Замполит во мне формировался с детства

Перед началом своего повествования считаю необходимым обратить внимание читателей на то, что при рассказе о себе обязательно возникает соблазн что-то где-то приукрасить, а что-то где-то "отретушировать". Поэтому при изложении фактов я постараюсь быть предельно объективным и беспристрастным. Именно фактов, а не придуманных историй. Этому поможет как архив моего отца, так и мои личный архив и память.

Поскольку материал я буду излагать от первого лица, местоимение "Я" будет повторяться. И за это я заранее приношу свои извинения.

Моим родителям посвящается!

На мой взгляд, самым обсуждаемым в общественной среде армейским поприщем является поприще замполита. Экспертов в этой области хоть отбавляй. Причём, некоторые из них в армии не служили вовсе. Но зато "знают" даже то, чего не знаю я...

Ну как тут не обсуждать замполита, если ему единственной правящей партией было предписано быть примером для личного состава буквально во всех сферах военной службы...

Свой рассказ я начну с военных времён, поскольку именно они стали той самой почвой, на которой сформировались личностные качества моего отца, а позже, под его влиянием, и мои.

27 января 1944 года — неизгладимый памятный День Полного Снятия Блокады Ленинграда. В прорыве, а также в снятии этого смертоносного кольца принимал участие и мой дед — Васильев Павел Васильевич, сапёр 1-й Ленинградской танковой бригады.

Данная бригада "родилась" 26 сентября 1941 года в Ленинграде как 123-я Краснознаменная, и с ноября 1941 года она вела бои под отчим городом, в том числе, и на Невском пятачке.

7 мая 1942 года бригада была переименована в 1-ю Ленинградскую танковую Краснознаменную бригаду, которая в 1942-1944 годах продолжала сражаться в окрестностях Ленинграда.

И вот, наконец, великий город освобожден от фашистского плена. Произошло это долгожданное событие 27 января 1944 года. Однако великую радость этого дня моему деду испытать не довелось. 20 января, то есть за неделю до торжества, Васильев Павел Васильевич погиб под Красным Селом. Похоронен он был 500 метров от "Большого лагеря" (Красное Село) по дороге на Ленинград и ещё 200 метров направо. Это недалеко от железнодорожной станции "Скачки", следующей после "Горелово" *

Моему будущему отцу, Васильеву Анатолию Павловичу, в тот трагический день ещё не исполнилось и шестнадцати лет. Однако он уже успел хлебнуть горя фашистской оккупации в деревне Мелехово Псковского района Ленинградской (теперь Псковской) области.

Дед Павел был честным, принципиальным и справедливым человеком. Кроме того, он был весьма жёстким отцом. И за нерадивость спрашивал нещадно. А перед отправлением на фронт он строго настрого наказал старшему сыну, коим являлся мой отец, быть опорой деда-инвалида, матери, а также заботливым братом Лизы, Николая и Виктора. При этом, по требованию деда, отец не должен был забывать об учёбе, невзирая на трудности.

А учиться мой отец любил. Он был очень любознательным и целеустремлённым подростком. "Сидя над школьными учебниками, — рассказала как-то тетя Лиза (его сестра), — чтобы не уснуть, Толя вставлял за обе щеки по ломтику редьки".

Часть наказа моего деда отец выполнил, успешно окончив деревенскую семи-летку. По тем временам это было весьма приличным образованием.

И теперь мой будущий родитель добросовестно трудился в колхозе "Завет Ильича", проживая в родной деревне Мелехово Псковского района Ленинградской области.

Кроме этого, отец дополнительно познавал профессии плотника и столяра, которые в деревне просто необходимы. Его этому ремеслу учил дедушка Афанасий (отец моей бабушки), который из-за инвалидности не имел возможности уйти на войну.

В результате этого обучения молодой человек уже мог "срубить в лапу" жилой дом от фундамента до конька. В чём я и убедился уже будучи офицером.

Конечно же, батя думал о дальнейшей учёбе, но мысль о воинском поприще, зародившаяся в его сердце после прихода похоронки на отца, не давала покоя.

И вот долгожданный момент наступил. Отец был призван в Советскую Армию (Войска ПВО Страны). Было это 14 октября 1948 года.

Проучившись в учебной роте в/ч 12270, 24 июня 1949 года отец был назначен на должность старшего радиотелеграфиста в роту управления той же части (город Вышний Волочёк).

Страницы Служебной книжки военнослужащего срочной службы Вооруженных Сил СССР
Служил мой отец добросовестно и честно, чем завоевал уважение и доверие товарищей. Поскольку дед погиб, будучи кандидатом в члены ВКП(б), мой отец решил продолжить эстафету и в 1951 году был принят в ряды ВКП(б), которая в следующем году была переименована в КПСС.

Старшее поколение прекрасно знает, что для советского человека в те времена значило быть коммунистом...

Прошло три года (столько тогда служили срочники) и отец принял решение остаться на сверхсрочной службе. Тогда ещё была такая форма служения Отечеству.

Новоиспечённый сверхсрочник сразу же был назначен на должность заведующего складом ПФС (продовольственно-фуражного снабжения). Видимо, его хозяйственный и жизненный опыт, приобретённый во время работы в колхозе "Завет Ильича", пригодился. Однако эта должность была временным "партийным поручением". Командование подыскивало кандидатуру хозяйственника.

18 октября 1952 года отцу было присвоено первое офицерское звание "младший лейтенант".

