Критика поврежденного разума

                Призрак бродит по России –
                призрак поврежденного разума
Два термина определяют социальный фон России: политик и чиновник На первых смотрим с пренебрежением, за что и расхлебываем убожество отрыгнувшихся законов, на вторых – с подозрением, ожидая когда же наконец посодют проходимца, И после очередной посадки долго еще высчитываем, что бы мы сделали на те украденные миллиарды, которые в очередной раз прошмыгнули мимо нас. Но больше всего возмущаемся тем, что проходимцу дали не столько, сколько мы ожидали, а меньше, или вообще отпустили «на поруки» его товарищей не зависимо на каком языке они говорят. Однако подведем черту под пугалкой, и перейдем к главной части. Мы не будем касаться политических аспектов нашего бытия, т.к. тогда придется нелицеприятно высказаться в адрес нашего истеблишмента, что представляется опасным. Автор не использует термин элита, так как какая же это элита!
В этом опусе предпринята попытка создать психологический портрет чиновничьего сословия, из чего с необходимостью должны следовать те неприятности для народонаселения, которые оно. При этом автор обязуется привести примеры, иллюстрирующие его рассуждения и подтверждающие высказанные тезисы.
Вначале социальный аспект – кто же чиновник по происхождению и образованию. Чтобы ответить на этот вопрос, вначале приведем тезис, который не бесспорен с точки зрения обывателя, но в правильности которого автор попытается убедить читателя: наивысшее наслаждение человеку дает только творчество. Ребенок творит интуитивно, никогда вы не застанете ребенка, занятого только перевариваем кашки или руководящим своими сверстниками, отчитывая их за неверно сделанные куличики. Он сам творит эти куличики, одновременно переваривая завтрак. И в начальной школе ученик – творец, он творит на уроках, творит дома, мучает своими вопросами родителей и постоянно ломает игрушки, пытаясь узнать, что же там внутри. Но тут же возникают первые трудности, когда слишком творческого ребенка начинают отвращать от творчества в силу того, что оно требует дополнительных ресурсов родителей, а ресурсов никогда не хватает – это закон бытия. Если бы ресурсов было с избытком, то это был бы Эдем, но из него человека изгнали и предоставили самому себе, что оказалось не простым делом. Итак, уже в начальном классе некоторые начинают осознавать, что творчество – это не самая простая штука, что решать трудные задачи или вдумываться в смысл прочитанной классики – не просто, тем более что об этом постоянно твердят родители, убеждая, что учительница задает слишком трудные задачи для столь юного возраста и что надо учиться по другим учебникам, в которых картинок больше, а вопросов меньше. Этот процесс не заканчивается в начальной школе, он продолжается и дальше; вся средняя школа – это испытание творческой личности на выживание.
И вот сформировалась тенденция – часть учеников видят смысл своей учебы в достижении новых результатов, а часть – в критике первых, что и делают с большим удовольствием. Первые становятся хроническими отличниками или, на худой конец, Эйнштейнами, вторые литературными критиками, популяризаторами науки, профсоюзными и партийными деятелями и, наконец, вы угадали – чиновниками. Но мы забежали несколько вперед, после школы выпускник не станет чиновником, просто в силу конкуренции, все теплые места заняты, и чтобы попасть туда, ему нужна справка о высшем образовании. Тут проходит второй водораздел – творцы выбирают ВУЗ по призванию, остальные – исходя из условия лишь бы поступить, и чтобы учиться было полегче. И вот мы приходим к окончанию нашего исследования социальной природы чиновничества – это прослойка далекая от созидания, но имеющая определенные жизненные претензии. Кто не может работать, тот учит, как это делать!
Следующий пункт нашей программы – исследование интеллектуальных способностей чиновничества. Не вызывает сомнения факт, что интеллект развивается только в результате постоянных упражнений. А постоянными упражнения могут быть лишь при условии заинтересованности упражняющегося в результатах. Из-под палки интеллектом не разживешься, в лучшем случае натаскают на сдачу ЕГЭ. Но как натаскают, так и сгинет этот скороспелый интеллект при первых же житейских испытаниях. Следовательно, и тут - водораздел, одни готовятся к ЕГЭ всей своей школьной деятельностью, потом они же готовятся к тому, чтобы быть профи, после чего с удовольствием становятся ими, оставляя после себя вполне ощутимые следы. Не будем обсуждать абсолютную ценность этих следов, это вопрос философский и однозначного ответа не имеет. Факт в том, что часть народонаселения творит и не собирается отказываться от этой деятельности, потому что она составляет всю их жизнь (или, по меньшей мере - большую часть!). Вторая, кроме претензий к жизни ничего не имеет, это их главное достояние, и поэтому превращает эту претензию в определенную форму бытия.
