Сплетни из жизни звезд

               
      Подслушано в трамвае N 11(может и врут сплетники).
 
   Полозкова всей душой ненавидела Алсу, потому что у Алсу был длинный, тонкий нос и дружная семья. Подолгу сидела Вера у Исакиевского моста и думала:
- Почему всяким дурам достается хороший нос, а хорошим людям только муки творчества и горькие разочарования? 
  И вдруг, прямо на ее глазах парень со странной прической бросил с моста какой -то сверток. Полозкова сразу стала подгребать его палкой к берегу. Она всегда ходила с длинной палкой, потому, что в России всегда гонения на поэтов.
  Она уже представляла себя в студии у Малахова как вдруг, появился мужчина в штатском, представился майором Ковалевым, схватил сверток и исчез. Полозкова, даже не успев огреть сатрапа палкой, пришла в ярость и побежала звонить Прилепину, но тот в это время скрывался от Жоры Крыжовникова и к телефону не подходил.
Разгневанная поэтесса в сердцах плюнула в трубку и ей стало немного легче.
 
 
 
  У Волочковой был такой сильный магнетизм личности, что она прилипала к стульям, чугунным столбам да и, вообще, в момент сильного магнетизма, могла прилипнуть куда угодно. Поэтому она не любила Питер. Как пойдет по культурной столице, так обязательно к какому-нибудь столбу прилипнет. А этот злой воображала Цискаридзе, спрячется за соседний дом, хихикает и пальцем показывает,привлекает внимание прохожих и все обсуждают, как несчастная, переходя с гранд плие на шпагат, пытается отлепиться. Она даже плюнуть в него не могла, на сколько воспитанная женщина, хотя и балерина.
 
 
Однажды Прилепин сидел у окошка и читал недавно вышедший сборник Полозковой.- Какие добрые, чудесные стихи, - думал писатель, - читал бы их и читал!
Но тут появился Жора Крыжовников и начал писать всякий бред на стенах подъезда, в котором, кстати, частенько околачивался, хотя его предупреждали.
  Взволнованный писатель достал из газетницы, на такие случаи приготовленную, дохлую мышь, которую отобрал в том же подъезде у Охлобыстина и швырнул в зарвавшегося агрессора.
Тот даже бровью не повел. - В следующий раз надо будет у Полозковой палку отобрать!-подумал писатель и ушел домой.
 
 
Подъезд у Прилепина был весь исписан напрочь, побольше ,чем булгаков, просто зубы драть как, уже даже места почти не осталось. Только у Прилепина были не цитаты из его книг, а вещи вовсе не связанные с его произведениями. Чаще всякий бред, вроде того, что писал Жора Крыжовников и его дружки.Писатель все время морщился, когда проходил к себе в бельэтаж  и думал, как бы эту шпану из подъезда выкурить.
  Но Охлобыстину очень нравилось бывать в подъезде у Прилепина, а сам Прилепин, не то что-бы не нравился, но раздражал больше чем Полозкова. Та хоть нищая была и дура на всю голову. Ну, так Охлобыстин думал, а, если спросить, что она о нем думала, то дальше лучше и не писать.
  Нет, право не буду.
  Правда, лучше не надо.
 
 
   Симоньян  подолгу сидела на лавочке у подъезда Прилепина, что ее даже уже хотели погнать со службы. Хорошо, что Дональд Трамп занял такую же позицию и ее решили не трогать.
 