А 16 декабря мой будущий родитель женился на Курочкиной Нине Михайлове. Ему перед этим знаменательным событием была предложена вакантная должность начальника радиостанции в далёком казахском городе Аягузе. Она соответствовала его армейскому профилю связиста. Но расставаться с моей будущей мамой они очень не хотели. Даже несмотря на то, что невесте уже было обеспечено место в Калининской государственной консерватории. Она обладала колоратурным сопрано очень красивого тембра и имела к тому времени весьма значительные успехи.

Отец моей матери Михаил прошел две войны. Вначале Финскую, а затем Великую Отечественную. Был дважды ранен. Одно ранение было тяжёлым. Винтовочная пуля пробила правую часть грудной клетки и улетела дальше, вырвавшись из-под лопатки. Я видел его шрамы.

Дед Михаил был мастером на все руки. А во время войны с фашизмом он водил "Студебекер", который обожал. Во время Второй мировой войны по договору Ленд-лиза с 1941-го по 1945-й годы из США в СССР было поставлено аж 114 500 таких грузовиков и около 2000 седельных тягачей к ним.

Дед нам с сестрой много рассказывал про Ленд-лиз и это навсегда запечатлелось в нашей памяти.

Забегая вперёд, поведаю, что дед Михаил всю свою послевоенную жизнь был водителем грузовика ГАЗ-51. В основном молоковоза. И когда я, уже будучи пятиклассником, приехал с родителями в очередной раз погостить в Вышний Волочёк и Выдропужск, он научил меня вождению этого легендарного автомобиля. Тогда мои ноги с трудом дотягивались до педалей.

И мне этот опыт пригодился. Когда я уже был курсантом, то вождение для получения прав я проходил именно на этой чудесной "лошадке". Я на ней "рассекал" и по Проспекту Героев, который позже был переименован в Ленинский.

25 декабря 1952 года младший лейтенант Васильев А.П. был назначен на вышеупомянутую должность и вместе с супругой убыл к новому месту службы.

29 августа 1953 года в офицерской семье Васильевых родилась дочь, которую они назвали Татьяной. Состоялось это знаменательное событие в городе Сталинабаде (ныне Душанбе) Таджикской ССР.

В сентябре 1954 года батя был назначен на должность командира взвода в том же далёком городе Аягуз. Однако молодого офицера отличали такие важные личностные качества, как высокая идейность, принципиальность, настойчивое стремление к знаниям, уважительное, внимательное и заботливое отношение к своим подчинённым. Ведь быть примером — обязанность коммуниста. Так было в те времена...

Конечно же, командование не могло не заметить этих качеств, а потому вскоре предложило командиру взвода перейти на политическую работу.

И в декабре 1954 года Васильев Анатолий Павлович поступил на отделение по подготовке военных политработников Окружных Объединённых курсов усовершенствования офицерского состава Туркестанского военного округа. Располагались эти курсы в "городе хлебном" Ташкенте, в котором 18 апреля автор настоящих строк и родился.

В сентябре 1955 года, сдав экзамен экстерном, отец получил диплом Ташкентского Краснознамённого, ордена Красной Звезды военного училища им. В.И.Ленина.

Джиликуль

В октябре 1955 года, уже будучи лейтенантом, успешно окончивший вышеупомянутые курсы военных политработников, молодой офицер был назначен заместителем командира по политической части отдельной радиолокационной роты (ОРЛР) Войск ПВО Страны.

Рота имела номер (в/ч 57933), гербовую печать и угловой штамп. Такая особенность была у всех батальонов и отдельных радиолокационных рот Войск ПВО Страны, поскольку они отстояли от полков (бригад) на сотни километров. Задача Радиотехнических войск ПВО Страны состояла и состоит в обеспечении над всей территорией Отечества сплошного радиолокационного поля. То есть пространства, в пределах которого группировкой РЛС обеспечивается обнаружение, сопровождение, определение характеристик целей противника, а также своих воздушных объектов с заданной вероятностью.

Располагалась ОРЛР на окраине посёлка Джиликуль Таджикской ССР, практически, на берегу реки Вахш, являющейся, наряду с Пянджем, притоком знаменитой Аму-Дарьи.

На ноги я встал в девять месяцев и вскоре заговорил. И, похоже, вслед за словами: "мама", "папа", "Таня" (сестра), следующим, освоенным мной словом, стало слово "замполит". Так моего отца называли все. И на вопрос: "кто твой папа?" я гордо отвечал — "замполит".

А время шло. Пройдя полный курс вечерней школы, отец получил Аттестат Зрелости. Было это 26 июня 1957 года. Да, уважаемые читатели! Такие случаи в те времена были не редки. Многие офицеры не имели общего среднего образования.

Смысла слова "замполит" я тогда не понимал, но зато очень хорошо помню, чем мой родитель занимался. Ведь на многих, проводимых им мероприятиях, я присутствовал лично. Этому способствовало то, что "финские" домики офицерского состава стояли метрах в ста от казармы, открытого (под звездным небом) клуба, столовой и т.д.

Невдалеке стояли и радиолокационные станции, приёмный и передающий центры и многие другие объекты. На всех них я был по многу раз, поскольку отец их посещал с завидной регулярностью. Ведь замполит обязан досконально знать не только личностные качества своих подчинённых, но и всё, что с ними связано. Это касается и членов семей военнослужащих, их быт, условия проживания и т.д.

