаты реакции. Он изучал фотографии, сделанные с помощью
электронного микроскопа, куска стали до и после обработки
составом, разработанным его отцом.

Медленно произнес Кен голосом, полным эмоций. - Френч этого не делал,
Папа.

- Большую часть. Я закончил с того места, где он остановился ".

"Нет. Он даже не был на том же треке. Вы ушли в совершенно
другое направление его исследований привело. _ Вы_ тот,
кто разработал средство для очистки металлов от пыли.

Профессор Мэддокс отвел взгляд. - Ты слишком высокого мнения обо мне, Сынок.

Кен продолжал смотреть на своего отца, на толстую тетрадь, в которой
нацарапанные символы рассказывали историю. Так вот как это происходит, подумал он
. Ты вовсе не стремишься стать великим ученым. Если сможешь
выбросьте все другие вещи из головы, если вы можете быть поглощены
всем умом и душой проблемой, которая кажется достаточно важной, даже
хотя мир рушится у вас на глазах; тогда, если вы достаточно умны
и достаточно настойчивы, вы можете стать великим ученым
, даже не пытаясь.

"Я не думаю, что когда-нибудь стану тем, кого мир называет великим ученым",
Профессор Мэддокс сказал в тот день, который казался таким давним. "Я недостаточно
умен; я недостаточно быстро соображаю. Я могу преподавать основы
химии, и, возможно, некоторые из тех, кого я преподаю, когда-нибудь станут великими".

Итак, он пошел дальше, подумал Кен, и, применяя свои собственные правила, он
достиг величия. "Я думаю, ты слишком высокого мнения обо мне, Сынок", -
сказал он усталым голосом.

Глава 13. _ Уезжай из города!_

Потребовалось удивительно мало времени, чтобы окружить Мэйфилд колючей проволокой
баррикада. В местных магазинах был большой запас стальных столбов для забора
на складах фермерских принадлежностей их можно было быстро перемещать даже по замерзшей земле. Проволоки было предостаточно. То, что еще было необходимо, как из проволоки, так и из столбов, было снято с заборов соседних сельскохозяйственных угодий, и к концу через неделю после заявления мэра задача была выполнена, и охранники были на своих постах.За все это время не было ни одного повода кому-либо отказать, но настроения как за, так и против программы были тяжелыми и ожесточенными внутри сообщества.
В воскресенье после завершения строительства ограды доктор Эйлсворт решил
рассказать об этом в своей проповеди. Он дал объявление, что сделает это.
церковь была не только переполнена, но и большое количество людей стояло снаружи в
морозную погоду, прислушиваясь через двери. Еще большее волнение вызвало перешептывание информации о том, что мэр Хиллиард сидел в центре собрания.

Священник озаглавил свою проповедь "Хранитель моего брата". Он начал с
слов: "Разве я хранитель моего брата? Мы знаем ответ на этот вопрос,
друзья мои. Все те тысячи лет, что человек боролся
он совершенствовался, чтобы найти ответ на этот вопрос. Мы знаем это,
даже если мы не всегда можем придерживаться этого.
"Мы знаем, кто наши братья - все человечество, будь то в Азии или в Европе
или по соседству с нашим собственным домом. Это наши братья".
Развивая тему, Кен подумал, что это было убеждением его матери
которое она выразила, когда впервые упомянула о заборе.

"Мы не можем помочь тем, кто живет в далеких странах", - сказал доктор Эйлсворт. "Как бы сильно ни тянулись наши сердца к ним и как бы ни были тронуты состраданием к их тяжелому положению, мы ничего не можем для них сделать.
Для тех, кто находится на нашем пороге,однако это совсем другое дело.
"Наши гражданские власти в этом сообществе сейчас говорят нам, что мы должны прогнать под дулом пистолета любого, кто протягивает свои руки в поисках помощи и укрытия. Нам говорят, что мы должны отогнать их - верная смерть.

"Я говорю тебе, что если мы сделаем это, независимо от того, каков будет исход нашего нынешнего состояния, мы никогда не сможем смотреть друг другу в глаза.
Мы никогда не сможем смотреть на свой собственный образ, не вспоминая
тех, кого мы отвергли, когда они пришли к нам за помощью. Я призываю вас
обратиться к нашим гражданским властям с просьбой отменить это жестокое и бесчеловечное ограничение, чтобы мы могли вести себя как цивилизованные мужчины
и женщины, которыми, как мы думаем, мы стали. Несмотря на то, что мы столкнулись с катастрофой, мы еще не лишены права голоса в наших собственных действиях и у тех, кто совершил это нечестивое правление можно убедить смягчиться, если голоса людей будут достаточно громкими! "
Он сел под гул комментариев шепотом. Затем все взгляды обратились к нему
внезапно в зале раздался новый голос. Мэр Хиллиард был на ногах
он целеустремленно шагал к кафедре.

"Преподобный, вы сказали свое слово, и теперь я думаю, что имею право на это
свое. Я знаю, что это ваша сфера деятельности, и вы можете попросить меня уйти, если вы хотите. Впрочем, это мои люди шесть дней в неделю на один.
вы позволите мне высказать свое мнение?

Доктор Эйлсворт снова поднялся с приветственной улыбкой на лице. "Я думаю, мы
делитесь людьми, или, скорее, они делятся нами все 7 дней в неделю ",
он сказал. "Я буду счастлив, если вы воспользуетесь этой кафедрой, чтобы произнести любое послание, которое вам захочется".

"Спасибо", - сказал мэр Хиллиард, поднимаясь на платформу и становясь
за кафедрой. "Доктор Эйлсворт и я, - начал он, - были хорошими
друзьями долгое время. Обычно мы сходимся во взглядах на большинство вещей, но
в этом мы абсолютные противоположности.
"То, что он говорит, достаточно верно. Если многие из вас хотят выразить протест против того, что я сделал, вы можете внести изменения, но эти изменения должны включать в себя новый мэр и новый состав совета. Я был избран, и Совет был
избран для выработки правил и подзаконных актов на благо этого сообщества
пока мы были у власти.
"Мы установили это правило о том, что больше не допускаем беженцев в Мэйфилд, и
оно будет действовать до тех пор, пока мы находимся у власти. К следующему лету, если сбор урожая задержится хотя бы на несколько дней, ваши дети будут стоять
умоляя о еде, которую вы не можете им дать, и вам придется это сделать
сократите свои припасы до одной пятой от обычного размера. Вот каким образом это добавляет после того, как мы пересчитаем всех людей в долине, все ящики и
мешки с едой на складах.
"Это простая арифметика. Если мы продолжим добавлять новых людей, мы все
будем подходить все ближе и ближе к голодной смерти и, наконец, однажды проснемся
утром и обнаружим, что мы перешли все границы.

"Теперь, если это то, чего вы хотите, просто идите вперед и позовите нескольких городских офицеров
которые организуют это для вас. Если кто-нибудь в этом городе, включая вас, доктор
Эйлсворт, можешь придумать более приемлемый ответ или тот, который имеет смысл
я хотел бы знать об этом больше, чем тот, который у нас есть ".

В тот день с сурового свинцового неба шел сильный снег. Это началось
в разгар утренней службы, и к тому времени, когда прихожане
разошлись, было трудно что-либо разглядеть за квартал.

Среди людей было мало комментариев по поводу того, что они услышали
выходящие из церкви. Опустив головы от снега, они шли к
своим холодным домам и скудно заполненным кладовым.

Общественная часовня находилась на окраине города. Одно из пограничных заграждений
находилось всего в двух кварталах отсюда. С той стороны, когда толпа
рассеялась, внезапно раздался звук выстрела. Он был приглушен тяжелое небо и густой снегопад, но ошибиться было нельзя звук. Кен резко дернул головой. "Должно быть, это был один из охранников!" - сказал он . Его отец кивнул. Они вместе помчались в направлении звука. Другие тоже бросились бежать, их сердца колотились в ожидании
какого-то кризиса, который мог бы разрешить оставшиеся без ответов вопросы.

Кен заметил впереди, сквозь снежную пелену, коренастую фигуру
Мэра Хиллиарда, бегущего так быстро, как только мог. Когда они подошли к
ограде, они увидели охранника, стоявшего с одной стороны, опустив винтовку и
готов. По другую сторону ограждения из колючей проволоки стоял плотный
мужчина средних лет. На нем было пальто, но шляпы на голове не было.
Его лицо было искажено мукой и непонимающим отчаянием.

Он пошатывался на ногах, умоляя усталым голосом. "Ты должен позволь мне войти. Я прошел весь путь пешком в эту метель. Я не ел два дня."
Группа прихожан выстроилась вдоль ограды, подходили новые
медленно, почти неохотно, но зная, что они должны стать свидетелями того, что должно было произойти. Кен хрипло крикнул своему отцу: "Это Сэм Бейкер! Он управляет аптекой и газетным киоском во Фредерике. Все в Мэйфилде знают Сэма Бейкера!"
Сэм Бейкер повернулся в замешательстве, беспомощно взывая к толпе, выстроившейся по
другую сторону забора. Мэр Хиллиард отступил на дюжину ярдов от проволоки.

"Вы должны мне помочь", - умолял Сэм Бейкер. "Ты не можешь заставить меня вернуться
Проделать весь этот путь. Это 50 миль. Там ничего нет. Они все мертвы или
потерялись в снегу. Дайте мне что-нибудь поесть, пожалуйста..."
"Вам нужно идти дальше", - машинально сказал охранник. "Никого не впускать.
Таков здешний закон".Вдоль забора теснились люди, и один или двое мужчин начали
нерешительно перелезать. Раздался голос мэра Хиллиарда: "Любой, кто пойдёт
по ту сторону этого забора,  остается по ту сторону!"
Мужчины спустились вниз. Никто ничего не сказал. Сэм Бейкер окинул их взглядом
еще раз беспомощным взглядом. Затем он медленно повернулся. В пятидесяти футах от
забора он упал в снег лицом вниз.
Мэр Хиллиард снова заговорил медленно и четко. "Если кто-нибудь хотя бы
бросит корку хлеба через этот забор, охраннику будет приказано стрелять".