 
 
Однажды Пугачева поехала в гости к Полозковой, чтобы создать новый хит и, наконец, выйти из тени Полины Гагариной. Взяла шампанского чтобы создать атмосферу доверительности, едет и думает:
- Эти поэты с таким прибабахом, особенно поэтессы! Наверняка у этой дуры пожрать нечего!
Остановилась, взяла маленькое ведерко оливье, дальше едет и думает:
- Она такая здоровая и голодная, наверняка, что все сожрет и выпьет, а мне ни чего не достанется!
Открыла бутылочку и салатиком закусывает. И тут начало у нее в животе урчать. Она внимание не обращает, едет уже в лифте и незаметно, чуть-чуть подпустила. Едет и думает:
-Фи.  Как у этой дуры в лифте воняет!
Расстроилась и домой уехала. А Полозкова потом звонила Прилепину и битый час кричала в трубку:
- Ты представляешь? Какой нужно быть хабалкой, что бы напердеть у меня в лифте и скрыться?
Прилепин сделал вид, что его эта история, вообще, не интересует, чем окончательно вывел Полозкову из себя и та уехала туда-куда глаза глядят, проклиная по дороге не только Пугачеву, но и все жлобье, которое встречалось ей по пути.
 
 
 
    Несмотря на то, что Прилепин был талантливым писателем, человеком он был очень деликатным, но всегда трепал нервы Полозковой. Вот и в этот раз звонит и говорит:
-Верочка, ангел мой, сходи пугани Симоньян от подъезда, а то мне на съёмку ехать, а она там на лавке сидит.
   Полозкова поняла,  что он намекает на то, что ее уже давно не зовут на телевидение и сразу хотела в трубку плюнуть, но сдержалась и говорит голосом Пушкина, - Вы не туда попали!  И трубку бросила.
   Прилепин в это день решил из дома не выходить.
 
 
 
   Эрнст все хотел жену в космос запустить, но не знал как это сделать. Вдруг подумают, что это по его протекции да и не понятно как она себя в невесомости поведет. Решили сначала запустить Полозкову и Жору Крыжовникова. Уже космонавтов проинструктировали,тест на совместимость провели, Охлобыстин уже сценарий написал фантастический во всех смыслах, но в последний день Полазкова так отходила Жору Крыжовникова палкой, что даже Прилепину его жалко стало.
  Так и пришлось каким-то другим лететь.
 
 
 
   Однажды Полозкова, Прилепин и Пугачева решили пойти на выступление Президента. Собрались, конечно, у подъезда Прилепина, а там Симоньян сидит. Они все причесанные и опрятно одетые, а она какой день сидит и решили ее не брать. Переморгнулись и сделали вид, что ни куда не собираются, а она все равно не уходит. Пришлось Полозковой ее палкой отгонять. И даже Пугачевой досталось, ну все знают за что.
   Хорошо, что Шаман ей под руку не попался.
 
 
  Полозкова очень хотела попасть к Малахову на программу и позвонила Прилепину, но тот в это время, как назло, точил перо и ему было не до бабских хотелок да и к Малахову он относился с непроизвольным иканием и не подошел к телефону.
  Полозкова почти не обиделась, а пошла в интернет кафе и стала заигрывать с Малаховым в одноклассниках, предлагая прислать ему томик стихов. Но Малахов сказал что бы стихи она отправила Прилепину, а ему прислала 5 т рублей до востребования на почтамт в Хабаровске.
   Это был самый счастливый день в жизни Веры. Она, держа туфли в руках, на цыпочках, босиком побежала в чебуречную на Сухаревской, не обращая внимание на лужи и все жлобье, которое встречалось ей на пути.
 
 
 
  Полозкова умела говорить голосом Пушкина, ну или ей так казалось, и она совершенно по- свински этим пользовалась.
Как- то раз Охлобыстин с Жорой Крыжовниковым решили поколотить ее в подъезде у Прилепина, а она зажала нос и говорит голосом Пушкина, - Вы что?, ауели, сукины дети? Они сразу разбежались. Может из-за голоса, а может из-за палки, но речь не об этом.
  Сидит она как-то и думает, - Позвоню в министерство культуры и похвалю себя голосом Пушкина,мне премию дадут больше, чем Прилепину.
Приготовила спич в стиле первой главы Евгения Онегина и звонит. Там долго не подходили, а потом в трубке:
- Але!
И здесь в ней Ахматова заговорила. Мать- перемать. Представляете как опозорилась?
 