Мой родитель также великолепно знал боевую работу командира роты и мог его заменить в случае необходимости. Ещё он мог сработать за оператора РЛС или за радиотелеграфиста, поскольку эту специальность он получил в учебной роте. Читатель, наверняка, слышал слово "Морзянка". Официальное название —А;збука Мо;рзе, код Мо;рзе.

Я же "служить" в армии начал года в четыре. Шучу, конечно. Однако, когда солдаты шли строем с песней в столовую, я к ним пристраивался и шагал в последней шеренге. В столовой они меня усаживали за свой стол и давали пищу согласно норме. Частенько они угощали меня лимонадом из фляги. Поэтому даже сейчас, увидев военную флягу, я сразу вспоминаю вкус того самого лимонада...

Любил я ходить и на политические занятия, поскольку их чаще всего проводил мой отец. Даже сейчас я очень хорошо помню изображения политических карт мира и СССР, самолётов вероятного противника на плакатах, а также загадочных букв "НАТО" на них.

Ещё я помню как отец разговаривал со своими подчинёнными. Сейчас-то я знаю, что такой стиль общения называется педагогическим тактом. А тогда я только сидел (или стоял), раскрыв рот. Мне очень хотелось быть похожим на своего отца. Очень!

Отца моего уважали и солдаты, и офицеры, и члены их семей. И мы с сестрой Татьяной этим очень гордились.

В 1959 году отец поступил на исторический факультет Таджикского государственного университета им. В.И.Ленина. Я помню, как он сидел над учебниками и что-то записывал. С тех пор он стал книголюбом и его библиотека стала быстро расти.

Однако "паинькой мальчиком" я не был. И доставлял своим родителям много хлопот. Например, самой любимой детской проказой у нас были перегонки с осами. Так, найдя в нашем зелёном дворе длинную палку, мы тыкали ей в осиные гнёзда, прикреплённые насекомыми под крышей, и разбегались врассыпную.

Конечно же мы рисковали, поскольку убежать от роя разъярённых ос не ужаленным было практически невозможно. Но мы пытались. Поэтому моя спина частенько была в волдырях. И мама сильно переживала.

Мой отец не был рыбаком. Но наши соседи сверхрочники, рыбную ловлю обожали. Поэтому года в четыре отроду я "тырил" с их удочек леску с поплавком, грузилом и крючком, привязывал снасть к палке и пытался ловить рыбу в канале. За это я получал от отца "по загривку" неоднократно. А сейчас, вспоминая эти проделки, краснею...

Были и более "экзотические" случаи. Этому способствовали, окружающие детскую среду обитания сооружения. Так, рядом с домами офицеров стоял длинный барак, разделённый на секции, которые назывались сараями. У каждого из них была отдельная дверь. Но не все эти двери закрывались на замок. Так, вот я пару раз этим воспользовался. Года три мне было. В первый раз я вылил себе на голову трёхлитровую банку масляной краски. По-моему синего цвета. Мама тогда отмывала мою голову керосином.

А второй раз я, не удержав в руках трёхлитровую банку, вылил на свои ноги неведомую мне жидкость, найденную в соседнем сарае. Мои хлопчатобумажные штаны стали расползаться. Испугавшись, я быстро их сбросил. Как сейчас помню, поскольку это "волшебство" меня поразило. Оказалось, что в банке была H2SO4. Видать, хранилась для аккумулятора?

И ещё был случай. Ребята постарше, начитавшись рассказов о Тарзане, на высоте в метра три от земли, на растяжках из верёвки, повесили на деревьях топчан с бортиками. На него можно было забраться только по верёвочной лестнице. Так, вот, когда подростков поблизости не было, мы с сестрой взобрались на эту "тарзанку". А когда посмотрели вниз, то сильно испугались. И стали орать. Снимали нас солдаты...

Ещё мама переживала за язвы, которые вдруг появились на моём животе. Одна была поменьше и постепенно зажила, а другая, прикрытая на фото платком, невзирая на лечение не заживала почти год. Однако язвы зажили не сами по себе. Их зализала наша собака породы алабай.

Мама впоследствии часто вспоминала этот случай, но почему-то называла эти язвы чирьями. Однако уже сейчас я предполагаю, что меня укусил москит — переносчик кожного лейшманиоза. Так, называемая, пиндинка.

Наша ОРЛР, как и положено было по велению партии, имела своих шефов. Встречи с ними были регулярными и поэтому фотографии различных совместных мероприятий в семейном архиве имеются. Особенно запомнились пикники на природе. Климат Таджикистана тому способствовал.

Пикник с участием шефов на берегу Вахша. Мой отец третий слева направо
Опять, забегая далеко вперёд, сообщу, что 25 октября 2021 в социальной сети "ВК" я получил следующее сообщение: "Доброй ночи! Простите за беспокойство! Увидел вас в группе "Джиликуль".

Сообщение было прислано пользователем по имени Алишери. И мы вступили в контакт, начав переписку. Ведь мы были земляками. А это сильно притягивает.

В ходе виртуального общения я стал слать новому собеседнику фотографии мероприятий, проводимых руководством нашего воинского подразделения совместно с шефами.

Послал я и вышеприведённую фотографию пикника. А получив ответ собеседника, разволновался. Ответ Алишери был следующим: "Мама рассказывала, что когда она была маленькая, чуть ниже их дома стояла часть военная и их командиры заходили в гости к нам. С дедушкой дружили".