Зрители оставались неподвижными, словно застывшие. Охранник держал свой неподвижный
стойка. Мэр Хиллиард стоял, расставив ноги, засунув руки в карманы,
вызывающе глядя на него. По другую сторону забора толстые хлопья
снега быстро покрывали неподвижное тело Сэма Бейкера. Всего через несколько
мгновений он исчезнет из их поля зрения. Это будет сигнал для них всех развернуться и разойтись по домам, подумал Кен. Повинуясь импульсу, он сделал шаг вперед. Он посмотрел в лицо отцу."Папа..."
Профессор Мэддокс удерживающе коснулся руки Кена. Его лицо было
мрачным и искаженным противоречивыми желаниями.

Затем абсолютную тишину нарушил хруст ботинок по снегу. Все взгляды обратились к мощной фигуре с белой гривой, которая приближалась. Доктор Эйлсворт был без шляпы, и снег густо запорошил его волосы. Он помедлил мгновение, осмысливая ситуацию. Затем решительно шагнул к забору.
Он поставил ногу на проволоку и перелез через нее. Его пальто зацепилось за колючки, когда он перепрыгнул на другую сторону. Он сорвал его, не обращая внимания на разрыв
ткани. Мэр Хиллиард наблюдал за происходящим как загипнотизированный. Он, наконец, вырвался из своей неподвижности. "Пастор!" - закричал он. "Вернись сюда!"

Доктор Эйлсворт проигнорировал команду. Он решительно шагнул вперед.
"С тобой все так же, как и с любым другим мужчиной", - крикнул Хиллиард. Он отобрал пистолет у охранника. "Ты нарушаешь закон. Если вы не остановитесь, я буду стрелять!"  Величественная фигура министра повернулась. Он без колебаний посмотрел в лицо Хиллиарду. "Стреляй", - сказал он. Он повернулся и снова двинулся к
упавшему аптекарю.

Теперь на лице мэра Хиллиарда выступил пот. Он смахнул рукой в перчатке. Его шляпа незаметно упала на землю. Он поднял пистолет не
выше. - Эйлсворт, - позвал он, и теперь в его голосе звучала мольба, - мы
должны поступить правильно!

Голос священника донесся до него глухо, как будто с огромного расстояния. "Да, мы должны поступить правильно". Можно было смутно разглядеть сквозь снежную завесу доктора Эйлсворта, когда он наклонился, поднимая,тяжелая фигура аптекаря на спине в переноске пожарного, затем поворачивается,чтобы вернуться по своим следам.

Мэр Хиллиард позволил пистолету обвиснуть в его руках. У забора доктор Эйлсворт
остановился. "Разъедините провода", - приказал он тем, кто стоял рядом.

Они поспешно подчинились, надавив ногами на нижнюю проволоку, поднимая
центральную. "Возьмите его!" - приказал министр. Он перекатил фигуру
Сэм Бейкер осторожно протиснулся в отверстие и прополз сам.
"Приведите его ко мне домой", - сказал он. Не взглянув на мэра, он
прошел сквозь расступившуюся толпу и исчез.

Один за другим зрители медленно последовали за ним, даже не взглянув на
неподвижную фигуру мэра. Хиллиард смотрел, как последний из них исчезает
в снежной завесе, а он стоял там один, все еще держа пистолет в руке.
Наконец подошел охранник. - Вы хотите, чтобы я остался здесь, мистер Хиллиард?
* * * * *
"Я все еще говорю, что это было единственное, что можно было сделать", - сказала миссис Мэддокс в конце обеденный стол. "Как кто-то может называть себя человеком и думать о том, чтобы оставить бедного мистера Бейкера лежать там в снегу?"-"Это было единственное, что мог сделать доктор Эйлсворт", - сказал профессор Мэддокс.
"Мэр Хиллиард сделал единственное, что _ он_ мог сделать. Что было правильно, а что
что было неправильно - я не думаю, что кто-то из нас уже по-настоящему уверен ".
"Как вы думаете, что из этого может получиться?" - спросил профессор Ларсен.

"Я не знаю", - признался отец Кена. "В городе большое волнение
. Парень по имени Меггс разжигает разговоры против Хиллиарда. Он
лавочник, который пытался устроить спекулятивную распродажу, ты помнишь.
"Я слышала, что после церкви в городе были драки", - сказала Мария.
Кен кивнул. "Да, я тоже о них слышала"."Это не должно начинаться здесь!" - воскликнула миссис Ларсен. "Должно быть, так оно и было
началось в Чикаго и Беркли. Мы не можем допустить, чтобы это произошло здесь!"
* * * * *

В течение следующих нескольких дней над
городом, казалось, воцарилось своего рода негласное перемирие. Ходили слухи, что и мэр Хиллиард, и доктор Эйлсворт
ждали, когда другой придет для беседы, но ни один из них не был
готов начать первым в сложившихся обстоятельствах. Были отданы приказы , чтобы
Сэму Бейкеру не полагалось особого рациона. Он получал только то, что другие
делились с ним из своих скудных запасов.

В лаборатории на Колледж-Хилл было подтверждено, что профессор Мэддокс
действительно открыл полностью эффективное средство для очистки металлов
от разрушающей пыли. Арт Мэтьюз и ребята из научного клуба однажды
снова рыскали по городу в поисках деталей двигателя, которые можно было бы почистить и использовать при сборке новых и, на этот раз, работоспособных двигателей.

В пятницу утром профессор Дуглас пришел поздно, позже всех остальных
пробыл там пару часов. Он задыхался от быстрой ходьбы
вверх по холму. - Вы слышали новости? - воскликнул он.
Остальные подняли головы. "Какие новости?" Спросил профессор Мэддокс.

"Пара фермеров и скотоводов с южного конца долины приехали верхом
около трех часов утра. Они были полумертвы. Они сказали, что их
заведения и несколько других подверглись нападению прошлой ночью. Все в
вся южная часть долины, за мысом, была разграблена и сожжена. Шесть семей, всё ещё живших на своих местах, были уничтожены".
"Кто это сделал?" Профессор Ларсен воскликнул.

- Кочевники! Владельцы ранчо говорят, что там разбил лагерь отряд численностью более трёх тысяч человек недалеко от Тернервилля, примерно в 20 милях отсюда. Они двигались через всю страну, убивая и грабя всё, что попадалось им на пути.
Теперь они направляются в Мэйфилд. Они слышали, что у нас большой склад припасов.

Вся работа в лаборатории прекратилась, когда мужчины собрались вокруг профессора
Дуглас. Они смотрели вдаль, но их мысли были схожи.
- Три тысячи, - медленно произнес профессор Мэддокс. - Мы могли бы выставить против них вдвое больше столько хороших людей. Мы должны быть в состоянии дать им отпор,
если они нападут. Что Хиллиард делает по этому поводу? "

"Он хочет, чтобы мы все были там сегодня утром. Кажется, там не так уж много
вопрос о том, останется ли он на посту мэра, раз уж об этом зашла речь ".

Мужчины группой оставили наполовину завершенные эксперименты и направились к
спуску с холма к мэрии. Когда они прибыли, то обнаружили, что
Зал заседаний Совета уже заполнен. Мэр и члены совета были за
своим столом для совещаний на платформе перед залом.

С одной стороны, лицом как к ведущим, так и к зрителям, стояли трое
оборванные, небритые незнакомцы в тяжелых ботинках и плохо сидящих пальто. Они
не потрудились снять с голов подбитые мехом шапки.
Кочевники, подумал Кен. Было очевидно, что происходит.

"Мы заходим", - говорил мужчина в центре. Его массивный рост и
сила проявлялись даже под толстым слоем одежды. "Я говорю, что мы
входим, и мы либо приходим с миром, и вы относитесь к нам хорошо, либо мы
приходим по-своему. Для нас не имеет большого значения, как мы это делаем.
Вы просто командуете, мистер, а мы поступим по-вашему. У нас есть
две тысячи вооруженных людей, которые умеют стрелять быстро и метко, потому что
они многое сделали за последние два месяца. Это они стреляли
быстрее и метче, чем парни, в которых они стреляли ".
"Вы хотите жить здесь в мире с нами, не так ли?" спросил мэр Хиллиард.

Мужчина резко рассмеялся. "Почему бы и нет! Мы мирные люди, не так ли,
Мужчины? Его подбадривали ухмыляющиеся товарищи. "Такие же
мирные, как и все вокруг нас".
"А как насчет тех семей с ранчо, которые вы убили прошлой ночью?"

Говоривший снова рассмеялся. "Они не хотели мира, не так ли, мужчины? Все
мы попросили чего-нибудь перекусить, и они затеяли спор
с нами. Мы просто не любим споров.

Мэр Хиллиард посмотрел поверх стола на первый ряд слушателей.
Его взгляд упал на доктора Эйлсворта. - Прежде чем дать свое согласие на ваш
приезд, - медленно произнес он, - я хотел бы услышать мнение одного из наших наиболее выдающихся граждан. Это доктор Эйлсворт, один из наших священников. Не хотели бы вы сказать этим людям, что мы думаем об их предложении,Преподобный?"

Министр медленно поднялся, не сводя глаз с трех кочевников. "Это
для меня будет удовольствием рассказать им". Затем, обращаясь к троим, он сказал: "Вы можете идти прямо туда, откуда ты пришел. Это наш ответ на твое предложение.

Здоровяк зарычал. - Так вот как ты этого хочешь, не так ли? Что ж,
мы вернемся, и когда мы приедем, ты пожалеешь, что не спел по-другому мелодия!"

