Вышел месяц из тумана

  ВЫШЕЛ МЕСЯЦ ИЗ ТУМАНА    Фото автора
            
   «Туман пуховым одеялом / прилёг на стынущие скалы». Седая изморось тумана легла на остывающую землю. Ночное небо освободилось от плена мокрых облаков. Тёмную ночь озарил юный Месяц. Изогнувшись изящным станом, он завис над землёй, серебряным ковшом отражаясь в морской пучине. Остроконечным серпом юнец зацепился за макушки елей, осыпав бриллиантами их колючие шевелюры. Единственное светило на обозримом  небосклоне, - Месяц явно любовался собой. Стройного юношу приметила блистательная Вега. Из безбрежного далёка очарованная странница отправила стремительный поток холодного света, явно надеясь на взаимность. Не дождавшись пылких чувств, красавица в последний раз бросила пленительный взор вслед уходящему озорнику и с грустью погрузилась в бездны сон. А шалунишка, лукаво подмигнув прелестнице, сверкнул во мгле ночной над миром безмятежным и весело покатил в дозор - недремлющим оком обозревать бескрайние владения. Он брызнул луч хрустальный в уставшие долины, нескошенные хлебные поля, уснувшие дома и в колыбель малютки.
  Откуда ни возьмись, явилась Туча - косматая предвестница грозы. Почерневшая от злости, она окутала ослепительного молодца непроницаемой бронёй, спрятала ночной светильник от посторонних глаз. Спелёнутый мрачными путами, Месяц погрузился в непроглядную темень. Тревожная ночь обволокла бездонное поднебесье, померкли трепетные звёзды, безбрежная грусть тяжелым бременем легла на опечаленную землю, зябко поёжилась дремучая тайга, онемела морская волна, умолк в ракитах звонкий соловей.
  Но баталия между светом и тьмой была недолгой. Мимо пролетал своевольный ветерок, лёгким дуновением смахнул чёрную вуаль печали, разорвал в клочья плотную завесу облаков и обнажил великолепный стан юнца. Скользнув из плена тьмы, тот вспыхнул чарующим сиянием, безвозвратно уходящим в вечность. И небо умилилось, и земля восхитилась. Ожила волна морская, обсыпанная жемчугами света, зашептались молодые сосенки, зажурчал лесной ручей, проснулись озябшие леса, встрепенулись снежные вершины, зыбкими песками всколыхнулась сонная пустыня, на каждой травинке, словно слеза, задрожала ночная роса. Пронзительным светом озарились звезды, давая надежду на ясный день.
Посланница небесной тьмы долго металась по небосводу. Цепкими щупальцами медузы Горгоны она рвала лучи блистательного света, глотала блики звёзд, но озорник боднул рожком и сбросил бремя тягостного плена. Раздосадованная владычица мрака, сотрясая чахлыми лохмотьями чёрной зависти, удалилась в обитель бесконечной бездны. А молодой укротитель тьмы величаво поплыл оберегать земной покой. И каждую ночь юный Месяц набирался силёнок, являясь миру возмужавшим молодцем, пока однажды не превратился в полноликую Луну. Мистическая жрица ночи полновластно воцарилась на небосводе, колдовскими чарами таинственного света пленяя очарованную Землю.
  Святая благодать смирения и покоя восторжествовала над миром. Лунное сияние подарило ночь волшебных грёз. И люди доверили владычице ночного неба свои потаённые желания и мечты. И та унесла их в обитель поднебесных храмов. Тихая улыбка Луны сбросила оковы тоски и одиночества, страдания и смятения духа, напитала растревоженные души восторгом и сладостным блаженством, согрела надеждой и любовью сердца людские.