Известно, что если не умеешь играть в футбол, то всегда имеешь свое мнение об игре ЦСКА или Спартака, если ни ухом ни рылом в экономике, то и тут имеешь свое мнение, не говоря уже про сельское хозяйство и политику. Что же остается делать субъекту, которого отвратили от творчества, не вложили в него твердых интеллектуальных основ, не привили любовь к созидательному труду? Вопрос риторический – нужно устраиваться в жизни, используя свой единственный потенциал – умение надуть щеки и уверенно произнести дежурную фразу. (Нести фигню легче, чем бревно!) Ну, надуть щеки – это не проблема, а нести ахинею с уверенным видом – это приходит с опытом.
В этом отношении показательна наша недавняя история, когда партийный лидер воспитывался, начиная с младенчества. Вначале он руководил пионерами и вел свой отряд к зияющим вершинам. Здесь он не отделим от масс. Он также как и все собирает металлолом, держит лопату, высаживает деревья в парке и пр. Следующий этап – комсомольская работа, на которой вершины прежние, но лидер уже реже берет лопату, а больше призывает. И если он оправдал, то его замечают партийцы и начинают приближать к себе. Условие одно: Гена, только без взбрыков! Единственный взбрык, и ты незамедлительно будешь отлучен от кормушки. И Гена не взбрыкивает, так как быть при кормушке гораздо комфортнее, чем на производстве, где к тому же он ничего делать не может.
Вот так и чиновник, вначале занимает какую-то небольшую, но руководящую должность. У него уже нет профессионализма, и он еще не оторван от масс. Но свою особенность он уже ощущает, что и подтверждается начальством. И опять условие – без взбрыков! Попробуй только взбрыкнуть и тебя «в бараний рог»! А взбрыкнуть ему и в голову не придет, хотя бы, потому что для этого нужна фантазия. А ее нет, она растеряна на жизненном пути и вернуть ее невозможно. И поэтому он не взбрыкивает, а так по мелкому шалит. Ну, подумаешь, с девчонками в баню сходит. Так от этого ни один нормальный мужик не откажется. Поэтому он растет чинами, и одновременно растут его амбиции и уверенность в своей непогрешимости.
Теперь представьте себе пирамиду из канцелярских столов, к которым навечно прикованы несчастные узники совести, радетели за народное благо, труженики шариковой ручки и красного карандаша. Узники совести, потому что у них нет своего мнения, но есть мнение верхнего стола, в рамках которого им дозволено мыслить. Радетели за народное благо – потому что это самое банальное оправдание их существования. Труженики – потому что приходят на работу к 9-00 и уходят с работы в 18-00, и все это время тискают то ручку, то карандаш. Правда сейчас есть компьютер, на котором можно изящно набацать циркуляр и отослать на низы. А уж низы безропотно и с трепетом от осознания свалившейся на них благодати этим циркулярам должны следовать. Вот такая безобидная пирамидка! В чем могущество этой конструкции? - вопрос риторический. Сила в том, что самый верхний канцелярский стол распоряжается Очень Большой Кормушкой, из которой ресурсы через нижние столы доходят до народонаселения, занятого на заводах и нивах. И из этого с непреложностью вытекает следствие: канцелярский стол осознает свою значимость именно потому, что за его циркуляры ему дозволено распределять блага народонаселению. Ну, прямо как сеятель – ходит по полю и разбрасывает кредитки из доверенной ему кормушки. Но не просто так раздаются жизненные блага, а при условии, что народонаселение не имеет права на взбрык. Критерий прост – выпустил столоначальник циркуляр, и если на вверенном ему участке циркуляр выполнен, опорожняется соответствующая кормушка в карманы страждущих. Ну а если эти страждущие замешкались с выполнением циркуляра или вообще его проигнорировали, то из кормушки не потечет.