Мэр Хиллиард криво улыбнулся. "Я не ожидал, что наш министр окажется
настолько бесчувственным к вашему тяжелому положению. Поскольку я согласен с его
взглядами, однако, я должен сказать, что ты не вернешься, потому что ты
никуда не пойдешь. Шериф, арестуйте этих людей!"

Мгновенно здоровяк опустил руку в карман. Перед пистолетом
когда он был на полпути к выходу, из задней двери переполненного зала раздался выстрел.Незнакомец рухнул на платформу, как подкошенный бык.

"Вы прикрыты", - сказал Хиллиард двум другим. "Вы пришли сюда с
белым флагом, но на нем была кровь наших людей. Мы не
нарушаем никакого перемирия, потому что это не дело чести между
джентльменами. Это будет всего лишь истребление диких зверей!"
************
Глава 14. Мобилизация.
Двое кочевников стояли, сверкая глазами и рыча, перед обнаженными револьверами
которые были направлены на них из дверных проемов комнаты. На мгновение это
выглядело так, как будто они собирались обнажить свое собственное оружие и устроить
ожесточенную битву прямо здесь, в зале Совета. Затем их
взгляды упали на их товарища, корчившегося от боли на полу. Они
подняли руки, медленно сдаваясь.
"Если мы не вернемся к заходу солнца, вы будете уничтожены!"

"Когда начнется атака, если вы все-таки вернетесь?" - с горечью спросил Хиллиард.
"За два часа до захода солнца? Мы благодарим вас за информацию о вашем
по крайней мере, о расписании. У нас есть 3 часа, чтобы подготовить оборону города".
Он кивнул полицейскому. - Уведите их. Посадите в камеры и свяжите.
задержите их, пока все это не закончится".

Когда их убрали, он повернулся обратно к группе. "У меня были
кошмары, - сказал он, - и этот был одним из них. Думаю, если бы я
был мэром, которым, по мнению некоторых людей, я должен был быть, мы бы
неделями тренировались и репетировали нашу оборону. Я планировал сделать это
так скоро. Я думал, у нас будет больше времени; это мое единственное оправдание.

"Мы с шерифом провели небольшое предварительное планирование и обдумывание.
Мы составили оценку имеющегося оружия. Из того, что Джек Нельсон и
Дэн Симс сообщает о лицензиях на охоту, выданных на местном уровне год назад, там
в городе, должно быть, около двух тысяч охотничьих ружей. Они также предполагают, что около
четыреста или пятьсот 22-х калибров. Нам повезло, что мы живем в охотничьем краю.

- У Дэна и Джека около двухсот ружей всех видов и размеров на
складах, которые они берут напрокат и продают, и у них есть почти все
боеприпасы в долине. Они запаслись на сезон охоты,
которого у нас в этом году не было, так что, судя по всему, их запасы будут
довольно хорошими. Вы должны помнить разницу в требованиях для
добычи оленя и ведения войны. У нас очень мало боеприпасов
если рассматривать это с этой точки зрения.

"У полиции, конечно, есть несколько пистолетов и патроны. Я поручаю
Шерифу Джонсону полностью отвечать за защиту. Офицеры полиции будут действовать
как его помощники. Мэр подошел к настенной карте, на которой была изображена
подробная топография Мэйфилда и его окрестностей. "Это ваше сражение
карта вот здесь, шериф. Подходите и начинайте отмечать свои сектора
периметра обороны и назначьте своих офицеров, чтобы они отвечали за каждый. Я
надеюсь, кто-нибудь скажет, что это хорошо, что у нас есть
линия обороны из колючей проволоки, прежде чем закончится эта встреча!

"Я хочу, чтобы всадник немедленно выехал, чтобы вернуть деревянную деталь. Все
их лошади будут переданы офицерам полиции для использования в их
командах. Я хочу, чтобы пятьдесят связных проехали по городу и уведомили по одному человеку в в каждом квартале мобилизовать своих соседей со всем имеющимся оружием и
отвести их в сектора, которые укажет шериф. Каждый человек
принесет все боеприпасы, которые у него есть. Дополнительные магазины будут распределены на фургонах по секторам. Прежде всего, каждый человек должен быть предупрежден чтобы каждый выстрел был на счету ".
В зале воцарилась тишина, и не было никаких протестов или несогласий. Мэр
Хиллиард, человек, произносивший модные речи, казалось, исчез.
Его место занял Хиллиард, динамичный, приземленный лидер. На какое-то
мгновение никто в комнате не был удивлен больше, чем сам Хиллиард.

"Есть одна вещь, которую я хочу абсолютно прояснить", - сказал он после
паузы. "Вы, люди, работающие в лаборатории на Колледж-Хилл, должны
держаться подальше от линии фронта и от любой возможной опасности.
Это приказ, вы понимаете?"  -"Нет", - резко сказал профессор Мэддокс. "Это наш долг, как и любой другой участвовать в обороне".  -"Ваш долг - сохранить свою кожу в целости и вернуться в лаборатории как можно быстрее и возобновить работу! У нас
нет особого желания спасать ваши шеи вместо наших собственных,
но в долгосрочной перспективе вы - единственная надежда, которая у нас есть. Помни об этом и держись подальше от неприятностей!"
Шериф назначил встречи в быстрой последовательности, назвав многих
тех, кто не присутствовал, приказав отправить к ним посыльных. Кен вызвался
поехать за деревянной бригадой.
"Я думаю, это достаточно безопасно, чтобы позволить вам это сделать", - сказал мэр. "Сделай это быстро, но не сломай себе шею".
"Я постараюсь быть спокойным", - пообещал Кен.
Выйдя на улицу, он выбрал лучшую из трех полицейских лошадей и направился вверх
за город, по хрупкому снегу, сияние которого постоянно напоминало о
комете. Оказавшись на возвышенности, он оглянулся на
долину. Кочевников нигде не было видно. Во всяком случае, не в силах. Ему
показалось, что он заметил небольшое движение в миле или двух от
барьера на южном конце долины, прежде чем он скрылся из виду в
пойнте, но он не был уверен. Однажды ему показалось, что он услышал винтовочный выстрел,но и в этом он не был уверен.
Когда он появился на краю лесной поляны, Марк Уилсон, бригадир
отряда, раздраженно нахмурился и прекратил вытаскивать бревно к дороге.
- Ты загубишь лошадь, не говоря уже о том, что сломаешь шею, катаясь в таком виде по
этому снегу. В любом случае, ты не участвуешь в деталях.

"Немедленно приведите сюда всех своих людей и лошадей", - сказал Кен. "Мэр
приказывает немедленно возвращаться в город". Он вкратце рассказал о том, что
произошло.  Марк Уилсон не колебался. Он поднес свисток к губам и
дал сигнал мужчинам прекратить работу и собраться. Один за другим они начали
появиться из-за деревьев. Лошадей вели вперед, их
волочащаяся упряжь позвякивала в морозном воздухе. "Мы могли бы сократить путь еще на 2 часа", - запротестовали они. "Нет смысла тратить этот дневной свет и рубить
при свете фонаря".- Неважно, - сказал Уилсон. - Нужно еще кое-что сделать. Подождем
остальных.Когда все собрались, он мотнул головой в сторону Кена. "Продолжай", - сказал он. "Расскажи им сам".
Кен подробно повторил все, что произошло. Он изложил План обороны мэра и передал им приказ отвести всех верховых животных в мэрию, по пути заехать к ним домой и забрать
то оружие, которым они владели.-Дальнейшие приказы вы получите там,-закончил он.
Группа молчала, как будто они не могли поверить, что это происходит на самом деле
. Марк Уилсон разрушил чары, которые, казалось, были над ними.
"Вперед!" - крикнул он. "Достань свинец из ботинок и давай спускаться"
вон там! Закат - крайний срок!"

Затем последовало резкое движение. Они запрягли необходимые упряжки и
забрались в наполовину заполненные сани. Не было ни волнения, ни
ругательств на судьбу и своих врагов. Скорее, торжественная тишина
казалось, наполнила каждого человека, когда сани тронулись по твердой, замерзшей
проезжая часть. Почти, но не совсем, в городе царила всепроникающая тишина
когда Кен вернулся. Вокруг царила неистовая суета, как в
Потревоженном муравейнике, но было так же тихо. Бегуны
переходили от квартала к кварталу. За ними потревоженные лидеры квартала
носились с оружием в руках от дома к дому, будя своих соседей.
Многие, кто уже завершил мобилизацию блока, двигались неровными формированиями в сектор, указанный блокирующим, согласно Плану шерифа Джонсона.
Кен не знал , что было запланировано для многих безоружных людей , которые были
собирались. Они были бы бесполезны на передовой. Некоторые были нужны
в тылу. Он предположил, что Джонсон позаботится об этом позже
когда все орудия будут выставлены у защитного барьера.
Он остановился у своего собственного дома. Мать с тревогой встретила его. Он мог
видеть, что она плакала, но теперь вытерла слезы и
примирилась с неизбежной борьбой, которая была совсем рядом.
"Ваш отец зашел несколько минут назад и снова ушел", - сказала она. "Он
назначен ответственным за распределение медикаментов под руководством доктора
Адамс. Он хочет, чтобы ты и другие парни из клуба помогли организовать
места для оказания медицинской помощи. Встретимся с ним в кабинете доктора Адамса".

"Хорошо, мам. Как насчет того, чтобы взять с собой бутерброды? Возможно, я не вернусь надолго. Я не знаю, какие меры они принимают для питания людей на дежурстве.
"Конечно. Я приготовлю их прямо сейчас". Она поспешила на кухню.
- Должно же быть что-то, что я могу сделать. Им понадобятся медсестры и
помощники. Я хочу пойти с тобой".
"Я тоже не знаю, что они запланировали в этом отделе. Они
в вопросах питания и ухода за больными должно быть достаточно места для женщин.

