Нечаянное знакомство с Дворжецким

3 августа – день рождения известного актера театра и кино Вацлава Яновича Дворжецкого.

Много фильмов с его участием видел я за свою жизнь. Восхищался его талантом. И не чаял, что посчастливится мне познакомиться с ним.

В 1989 году в фойе Нижегородской телестудии я впервые увидел его – выше среднего роста, с ухоженной бородой. Он оживленно беседовал с какими-то должностными лицами. Я в восторге затеребил Юрия Михайловича Прохорова, диктора областного радио, с которым разговаривал: «Мне необходимо сейчас же познакомиться с Дворжецким! Иначе я больше его не встречу!» И был крайне удивлен, когда узнал, что Вацлав Янович живет не в Москве, как я думал, а у нас в Нижнем. Юрий Михайлович пообещал узнать его адрес. Через неделю я послал Вацлаву Яновичу письмо, в котором было и небольшое стихотворение.

Через полгода получил от него фотографию, на которой он написал: «Дорогой Евгений Павлович! Опять перечитал ваше письмо и стихи. Хороший вы человек. Я в людях разбираюсь! Жизнь научила. Очень вы мне симпатичны! Я был бы рад с вами встретиться».

28 июля 1990 года после полудня я был в гостях у Вацлава Яновича Дворжецкого. Но прежде чем поехать, я ему позвонил, предупредил, что приеду не ранее чем часа через полтора. Когда вошел к нему в квартиру, он недовольно произнес: «Чего же вы так долго ехали? Я специально приготовил обед, рыбки пожарил, а она уже остыла!» Я ему ответил: «Я же вас предупреждал, что дорога дальняя». Стол, действительно, был уже накрыт. На одной тарелке нарезанная колбаса, на другой сыр, на третьей лимон (к чаю). В двух чашечках мед, на сковородке рыба (уже остывшая), хлеб и еще чего-то. На середине стола стоял графинчик с наливкой.
В то время ему было без одного месяца 80 лет. Он производил впечатление бодрого и крепкого не по годам человека. Жена Вацлава Яновича была в отъезде, он дома был один. Пригласил меня к столу. От выпивки я отказался. А он после двух выпитых рюмочек разоткровенничался. Заговорил о старшем сыне Владиславе, который умер очень рано, прослезился. Сказал: «Он был талантливым артистом, далеко бы пошел». О младшем сыне Евгении произнес: «Это огонь, с ним ничего не случится!» Я попросил его, чтобы он разрешил мне позвонить моей супруге, осведомить ее, что я нахожусь у Дворжецкого. Вацлав Янович, услышав ее звонкий голос, отнял у меня трубочку и долго разговаривал с ней. После разговора спросил: «Это у тебя такая молодая жена?» И добавил: «Голосок, как у ангела!» Покряхтел. Затем, погладив свою густую седую бороду, серьезно произнес: «А я постарел, никакого больше интереса в жизни не нахожу. Все немило, все постыло! Вот сыграю две последние роли – Патриарха всея Руси и Отшельника и уйду куда-нибудь в леса или в горы. Отшельником хочу умереть, чтобы никто не видел, где и когда»… Попросил меня почитать стихи. Я начал:

Верю в силу души, в жар большого огня.
Пусть мой путь и суров, и тернист.
Пусть билета партийного нет у меня,
Я в душе – коммунист.

Увидев его удивленное лицо, я прекратил читать. «Вы верите в коммунистические идеалы?» – спросил он (после от него узнал, что он отбывал 15 лет в лагерях). Я ответил: «Воспитан на них». – «Ну, это все наносное и на вас не похоже. А вообще-то каждый вправе жить, как хочет. И также выражать в стихах свои мысли». Я стал читать другое стихотворение:

Я перед сном, ложась в постель, молюсь.
Что нагрешил, все замолить пытаюсь.
Я с каждым днем, как с жизнью, расстаюсь,
А утром будто заново рождаюсь.

На сердце ни тревоги, ни забот.
Гляжу – не нагляжусь на эту землю.
И пенье птиц, и розовый восход,
Как Божий дар, восторженно приемлю.

Только закончил читать, он мне сказал: «Природа, любовь, душа. Вот здесь – это вы! И не отходите от себя!»