Однако, собственная непогрешимость, возведенная в степень чиновничества, рано или поздно приводит к желанию оставить след своего пребывания здесь и сейчас. В результате – острое желание облагодетельствовать народонаселение чем-то новым, что на вверенной ниве не встречалось. Но для создания чего-либо уникального и одновременно полезного требуется умственное напряжение и длительный поиск, иначе сядешь в лужу. Творцы это понимают и поэтому не пытаются создать сразу и навечно, прибегая к длительному поиску, чреватому неудачами и исправлениями. Но творец далек от мысли о собственной непогрешимости, поэтому он и обречен на постоянный поиск. В результате, выпущенный им продукт качественный и даже может оказаться полезным. Но когда субъект убежден в своей непогрешимости, то поиск исключается, как противоречащий допущению, что он не способен на ошибки. В результате критерии оценки смещаются из области прагматики в область громкости заявления (с привлечением авторитета).
А теперь несколько примеров из области образования, т.к. современная образовательная система России дает классический пример бюрократизации (впрочем, и взяточничества тоже). Строгая чиновничья иерархия отечественного образования поражает. Внизу располагаются пахари образовательной нивы – обычные педагоги, которые, собственно, и вкалывают. Без них нива осталась бы не вспаханной, и сеять доброе и вечное было бы некуда. Но труд педагога – сложен и не каждому по плечу, что естественно приводит к выделению из него первого уровня чиновничества – это различные методические образования, центры педагогического мастерства и пр., их основная функция – надзорная и направляющая. Именно эти труженики авторучки смотрят за тем, чтобы в педагогической общественности не возникло желания творить вне рамок спускаемых сверху образовательных стандартов, основная задача которых превратить образование в образовательные услуги. А там где начинаются услуги, исключается творчество, т.к. услуги подразумевают наличие ассортимента и соответствующего прайс-листа. Над первым уровнем чиновничества от образования находится следующий слой – это муниципальные и городские образовательные департаменты с их главами. Эти уже зорко следят за тем, чтобы во главе образовательных коллективов стояли достойные люди, не помышляющие о том, чтобы оспорить Основное Мнение, которое высказывается верхним эшелоном столоначальников. И чем выше располагается чиновничий стол, тем меньше тяги у его обладателя к профессиональной деятельности, он не только не хочет, но уже и не может. Т.е. импотентность полная! Не обязательно образовательная нива порождает чиновника от образования, импульс ненависти к образовательной деятельности может зашвырнуть его из стен ОУ, например, в партийные лидеры и члены ГД.
И вот эта орда импотентов начинает учить педагогов как учить, но не для того, чтобы образовательные показатели возросли, и в стране появились Кулибины, Королевы, Курчатовы, а лишь с целью не нарушать! Много есть того, что может нарушить педагог, но ему очень быстро указывают его место и требуют очередных отчетов, графиков, показателей, КОСов, КИМов и т.п.. Количество макулатуры, которую образовательное учреждение изрыгает в вышестоящие органы, запредельно. Эту продукцию невозможно прочесть и понять, она нужна лишь для прикрытия чьих-то задов и ни в коей мере не служит повышению качества образования.
Наконец, на самом верху это столоначальственной конструкции сидит самый главный столоначальник, который и создавал эту пирамиду и следит за неуклонным соблюдением правил игры. Не создавая ни на грош материальных ценностей, пирамида играет в игры по придумыванию новых терминов, формулировок, целей и путей их достижения. Автор далек от мысли видеть в такой вредной деятельности руку заграничного обкома, но сравнение напрашивается само собой – ни один хозяин не меняет правила поведения в своей семье. Если вчера ты пахал, то сегодня ты не будешь балериной. В образовании это не так – оправдывая свое существование, столоначальник выдает единственную продукцию, на которую он способен. А способен он лишь на то, чтобы создать новый бумажный продукт и отослать его ниже лежащим столоначальникам. Вот и текут сверху вниз новые циркуляры, а снизу вверх – отчеты об их выполнении. И все при деле!
А теперь представьте, что пахари-педагоги вдруг остались без надзирающих импотентов. Творцы, они и в Африке – творцы, будут себе творить, потому что иначе не могут. А пирамида? Она тоже при деле: начинает творить бумагу для собственных нужд – превращая НАРОБРАЗ в замкнутую систему, в которой по законам термодинамики энтропия только возрастает. Это значит, что здравый смысл циркуляров приближается к нулю, а число их бесконечно увеличивается. В чистом виде научный эксперимент – это логический финал чиновничьей эволюции, пусть даже в одной отдельно взятой отрасли, однако с большим социальным значением. Однако сейчас образование лишь в стадии возникновения центробежной силы, которая растащит в разные стороны педагогику и НАРОБРАЗ.