Подошла его мать с бутербродами и вложила их ему в руки. "Будь
осторожен, Кен". Ее голос дрогнул. "Будь осторожна".-"Конечно, мама".
Мария взяла свое пальто. Миссис Ларсен без возражений отпустила ее, но обе
женщины с тревогой смотрели, как молодые люди ехали в город на
полицейской лошади.
В кабинете врача Кен обнаружил своего отца в окружении санитаров
кипучая деятельность. "Кен! Я надеялся, что ты скоро вернешься. Вы можете помочь
с организацией стационарного лечения в закрепленных домах. Остальная часть вашего
друзья вышли на улицы. Примите этот набор инструкций, доктор
Адамс подготовился и следит, чтобы все было сделано в точном соответствии с ними
в каждом доме из списка. -"Я тоже могу помочь", - сказала Мария.
"Да. Доктор Адамс подготовил список женщин и девушек, которых он хочет
назначить медсестрами и помощницами. Вы можете помочь связаться с ними. Пригласите тех, кто есть в этом списке, чтобы они встретились здесь как можно быстрее, и их распределят по домам, которые мальчики строят ".

Комета заходила раньше, так что ее неестественный свет
исчез почти сразу, как солнце село за горизонт. В
в короткий период сумерек в городе росло напряжение. Было сделано все возможное
для укрепления обороны. Было обещано нападение, если
эмиссары кочевников не вернутся. Теперь время пришло.

Наступила темнота, и ни в одном направлении не было никаких признаков активности. Казалось неразумно, что будет предпринята какая-либо ночная атака, но
Хиллиард и Джонсон предупредили своих людей не ослаблять бдительность.

Подготовительные работы продолжались. Мужчинам, ожидавшим вдоль периметра обороны, были доставлены одеяла, одежда и еда. Медицинское обеспечение
было доведено до совершенства, насколько это было возможно.

Кен и его отец разместились в другой комнате здания
там, где находился кабинет доктора Адамса. Тепла, конечно, не было, но они
принесли спальные мешки, которые были разложены на полу. После того, как
бутерброды закончились, их рационом стал консервированный суп, который можно было есть прямо из банки, не разогревая.Марию поселили в другом месте здания с несколькими женщинами, которые руководили работой медсестер.
Через окна были видны костры, которые Джонсон
разрешил развести на сторожевых постах. У каждого была готова стена из снега
чтобы его подтолкнули к нему в случае малейшего признака нападения.

- Нам лучше немного поспать, - наконец сказал профессор Мэддокс Кену.
"Они позаботятся обо всем, что произойдет там сегодня вечером.
Завтра у нас может быть тяжелый день".

Кен согласился, хотя ему не хотелось спать. После нескольких часов,
казалось, беспокойного метания, он задремал. Он подумал, что уже рассвело
когда он снова открыл глаза и увидел слабое красное свечение, отражавшееся от
стен комнаты. На мгновение он не понял, где находится. Затем он
увидел, что свечение мерцает.

Он вскочил на ноги и подбежал к окну. Вдалеке зарево
горящих домов освещало пейзаж. До его ушей донесся быстрый треск винтовочной стрельбы.
Профессор Мэддокс был рядом с ним. "Как они могли это сделать?" - Воскликнул Кен.
- Как они могли прорваться через наши позиции и поджечь дома?
На южном участке линии обороны люди шерифа Джонсона
притаились за своими импровизированными оборонительными сооружениями. Зарево пожара ослепило их, когда они пытались пронзить темноту, из которой надвигалась атака.
Из полудюжины разных точек вылетали огненные шары.
темнота. Неэффективные на заснеженных крышах, многие другие разбились
через окна и покатились по полу внутри. Такие цели превращались в
пылающий ад в считанные минуты.Все они были незаняты, потому что жителей переселили ближе к центру города для защиты.

Из темноты на хорошо освещенных защитников обрушился град выстрелов. Они открыли ответный огонь, стреляя по точкам света,
которые выдавали позицию противника, и по точкам в темноте,
из которых вылетали пылающие огненные шары. Было очевидно, что нападавшие
они непрерывно двигались. Было трудно определить, где находится место запуска
экипажи катапульт с огненными шарами на самом деле находились в этой
подавляющей темноте.
Шериф Джонсон прибыл на место происшествия почти сразу. Когда-то он был
лейтенантом пехоты с боевым опытом. Его присутствие немедленно подняло
моральный дух защитников.
"Прекратить огонь", - приказал он людям. "Оставайтесь в укрытии и ждите, пока
не увидите чего-нибудь, по чему стоит стрелять. Постарайтесь не допустить распространения огня и следите за стремительной атакой. Не тратьте впустую боеприпасы! Вы окажетесь без них, если будете продолжать в том же духе ".

Они неохотно прекратили огонь и отступили под защиту своих баррикад. Патрульный Джон Сайкс, лейтенант сектора,служил в Национальной гвардии, но никогда не видел
ничего подобного."Ты думаешь, они нападут на нас?" спросил он.
"Сегодня ночью, я имею в виду, в темноте".

"Кто знает? Они могут быть достаточно сумасшедшими, чтобы предпринять что угодно. Держите глаза  открытыми ".
Пламя быстро выжгло внутренности домов, которые пострадали
пострадали. Когда крыши обрушились, снег под их тяжестью помог потушить
пожары не распространились на близлежащие дома.

В своей комнате Кен нетерпеливо оделся. Бесполезно было пытаться уснуть
еще. "Я бы хотел, чтобы они позволили нам выйти туда", - сказал он. "У нас столько же правоты, как у Джонсона или у любого из остальных".

Его отец оставался неподвижным силуэтом на фоне далекого
огня. "Возможно, столько же прав, - сказал он, - но больше и по-другому"
ответственность. Хиллиард прав. Если бы нас там сбили с ног
кто бы взял на себя работу в лаборатории? Джонсон? Адамс?

"В Беркли тысячи людей сражаются друг с другом, но с исчезновением Френча
и его группы никто не сражается с кометой. Я не думаю, что это
эгоистично говорить, что мы представляем бесконечно большую ценность в лаборатории, чем мы могли бы когда-либо быть там с оружием в руках.
Он повернулся и улыбнулся в полутьме. "И это несмотря на тот факт,
что у тебя есть значок "За меткую стрельбу" и ты выиграл приз охотничьего клуба
в прошлом году".

Через час атака прекратилась, очевидно, потому, что обороняющиеся
отказались тратить свой огонь на невозможные цели. Шериф Джонсон
разослал своим людям приказ возобновить смену часовых и выспаться как можно больше
перед предстоящим днем.

Костры догорели сами собой незадолго до рассвета. За их светом
вскоре последовало зарево кометы, восходящей на юго-востоке. Кен
наблюдал за ней и думал о бабушке Уикс. Было бы нетрудно, подумал он,
понять, как могла возникнуть вера в приметы. Это было бы совсем нетрудно совсем.

Небо очистилось, и свет кометы заливал всю местность
сельская местность во всей своей горькой красе. На рассвете слабые струйки
дыма поднимались от сотен костров, разожженных на сложном зеленом топливе
были приготовлены строгие завтраки. В голове промелькнула мысль.
Мысли Кена, и ему стало интересно, обратил ли кто-нибудь внимание на запасы
спичек в городе. Когда они иссякнут, придется подбрасывать угли из одного костра
поддерживать, чтобы разжечь другой.

Было 9 часов, в день, когда обычно звонили школьные колокола
по всей долине разнесся звон. Первые боевые кличи атакующих
На равнине к югу послышались голоса кочевников. Около тридцати человек верхом на
лошадях гуськом мчались по шоссе, на котором виднелись твердые, замерзшие следы
лошадей и саней, которые подъезжали к фермам и обратно там.
Патрульный Сайкс наблюдал за ними через бинокль. Прозвучала его команда
своему отряду. "Не открывать огонь". Он знал, что кочевники не будут надеяться прорваться через колючую проволоку в такой спешке. Это выглядело так, как будто они планировали Атака в индейском стиле, когда линия начала медленно изгибаться где-то
менее чем в 100 ярдах от нас.

"Огонь!" Скомандовал Сайкс. Залпы выстрелов раздались с обеих сторон почти
одновременно. Первый всадник кочевников упал, его лошадь
в панике без всадника скакала во главе колонны. Стремительная
колонна двигалась параллельно барьеру на протяжении 200 ярдов, привлекая на себя огонь соседних постов охраны, прежде чем они прорвались и снова повернули на юг. Это было, очевидно, проверка прочности обороны.

"Важен каждый выстрел!" Сайкс крикнул своим людям. Когда нападавшие отъехали
за пределы досягаемости, он заметил четырех лошадей без всадников. Рядом с ним, на
баррикаде, один из его людей был ранен и сильно истекал кровью.
жгут был приготовлен до тех пор, пока не прибыли двое мужчин из медицинской бригады с импровизированными носилками.
Сайкс сел и на мгновение опустил голову на руки. Воздух был
значительно ниже нуля, но его лицо было мокрым от пота. Как долго? он
спросил себя про себя. Как долго это может продолжаться? Сначала комета, потом
это. Он проснулся от внезапного крика рядом с ним.

"Они возвращаются", - крикнул мужчина. Сайкс встал и поднес к глазам свой
полевой бинокль. Из-за мыса показалась новая группа всадников
направлявшаяся к городу. По крайней мере, в три раза больше, чем раньше.