 
 
   Валерию очень увлекали духовные практики и она все мечтала развить в себе скрытые способности, что бы знать куда муж деньги прячет. И решила она йогой заняться. Заодно, думает, и попу подкачаю.
  По-долгу стояла она в ассане "собака мордой вниз", делала дхарану на денежное дерево, сиддхи не обретаются, хоть плач.
   Как-то раз встречает она Жору Крыжовникова  в очереди в Пятерочке,он из вежливости спросил,- как дела, а Валерия мутные глаза сделала и всю правду ему рассказала, ну, перезанималась.
  Жора стал сразу ковыряться в карманах треников обоими руками,что-то наковырял, протягивает ей листья какие-то, на лаврушку похожи и говорит:
  - У меня такое было. Вот тебе "гинко билома", заваришь как чай и перед садханой выпей.
  Валерия листики хвать и домой, заварила, выпила, встала в любимую ассану и мычит, конечно.
Вдруг, как будто что-то хлопает во лбу. Потрогала- третий глаз открылся и не закрывается главное. С ресницами, бровью, все как положено. Подбежала к зеркалу, глазами хлопает, - клево!
  - Ну, - думает, - сейчас все узнаю.
  Села, стала все рассматривать. Все трёхмерное стало как после рендера, но через стены не видит.
  Короче, некудышный глаз достался.
  К зеркалу подходит, смотрит.
  - А очки?! Как теперь со старыми очками быть и где новые брать?!
 Рыдает в три глаза.
  - Да и не идет он мне!!
  И опять воет.
  А здесь, как на зло, Охлобыстин пришел деньги занимать. Она ему не открывает, знает, что не отдаст. Но он- то слышит, как она за дверью хлюпает и не уходит.
  - Открой, говорит, - чего ноешь?
  Она зашлась, дверь открывает:
  - Вот, полюбуйся!!
  Охлобыстин почувствовал, что Меркурий сегодня директный, заходит, по голове ее гладит.
  - Не реви, - говорит, - у меня такое было. Помогу тебе, душа моя, но только и ты должна понять...
  - Я все, что угодно. Все, что скажешь!
  - Надо тебе газа залить!  Это верный способ! Он сразу закроется. Давай мне на 18 бутылок портвейна и на закуску. Я, так уж и быть, с тобой выпью, что бы на одной волне быть и духовную связь не терять.
  Она ему деньги сразу дала, он в магазин сбегал, сели на кухне. По пол стакана выпили, мармеладкой  на двоих закусили. Валерия сразу к зеркалу, смотрит, не закрывается.
  - Я же сказал глаза залить, а не накатить . Что ты скачешь, садись. Давай по стакану.
  Выпили. Ну, Валерия и рубанулась.
  Охлобыстин по улице идет довольный.
  - Мама дорогая! Два пакета портвейна, пакет закуски! Живем! Главное чтоб Полозкова не узнала!
  Вот. А все говорят:
  - Йога, йога!
   Сто восемь раз подумаешь. Да еще не известно закрылся глаз у Валерии или нет.
 
 
 
  Сама Полозкова стихи не очень любила, имеется в виду чужие, а предпочитала прозу на квартире избранного автора и желательно с предисловием. Но в Москве того времени было мало молодых стоящих авторов и ей зачастую приходилось околачиваться в подъезде Прилепина да слушать бред Жоры Крыжовникова. А Охлобыстин больше молчал и пытался что - то отковырять от перил. Отковыряет и снова молчит.
- Что вы, Ванечка, милый друг, все молчите? Скажите хоть что-нибудь, - придыханно говорила как- то поэтесса, проводя мизинцем по локону, выбивавшемуся из под его цилиндра, - надоело этот бред слушать.
Зная как Полозкова ненавидит патриотов, Охлобыстин весь зачесался от страха, но взял себя в руки и начал:
- Дуб- дерево, роза- цветок, олень- животное...
Но не успел договорить потому, что Полозкова так хлобыстнула его палкой по уху, что кто-то внутри него, за него, помимо него решил немедленно бежать, но ноги обмякли и он медленно сполз по стене. Полозкова села рядом с ним. У нее в животе порхали бабочки.
 
