Самый длинный месяц

Т.Н.



Февраль в тот високосный год выдался исключительно неприветливым. Стального цвета тучи тяжело, словно с привязанными понизу гирями, проползали по низко висящему над головами небосклону. Иногда даже эти гири задевали за краешек стройной Останкинской телебашни и оттого экраны телевизоров в многоквартирных домах подёргивались истомой надоедливой ряби. Народ стал тогда равнодушным донельзя и не замечал по доброте душевной препонов, задерживавших ход, близоруко настроенного на минор времени. Тогда время, почувствовав своим нутром безнаказанность, заленилось совсем и став тягуче - масляным аккуратно застопорилось в своём развитии. Ох, как же оно, это твердолобое время, в открытую издевалось над некоторыми представителями свободолюбивого человечества.
Хотя сегодня конец февраля, но начался он очень давно, пару – тройку месяцев – назад, в самом конце новогоднего января. Если кто- то скажет, что так не бывают, спешу их разочаровать. Ещё как бывает. Для этого просто надо влюбиться, как теперь модно говорить дистанционно, назначить свидание недели так через четыре – пять и благополучно зачать ждать. Вот ждёшь так, ждёшь, а подлое время и совсем не думает пошевеливать подотчётными ей маятниками. Маятниками – это громко сказано, стрелки тоже замерли на циферблатах часов вечным укором всем влюблённым, которые могут себя отдать за даму сердца. Стоишь на остановке, ждёшь автобус, на столбе висят часы. Автобуса нет час или час десять – и часы стоят. Самое главное, что и она из своего далёкого города подтверждает это. И у них ходики обнулились. Вот я и говорю – тоже ждёт. Но от этого понимания ещё хуже. И томление разливается в груди. И кричится ночью во сне. Тольку совсем тебя не слышно в окружающей настырной тишине. А Вы говорите - не бывает. И так может быть. Впрочем, я об этом уже говорил.
Так ни шатко – ни валко прошла неделя. Казалось бы, гип – гип ура, оказывается рано швырять в воздух чепчики. На календаре - хоть бумажном, хоть электронном, хоть от рождества Христова и суток не набирается. И не забывайте: год високосный и один дополнительный день, мне как человеку влюблённому припаяют. И будет этот день издеваться надо мной, вальяжничать и насмехаться беспардонно. А потом вдруг объявит, мол завтра будет позавчера. Плечами пожмёшь, почитаешь Паустовского, и не спится. Луна бесчинствует на небе, толи поддавшая чуть – чуть «Курвуазье», толи просто из – за вредности. Вот поэты говорят о ней восторженно, а мне непонятно зачем приливы устраивать и время тормозить. Подтормозит – подтормозит и отлив – нате вам с кисточкой. Хорошо ещё телефоны работают после этих махинаций, а то совсем бы в распыл по доброй воле проходи и в дверях не задерживайся. Телефон – это вообще друг влюблённых всех, мало того, что слышишь голос возлюбленной, мало того, что она тебя ободряет, можно и СМС отправить, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Дремлет город под золотой пелериной распустившихся светом фонарей. Спят
фонтаны и громоздкие орясины памятников, тихо спит Шуховская башня и остроконечное здание МГУ, кремль и Москва – река. Звоню.

- Не могу больше так! – страдаю я ей по – телефону. – Тоскую. Это тяжело очень! Пусть я буду сумасшедшим, но только вероломное время взяло нас за шкирку (влюблённых значит) и беспардонно вывесило над пропастью. И висим мы в этом безвременье, обдуваемые холодными ветрами конца февраля – начала марта. Ещё этот день високосный, дался он нам, в наказание. Целый день сверху припаяли. Как быть нам - влюблённым.

(…а надо сказать, без ложной скромности, ведь я на третий день ей напрямую объяснился и сказал – люблю…а что? Храброму и честному само проведение помогает…не верите? Спробуйте тогда…).

- Ну потерпи – ласкает меня она. – Приеду. Совсем мало осталось до встречи, совсем. Сам же назначил дату, а я согласилась не подумав.

- Зато приятнее будет свидание – стараюсь казаться крепким мужиком я, а поджилки во всём теле подрагивают, искрятся и закипают синим пламенем. Но виду не показываю. – Наступит ведь тот день, наступит.