В мгновение ока он понял их намерения. "Они собираются прорваться!"-он закричал. "Они собираются пройти прямо через барьер, чего бы чего бы им это ни стоило!"
***
Глава 15. _батл_


Стремительная кавалерия кочевников обрушилась на линию обороны. Они сделали
не разбились на кружащую колонну, как раньше, а начали формировать
наступающая линия. Когда они были в 75 ярдах, Сайкс приказал своим людям
начать стрелять.Кочевники уже стреляли, и то, что сказал их эмиссар, было
правдой: эти люди были опытными стрелками, даже верхом на лошади. Сайкс услышал
пули отскакивали от наклонной поверхности баррикады. Двое из его людей
уже были повержены.
Он навел свой полицейский пистолет и уверенно выстрелил в приближающиеся ряды.
Он подумал, что на этот раз они попытаются перепрыгнуть через забор, и
приготовился к удару. К своему ужасу, теперь он увидел, что совершенно ясный
между его собственной позицией и прилегающей баррикадой было оставлено место для их приземления.
Внезапно шеренга нападавших отклонилась влево всего в нескольких футах от
проволоки. Огонь обороняющихся был яростным, и на мгновение Сайкс подумал, что
они собираются повернуть линию назад. Затем несколько кочевников подняли
руки и швырнули темные, маленькие предметы в сторону барьера. Сайкс
узнал их, еще когда они были в воздухе. Гранаты.
Он крикнул своим людям, и они распластались за баррикадой. Шесть
взрывы прогремели почти одновременно. Грязь и камни брызнули в
воздух и обрушился яростным дождем на защитников.
Сайкс осторожно приподнялся с земли и мельком увидел
сцену еще раз. Сотня футов забора из колючей проволоки исчезла
в путанице сломанных столбов и свисающих колец. Через образовавшийся проем
кочевники хлынули через баррикады в гущу людей Сайкса.
Топот копыт обрушился почти на него, но он отчаянно перекатился и
увернулся с их пути. Стрельба была непрерывной взрывной волной.
Сайксу показалось, что он слышит над этим звук голоса Джонсона, выкрикивающего
команды отступающим людям.
Это звучало так, словно он говорил: "Закройся! Закройся!" но Сайкс никогда не
знал наверняка. Огромный взрыв, казалось, раздался из ниоткуда и
прогремел прямо перед ним. День внезапно потемнел, и он почувствовал, что
теряет всякий контроль над своим существом. Ему стало интересно, не набежало ли облако закрыло ли солнце, но почти в то же время он перестал беспокоиться
об этом вопросе вообще.
* * * * *
Медленно поступали первые раненые, их несли носильщики на носилках
пешие, которые буквально волокли своих подопечных через ряды
вторгшиеся всадники. Кен распределил их по больничным домам.
Он всегда верил, что сможет спокойно выдержать подобную сцену,
но теперь он чувствовал, что должен постоянно двигаться, чтобы не заболеть
сильной тошнотой.Над головой снова поднялась пелена дыма, частично заслонив
свет кометы. Захватчики подожгли еще несколько домов. Звук потрескивание пламени смешивалось с грохотом копыт и ружейной пальбой огонь.

Конечно, подумал Кен, такая атака была бы невозможна
успешна, если бы ее не поддерживала сильная пехота. Он перешел в одну из
дома и распорядился о размещении тяжелораненого человека
носильщики принесли его наверх. Когда они уходили, он посмотрел вниз на
покрытое пятнами и кровью лицо. Медсестра уже работала, срезая с раны
слипшуюся одежду.
Кен громко воскликнул, прежде чем осознал, что говорит. "Мистер Харрис!
Мистер Харрис, вам не следовало быть там!"
Мужчина медленно открыл глаза, превозмогая ужасную боль. Он улыбнулся,
узнав. Это был мистер Харрис, директор средней школы Мэйфилда;
та, в которой учился Кен. Он был стариком - по крайней мере, пятидесяти лет - слишком стар для того, чтобы стоять на баррикаде с винтовкой.
"Тебе не следовало быть там", - повторил Кен. Мистеру Харрису, казалось, было
трудно видеть его.
"Кен", - медленно произнес он. "Это Кен Мэддокс, не так ли? Каждый должен заниматься
что-то. Казалось, это было лучшее, что я мог сделать. Нет школы
обучения. Долгое время не ходил в школу.

Его голос дрогнул, когда он начал бессвязно бормотать. "Я думаю, это делает всех
учеников счастливыми. Всю зиму не ходил в школу. Я всегда мечтал о Мэйфилде
это была школа, куда они были бы рады приходить, открытие которой в
осень приветствовалась бы, а закрытие весной вызвало бы сожаление. Я
думаю, так далеко дело и не зашло.
"Я не так уж плохо справился с работой, не так ли, Кен? Мэйфилд - довольно хорошая школа,не правда ли?"
"Мэйфилд - отличная школа, мистер Харрис", - сказал Кен. "Это будет лучший день в истории,когда Мэйфилд снова откроется".
"Да... когда школа снова откроется, - сказал мистер Харрис и замолчал.
Медсестра пощупала его пульс и с сожалением натянула простыню, чтобы прикрыть его
лицо. "Прости", - сказала она Кену.
Он слепо повернулся и вышел на крыльцо. Мистер Харрис, подумал он,
маленький лысый человечек, над которым они так часто смеялись со школьнической
жестокостью. Он хотел сделать Мэйфилд хорошей школой, чтобы ученики
были рады посещать ее. Ему это удалось - почти. Мэйфилд был хорошей школой.

Кен посмотрел на клубящиеся в небе клубы черного дыма. Стрельба
теперь казалась менее продолжительной. Внезапно он побежал яростно и изо всех
сил. Он свернул на Мейн-стрит и направился на юг. Он бежал до тех пор,
он увидел первого кочевника, которого увидел после событий в
Зале Совета мэра.
Враг остановил своего коня, высоко вставшего на дыбы, в то время как он метнул что-то вроде из зажигательной смеси через окно дома. Она взорвалась внутри, и
наружу вырвались клубы пламени и дыма. Кена охватила щемящая боль.
Он дико огляделся и увидел обломок кирпича, лежащий рядом с
разрушенным домом неподалеку.

Он схватил снаряд и сделал вид, что бросает его прямо через
угол тарелки. Всадник заметил движение его руки и
попытался развернуться, но было слишком поздно. Кирпичная битва попала ему сбоку
по голове, и он беззвучно рухнул на снег. Кен побежал вперед
и схватил винтовку кочевника и пояс с боеприпасами. Лошадь убежала в панике.
Не оглядываясь, Кен помчался по улице в направлении стихающих звуков битвы. Захватчики отступали, устремляясь со всех направлений к пролому в барьере, непрерывно стреляя по мере приближения. Защитники пытались преградить путь отступлению.
Кен спрятался за баррикадой рядом с незнакомым пожилым мужчиной. Он
искал лазейку и ждал, когда всадник попадется ему на глаза; затем
он нажал на спусковой крючок, и человек упал. Когда он снова поднял глаза,
последних захватчиков уже не было. Только половина из тех, кто участвовал в
атаке, покидала ее.Мужчины вокруг Кена медленно ослабили свое ужасное напряжение. От некоторых лежащих ничком раздались крики боли. Те, кто мог стоять, сделали это и
повернули друг к другу свои изможденные лица.
Команды медицинской группы снова начали движение. Была подогнана повозка, запряженная лошадьми,обшитая по бокам досками, чтобы можно было перевозить раненых в два слоя одновременно.... Кен услышал внезапный стук копыт позади и обернулся. Подъехал шериф Джонсон и осмотрел место происшествия. Его взгляд наткнулся на фигуру Кена, стоявшего в центре толпы с винтовкой в руке, через плечо перекинут трофейный пояс с боеприпасами."Ты!" На лице Джонсона был белый гнев. "Тебе было приказано держаться подальше
от линии фронта!" он прогремел. "Любой другой мужчина предстал бы перед военным трибуналом за такое неповиновение. Возвращайся туда, где твое место, и не показывайся больше здесь. Я посажу тебя в тюрьму до конца боя, если
ты еще раз ослушаешься!"
Наполовину пристыженный, но только наполовину, своим импульсивным поступком, Кен повернулся и пошел вниз по улице.
- Оставь пистолет здесь! - резко приказал шериф.
Кен отдал его ближайшему солдату. Он снял пояс с боеприпасами и
передал его тоже, затем продолжил свой путь. Ему не следовало этого делать.,
сказал он себе, но почувствовал себя от этого лучше. Он чувствовал, что немного заплатил часть своего долга мистеру Харрису.
Добравшись до больничного центра, он рассказал об этом своему отцу.
"Это было нехорошо, - мягко сказал профессор Мэддокс, - но, возможно, это
было то, что нужно было сделать".

В течение всего дня они продолжали доставлять раненых и мертвых.
Казалось, их было невероятное количество, но захватчики тоже сильно пострадали
. Половина их сил была потеряна. Была захвачена дюжина прекрасных лошадей
, которые были значительной добычей.

Ходили слухи о том, почему кочевники решили атаковать в таком
манерами. Они нанесли большой урон, это правда, но атака не
имела шансов стать решающей, несмотря на их безумное упорство.

В тот день Хиллиард и Джонсон провели совещание персонала, в то время как зорко следили за
дальнейшими атаками. Они считали, что пока справлялись
очень хорошо. Главными проблемами были гранаты и зажигательные элементы,
которые, по-видимому, имелись у кочевников в большом количестве.

Ближе к вечеру Джонсон попросил двух добровольцев отправиться в разведку, чтобы
попытаться достичь вершины пика Линкольна, к западу от города, чтобы обнаружить лагерь
о кочевниках и разведать их деятельность. Была выбрана пара добровольцев
из многих, кто предложил. На двух лучших
лошадях кочевников они пересекли замерзшую равнину и поднялись по небольшому
ущелью, ведущему к хребту. Наблюдатели смотрели, пока они закончат
взгляд в овраг.

Было решено, что возвращение на 6 часов. В 5 часов раздался
слабый звук выстрела откуда-то с холмов. Разведчики не
вернулись в назначенное время. Они вообще не вернулись.

Наступила ночь, и среди горожан распространился слух об исчезновении
из двух разведчиков. Беспокойство возросло, когда стало очевидно, что они находятся
под пристальным наблюдением противника. Возможно, это было намерением
кочевников измотать их зимней осадой, атакой за
атакой, пока у них больше не останется способности или сил сражаться.