 
 
А вот был случай. В известном ресторане, Волочкова, прилипла к одному стулу. У нее был такой магнетизм личности, что она вечно к чему- нибудь липла. Уже счет принесли, а она все сидит. Тоже понять можно, не идти же домой со стулом, и неудобно, и дома свой стул есть. Сидит, ерзает.
  Официант подходит, спрашивает, - желаете что-нибудь еще? Тут она ему и раскрылась. Ну, не только ему, там еще Малахов мимо проходил в это время. Малахову-то вся волочковская фуета до лампочки, он и не такие истории у себя в программе освещал. Так, разве что официанту помочь - хорошо для кармы.
  Порешили они отодрать известную балерину от стула. Официант под стол залез и снизу ее пихает, а Малахов сверху тянет. Стул прилип, не отпускает. А она еще здоровая такая стала, ни как не отодрать. Они и тужились, и налегали, и пластались, и напруживались. Она, конечно, тоже им помогала -пыжилась как могла, но нет, ни как.
   И тут в ресторан Виннер зашла , к ней ни один стул не лип, наверное у нее другой заряд и так посмотрела на Волочкову, что та не только отлипла, но и решила в дамскую комнату на дорожку сбегать.
Вот так, а многие мечтают о магнетизме личности, а здесь вот какие побочные эффекты.
 
 
   Полозковой очень хотелось похоронить какого-нибудь кота. Просто наклевывалось одно произведение и нужно было вживаться в образ. Она даже по помойкам какое то время лазила, но нет, как на зло -нет дохлого кота, даже самого залежащего.
  Тогда она села в подъезде у Прилепина и думает:
  -Надо какого-нибудь кота задушить! Сейчас придут Охлобыстин с Жорой Крыжовниковым, они людишки некчемные, сволочь порядочная, принципов ни каких. Что им стоит кота задушить? Они за бутылку портвейна к Волочковой в гости ходили, им терять нечего.
  Решила взять бутылку портвейна, сырок для Симоньян и сидеть ждать.
Приходит в магазин, а там акция-берешь 12 бутылок портвейна, а платишь как за 11. Выгодно.
Думает, - возьму, одну им отдам, остальные дома поставлю, на Новый год.
Через 3 дня ее Прилепин на помойке видел.
  Сидит, кота гладит.
Я, - говорит,- тебя от этих нелюдей спасла.
И плачет.
 
 
   Симоньян подолгу сидела на лавочке у подъезда Прилепина, что ее даже уже всем жалко стало, удивительно, но и Охлобыстину с Жорой Крыжовниковым тоже. И все ей стали приносить еду,не только люди, но и бродячие собаки, и голуби.
   С утра приходят - пусто. Все так радовались за звезду русской журналистики, ну, что у нее аппетит хороший, и еще несли, надеясь, что именно его эклер может сохранить ее для профессии.
  Весну сменило лето и, вдруг, злые языки пустили слух по Москве, что на Преображенском рынке мужа Симоньян били дубинками менты, а он кричал, что это фермерский продукт и что свободу нерусским фермерам!
  Скорее всего врут завистники, но правда после этого, уже на Даниловском рынке  ларек N 4 назвали  'Баклажан золотистый'.
  Может и не связано.
 
 
 
Охлобыстин побаивался Полозкову . Его очень настораживали : величина ее дарования, стальная бескомпромисстность и палка, конечно.
  От Жоры Крыжовникова не смогла укрыться эта тоска и обреченность в глазах своего брата по несчастью. Откладывать дальше было некуда и между ними состоялся откровенный разговор. Жора взял штопор и доверительным тоном сказал:
  - Ванечка, ты очень напряжен, так нельзя,  ты просто выгоришь изнутри. Нужно тебе развеяться. Поезжай, друг дорогой, в Индию. Полюбуйся древней архитектурой, коснись мистической  арийской культуры, насладись изяществом ведийских поэтов. Если повезет, заговор на диарею отыщешь, тогда заживем! О деньгах не переживай, у Симоньян сопрем. У нее под лавкой несколько узелков валяется, стопудово с деньгами!
  Так и порешили. Налили еще по стакану портвейна, как вдруг, в подъезд забежала девочка и пробегая вверх по лестнице прокричала:
 -  Что вы здесь сидите?! Там на улице тетю Полозкову скорая забирает! Друзья переглянулись, Охлобыстин перекрестил себя и стакан, выпил и, укзывая пальцем вверх, изрек:
   - Даже, если двое соберутся во имя мое!
 
