Мёртвые сраму не имут

         "Мёртвые сраму не имут"




                Чем страсть сильней, тем печальнее               
                у неё конец.               
                У.Шекспир               

                Ревность – чудовище, само себя
                и зачинающее, и рождающее.
                У.Шекспир


1. Подруги


    Две девушки вышли из электрички и направились по тропинке в сторону лесного посёлка, в котором они выросли, закончили школу, полюбили, а сейчас ждали своих мужчин из армии.
    - Извелась ты вся, небось, - говорила полноватая голубоглазая подруга своей подруге – тоненькой высокой девушке, тёмноволосой, синеглазой и очень красивой. Её облик дополняла толстая длинная коса, перекинутая через плечо. Она только улыбнулась словам подруги, но ничего не сказала.
    - Да разве все не видят? Истосковалась ты по Олегу. Второй год уже заканчивается наверно, как ты одна. Мишутке-то сколько уже?
    - Год и три месяца.
    - И отец не видел ни разу?
    - Как не видел? Этой весной приезжал на побывку. Мишутке годик вместе отметили.
    Блондинка была не в курсе последних событий: она училась в сельхозтехникуме, а сейчас, окончив его, возвращалась домой дипломированным ветеринаром. Люся – так звали её, была на два года старше Лены. Она тоже ждала своего парня, но без особого напряжения. В городе, где училась, она жила около года с мужчиной, который месяца три назад уехал в Сибирь на заработки.
    - Лена, а поспешили-то с ребёночком зачем? Ты же тогда только школу окончила. Погуляла бы. А вдруг изменится между вами что? Как тогда?
    - Поспешил Толик, а не я. Он очень боялся меня потерять. Боялся, что кто-то другой полюбит меня, а я не устою. Только напрасно он так думал. Он даже настоял, чтобы мы зарегистрировались до отъезда в армию, а свадьбу, сказал, потом отпразднуем. Письмами засыпал. А в мае ему за хорошую службу отпуск дали из части, он и  попросился Мишке на годовщину. Уехал, а меня снова в тяжести оставил.
    - Как, - изумилась Люся, - ты снова?..
    - Да, - откликнулась Лена, - четвёртый месяц пошёл. Толик все три дня меня из кровати не выпускал. Такое бесследно не проходит.
    - Горячий, видно, он у тебя. Эх, не знаю, как у меня с Алексеем сложится, и сложится ли вообще. До свадьбы мы с ним только два раза вместе были. Да и писал он не очень много. В общем, видно будет. А как ты справляешься? Тяжёлая, с маленьким Мишуткой, хозяйство…
    - Ничего, справляюсь, мне мама по дому помогает. Вот только ноги у неё больные, в огород почти не выходит, а в посёлок – тем более.
    - Знает, что ты второго ждёшь?
    - Конечно, знает.
    - И что говорит?
    - Что на всё воля Божья.
    Молодые женщины шли через лес. Столетние сосны и ели приветствовали их. Ещё бы! Они помнили обеих маленькими девочками, прибегавшими на лесные делянки полакомиться ягодами, набрать корзинку грибов. Места здесь были красивые и плодовитые. Каких только трав и цветов не было на опушках и по обочинам просёлков! А большой луг, который им предстояло перейти, был настоящим ковром из разных цветов, по которому и ступать-то было грешно. Им бы только любоваться и вдыхать в себя запахи цветов и разнотравья!
    Люся и Лена, забыв обо всём на свете, упали в нежно-бархатистую траву, раскинули руки и с наслаждением вдыхали ароматы родного поля, немного подзабытые. Когда ещё придётся вот так полежать! Впереди у них заботы, новая жизнь, в которой главное место, по крайней мере, на первых порах, будет занимать мужчина, единственный и неповторимый.
    - Что, соскучилась по своему Анатолию? – Люся взглянула на подругу и поразилась выражению её глаз: они были синими и глубокими, а в них плескалось голубое небо. А взгляд их был задумчиво-нежным, - взгляд женщины, видящей себя в объятиях мужчины. Тело Лены и её душа истосковались по мужним ласкам – это прочитала Люся в её глазах.


2. Анатолий

   
    Как-то притомилась Лена. Сегодня баньку истопила. Намылась сама, помогла маме, искупала Мишку, который уже вовсю шустрил и за которым был нужен глаз да глаз. Мама ругала младенца за непоседливость, но Лена только улыбалась проделкам сынишки: она понимала, что ребёнок начинает познавать мир, и это нужно только приветствовать.
    Самой Лене было уже тяжело. Шёл седьмой месяц беременности. Роды не за горами. И Анатолию из ВМФ ещё не скоро – рожать придётся без мужа.
    Прилегла Лена и заснула, притомлённая после банных трудов. Ей снился Анатолий и говорил, что скоро дембель.

    Оставшееся до родов время пролетело в заботах и хлопотах, как один день. В середине февраля Елена родила сестричку для Мишутки. Девочка была крепенькая и здоровенькая. Через шесть дней Лена была уже дома.
    Всё лето Лена проводила с детишками на природе. Мишутка загорел и окреп. Машенька тоже подрастала, как на дрожжах. Пока дети спали, забот по хозяйству только прибавлялось. На сон ей выпадало несколько часов в сутки.