Хиллиард и Джонсон сомневались в этом. Кочевники были гораздо менее подготовлены к
такой осаде, чем Мэйфилд.

Мария продолжала возвращаться в radio shack по вечерам, чтобы поддерживать
график работы с сетью. Она сообщила о бедственном положении Мэйфилда
другим станциям. Со всей страны доносились горячие наилучшие пожелания
из тех, кто ее слышал. Желания - это все, что они могли предложить.

Ученые были особенно обеспокоены, потому что они считали, что
Группа Мэддокса-Ларсена, с наибольшей вероятностью, преодолеет барьер, который удерживал
их от покорения кометной пыли. "Мы молимся с вами", - сказали
Группа из Пасадены.

Они прислали новый отчет, Мария напечатала его и показала профессору
Мэддокс в тот вечер. Он просмотрел его и положил страницы в карман пальто
взглянув в окно на Колледж-Хилл.

"Кажется, прошла целая вечность", - сказал он. "Интересно, вернемся ли мы когда-нибудь наверх
туда".

Следующее нападение произошло задолго до рассвета. Шериф Джонсон был одним из
первым, кто узнал об этом. Грохот, казалось, бесчисленных лошадиных
копыт слабо доносился с юга, и он приложил очки к глазам
. Кочевники казались черным пятном на фоне снега.

- Сколько у них лошадей? - спросил он у патрульного, стоявшего рядом с ним. - Сколько лошадей? - спросил он.,,, - Сколько лошадей? - спросил он патрульного, стоявшего рядом с
ним. Это был Эрнест Паркин, один из его лучших офицеров.

"Я бы сказал, что их, должно быть, по меньшей мере сотня", - с благоговением сказал Паркин.
"Они, должно быть, собирали лошадей неделями".

"Корм, - сказал Джонсон, - для себя и животных - они могут быть
сброд и дикари, но у них был гений лидерства".

Укрывшись, они ждали удара. Все приказы уже были
отданы. Теперь была объявлена только общая тревога. Ожидалось, что
повторится предыдущая схема атаки. Защитники были
отодвинуты от колючей проволоки. Они вели медленный и методичный огонь
великолепно эффективный заградительный огонь, когда кочевники вынырнули из ночи, чтобы
взорвать гранатами восстановленную ограду.

Путь открылся, и они ринулись внутрь, защитники сомкнулись позади и
отступили на другую сторону своих баррикад.

Кен беспокойно расхаживал по комнате, услышав стрельбу. "Я собираюсь подняться на
крышу", - сказал он отцу. "Против этого не может быть никаких возражений".

"Думаю, что нет. Я позвоню тебе, когда ты нам понадобишься".

Кен поднялся по лестнице шестиэтажного здания, которое было самым высоким в
Мэйфилд. Он вышел на замерзшую поверхность крыши и посмотрел вдаль
. Конные захватчики кружили, как индейцы, вокруг
нескольких кварталов домов, непрерывно стреляя по защитникам и швыряя
в дома зажигательные бомбы.

Затем, когда Кен перевел взгляд на северный конец долины, он почувствовал
как будто весь мир внезапно развалился на куски в тусклом утреннем свете
.

Пешком огромное войско захватчиков двинулось к северным укреплениям
города. Он мгновенно понял их стратегию. В то время как их небольшие
отряды конных атакующих теснили оборону южан, создавая
впечатление, что они намеревались нанести там главный удар,
основная часть их сил полностью обошла пик Линкольна и подошла
ночью на северной границе. Вот почему вершина была так
усиленно охранялась от разведчиков.

Чтобы обойти долину, потребовалось пройти более 40 миль. Теперь,
однако, кочевники были в состоянии достичь своей цели. Основная часть обороны города была сосредоточена
на юге. Мало что стояло на пути
орды, наступавшей с севера.

Его сердце сжалось, когда он увидел, как они прорываются сквозь ограду из колючей проволоки.
Плохо укомплектованные посты обороны, казалось, почти не существовали. Только
по захватчикам была произведена разрозненная стрельба.

Откуда-то прозвучала предупреждающая сирена, согласованный сигнал, чтобы
указать на вторжение в этом секторе. Было уже слишком поздно для этого, Кен
мысль. Орда уже была на улицах, рассыпалась веером
на пустынных улицах.

Кен направился к дверному проему, ведущему с крыши. Его ответственность перед
Колледж-Хилл теперь была снята. Каждый мужчина в долине боролся за свою
собственную жизнь. Если бы эта битва была проиграна, Колледж-Хилл был бы всего лишь пустым местом
символом, где обитали призраки, как в Беркли, как в Чикаго, как в
тысячи центров изучения мира вокруг.

Взявшись за дверную щеколду, он замер, услышав новый звук,
разорвавший воздух. Невероятный шквал стрельбы раздавался вдоль
северная главная улица рядом с 12-й авеню. Он снова приложил бинокль к глазам
и стал наблюдать за разбегающимися кочевниками, ищущими укрытия. Десятки
они лежали там, где упали ничком на улицах.

Кен напряг зрение, чтобы увидеть, откуда взялась защита. Это было
сосредоточено в домах, выстроившихся вдоль улиц, и на
их крышах. Он мог видеть очертания фигур размером с муравья на этих
крышах. Какое-то мгновение он ничего не понимал. Затем он почувствовал удушье
ощущение в горле.

В отчаянной игре Джонсон и Хиллиард предвидели этот ход
и готовились к этому, как могли. Они позволили основным силам
нападавших войти в сам город и развернули большую часть
своих орудий, чтобы окружить их, предлагая лишь символическую защиту на
юге.

Это было все. Битва разыграется здесь и сейчас, на улицах
Мэйфилда, и еще до конца дня станет известно, продолжит ли город свою борьбу за существование
или станет другим
Berkeley.




Глава 16. "Черная победа"


Острие атаки пехоты кочевников прорвалось между двумя
слабо укомплектованные сторожевые посты, гарнизоны которых обратились в бегство после нескольких
неэффективных выстрелов. Колонна продвигалась расширяющимся клином. Поскольку он
встретил больше защитников, он отступил, но кочевникам показалось, что
вся линия обороны рухнула или была отведена на юг, как
ожидалось.

Они шли по Мейн-стрит в слабом свете рассвета, пока не достигли
12-й авеню. Там они разделились и пошли веером по 12-й, на восток и запад. Это
очевидно, их стратегией было занять и изолировать этот большой
северный сектор города, который составлял четверть его общей площади
площадь и прорезать большую часть бизнес-секции. Они
укрепят свои позиции здесь, уничтожат всех противников, затем переместятся в еще один сектор,
пока не будут командовать всем городом.

Это была стратегия, которая сработает, если только все, чем обладал Мэйфилд, не будет брошено против нее
, подумал Кен. Теперь он понимал, почему 12-я авеню была
выбрана в качестве линии атаки: защитники укрепились там и
оказывали сильное сопротивление.

Он снова на мгновение посмотрел на юг. Укрепления там были
легкие, но атаку конных кочевников нужно было сдержать, иначе они
проехали бы весь путь до центра города, сжигая и убивая на ходу
они ехали. Если бы им удалось соединиться с пехотой, они бы
раскололи оборону Мэйфилда надвое.

Джонсон посадил на коней своих лучших людей, используя захваченных лошадей кочевников, а также
а также собственных лошадей города. Этот небольшой отряд отчаянно пытался
сдержать и уничтожить разъяренного врага. Отборные снайперы
были тщательно расставлены с лучшими имеющимися винтовками. Хотя
стрельба была несильной, Кен видел, что люди Джонсона несут
тяжелые потери от захватчиков.

На севере теперь были установлены линии постоянного сражения.
Кочевники отступили на позиции укрытия в пустых домах напротив
12-го. Их фланги были более мобильными, сражаясь за преимущество вдоль
улиц, параллельных главной, но расположенных в нескольких кварталах от нее с обеих сторон, и
простиравшихся вплоть до точки прорыва. Пока он
обозревал сцену с крыши, Кен наблюдал за скрытным перемещением
защитники двигались позади основной линии, пытаясь окружить врага. Это
была стратегия защиты и ставка, от которой зависела вся их
судьба.

Если бы им это удалось, они закрыли бы брешь, не оставив отступления
для окруженного захватчика.

Комета медленно появлялась, освещая поле битвы, как будто оно находилось
на какой-то другой планете. День пока был ясный, но полоса облаков
низко нависла над западными холмами. К вечеру, вероятно, пойдет снег
"С наступлением темноты", - подумал Кен.

В бинокль он узнал командира небольшого патруля, который
двигался на восток по 18-й авеню. Это был Том Уайли, парикмахер. Его людьми были
в основном студенты колледжа. Они пытались приобрести дом.
дальше по кварталу, чтобы обеспечить точку прикрытия, с которой можно было бы вести общее
продвижение линии по обе стороны от них. Том не мог
видеть, что патруль противника держит его под наблюдением.

Он вывел своих людей на открытое место, чтобы перейти улицу. Кен хотел крикнуть
, чтобы он возвращался, но на таком расстоянии его было невозможно услышать.
Вражеский патруль немного отошел. Они окружили Тома и его людей
Убийственная очередь из винтовок. Парикмахер упал. Двое других были
ранены, но им удалось добраться до укрытия вместе с остальными своими товарищами.

Тело Тома Уайли неподвижно лежало там, где оно упало, на заснеженной
улице. Всего в квартале от дома Кен разглядел вывеску с надписью: "Уайли
Парикмахерская и салон красоты". С того места, где стоял Кен, казалось, что вывеска, выступающая
над тротуаром, возвышается прямо над телом
упавшего парикмахера.