 
 
  Волочкова, хоть и обладала непревзойденным магнетизмом личности,но ни как не могла притянуть хоть сколько-нибудь интересную сумму денег. Все мелочь какая-то липла, а чаще, так и, вообще, скрепки и пивные пробки.
И вот однажды, в момент небывалой грусти по деньгам и всему, что с ними связано, ее посетила гайдаровская решимость.
  - Все, - думает,- хватит валяться по пляжам да гольф площадкам, надо выходить на новый уровень!
Решила пойти на какой-нибудь археологический раскоп и там поваляться.
  Пришла, катнулась раз -пятак николаевский, два -екатерининский. У нее азарт. Третий раз катнулась и уперлась в ноги двух мужчин, которые давно за ней наблюдали и тайный ее талант  раскрыли. Взяли ее под руки, ведут и нашептывают, - пойдемте с нами , мы вас в свою бригаду возьмем, будем черметом заниматься!..
Она смотрит, мужчины хорошие, коренастые, с кряжестыми руками пониже колен свисающими, думает, - а что, можно попробовать!
  Но здесь из кустов выходит Прилепин. Он там в кустах сидел, на том-же археологическом объекте, задумывал новый исторический роман. Забрал ее и говорит без улыбки:
-Вас, Анастасия, с вашим магнетизмом, исследовать в лаборатории нужно.
Но ей все равно приятно стало, хоть и без улыбки.
-Хороший,-думает,-человек, вот бы Прилепиной стать!
 