Переписка продолжилась. И вот, 18 ноября 2021 года Алишери прислал сообщение, вызвавшее у меня вихрь эмоций: "Мужик в белой рубашке со стаканом в руке — это мой дед, отец папы — Алиев Махмаджон, директор хлопкоочистительного пункта Джиликульского района".

Ну, как тут не вспомнить Антуана де Сента-Экзюпери: "Самая большая роскошь на свете - это роскошь человеческого общения"?

Время шло, я подрастал и любопытство моё тоже росло. Я прислушивался к разговорам и спорам офицеров в курилке или за праздничным столом. Слово "партия" упоминалось часто. Мнения расходились и споры были жаркими. Сути предмета споров я не понимал, но мне это было интересно. И я впитывал терминологию как губка, позже засыпая отца вопросами.

Хорошо я помню и упоминание Никиты Сергеевича Хрущёва, который с 1953-го года по 1964-й год был Первым секретарем ЦК КПСС, а с 1958-го по 1964 -й Председателем Совета министров СССР. Ругали его...

В Джиликуле мы прожили, а отец прослужил, почти шесть лет. И с этим удивительным уголком Таджикистана связана масса тёплых воспоминаний. Многие из них ярки, будто это было вчера:

Мак

Я был в те времена беспечно мал,
И жил тогда в объятиях Памира.
Когда земля дрожала — я дрожал,
Но Божья Сила детство сохранила…

А в памяти – обрывки дальних дней,
Мне снится с той поры орел парящий,
И Вахш, с водою мутною своей,
И летний зной, безжалостно палящий.

Но сладких чувств пером не описать,
Которыми душа моя блистала,
Когда снегам вершин далёких вспять
Весна в зелёном платье прилетала.

Когда, несясь куда-то с детворой,
Я вдруг вставал у кручи безмятежной,
На мак смотря, что алой головой
Горел на фоне шапки белоснежной.

Пленяясь алым цветом естества,
Я бережно срывал цветок чудесный,
Шептал ему нежнейшие слова,
И нёс домой тропою поднебесной.

Я гордо заходил в свой отчий дом,
И матери дарил цветок прекрасный…
Мне кажется, что это было сном,
А мак — частицей солнечною ясной.
18.08.00

Конечно же, не могу я не вспомнить и того, что в семи километрах от Джиликуля начинается знаменитый заповедник "Тигровая балка". И тянется он до самого Пянджа. Родители его часто упоминали в своих рассказах. И он тянул наше воображение к себе как магнит. Ведь там обитал туранский тигр. Причём, за год до нашего приезда в Джиликуль он там ещё встречался.

В данном заповеднике сохраняются характерные для тугаев ( см. тугайные леса) редкие и особо ценные виды животных. Например, бухарский олень.

Тахи-Аташ

В мае 1960 года старший лейтенант Васильев А.П. был назначен заместителем командира радиотехнического батальона по политической части. Я даже помню его номер — в/ч 25884.

Управление батальона располагалось в городе Тахи-Аташ (Каракалпакская автономная Советская Социалистическая Республика или АССР), который прилегает к левому берегу Аму-Дарьи.

На правом же брегу в паре километров от Тахи-Аташа находится Нукус — столица АССР. Там есть аэропорт, откуда мы с родителями вылетали на Ил-14 или Ил-18 в отпуск. Тогда Аральское море было огромным и, пролетая над ним, мы восторгались его величием.

Постепенное высыхание некогда полноводного Аральского моря
Батальону подчинялись две отдельные радиолокационные роты. Одна дислоцировалась в пяти километрах от Тахи-Аташа на военном аэродроме, где "доживали" свой короткий век фронтовые бомбардировщики Ил-28, а другая — в посёлке Дарган-Ата (Туркменистан). Это вверх по течению Аму-Дарьи. До неё от управления батальона было аж триста километров.

В Тахи-Аташе наша семья дважды сменила место жительства, а мы с сестрой были переведены из школы им. Николая Гоголя в школу им. Николая Островского. Однако до управления батальона во всех случаях было рукой подать и я большую часть своего свободного времени проводил в штабе, казарме, клубе или на спортивной площадке воинской части.

Частенько я бывал и на аэродроме. Умудрился я даже как-то туда сходить в возрасте шести лет. А это — пять километров. Поэтому без приключений не обошлось. Наевшись солдатских угощений, состоящих из дынь и арбузов, я ушёл "по-английски" домой. В пути я перегрелся на солнце и решил прилечь под одиноким деревом, произраставшим на песчаной обочине автотрассы. Там меня и обнаружил начальник штаба батальона, возвращавшийся с аэродрома.

Без порки кожаным ремнём не обошлось. Этому "ремеслу" мой родитель научился от моего погибшего на войне деда Павла.

Я был свободолюбивым шалуном с обострённым чувством справедливости. И в пионеры меня приняли только со второго раза. Моя мама тогда была учителем пения и председателем пионерской дружины школы имени Аркадия Петровича Гайдара. Наш же пионерский отряд носил имя Василия Ивановича Чапаева.

Должен подчеркнуть, что кинофильм "Чапаев" и рассказы Аркадия Гайдара фундаментально повлияли на моё личностное становление. И меня постоянно тянуло в часть.

Обитая в батальоне часами, я научился плавать (помогли солдаты), подтягиваться на турнике, отжиматься на брусьях и толкать гриф штанги. Ещё меня офицеры и солдаты научили разборке и сборке самозарядного карабина Симонова (СКС), а также пистолета ТТ.