Кен колебался в своем решении спуститься туда в разгар
сражения. Он подумал о словах Джонсона и приказах Хиллиарда. Увенчается ли успехом стратегия защиты
? Кочевники были обучены и закалены
недели борьбы за выживание, но люди Мэйфилда были ослаблены только
их напряженные усилия сохранить город живым.

На восточной стороне окружения из дома вырвался столб дыма с ядром
оранжевое пламя в центре вырвалось вверх. За этим последовал
второй, третий и четвертый. Обороняющиеся бойцы побежали
из тыла горящих домов в ряд за ними. За завесой
из клубящегося дыма кочевники поползли вперед, чтобы повторить свою тактику и
поджечь дома, где теперь укрылись защитники. Было очевидно, что они
осознали опасность окружения силами, более сильными, чем те, которые они
они предвидели. Они предпринимали отчаянные усилия, чтобы выровнять свои позиции
линии, параллельные колючей проволоке, чтобы их фланги и тыл были свободны от
угрозы.

Кен наблюдал за успехом их второго зажигательного удара. Они могли продолжать
бесконечно, если только защитникам не удастся обойти их с флангов. Это
сейчас предпринималась попытка. Защитники двинулись под прикрытием
дымовой завесы, чтобы открыть огонь по наступающим кочевникам. Последние осознали свою
опасность и укрылись в домах, примыкающих к тем, которые они обстреляли
.

Однако к северу от этого выступа формировалась еще одна колонна, и Кен увидел в
внезапный ужас от того, что он направлялся прямо к складу! Дом
всего в полуквартале от склада загорелся.

Защитники проявили бурную активность, поскольку они тоже
осознали новую опасность и подтянули подкрепление к
находящемуся под угрозой складу.

Это дополнительное сопротивление, казалось, воспламенило решимость кочевников.
Они резко ответили на усилившийся огонь. Еще одна зажигательная бомба подожгла
деревянное здание на шаг ближе к складу. Защитники попытались
обойти угрожающую колонну с фланга, но последняя пробежала между рядами горящих
дома вдоль переулка, по ходу обстреливая дополнительные зажигательные бомбы.

Затем внезапное пламя ударило по деревянным стенам старого катка
и с красной яростью лизнуло его окрашенную поверхность. В считанные мгновения
склад был со всех сторон охвачен бурлящим пламенем, и колонна кочевников
вышла за его пределы, не подозревая о нанесенном ими смертельном ущербе.

* * * * *

Кен отвернулся. Он медленно и решительно спустился по лестнице. Он
рассказал отцу о том, что только что произошло. "Я отправляюсь туда, папа", - сказал он
. "Они собираются стереть нас с лица земли или уничтожить все шансы, которые у нас будут
чтобы выжить, даже если мы их прогоним. Половина наших запасов еды закончилась
сейчас. Какие у нас шансы, даже если мы перебьем всех кочевников в долине?

Отец Кена повернулся к шкафу и достал пистолет калибра .30-06. Он
снял с крючка охотничью куртку. Карманы у него были набиты патронами, и
у него была дополнительная коробка, которую он отдал Кену.

"Джонсон оставил это здесь", - сказал он. "Он предназначал его для нашего использования, если
кочевники доберутся так далеко. Я думаю, может быть, его лучше использовать до того, как
медицинский центр будет нуждаться в защите ".

Глаза Кена загорелись благодарностью. - Спасибо, папа, - сказал он. - Я рад,
ты согласен.

"Я не знаю, хочу я этого или нет. Однако, думаю, я согласен с вами
что ничего другого не остается".

Кен выбежал из здания, сжимая в руке солидный, обнадеживающий вес
винтовки. Карманы его пальто и охотничьей куртки были отягощены
большим количеством боеприпасов. Было ощущение безопасности
в оружии и патронах, но он знал, что это ненадолго,
обманчивая безопасность.

Он дошел до Восьмой улицы и повернул на север, что должно было привести его поближе к
сгоревшему складу. Он мог видеть огромную движущуюся колонну
черный дым и треск разрывающего его пламени. Весь город
может сгореть, подумал он, если огонь станет достаточно горячим. Он будет распространяться
от здания к зданию, независимо от снежного покрова. Он взглянул на
небо и понадеялся, что снегопад скоро возобновится.

Кену с крыши показалось, что у небольших отрядов
защитников почти не осталось лидеров, и между ними отсутствовала координация
. Он подошел к ним сзади и подтвердил это
подозрение. Казалось, они, насколько могли, полагались на единодушие
и интуитивное согласие относительно плана действий. Что случилось с
их сержантов и лейтенантов Кен не знал. Возможно, в их
спешке организации их никогда и не было.

Разумеется, командование было на высшем уровне, назначенное шерифом Джонсоном
для всего сектора, но оно не распространялось на нижние уровни ни в какой
степени. насколько мог видеть Кен.

Мужчины не обратили внимания, когда Кен присоединился к ним. Он знал нескольких из дюжины, находившихся поблизости,
но они, казалось, считали его совершенно незнакомым. Шок от
битвы был в их глазах, и они, казалось, совершенно не осознавали ничего в
мире, кроме отчаянной необходимости найти укрытие и уничтожить
захватчика.

Кен последовал за ними в укрытие дома с фланга от
все еще наступающих поджигателей. Он присел на корточки у окна вместе с пожилым мужчиной, которого он не знал, и навел винтовку в отверстие. Пара
на мгновение на краю дымящегося облака появились фигуры. Мужчина постарше
выхватил пистолет и выстрелил отчаянно и безрезультатно."Медленно!" Крикнул Кен. "Целься, прежде чем стрелять!"

Мужчина посмотрел на него в каком-то оцепенении. Кен прицеливался терпеливо и
тщательно. Облако дыма снова рассеялось, и он нажал на спусковой крючок. Одна из фигур упала, и облако дыма снова закрылось.
Спокойствие Кена, казалось, передалось его спутнику, который на мгновение откинулся назад чтобы вытереть дрожащей рукой вспотевшее лицо.
- Я никогда раньше не делал ничего подобного, - беспомощно пробормотал он.

- Никто из нас не делал, - сказал Кен, - но мы должны сделать это сейчас. Осторожно!
Мы отвлекаем на себя их огонь!"
Пули разнесли оконную раму над ними и рядом с ними. В другом конце
комнаты рухнул человек. Кен рискнул выглянуть в окно. "Мы должны
выбираться!" - воскликнул он. "Они собираются ворваться в дом!"

Его можно было бы удержать, если бы он знал, какое укрытие и
у них было подкрепление в соседних домах, но, насколько он мог
сказать, небольшой патруль из 12 человек, возможно, был совершенно один в этом районе. Внезапно все это показалось совершенно безнадежным без общения, без
руководства - как они могли надеяться выстоять?

"Вперед!" он закричал. Остальные, казалось, были готовы последовать за ним. Когда они прошли через черный ход, он увидел, что следующий дом действительно был
занят, но они тоже отступали, не зная, какие силы были рядом.
Новая линия защитников приближалась с середины квартала. Кен
удержался, чтобы крикнуть другому патрулю и тем, кто приближался: "Давайте встанем
на соседней улице!"
С конца очереди раздались одобрительные крики, и они двинулись к укрытию в пустых домах.Они находились недалеко от окраины города, рядом с баррикадой из колючей проволоки, и очевидно, что кочевники приложат здесь все усилия, чтобы уничтожить
силы, которые угрожали отрезать им путь. Кен видел, что его собственная группа
также должна была закрепиться здесь или рисковать быть схваченной
разворачивающаяся линия кочевников.

"Не позволяйте им подобраться достаточно близко, чтобы поджечь здания!" - крикнул он вниз очередь. Слово было передано с согласия. Они разделились на
небольшие патрули и заняли дома, Кен присоединился к одному, который захватил власть
верхний этаж двухэтажного дома. Это давало им преимущество в хорошем
наблюдении, но добавляло опасности трудного побега в случае, если дом
был подожжен. Однако его стены были кирпичными и давали хорошие
шансы на то, что его удержат.

В течение нескольких минут кочевники заняли только что покинутые дома. Кен
стрелял быстро и осторожно, когда увидел, что они на мгновение обнажились в своем
переходе на новые позиции. Его меткость оказала заметное влияние на
враг и подбодрил своих товарищей. Как только кочевники получили
однако укрытие оказалось патовым.
Была уже середина утра, и Кен удивлялся, почему так поздно.
В течение часа или двух они обменивались выстрелами с противником. Дважды предпринимались попытки
были брошены бутылки с зажигательной смесью. Обе были отброшены.

Однако, помимо этого, кочевники, казалось, были не в настроении продолжать
атаковать. Они ждали темноты, подумал Кен, и тогда они
двинутся вперед со своими зажигательными бомбами и гранатами, и у них будет свободный выбор обстановки для боя. Если бы это произошло, Мэйфилд превратился бы в настоящий ад.полночь. Они должны были перехватить инициативу у захватчиков.

Он позвал своих товарищей и рассказал им, как это выглядело. Они согласились. "Что
мы можем сделать?" - спросил усталый мужчина средних лет.

"Мы должны проявить инициативу, прежде чем они снова нападут на нас". Кен
взглянул на небо. "В течение часа может пойти сильный снег. Это
затруднит попадание в цель. Когда дневной свет почти исчезнет
мы нападем на них, вместо того чтобы ждать, пока они придут за нами. Это возможно
будет сделано, если мы ударим достаточно сильно и быстро. Мы потеряем несколько человек, но не так много, как если бы мы подождали и позволили им расстрелять нас своими гранатами и поджигатели по своему усмотрению".

Мужчины с сомнением рассматривали это предложение. "У нас больше шансов поразить их
когда они выйдут из укрытия", - предположил кто-то.
"Не с наступлением темноты, и это то, чего они ждут. Они сожгут наши
дома и будут гнать нас обратно всю ночь напролет, если мы дадим им шанс. Мы
не должны давать им этого!"
Его группа неохотно кивнула в знак согласия. "Судя по тому, как вы это сформулировали, я полагаю, это наш единственный шанс", - согласился бывший возражатель. -"Я поговорю с другими группами", - сказал Кен.