 
   Норкин на своей программе все время называл Волочкову Сволочковой, а ей это не нравилось. И решила она ему отомстить, но не знала как, у нее же своей передачи не было. Думала она, думала и придумала- намазать ему ручку двери дерьмом и тем, как бы намекнуть, что он дерьмовый журналист.
  - Аллегория отличная, - думает, - только как воплотить? Не стану же я, звезда балета, в фекалиях ковыряться!,- как тут вспомнила о двух новаторах от искусства  и пошла в подъезд к Прилепину.
Новаторы сидели на лестнице и грустили потому, что не понимали как внести новые и прогрессивные приемы в творческий процесс, тем вырваться из застарелых форм и уже возглавить авангард русской художественной мысли.
  Волочкова сразу решила сделать ход королевой и выставила на общее обозрение портвейн, а так же вывалила все, что наболело.
Новаторы оживились, выпили по стакану, занюхали волочковскими волосами и Жора Крыжовников, тоном не терпящим возражений, сказал:
- Мазать ручку дерьмом это глупо и по-детски! Если уж мазать, так мазать всю дверь!, с ручкой, глазком и замочными скважинами!
  -Браво!- поддержал соратника Охлобыстин, - мы берем на себя концептуальную классификацию данных и непосредственно воплощение, но бюджет нужно будет увеличить.  Я думаю четыре бутылки портвейна и сырок для Симоньян, могли бы оживить этот проект.
Волочкова послушно кивнула головой.
  Предвкушение надвигающегося триумфа кружило голову и повышало самооценку. Они допили портвейн уже на троих и принялись обсуждать детали.
  Приобняв Волочкову, Жора Крыжовников набросал референс так:
- Кисти мы свои принесем, а с тебя портвейн и минимум ведро разбавленного мочой дерьма. Нужно пожиже, что бы мазки не были слишком рельефными, а как бы стекали. Фанеркой дверь загрунтуем, а там уж ляжет как положено.
   Отряхнув юбочку, Волочкова поскакала вниз по лестнице, а друзья переглянулись и в их взглядах читалось  понимание того, что судьба дает им еще один шанс поднять свою значимость в искусстве.
  Встретились акционисты возле подъезда Норкина и зашагали к тому месту, где ждала их слава, а после и новый уровень жизни.
  Консьержка сразу узнала Волочкову, разулыбалась и выбежала ей на встречу.
-Вас пускать ни в коем случае не велено, ни в одну квартиру, - заявила она все с той-же невеселой улыбкой и расставила руки в стороны. Все консьержки обладают острым обонянием и, заметив ведро в руке балерины, она все поняла. Ну как все? Не все, конечно, но и этого хватило для сердечного приступа.
  Обрадованная Волочкова сделала жест головой, увлекая за собой остальных.
Не доходя одного пролета до намеченной цели, они увидели приоткрытую дверь, из которой торчала сальная женская голова и вещала скрипучим голосом что-то вроде: - ходит здесь всякая шваль, здесь элитное жилье…
- Глохни гнида!!- моментально отреагировал Охлобыстин и, после того, как дверь захлопнулась, пояснил, - это одна сука с первого канала, жена Аршавина, кажется.
- Бывшая, - добавила Волочкова и они прибыли. Разлили портвейн, выпили для вдохновения по два стакана (не полных) и уже готовы были приступить к работе, как из той же квартиры появилась уже не голова, а ее хозяйка целиком, вышла на центр, вставила руки в боки и, не уменьшая назальности звука, затянула угрожающим тоном:
- Здесь не притон и не забегаловка, здесь элитное жилье, я щас ментов вызову…
Она что-то продолжала говорить, но Жора Крыжовников, услышав слово «менты», до пояса сверху сильно возбудился, в нем проснулся дух диссиденства. Разве могут гонения властей заставить художника предать свое произведение?
  Он опустил кисть в ведро, обильно пропитал щетину, так с душой приготовленным раствором, но вместо того, что бы положить первый мазок, махнул рукой в сторону разгневанной соседки.
  Капли сорвались с кисти идеальной полусферой и, набрав скорость, с забавными шлепками, разделили, не успевшую закрыть рот женщину, на две симметричные части, выгодно выделили передний план и немного затенили фон. 
- Как вам моя новая концепция дуальности, Иван? – довольно улыбаясь спросил Жора Крыжовников, осознавая свою творческую удачу.
-На редкость удачный тезис, маэстро, но позвольте мне добавить пару штрихов для асимметрии, - ответил тот, макая кисть в раствор.
  Преоборов внезапный восторг от встречи с искусством и не дожидаясь продолжения перформенса, соседка с воплями бросилась вниз, явно за ментами.
  Первый творческий успех требовал тоста и друзья разлили еще по одной…
Через минуту на лестнице появилась соседка, а за ней шел гаишник, деликатно пропустив ее на 2-3 шага вперед и, как- будто морща нос.
Подходить близко соседка не решилась и остановилась на первой ступеньке лестничного пролёта, вытянула палец вперед и не то крикнула, не то визгнула, - Вот они!
Гаишник поднялся, встал напротив компании и серьезным громким голосом начал говорить, что не положено и по какому праву…
   Волочкова сразу встала в позу, а Охлабыстин нарисовал звездочку на пустой белой кобуре стража дорог.
  Пока тот прикидывал на сколько элегантнее стал его аксессуар, соседка сбегала домой за полиэтиленовой перчаткой и, зачерпнув полную пригоршню из ведра, швырнула в сторону художественной группы, но попала в гаишника.
-Ой! – схватилась она за лицо руками, - я не хотела!
Но было поздно, гаишник уже пнул ведро в ее сторону.
  Доподлинно не известно кто и сколько раз поскальзывался и падал через ведро справедливости, а известно лишь то, что Норкин все это время наблюдал за акционистами через щелку и его на этот раз пронесло. В том смысле, что его дверь не пострадала.
 
