Последняя советская загранкомандировка Монголия

На фото: Эрденет. Когда-то его называли городом будущего

  Среди шутников того времени бытовала поговорка:
- Курица не птица, Монголия не заграница.

  В мартовские дни 1990 года, будучи доцентом  Новосибирской
высшей партийной школы, получил от  ректора и парткома
поручение возглавить лекторскую группу для недельной
поездки в Монголию, где предстояло выступить в коллективах
соотечественников, в том числе перед дипломатами нашего
посольства.

  В состав группы вошли юрист Ц., специализировавшийся
на конституционном праве и сильно гордившийся участием в
разработке новой Конституции страны, и экономист-рыночник
О., который не скрывал своих антисоветских  взглядов, одно
время даже пытался выйти из партии по идейным соображениям,
но  доброжелатели отговорили. Я оставался приверженцем
Советской власти, взглядов своих не скрывал и при всяком
удобном случае яростно отстаивал. Не знаю,задумывался ли
над этим тот, кто формировал команду, или это получилось
само собой.

  Добрались без особых проблем. Транссибом до Иркутска.
Там из обкома по спецсвязи связались с посольством,
уточнили маршрут и сроки. До Кяхты местным поездом,
В вагонах слышны повышенные тона: подвыпившие ребята
бурятской национальности громко заявляют, что они подлинные
хозяева своей страны и ещё покажут всем, чего стоят.
Поскольку нас было трое взрослых мужиков, до эксцессов
дело не дошло. Большинство пассажиров славянской внешности
подавленно молчали.

  На погранпункте нас встречают с машиной. Формальные
процедуры завершились быстро. Наши паспорта пачкой куда-то
отнесли для отметки, и вот мы на сопредельной территории. Я
вообще не заметил, чтобы с монгольской стороны кто-то был,
граница выглядела односторонней. Причем, насколько она была
серьезной,  убедился на обратном пути. Когда мы вышли с
вещами из машины, её отогнали на спецплощадку и подвергли
детальному досмотру по полной программе.

  Кяхта в своем роде знаменитый пункт, издавна
связывающий Россию с Монголией и Китаем. Отсюда уходили и
сюда возвращались знаменитые экспедиции Пржевальского,
Козлова, Семёнова-Тянь-Шанского и других путешественников.
Многое здесь связано с драмами гражданской войны и
событиями на Халхин-Голе.  Но ничего особенного, за что бы
зацепиться взору, кроме разве что храма – довольно
впечатляющего. Возможно, отсюда, отстояв молебен, и
отправлялись наши соотечественники в неведомый путь, для
многих безвозвратный.

  Наш путь лежал в Эрденет, на горно-обогатительный
комбинат,  построенный и эксплуатировавшийся при участии
наших специалистов. Полторы-две сотни  километров по
безжизненной зимней дороге, в окружении невысоких холмов,
открывающихся один за другим, как театральные кулисы. Ни
одного селения, никаких признаков человеческой деятельности и
вообще цивилизации. Если не обращать внимания на редкие
опоры линий проводной связи и электропередач, можно было бы
забыть, в каком веке живешь. И на вершине очередного холма
вполне можно было увидеть всадника в треухе на низкорослой
лошади, разве что без пики или колчана за спиной.

 Тем неожиданнее и удивительнее было появление за
очередным поворотом городка из белоснежных городских 9-
этажек, современных зданий школ и дошкольных учреждений,
дворца культуры, словом, вполне современного селения,
которое на фоне такого пейзажа смотрелось как сказка. Вдали
промышленные сооружения комбината. А.вокруг круглые юрты
местного населения.

  Как бы не романтизировали их Н.Михалков в своем фильме
и Хомутов в телепередачах, те, кто жил в них, сильно завидовали
жителям многоэтажек, и при всяком удобном случае стремились туда
попасть. Это была одна из причин изгнания наших специалистов
в последующие годы. Разумеется, производство без них быстро
встало, источник заработка и дохода моментально иссяк, городок
утратил смысл и возможность нормального существования. Но в
те времена об этом ещё никто не думал, не гадал.

  Для загранколлективов любая свежая весточка с Родины –
событие. Пошли встречи, беседы, задушевные разговоры. Мои
спутники нажимали на принципы разделения и независимости
властей – один, на безграничные возможности рынка и застой
советской экономики – другой. Я обращался к теме патриотизма и
интернационализма, верности гражданскому долгу и героическим
традициям советского народа. Далее диссонанс в наших
выступлениях стал настолько заметным, что слушатели
вполголоса обменивались мнениями примерно в том духе, что
они там между собой разобраться не могут.

  А коллеги взялись за мое перевоспитание, причем,
довольно в агрессивном тоне. Буквально, что я их позорю
и дискредитирую  в глазах аудитории  своей косностью
и догматизмом. Ни больше, ни меньше.

  Оба потом вошли в состав преподавателей нового учебного
заведения, созданного на базе ВПШ. Меня уволили. Впервые с
начала трудовой деятельности в предпенсионном возрасте.