Ходил я, конечно же, и на политзанятия, а также на другие коллективные мероприятия батальона, где продолжал впитывать мнения, термины, а также информацию о внешней и внутренней политике СССР.

Поскольку аэродром был всего в пяти километрах от Тахи-Аташа, я буквально заболел авиацией. Меня интересовало буквально всё. А потому я общался и с лётчиками, и со штурманами, и со стрелками-радистами. Побывал я и на их рабочих местах. Ведь все они очень хорошо знали моего отца.

Ну, а во время полётов я заворожённым взглядом сопровождал взмывающие в воздух самолёты Ил-28 и мог любоваться ими в небе часами.

Фронтовой бомбардировщик Ил-28
Моя страсть к армии была отмечена мамой. Умея великолепно шить, она наградила меня военной формой и сверстники прозвали меня "офицериком"...

Очень хорошо я помню и Карибский кризис 1962 года. Тогда наш батальон находился в повышенной боевой готовности и отец подавляющую часть времени проводил в части.

Мы, дети военных, были в курсе того, что противостояние США и СССР дошло до предела. А потому сильно волновались. И вот как-то вечером, стоя группой у нашего дома по адресу ул. Ленина, дом, 17, мы вдруг увидели в ясном вечернем небе поднимающуюся "звезду". Похоже (это я знаю сейчас), из-за преломления отражаемого "звездой" света в атмосфере, от неё расходились лучи в форме креста. Тогда же, мы — ребятишки, подумали, что началась война и запаниковали.

Однако родители нас успокоили.

В те времена мы не могли знать, что это набирала высоту космическая ракета, взлетевшая с Байконура, расположенного в четыреста шестидесяти километрах от Тахи-Аташа. Ведь тогда всё это было строго засекречено.

Вскоре Карибский кризис был разрешён и служба отца вошла в обычное русло.

Поскольку до управления батальона было рукой подать, мы с родителями ходили туда смотреть кино, которое крутили в выходные дни, а также в среду.

Если же родители уходили вдвоём, закрывая нас в квартире на замок, мы с сестрой вылезали на улицу через форточку и тайком бежали в часть. И кино смотрели, "замаскировавшись". Когда же фильм заканчивался, мы срывались с мест и неслись домой, забираясь в квартиру через слегка прикрытую нами "спасительную" форточку.

Кономехаником, если не ошибаюсь в звании, был ефрейтор Владимир Дубинин. Мы его с сестрой называли просто Володей. Великолепный был человек. Отец ему доверял как самому себе. А потому позволил себе с нашей мамой уехать на три недели в крымский санаторий. Присматривать за нами отец поручил Володе. Я тогда учился в четвёртом, а сестра в шестом классах.

Володя ежедневно приходил к нам вечерами и помогал по хозяйству. Сейчас мне это кажется поразительным...

Ещё в память врезался случай, который я помню как сейчас. Он очень красноречиво характеризует моего отца. Тогда мы с родителями шли в кино в кромешной тьме. Освещения на улице не было ни какого, а ночи в Средней Азии "хот глаз выколи".

Вдруг мы услышали легкие шаги, проскочившего мимо нас человека. Самого его мы разглядеть не смогли. А вот отец вдруг громко назвал армянскую фамилию. И, о чудо, в ответ мы услышали: "так точно!"

Это был "самовольщик". Отец совершенно спокойно приказал солдатику вернуться в часть, что незамедлительно и было исполнено. Тогда мы были поражены тем, как отец знал своих подчинённых.

Еще нас поражало то, что нашему родителю приходили письма от солдат, которые когда-то были его подчинёнными, а теперь проживали в разных уголках СССР.

Поскольку моя мама была замужем за замполитом, она невольно вникала в политические вопросы. И когда Никиту Сергеевича отправили на пенсию, она вдруг сказала мне: "вот, сынок, Хрущёва и сняли, избрав вместо него Брежнева. Теперь жизнь будет налаживаться". Помню эти слова, будто они были сказаны вчера. Помню и наполнение после этого прилавков магазинов продукцией. Особенно нас радовали сласти.

И в Тахи-Аташе я доставил своим родителям много хлопот. Уже в шесть лет я занимался змеями и скорпионами. Благо они обитали на большом пустыре недалеко от нашего дома.

А позже уже пошли рогатки, луки со стрелами, самопалы, "капсулярки", пугачи. И это далеко не полный перечень моих изобретений...

Но один случай я никогда не забываю. Мне, конечно же, очень стыдно, но что было, то было. Мне было шесть лет, когда я умудрился смастерить пугач. Зарядив устройство, я принёс его в комнату и при маме нажал на резинку. Грохнуло сильно и мама очень испугалась. А ведь у неё был абсолютный слух...

Мары

Но вот наступил "судьбоносный", 1965 год, нанёсший сокрушительный удар по карьере моего отца. Родитель мой не был карьеристом, но испытать на себе давление "госмашины", мягко говоря, не очень приятно.

Тогда все мы очень сильно переживали за отца. Ведь для него это была катастрофа...

Сейчас я могу досконально описать случившееся, поскольку в архиве имею второй экземпляр письма моего родителя, отправленного им в Секретариат ЦК КПСС. Однако в этом нет необходимости и я изложу лишь суть.