- А куда он денется с подводной лодки! – шутит она.

(…я так сильно подразумеваю, что и она готова сказать мне люблю…но не сказала пока…эх, женщины, кто вас поймёт, тот в этом мире и дня короткого не проживёт…уж скажи и всё…не таи…).

Назавтра запряг я свою машину и поехал не спеша на дачу, в деревеньку небольшую – «Верхняя скирда». Там сегодня шёл дождь. Капли тихо шелестели по крыше дома, по огромным завороженным елям, загороженным на соседском участке, по льду приготовившегося к таянию пруда. Похожий на мокрую крупу снег, вздыхая и скукоживаясь готовился к исчезновению. Вот превратится он в одну прекрасную минуту в талую воду и побежит та вода подпрыгивая и звоня в колокольчики в тёмную подклеть оврага.
Нет и там время не тикало. Там совсем грустно. За день пройдёт по дороге одна собака, две кошки и половина мартовского кота, и может забулдыга с литром пива торчащим горлышком из кармана. Время на моих стареньких швейцарских так и стоит не разношенное. В добавок, в «Верхней скирде» и интернета – то нормального нет и не предвидится. Сижу на кухне, тоскую и считаю внутри себя секунды. Одна, две, три…шестьдесят…сто двадцать, сто восемьдесят…двести сорок…триста. При нормальном времяисчислении – пять минут, а получилась одна. Даже меньше. Нонсенс да и только.
Позвонила к вечеру:

- Вот видишь и ещё день почти прошёл – храбрится она. – Скоро встретимся и узнаем друг друга уже не виртуально, а наяву.

А я - то чувствую, что и ей уже надоело до дрожи ждать. Ждать и догонять – хуже некуда, это даже древние мамонты, бронтозавры и питекантропы знали. Эх и трудно это! Правда, надо сказать после половины, с горки, время пошлёпало подошвами поскорее. Но останавливалось: когда ночью, когда утром, когда как. Один раз даже в полночь остановилось. Ноль часов, ноль минут, ноль секунд. Доооолго стояло словно раздумывая куда шагнуть. Может назад?
Заклинаю вас добрые люди не назначайте себе такого долгого испытательного срока. Не провоцируйте время, вдруг оно закапризничает, поломает все часы, от мала до велика. И песочные опрокинет и куранты искалечит.
Медленный это месяц февраль, но и он прошёл – проскрипел, вместе с неприятностями високосного дня. Наступил март, а в марте праздник женский и она приехала...
…Был ясный, весенний день. На Ленинградском вокзале пахло пассажирами и поездами. Пассажиры пахли духами, табачным дымом и чемоданами на колёсиках. Поезда пахли чаем в подстаканниках, берёзовой рощей и колёсной парой. Всё это огромным миксером ветра смешивалось в один запах – запах дальней дороги. Высившийся рядом Ярославский вокзал пах медведями, Плещеевым озером и Ростовом Великим. С Казанского, что напротив, потягивало Средней Азией. А всё это вместе незабываемо пахло площадью трёх вокзалов.
Она стояла у памятника Георгию Победоносцу, вся из себя красивая и желанная. Вся нежная и …продрогшая. Я подошёл затаив дыхание, взял в свою ладонь её любимую мною руку и поцеловал. Она посмотрела на меня ясно и доверчиво. Улыбнулась и сказала:

- Здравствуй, я всё же приехала. Не смотря на тяжесть ожидания этот самый длинный месяц закончился, а вереди мгновенное время встречи.

- Я так рад – сказал я. – Мне так приятно и радостно видеть тебя, я очень счастлив теперь. – Я тебя люблю – ещё сказал я и отчего – то по – юношески смутился.

- И я тебя.

Тогда мир вокруг стал обворожительно прекрасен и оттого на весеннем небе в разрывы серых облаков выглянуло бесподобно красное солнце. Оно было тёплым и потому её щёки заалели румянцем. Я поцеловал её губы и они ответили мне.
Наверное, это и есть счастье, когда губы любимого человека отвечают тебе взаимностью и согласием.
Любви вам люди…

Москва. 2024г.