 
 
   Макаревич в Израиле часто по вечерам зажигал свечи и садился за рояль. Наигрывая старую добрую мелодию, он все пытался как-то поменять слова песни "Что за глупый скворец?". Оживлял поэтические образы, перебирал рифмы, но "кровавая гебня" никак не хотела рифмоваться с "песне зимой конец", а вылезали только, не ясно откуда взявшиеся "фарисей и подлец",а это не та всепобеждающая правда,которую он хотел донести.
  Ну, он еще попробует.
 
 Цыганов с детства был человеком порядочным. Когда кто-то брался его характеризовать, всегда перед эпитетом добавлял прилагательное порядочная. Так вот, не смотря это свое преимущество, он был настолько нудным и душным, что с ним ни кто не хотел сниматься. Так и снимали - кино отдельно, а его отдельно, а потом склеивали.
  Охлобыстин с Жорой Крыжовниковым дали ему позывной "Нудье" и всегда, когда его встречали, переходили на другую сторону улицы.
  И вот, однажды, идут они по Арбату, посмотреть как Вахтангова горит и обсуждают кто бы мог поджечь. Охлобыстин настаивал на том, что Олешко, понятно почему, но Жора Крыжовников был не склонен к сплечизму  да огульным обвинениям и защищал способного артиста.
  - Чего сразу Олешко-то, там и без этого короля попуасов сволочей хватает. Да подавляющее большенство! Даже хороший человек мог их поджечь. Возьми хоть этого, как его, подающего надежды?..  Гуськов! Мог, хоть бы что!
.   И тут они Цыганова увидели. Идет им навстречу и какой-то студентке в уши дует. С нудным и душным видом, конечно. И он их тоже заметил и разулыбался бы, если бы умел. Чего делать?
  Они бегом на другую сторону и здесь их машина сбила, обоих сразу. На Арбате машинам, вообще-то, нельзя, вот они и расслабились, а это была пожарная машина. На пожар сильно спешила.
   Так их размазало, конечно, впечатляющее! Вельми зело дюже даже, можно сказать зубодробительно.
  Скорая вслед подъезжает, Цыганов прискакал и сразу начал бездеятельное участие принимать в погрузке.
  - Я, говорит, - с ними в больницу поеду и прослежу...
  Жора Крыжовников водителю быстро трешник сунул и тот сказал, что нельзя.
   - Перегруз, - говорит, - будет. Цыганов начал сразу ему лекцию читать, но тот-то человек бывалый, улыбается так и головой показывает.
  - Идите лучше помогите артисткам матрацы из театра выносить.
  И опять улыбается. Цыганов злится, а что делать? Подошел к фельдшеру, взял адрес и рукой вслед машет.
  Охлобыстин всю дорогу бригаду уговаривал чтобы их в питерскую больницу отвезли, что будто бы там к травмированным гуманнее относятся, чем в Москве.
  Но куда там? Денег-то нет больше.
  Все. Трындец им, конечно. Но у них одна надежда осталась, что бы кто- нибудь на пожаре пострадал. И не просто обгорел, а так, реально поджарился, тогда он к ним будет ходить.
  Хотя это тоже вряд-ли.


  грустный P.S.
 
  Борис Гребеньщиков был очень умный и даже перевел Бхагавад Гиту, жемчужину мировой философской мысли. Всем сразу стало ясно,что он не только все понял, но и готов преподать и все его еще больше зауважали. Правда на обложке этой книги было крупно напечатано «БГ». Тут «БГ» и там «БГ»,прямо как по Ширвинту: «У Вас Юра и я Юра, видите как все совпало!». Народишко брови приподнял, но все списали на легкое помутнение из-за перенапряжения.
  В последствии же, когда после начала Махабхараты, он подался на сторону Кауравов, хотя Кришна ему говорил, что давно убил всех этих нечестивцев и не нужно кашерные сопли на кулак наматывать, надежды на легкое помутнение не оправдались.