Фрагмент письма, отправленного в Секретариат ЦК КПСС.
В советское время, как знает старшее поколение, не было альтернативных выборов. В бюллетене для голосования значился только один кандидат. Нужно было всего лишь проголосовать за него, создав тем самым видимость демократичности выборов. Однако в подчинённой батальону отдельной роте "Дарганата", расположенной, как сообщалось выше, в трёхстах километрах от Тахиаташа, офицеры и их семьи решили поиграть в демократию. И выдвинули аж трёх кандидатов.

В то время это было весьма опасным начинанием. Правда, имеющим под собой вполне определённую почву: замполит роты, мягко говоря, не пользовался авторитетом ни у личного состава, ни у членов семей военнослужащих. Вот они и сговорились.

Отец мой был ответственным за выборы в Тахиаташе и доверился заверениям командира и замполита-кандидата отдалённой роты. "Но что-то пошло не так". В результате столкновения мнений избирателей замполит роты на выборах потерпел фиаско. А в те времена это было равносильно чрезвычайному происшествию, поскольку "воля партии" не была выполнена.

В результате произошедшего инцидента виновным был "назначен" мой родитель. Его даже хотели исключить из партии. Однако посчитали это слишком уж суровым наказанием.

Кроме этого, отцу не давали не только учебного отпуска, но даже и очередного. А он, как уже сообщалось, учился заочно в университете, расположенном в далёком Душанбе.

Именно тогда я по настоящему понял смысл слова "справедливость". И сказал себе, что за неё необходимо бороться. Тем более, что до этого с несправедливостью мне уже довелось сталкиваться. Но это отдельная тема.

В общем, капитана Васильева назначили начальником клуба радиотехнической бригады, расположенной в городе Мары Туркменской ССР. Номер бригады помню прекрасно: в/ч 58083. Тахиаташский радиотехнический батальон подчинялся именно этой бригаде.

Однако мой отец на клубной должности не задержался, прослужив на ней лишь год. Командование понимало, что замполиту тесно в этом "прокрустовом ложе", поскольку знания и опыт требовали большего.

В общем, наш с сестрой папа был назначен на должность пропагандиста политотдела истребительно-авиационного полка ПВО Страны (Войсковая часть 51051). Полк этот располагался в восьми километрах от города на аэродроме Мары-2. Вооружён полк был истребителями-перехватчиками Як-25 и Як-28, а позже Су-9, Су-11, и Су-15.

Ещё рядом был аэродром Мары-1. Однако он располагался в самом городе. Здесь был гражданский аэропорт, а также дислоцировался полк ВВС, вооружённый моим любимым типом самолётов — МиГ-21 Бис. Считаю этот самолёт самым красивым в мире. Я обожал его и лелеял в мыслях. А когда он пролетал над головой, я ликовал.

Эти красавцы исполняли фигуры высшего пилотажа прямо над городом, завораживая и восхищая нас — пацанов.

А на аэродром Мары-2 я наведывался регулярно. И моя болезнь авиацией ещё больше обострилась. Отец это видел и стал покупать мне книги об авиации. Особо меня впечатлила "Цель жизни" Александра Сергеевича Яковлева — знаменитого авиаконструктора. Есть у меня и другие его книги.

Кстати, моим любимым боевым самолётом времён войны является Як-3.

В общем, моя личная "цель жизни" стала раздваиваться. И я стал настраиваться на поступление в Армавирское высшее военное авиационное Краснознаменное училище лётчиков ПВО.

Однако интерес к политработе тоже не угасал. Да и совмещать эти профессии можно. Ведь в авиации замполит — лётчик...

Однако и в истребительно-авиационном полку ПВО отец не задержался. Вскоре его назначили пропагандистом политотдела 17-й дивизии ПВО, дислоцировавшейся в том же городе Мары.

И теперь отец вечерами постоянно сидел, обложившись книгами и газетами. Он готовил лекции, доклады и другие материалы в огромном количестве. И я удивлялся его трудоспособности.

Тогда мы жили в квартире 10, дома 43 по улице Мургабской, а учились с сестрой в школе №12.

К тому времени наша семейная библиотека стала огромной и на корешках книг, стоящих на самодельных стеллажах, было очень много названий. Однако меня привлекали такие, например, как: "Занимательная психология", "Детская и педагогическая психология", "Диалектический материализм" и т.д. Они завлекали моё воображение и мой интерес к работе с личным составом постоянно возрастал.

Теперь, когда у нас собирались коллеги отца с семьями на различные празднества, я уже кое-что понимал в обсуждаемых ими темах.

В городе Мары я много чему научился. Кроме увлечения авиацией, занятий боксом я самостоятельно познавал азы химии и электричества. В основном это было связано с адреналином. Я даже управляемую электрическую дугу создавал в условиях квартиры. Электроды ("+" и "-") я таскал с небольшой свалки, располагавшейся близ кинотеатра. Они тогда использовались в кинопроекторе КПТ-3.

Читатели, знакомые с электричеством, конечно-же спросят меня — как, создавая электрическую дугу, я избегал короткого замыкания. А просто. Хотя, как я предполагаю, этого до меня не проделывал ни один человек на планете Земля.

Тогда я учился в шестом классе. И в эти времена мы очень любили играть "в войнушку", разведчиков и т.д.

Иногда моделировали ситуацию. Так, пытаясь обнаружить крадущихся в кромешной тьме "диверсантов", я, залегший за бугром, включал свой карманный фонарь в качестве прожектора.

