Элиста. Обрывки воспоминаний. Кот

Мам, Мурзик не пришел? — спросила я, как только вошла в дом.
— Нет. Сколько дней его уже не видно? Четыре, пять? — мама встретила меня с перекинутым через плечо кухонным полотенцем. — Голодная? Давай обедать? Я тебя ждала, не ела.
Скинув сумку на стул, я переоделась и заглянула на кухню. На столе меня ждал горячий борщ. Едва уловимый парок отлетал от поверхности тарелки и рассеивался в воздухе.

— М-м-м. Вкуснятина, — протянула я и поцеловала маму в мягкую щеку.
Утопив пару ложек сметаны в капусте и слегка размешав, я принялась за обед. Мама расспрашивала меня об учебе. Я послушно отвечала, но из головы не выходил мой кот, который уже не первый раз пропадал на несколько дней, и всегда возвращался. Иногда побитый, с отвалившимся кусками шерсти, но живой и такой долгожданный.
— Ты что такая хмурая? Все хорошо в универе? — мама отложила ложку, с серьезным видом посмотрела на меня.
— Да, все нормально. Что-то Мурзика долго нет..., — вздохнула я громче, чем хотела.

— Нагуляется и придет, — улыбнулась мама, подбадривая меня, — сколько раз он уже так уходил. Не переживай.
— Хорошо бы, — я отставила пустую тарелку в сторону, уставилась в окно.
Ветер трепал голые ветки деревьев, дергал их в разные стороны. По небу плыли темные набухшие тучи. По двору метался прилетевший откуда-то розовый пакет. Он носился как угорелый от ворот до виноградника, пока, наконец, не зацепился за забор. Подобно розовому флагу стал трепыхаться на ветру, а вскоре и вовсе улетел, скрылся за соседним домом. Мурзик любил смотреть в окно. Он мог долго сидеть на подоконнике между горшков с цветами и наблюдать за тем, что делается на улице. А там ничего не происходило, так мне казалось. Но приглядевшись, я поняла, каждую минуту что-то меняется. Например, Гром, старый пес, лениво обходит двор или на оставшуюся роскошь с его миски слетаются воробьи или соседский кот, озираясь, ступает на территорию нашего двора. Тогда Мурзик тут же вскакивает и не моргая сверлит взглядом чужака. Я не раз наблюдала такую картину, пыталась отвлечь кота, но он не отводил взгляд и спрыгивал с насиженного места лишь почуяв еду.

— Будешь еще чай? — спросила мама.
— Нет, спасибо.
Я и не заметила, как выпила чай и съела пару конфет. После сытного обеда, помыла посуду, включила телевизор, погоняла с канала на канал в поисках чего-нибудь интересного, в итоге села за стол готовиться к семинару по истории.
Вечером пришел папа и первым делом спросил не вернулся ли Мурзик. Мы с мамой покачали головой.

— Значит, это он, — безнадёжно вздохнул папа.
— Что он? – спросила я, почувствовав, как сильней забилось сердце.
— Сосед сказал, на соседней улице кота машина сбила. На нашего похож.
«Только бы не он», — забегали мысли в голове.
— Где? Я пойду посмотрю, — со слезами на глазах, я полезла в шкаф за курткой.
— Не надо. Я сам схожу.

Папа ушел. Я сидела и смотрела в окно. По щекам катились слезы, а по окну — капли дождя. Уверенность в том, что Мурзика больше нет росла все сильней.
Наконец, папа вернулся и ничего не сказав, отправился мыть руки.
— Ну что? — я стояла у двери ванной, смотрела, как мыльная вода стекает в слив раковины.
— Я его похоронил, — не глядя на меня сказал папа.
Он произнес эти слова так быстро и тихо, что до меня не сразу дошел их смысл.
– Это точно Мурзик?
— Да, — папа устало посмотрел на меня.
— А где ты его похоронил?
— Какая разница. Там, — папа махнул рукой в непонятном направлении.

Я сидела на кровати, обхватив колени руками. Слезы застилали глаза. Не хотелось верить в то, что моего пушистого серого друга больше нет. Я провела рукой по пледу, мягкому и ворсистому. Мурзик любил спать на моей кровати и перед тем как улечься, долго массажировал лапами мохнатую ткань. По ночам он грел меня, мурча и напевая свою убаюкивающую песню.

— Не переживай так, — сзади подошла мама, обняла за плечи. — Если он ушел, значит, так надо было. В старину у калмыков говорили, если умирает скот, то он забирает все плохое, что могло случиться с хозяевами. Он уберег нашу семью. Спас от беды.
— Угу, — всхлипнула я, и слезы одна за другой покатились по щекам.
— Пойдем поможешь мне жарить борцоки. Тесто поднялось.

Я стояла у шипящей сковородки, переворачивала подрумянившиеся пышки. Первую партию отправила на тарелку с дееж и задумалась.
— А помнишь, мам, Мурзик воровал борцоки с дееж? И как он умудрялся залезть на полку? Она висела высоко. А ему, видимо, нравилось есть борцоки именно оттуда.
Воспоминания нахлынули мощным потоком. Мы долго говорили, каким проказником был наш кот. Мама порой гоняла его веником, но он все равно ее очень любил. Ловил в сарае мышей и приносил показать маме. Оставлял на коврике у входной двери и ждал. Мама его хвалила и просила унести добычу подальше. Хорошее было время. Доброе. Потому что Мурзик был добрым и ласковым. Его присутствие вызывало улыбку и поднимало настроение. Пусть непородистый, а обыкновенный серый кот с темными полосами на спине и белым пятном на груди, он стал моим любимым другом. Понимал, когда мне плохо и хорошо, расслаблял ненавязчивым мерным мурлыканьем. Я приняла его уход, пусть и не сразу. Со всей серьезностью поверила в слова мамы. Так было проще отпустить. Во благо... Он ушел во благо моей семьи. Но я о нем помню...