Он спустился по лестнице и вышел через заднюю дверь дома. Пространство
между двумя домами было совершенно открытое пространство. Он бросился вниз и
пополз. Дважды он слышал свист пуль над головой.
После жарких споров группа в соседнем доме согласилась с планом
напасть на захватчиков. Он двинулся дальше по кварталу, сожалея о собственном недостатке полномочий, из-за которых ему пришлось просить о
сотрудничестве. Ему было интересно, что происходит в остальной части города.
Весь день слышалась стрельба, но казалось невероятным, что не было
никакой связи из какого-либо другого сектора или каких-либо признаков командования. НЕТ тот, с кем он разговаривал, имел хоть какое-то представление о том, что случилось с их командой. Вначале они были, но, казалось, просто исчезли.
Мольбы Кена о сотрудничестве в нападении были ближе всего к
лидерству, которое они видели в течение нескольких часов.

Шел сильный снегопад, солнце почти скрылось за холмами, так что
его почти не было видно из-за облаков. Становилось настолько темно, насколько он
осмелился допустить, прежде чем дать сигнал к атаке, но оставалась еще одна
группа, с которой нужно было связаться. Он поразмыслил и решил пойти к ним.
Затем, когда он зашел в заднюю часть дома, он услышал тревожные крики
из тех домов, в которых он был. Захватчики готовились к зажигательной атаке.
Он схватил свой пистолет и дал сигнал к их собственному наступлению. Он выбежал
на улицу, крича остальным следовать за ним. Кочевники
сосредоточили свой огневой удар на другом конце ряда домов,
и там защитники отступили, не предприняв попытки продвинуться вперед.

Словно наблюдая за волной, отброшенной назад скалистым берегом, Кен увидел, что его
товарищи беспорядочно отступают через заднюю часть домов
в соседний квартал. Пуля просвистела у него над головой. Он упал на землю.
приземлился и пополз на животе в безопасное укрытие за кирпичным домом.

Долгое время он лежал в снегу, не двигаясь. Он не мог сдержать
рыдания отчаяния, которые сотрясали его. Он никогда раньше не знал, что это такое
быть совершенно одиноким. Мэйфилд умирал и забирал все
это был его личный мир. Он слушал новости о разрушении Чикаго и Беркли, не зная, что это на самом деле означало. Теперь он знал.
Насколько он знал, кочевники могли даже сейчас контролировать большую
часть города. Он не мог знать, что случилось с его отцом, с Мария, кому угодно.

Треск пламени в соседнем доме разбудил его. Он заполз
внутрь кирпичного дома, который все еще был цел, чтобы немного передохнуть. Он
знал, что должен бежать вместе с остальными, но ему нужно было отдохнуть.

Он слышал спорадическую стрельбу. Несколько кочевников брели за своими
товарищи на другом конце улицы. Стрелять было слишком далеко.
Однако один кочевник остановился и осторожно развернулся под самыми окнами
горящего дома по соседству. Кен навел винтовку и выстрелил.
пуля попала мужчине в плечо и с силой отбросила его на
стена. Кен увидел, что он будет погребен под неминуемым, пылающим
обвалом этой стены.
Мужчина тоже это увидел. Он отчаянно пытался убраться с дороги,
но, казалось, он был ранен и не в силах убежать.
Кен на мгновение впал в ступор. Человек там, снаружи, был
ответственен за все это, думал он, за поджоги и за убийства ....

Он закинул винтовку за плечо и вышел. Головни падали
на раненого врага. Кен подхватил мужчину под мышки и потащил
его к противоположной стороне соседнего дома. Кочевник посмотрел на Кена.
со странной яростью в глазах.- Ты сумасшедший! - сказал он с болью. - Это ты в меня стрелял?  Кен кивнул.
"Вы будете отрезаны. Ну, в любом случае, это не будет иметь большого значения. К завтрашнему дню ваш город будет сожжен и мертв. Скоро мы все будем мертвы".
Кен опустился на колени рядом с ним, словно перед каким-то странным предметом
из чужой страны. - Кем ты был? - спросил он. - Я имею в виду, раньше.

Мужчина сильно закашлялся, и кровь залила его рот и густую поросль
борода. Пуля, должно быть, попала ему в легкие, подумал Кен. Он помог вытереть
кровь и зачерпнул горсть снега мужчине в рот.

"Ты сумасшедший", - снова сказал кочевник. "Я думаю, мы все сумасшедшие. Ты
просто ребенок, не так ли? Ты хочешь знать, кем я был миллион лет назад,
до всего этого?"  -"Да", - сказал Кен.
Мужчина попытался улыбнуться. - Заправочная станция. Разве это не безумие? Нет
бензин нужен, когда все машины останавливаются. У меня был такой на лучшем маленьком
углу в Мэрисвейле.
"Почему ты с ними?" Кен кивнул в темноту в сторону далеких нападавших.

Мужчина уставился на них, корчась от боли. Затем его взгляд смягчился. - Ты бы
тоже это сделал. Что еще там было? У меня была жена, двое детей. Еды не было.
через сотню миль после того, как мы использовали то, что было в нашей собственной кладовой, и
пограбили, что смогли, в супермаркете в центре города.

"Мы все собрались и пошли за чем-то. По мере продвижения нас становилось все больше
. Нам нужны были люди, хорошо владеющие ружьями. Мы нашли таких. Мы продолжали
идти вперед. Люди, у которых была еда, сражались, чтобы сохранить ее; мы сражались, чтобы ее забрать.Так и должно было быть."Мы слышали о вашем городе с его большими запасами еды. Мы решили забрать это ".
"Ты знаешь, что сегодня утром сожгла половину?"

"Нет. Это сложно. Это сложно со всех сторон. Не смотри на меня
таким образом, малыш. Ты поступил бы так же. Мы все такие же, как ты,
только мы жили не там, где под рукой было много еды. Мы все были
порядочными парнями раньше. Я, те парни на улице, которых ты сбил с ног.
 Я думаю, ты тоже порядочный". - "Где сейчас твоя семья?"

"В двадцати милях вниз по долине, ждут вместе с остальными женщинами и
детьми, когда мы принесем им еду".
Кен медленно поднялся на ноги. У мужчины шла сильная кровь изо
рта. Его слова становились все глуше. "Что ты собираешься делать?" - спросил он.
"Делай то, что должно быть сделано", - устало сказал Кен. Он был уверен, что
должно быть, он бродил в кошмарном сне и совсем скоро
проснется. "Если будет возможность, я попытаюсь послать кого-нибудь за тобой".

- Не обращай на меня внимания! - сказал кочевник с внезапной яростью. - Со мной покончено.Ты прикончил меня. Если нашей команде не повезет и мы проиграем, встреться с моей женой и постарайся что-нибудь сделать для моих детей. Принеси им еды. Том
Меня зовут Дойл, - сказал мужчина.
Его снова охватил приступ кашля, изо рта потекла кровь. Его
Глаза были закрыты, когда он снова лег на спину. "Меня зовут Том Дойл", - прошептали его окровавленные губы. "Не забывай об этом, малыш. Служба Тома Дойла,
угол улиц Ферст и Грин в Мэрисвейле. Когда-то мы все были хорошими парнями".
* * * * *
Снег был таким тяжелым, что казался твердым веществом, по которому шел Кен.
Несмотря на это, ряд за рядом дома горели с такой яростью, что
вся сцена была залита сиянием, подобным сиянию кометы. Над
этим лежало покрывало черного дыма, словно готовое задушить долину
как только погаснет свет.

Кен не знал наверняка, куда он направляется. Какая-то бесцельность охватила его
и больше не казалось никакой рациональной цели, к которой можно было бы стремиться.
двигаться. Он крался от дома к дому в том направлении, куда ушла его группа.
но он не мог найти никого из них. Где-то он снова коснулся грани
боя. Ему приснился кошмар о том, как он врывается в тысячи домов,
выбивает в них окна, просовывает свою винтовку для отчаянного
выстрела в какого-нибудь убегающего врага.
Ночь сдерживалась сотней ужасных пожаров. Он стрелял по теням
и призракам, которые двигались на фоне пламени. Он искал общения с
другими, которые, как и он, сражались на пустынных просторах, где преобладали только
звуки стрельбы.
Позже он шел по улицам, пораженный холодом, от которого не мог избавиться
даже когда проходил мимо и стоял рядом с грудой горящих обломков.
Он перестал стрелять довольно давно и догадывался, что у него закончились
патроны. Он подумал, что в следующий раз, когда встретит кого-нибудь, попросит его
заглянуть в его карманы и посмотреть, не осталось ли там чего-нибудь.

Он продолжал идти. Он проезжал улицы, где черные, как уголь, руки
скелеты домов вздымались к небу. Он миновал горячие столбы
дыма и продолжал дрожать от холода, когда они поднимались к
облака. Он проходил мимо других, но никто не заговорил. Через некоторое время он выбросил свой пистолет, потому что он был слишком тяжел, чтобы нести его, а он слишком устал, чтобы больше ходить.
Падающий снег покрывал руины своеобразным одеялом
мрак. Кен опустился на колени и с удивлением заметил, что ему больше не
холодно. Он растянулся во весь рост в белизне, положив голову на
руки, и покой и неподвижность, каких он никогда раньше не знал,
сомкнулись над ним.
* * * * *
Казалось , прошла вечность , прежде чем раздался голос , способный пробудить
он услышал знакомый голос, взывающий с болью: "Кен, Кен, это твой
папа".
Он ответил, хотя это было похоже на ответ во сне. "Позаботься о
них, папа", - сказал он. "Не допусти, чтобы с ними что-нибудь случилось. Женщина и двое дети. Меня зовут Том Дойл - не забывай об этом, Том Дойл ".