Светил он как "озверелый", поскольку я подключал к нему не штатную батарею, а БАС Г 80 У 2.1. Их приносил по моей просьбе отец. Лампочка в фонарике была соответствующая. А батарея эта больше кирпича. И даёт до 100 вольт.

Так, вот, в часы досуга я с этой батареей эксперименты проводил. И однажды подключил к ней электросеть. В ней что-то зашипело и появился запах. Я же взял свободные провода батареи и соединил. Проскочила искра, но короткого замыкания не произошло. Я очень обрадовался, что можно творить...

Взяв две картонки-держатели, я сделал в них отверстия, в которые всунул электроды от кинопроектора КПТ-3. К электродам я подсоединил провода, подключённые к вышеупомянутой батарее. И, повернув голову в сторону, но скосив глаз, соединил электроды. Прошла искра, сопровождаемая треском. Я постепенно развёл электроды и появилась гудящая дуга. На неё невозможно было смотреть. Она была ярче солнца.

Ещё я разлагал воду на кислород и водород. Эта мысль у меня родилась после того, как я нашёл на свалке необычный толстостенный сосуд прямоугольной формы. Он был объёмом где-то в литр. В горловину сосуда была вставлена резиновая пробка, сжатая сверху и снизу металлическими круглыми пластинами. В пластины сквозь пробку были вставлены изогнутые сверху под угол в сорок пять градусов трубки. А пробка вышеупомянутыми пластинами уплотнялась с помощью закручивающегося "барашка".

И вот однажды я налил в сосуд воды, вставил в трубки провода, к концам которых для увеличения площади соприкосновения с жидкостью подсоединил алюминиевые пробки от водочных бутылок (старшее поколение знает какие), и опустил их в банку, закрутив "барашек". Затем я подал через "экспериментальную" батарею электричество. Процесс пошёл активно. Через некоторое время я решил проверить наличие водорода. Для этого зажёг спичку и поднёс к одной из трубок. Произошёл взрыв. Ведь в сосуде образовался гремучий газ — смесь водорода с кислородом...

Сосуд, к счастью, не разорвало. Вырвало лишь пробку. Но один из проводов упал мне на бедро (я был в трусах). А другой в это мгновение прижался к кисти моей руки, поднёсшей спичку. Короче, меня ударило током...

Родителям о своих экспериментах я рассказал только годы спустя.

Ещё я очень хорошо знал свойства магния и некоторых веществ, при горении выделяющих кислород. Но тему развивать не буду, чтобы не научить кого-либо лишнему.

Приобретённые знания в области химии и электричества мне позже пригодились в выпускном классе.

В сентябре 1970 года я вступил в комсомол, чем очень гордился. Номер билета я помню до сих пор.

Будучи школьником в Средней Азии, я, конечно же, ездил на уборку хлопка. Причём, ездить я начал не с пятого класса, а с третьего, поскольку моя мама, как школьный учитель обязана была возглавлять какой-либо класс. С собой она брала и меня. И к пятому классу я научился собирать хлопок очень хорошо.

В Туркменистане мы уже ездили на хлопок на пару недель. Жили в школах кишлаков, где пищу нам готовили учителя. Вечерами для нас в местных клубах крутили кино.

Я был лидером по сбору хлопка. Собирал за день до 36 килограмм. Больше "белого золота" никто из моих одноклассников не собирал. Ведь я уже тогда был идейным...

Обед в поле был прост. Приезжал трактор с прицепом и выгружал для нас дыни и арбузы, а также мешок хлеба. Наедались мы от души.

Лично я воду пил прямо из арыка. Ложился на берег и хлебал воду без кружки. И живот не болел никогда.

О сборе хлопка можно и повесть написать. Воспоминания текут ручьём...

"4-й километр бетонной дороги"

Срок службы отца в Средней Азии уже приближался в двадцати годам, когда ему улыбнулась удача. Ему была предложена должность в Ленинградской области, то есть значительно ближе к его отчему дому (Псковский район) и отчему дому жены (Вышний Волочёк). Здесь освободилась должность пропагандиста политотдела 82-й зенитно-ракетной бригады ПВО (в/ч 03214).

После распада СССР бригада была расформирована, а тогда её управление располагалось близ деревни Гостилицы Ломоносовского района. Военный городок до нашего приезда назывался "4-й километр бетонной дороги". Однако моя мама, уже будучи начальником почтового отделения "Ломоносов — 4", предложила переименовать наш военный городок в "Озёрное". И предложение было поддержано.

А название "Озёрное" было выбрано не случайно. От автобусной остановки, расположенной напротив КПП военного городка, вниз тянется каскад озер, в нижних из которых совхоз-миллионер "Красная Балтика" тогда разводил рыбу. Мы же в них купались.

В Гостилицкой средней школе, являвшейся одной из лучших школ Ленинградской области, мне было очень нелегко. И девятый класс для меня стал тяжким испытанием. Но вскоре всё изменилось. Я влюбился до потери сознания в одноклассницу по имени Евгения. Её мама преподавала у нас литературу. А отец был начальником политотдела бригады, в котором пропагандистом был мой отец. Нас с Евгенией разделял лишь потолок между вторым и третьим этажами.

Взаимностью я не был награждён, а потому стал работать над собой, чтобы стать достойным возлюбленной. И в десятом классе я достиг существенных успехов, став лидером по геометрии, стереометрии, физике (особенно оптики) и химии. Я участвовал в районных олимпиадах по этим предметам, а также в спортивных соревнованиях по бегу и лыжам, ход на которых освоил за одну зиму.