Позднее я, с разрешения Дворжецкого, это стихотворение посвятил ему, опубликовав его в многотиражной газете завода имени Орджоникидзе.
Минуту спустя он прочитал монолог из какой-то своей роли. Дальше начал рассказывать, как любит рыбачить. Признался: «Самый лучший отдых для меня – рыбалка. Никакие юга не нужны. Однажды заехал из Кстово в колхоз “Мокринский”. Там есть маленький пруд. Как-то я там вытащил щучку да несколько карасей. В следующий раз приехал, а там объявление: “Рыбу из пруда ловить категорически запрещается”. Я развернулся и уехал! А надо бы зайти к председателю, сказать, мол, я только посижу с удочкой на бережку, для души, а если попадется какая рыбка, я вам ее принесу – кушайте на здоровье сами!» Я сказал Дворжецкому: «Давайте, я напишу этому председателю, что вы артист, каких мало в России. Может, он усовестится и разрешит!»

– «Да ну его, этого председателя». Он подвинул ко мне чашку с чаем. Сказал: «Не хотите вина, давайте еще чайку попьем. Чай высшего сорта». Вздохнул глубоко. Опять вернулся к разговору, что скоро закинет котомку за плечи и уйдет отшельничать. Я ему сказал, что у него богатая впечатлениями жизнь, надо бы обо всем написать! «А у меня есть кой-чего, – ответил он. – По радио передавали».
Чай был слишком горячий. Вацлав Янович принес два блюдечка, и мы стали из них пить. Я посмотрел на Дворжецкого, представил себе его отшельником, и мне стало очень жаль его. Сказал ему: «Вам все равно надо пожить в гуще людей. Вы так бодро выглядите. Вот уж послабее станете, тогда можно будет покинуть родные пенаты». Дворжецкий с усмешкой проговорил: «Когда я ослабну, какой из меня отшельник получится! Тогда я не дойду ни до какого леса, ни до каких гор. Вы моложе меня, у вас есть интерес развлечься с женщинами». Я хотел сменить тему разговора, но Вацлав Янович вновь усмехнулся и рассказал случай: «Недавно мы снимали фильм в Киеве. После съемок я ехал в автобусе и обратил внимание, что на меня одна женщина смотрит и смотрит. Я вышел. И она за мной. Подошла поближе и умоляюще произнесла: “Батюшка, благословите меня, пожалуйста!” Я сразу нашелся – благословил. Ну и пусть. Надо же было сделать ее душе облегчение». Тут же заговорил о судьбе, о Боге, о болезнях. Достал откуда-то книжку и дал мне прочитать цитату. Я без очков не смог рассмотреть буквы. Дворжецкий сказал: «Дайте-ка я сам!» И без очков прочитал: «Человеческое тело – домик Богом данный, его нужно ремонтировать. Бог создал мир, травы лечебные, и пренебрегать этим нельзя. Святая блаженная Матрона Московская». Для восьмидесятилетнего возраста зрение тогда было у него отличное.

Вторая встреча с В.Я. Дворжецким у меня произошла года через два.
Прочитал объявление: «В областной библиотеке для слепых, на улице Варварской, дом 8, состоится встреча известного артиста России В.Я. Дворжецкого со зрителями» – и пошел. Вацлав Янович сидел за столом, недалеко от входной двери. Я заметил во взгляде актера лишь едва уловимую реакцию на мое приветствие.
«Почему он на этот раз холодно отнесся ко мне? Может, обиделся на что?» – этот вопрос я задал вслух своему приятелю, а сидящие рядом молодые девушки ответили: «Он же не видит!» – «Как?» Я встал и быстрым шагом подошел к столу, за которым сидел Дворжецкий.

«Вацлав Янович, вы меня узнаете?» – «Голос вроде бы знакомый. А кто это?» – «Евгений Молостов». – «Евгений Павлович, дорогой мой, присаживайтесь сюда!» Он указал на стул. Я присел. Он обеими руками наощупь взял мою правую руку, крепко пожал ее. Затем потрогал плечи. Тихо с улыбкой проговорил: «Помните, я собирался уйти в леса или в горы? Теперь из меня отшельника не получится. Ослеп я». – «А что говорят врачи?» – «Тут врачи бессильны», –  промолвил он в ответ.

Писатель Константин Проймин открыл встречу. Вацлав Янович встал и начал подробно рассказывать про свою жизнь и работу в кино и театре. Смотрел в зал, запросто общаясь с публикой. Ничуть не было заметно, что он не видит. Через час встреча закончилась, и мы тепло распрощались. Девушки с обеих сторон подхватили слепого Вацлава Яновича и потихоньку повели его домой.

1 апреля 1993 года В.Я. Дворжецкого не стало.