Волшебное сияние луны в творчестве русских художников и поэтов.
  Художники любых времён в лунном сиянии находили творческий подъём и вдохновение. Восхищается луной известный русский живописец – маринист А К.Айвазовский в картинах «Лунная ночь на Капри», «Лунная ночь в Крыму», в них торжествует жизнь. Но «Лунная ночь на Днепре» Архипа Ивановича Куинджи стала настоящим потрясением, она обрела невероятную, легендарную славу ещё при жизни художника. В мастерскую А.И. Куинджи приходили И.С. Тургенев и Я. Полонский, И. Крамской и П. Чистяков, Д.И. Менделеев, к картине приценивался известный издатель и коллекционер К.Т. Солдатенков. Прямо из мастерской, еще до выставки, в 1880 году «Лунную ночь на Днепре» за огромные деньги купил великий князь Константин Константинович. А потом картину выставили на Большой Морской улице в Петербурге, в зале Общества поощрения художников. Успех превзошёл все ожидания и превратился в настоящую сенсацию. Длинные очереди выстраивались на Большой Морской улице, и люди часами ждали, чтобы увидеть необыкновенное чудо.  Картина одна висела на стене. Художник велел задрапировать окна в зале и осветить сфокусированным лучом электрического света. Посетители входили в полутемный зал и, завороженные, останавливались перед холодным сиянием лунного света. Перед зрителями раскрывалось широкое, уходящее вдаль пространство; равнина, пересеченная зеленоватой лентой тихой реки, почти сливается у горизонта с темным небом, покрытым легкими облаками. В образовавшееся окно средь облаков глянула луна, осветив Днепр, хатки и паутину тропинок на ближнем берегу. Всё, завороженное чудесным сиянием неба, стихло.
Сверкающий серебристо-зеленоватый диск луны залил фосфорическим светом погруженную в ночной покой землю. Свет  был так силен, что зрители заглядывали за картину, чтобы найти там фонарь или лампу. Но лампы не было, а луна продолжала излучать завораживающий, таинственный свет. Гладким зеркалом отражается этот свет в водах Днепра, из бархатистой синевы ночи белеют украинские хаты. Это величественное зрелище по сей день погружает зрителей в раздумья о вечности, о бескрайней и бесконечной красоте мира. Число искренних почитателей таланта А.И. Куинджи росло, редкий человек  оставался равнодушным перед этой картиной, казавшейся колдовством.
Поэт Я. Полонский, друг А.И. Куинджи, писал тогда: «Положительно я не помню, чтобы перед какой-нибудь картиной так долго застаивались... Что это такое? Картина или действительность? В золотой раме или в открытое окно видели мы этот месяц, эти облака, эту темную даль, эти дрожащие огни печальных деревень и эти переливы света, это серебристое отражение месяца в струях Днепра, огибающего даль, эту поэтическую, тихую, величественную ночь?» Поэт К. Фофанов в стихотворении «Ночь на Днепре» восторженно писал: «Прекрасна эта ночь с её красой печальной, /С её мечтательным, болезненным лицом…», которое потом было положено на музыку.
    Публику восхищала иллюзия натурального лунного света, и люди, по словам И.Е. Репина, «в молитвенной тишине» стояли перед полотном А.И. Куинджи и уходили из зала со слезами на глазах.
     Великий князь Константин Константинович не захотел расстаться с полотном, отправляясь в кругосветное путешествие. И.С. Тургенев, находившийся в это время в Париже (в январе 1881 года), пришел в ужас от этой мысли, о чем возмущенно писал писателю Д.В. Григоровичу: «Нет никакого сомнения, что картина... вернется совершенно погубленной, благодаря соленым испарениям воздуха». Он даже посетил великого князя в Париже, пока его фрегат стоял в порту Шербурга, и просил прислать картину в Париж. Но уговорить князя не удалось.
   Влажный, пропитанный солью морской воздух, и в самом деле, сделал своё пагубное дело: изменился состав красок, пейзаж потемнел. Но лунная рябь на реке и завораживающее сияние луны переданы гениальным А.И. Куинджи с такой силой, что и по сей день не отпускает власть вечного и бесконечного.

Не только художник, но и поэт не может остаться равнодушным к пленительному волшебству лунной ночи. Чувственные страсти, обуянные колдовскими чарами ночи, полыхают в творчестве Константина Бальмонта:

«Я бодрствую над миром безмятежным,
И сладко плачу, и дышу - луной.
Впиваю это бледное сиянье,
Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,
Я слушаю, как говорит молчанье».

Печальной взор луны сопровождает поэзию А.С.Пушкина:

«На небесах печальная луна
Встречается с веселою зарею,
Одна горит, другая холодна.
Заря блестит невестой молодою,
Луна пред ней, как мертвая, бледна.
Так встретился, Эльвина, я с тобою».

Мастер русского пейзажа Сергей Есенин пишет:

«Месяц рогом облако бодает,
В голубой купается пыли.
В эту ночь никто не отгадает,
Отчего кричали журавли».

Волшебный свет разливается над морской пучиной в стихотворении Николая Гумилёва:

«Уронила луна из ручек
— Так рассеянна до сих пор —
Веер самых розовых тучек
На морской голубой ковер».

Круглолицая луна напоминает Михаилу Лермонтову развесёлую масленицу:

«Посреди небесных тел
Лик луны туманный:
Как он кругл и как он бел,
Точно блин с сметаной.
Кажду ночь она в лучах
Путь проходит млечный:
Видно, там, на небесах
Масленица вечно!»

Торжественная «Лунная соната» сыплется с небес и посылает сладостное томление и блаженство Анне Ахматовой:

«Из перламутра и агата,
Из задымленного стекла,
Так неожиданно покато
И так торжественно плыла, -
Как будто Лунная Соната
Нам сразу путь пересекла».

Очарованный Омар Хайям не перестаёт восхищаться женской красотой в ореоле восхитительной Луны:

«К сиянию луны, красавицы ночной,
Добавлю я тепло, даримое свечой,
Сверканье сахара, осанку кипариса,
Журчание ручья… И выйдет облик твой».

Едва качается волна, искрится море и спит безлюдный берег, убаюканные  таинственной луной, в стихотворении Самуила Маршака:

«Владеет морем полная луна,
На лоно вод набросившая сети.
И сыплет блёстки каждая волна
На длинный берег, спящий в бледном свете».

Божий храм, позолоченный лунным светом, увидел Фёдор Глинка:

«Луна прекрасная светила
В тиши лазоревых полей
И ярче золота златила
Главы подкрестные церквей».

Ничто не вечно под Луной. Всё изменчиво в нашем мире. И лишь неспешный бег Луны извечно повторяет свой бесконечный млечный путь в потоке Вселенского движения…