В комитете комсомола школы я возглавлял трудовой сектор и у меня дважды брала интервью Бэла Куркова — тогда корреспондент Ленинградского радио. Я даже помню её зелёное платье и серьги.

Намучилась она со мной изрядно, поскольку из-за волнения я постоянно сбивался. Однако в эфире всё было гладко, поскольку слова-паразиты нещадно вырезались.

На полях совхоза-миллионера "Красная Балтика" я был передовиком. За два сезона лично собрал 273 ящика только картошки. У меня даже где-то хранится дневник с записями. Но собирали мы и другие овощи.

Поскольку в нашей школе был предмет под названием "машиноведение", по окончании школы я получил "Свидетельство сельского механизатора". Практику я проходил на МТЗ - 52Л ("Беларусь"). Даже картошку на нём окучивал.

На лыжи я впервые встал в ноябре 1971 года, а снял их только в апреле. Каждый день после школы на солдатской лыжне я наматывал по 20 километров. Ещё, в составе автомобильной роты, я участвовал в лыжных гонках на первенство бригады. В мою зачётную книжку спортсмена мне тогда был записан 2-й взрослый разряд. В общем, любовь творит чудеса.

С автомобильной ротой бригады меня связывало многое. Я был хорошо знаком с водителями всех легковых машин, поскольку много на них ездил. А с водителем начальника штаба бригады я дружил. Имени не помню, а фамилию не забываю — Завалишин.

Живя в семье политработника, я сильно политизировался. И пытался услышать голоса зарубежных радиостанций. Для этого, я бродил в белые ночи с отцовской "Спидолой" в руках, и пытался "поймать" радиостанции "Голос Америки", "Немецкая волна", "Свобода". Глушилки тогда работали "на полную катушку", но кое-что все-таки удавалось услышать.

И вот однажды я забрёл на территорию части в 2 часа ночи. Светло же. И любовь не даёт уснуть...

И, вот, проходя вдоль казармы, я вдруг услышал возбуждённые голоса. Поднявшись на второй этаж я зашёл в спальное помещение автороты.

На спинке первой же койки слева я увидел табличку, на которой было написано: "Ниже майора не кантовать. При пожаре выносить первым".

Солдатики были подвыпившими, но меня узнали сразу. И предложили приобщиться к празднеству. Однако я отказался, сказав, что их гам слышен даже с улицы. А до штаба, где "не дремлет" дежурный по бригаде, рукой подать. Младшие командиры задумались над этим и мероприятие свернули.

Об этом случае я рассказал отцу уже будучи курсантом. Не стал подставлять своих друзей, которые на территории автопарка регулярно разрешали мне водить ЗИЛ -157 и 130.

Летом 1972 года я познакомился с лейтенантом Степановым Виктором Вениаминовичем. И это знакомство стало для меня судьбоносным.

Впервые я увидел этого офицера на концерте-смотре художественной самодеятельности бригады. Он выступал в качестве конферансье и читал между другими номерами "Стихи о советском паспорте" Владимира Маяковского и "Коммунисты вперёд" Александра Межирова. Читал он так, что слёзы текли по моим щекам. Никогда в жизни я больше не слышал такого прочтения стихов. Никогда!

Тогда я сказал себе: "вот он — "герой нашего времени", на которого нужно равняться". А через годы я убедился в том, что интуиция меня не обманула. Однако об этом я расскажу в следующей части, посвящённой своей "Альма-матер".

После концерта я справился у отца относительно офицера — конферансье концерта и попросил меня с ним познакомить. Однако родитель принялся меня отговаривать от поступления в политическое училище. Аргумент был прост, как кусок хозяйственного мыла: "поступай в командное училище. Иначе всегда будешь вторым". На это я невозмутимо ответил: "вторым я буду формально, а по факту — первым". Да и не в первенстве, вообще-то, дело, а в совместном решении учебно-боевых задач. И никакой круговой поруки!

И вскоре, прогуливаясь по военному городку с Виктором Вениаминовичем — выпускником первого выпуска (1971 год) Ленинградского высшего военно-политического училища ПВО (ЛВВПУ ПВО), я наслаждался общением с этим интеллектуалом. Позже я узнал, что он закончил и школу, и училище, а затем и Военно-политическую академию им. В.И.Ленина с золотой медалью.

Однако самым невероятным было то, что политотдел зенитного ракетного полка ПВО он возглавил в звании старшего лейтенанта. Капитана ему присвоили уже на этой должности. Это был единственный случай в истории Вооружённых Сил СССР.

В общем, Степанов Виктор Вениаминович стал моей путеводной звездой. И я стал готовится к экзаменам для поступления в ЛВВПУ ПВО.

К экзамену по истории мне помогла подготовиться Ирина Павловна Морозова — учитель истории и обществоведения. И, благодаря ей, я уже в школе знал основы диалектического материализма — источника критического мышления.

И летом 1973 года, получив на экзаменах две пятёрки (история и математика) и четвёрку по литературе (сочинение), я, наконец, поступил в самое лучшее (это моё личное мнение) военное училище страны.

Поскольку "генератор воспоминаний" в моём сознании запущен, уточнения и дополнения к данной публикации неизбежны. За что извиняюсь!

На фото: мои родители Нина Михайловна и Анатолий Павлович, а также сестра Татьяна.

Также читайте: https://dzen.ru/sergej_vasilyev