    Стоял великолепный сентябрьский денёк. В саду под яблоней на коврике расположились Маша и Миша. Они играли в кубики, крутили волчок, хотя это у них и не получалось. Потом Машенька заинтересовалась куклой. Лена по соседству стирала в тазу пелёнки и бельё, тут же развешивая его на верёвке, а мама перебирала позднюю ягоду для варенья. Все были заняты, все – при деле.
    Никто не услышал, как с улицы на крыльцо дома поднялся молодой человек с рюкзаком. Походя по дому, Анатолий не нашёл ни души и тогда догадался выйти в сад. Сначала он встретил тёщу, которая сидела ближе к внутреннему крыльцу, потом расцеловал Мишутку, вылезшего из-под большого куста смородины, но так и не понявшего, что за дядька его держит на руках. Дальше настала очередь Машеньки, которая оставалась на коврике, пока мама пошла слить грязную воду из таза. И только вернув дочку на коврик, он заметил возвращавшуюся с тазом чистой воды свою ненаглядную. А она тоже заметила его и застыла на месте, уронив таз на траву. Вода потекла под кусты. Он подбежал к жене, подхватил её за талию и уже в воздухе начал кружить и целовать.
    - Лена, собирай детишек, бросай стирку, айда в дом. Будем гостя привечать. Чо телеграмму-то не дал? – добавила она полу в шутку, полу всерьёз.
    После сытного обеда и пары стопок «Пшеничной» Аграфена унесла внуков в детскую, сама туда же – укладывать детей, а Лена взялась было за мытьё посуды. Но Анатолий подхватил её так же, как только что бабушка детей, и понёс, как пушинку, в спальню.    Оставшись с ней наедине, он стал неистово покрывать поцелуями её лицо, шею, грудь.
    Лена обхватила его за шею, губы их слились в долгом страстном поцелуе… Чуть позже раздался страстный стон истомившейся в разлуке с мужем молодой женщины, но никто в доме, кроме самого Анатолия, его не слышал: все спали.
    Они ещё долго ласкали друг друга, не могли насытиться. Потом Лена заснула. Не смея спугнуть её сладкий сон, он глядел на неё и думал, как правильно он сделал, расписавшись с Еленкой. Увели бы у него такую красавицу, как пить дать – увели! Но этого не случилось из-за его предусмотрительности.
   
    Через день Анатолий поехал в город за продуктами и другими покупками. Нагруженный сумками, он возвратился домой на последней электричке. Его догнал молодой человек в военной форме с погонами лейтенанта.
    - Гриша! – не поверил своим глазам Анатолий, - Григорий! Вернулся?
    - Вернулся! Десять дней назад.
    - А я два дня назад. И дома ждал подарок – дочка.
    - Вот это подарок так подарок! Молоток ты, Толик, завидую тебе самой белой завистью.
    - Ты не завидуй, ты лучше сам сооруди. Люська-то снова в посёлке, ветеринаром работает. Поди, ждёт тебя. Отдохни – да и к ней.
   
    Но Григорий, отужинав дома, к Люсе не торопился. В армии он был любимчиком женщин. За два года у симпатичного офицера было несколько связей, но последнюю свою подругу, Ирину, он забывать не собирался. Она работала вольнонаёмной телефонисткой при штабе дивизии, в которой Гриша проходил срочную службу после института.
    Он познакомился с ней на танцах в гарнизонном доме офицеров и сразу понял, что эту женщину он должен завоевать. Цветы, подарки, золотые серёжки и личное обаяние бравого лейтенанта сделали своё дело – Ирина пала. Она стала приходить в офицерское общежитие. Всего несколько встреч – и Григорий понял, что любит эту женщину. В ответном чувстве Ирины он был не совсем уверен, но всё же надеялся на это. Она обещала приехать к нему – он дал ей адрес – через месяц после окончания срока службы. Он ждал. Напоминание о Люсе, которое ничего не шелохнуло в его сердце, было ему ни к чему. Да у них, в общем-то, ничего и не было. К тому же ему успели шепнуть, что Люся, учась в городе, тоже не теряла даром времени.
    Григорий после ужина пошёл к речке, чтобы насладиться прелестью тёплого вечера, несмотря на то, что стоял сентябрь. Здесь была его родина, отсюда его призвали в армию, сюда должна была приехать его любимая женщина. От предвкушения встречи с ней ему стало хорошо-хорошо на душе. Он женится на Ирине, и она родит ему мальчика и девочку, как у друга Анатолия.


3. Людмила и Григорий


    Высокая рыжеволосая женщина с зеленовато-серыми глазами вышла из электрички и остановилась на перроне. Стоял конец сентября, бабье лето, время, которое она любила больше всего. Одета она была в элегантный костюм оранжевого цвета, на шее бусы из бирюзы и такие же серёжки, на ногах белые лодочки. На вид женщине было лет 26-27. Она была очень эффектна. В руках у неё была дорожная сумка. Рядом с ней стоял молодой мужчина немного постарше её. Он был одет под стать своей спутнице, и тоже с чемоданом. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что между ними было некоторое сходство.
    - Откуда такая краля к нам, вроде не из здешних.
    - А это часом не к Григорию гости? А то он что-то неприкаянный ходит. К Люське так ни разу и не сходил. Девка вся извелась.
    - Видно, разлюбил за два года. Или другую нашёл. А то, мож, и не было любви промеж ними.
    Сидевшие на тюках женщины среднего возраста, по-видимому приехавшие с городской отоварки на предыдущем поезде, обсуждали всё то, что только открывалось их взору в ожидании подмоги: должны были подойти их дети, чтобы донести покупки до посёлка, но, видимо, припозднились.
    «А вдруг забыли? - пронеслась мысль у обеих. – Хоть ночуй тогда здесь с этим барахлом».
    Между тем мужчина и женщина, о чём-то посовещавшись, подошли к протоптанной тропинке, которая вела от платформы куда-то в сторону леса через большой луг.
    - Так вот же она и есть – та тропинка, о которой писал Гриша. По ней и пойдём. Гришин дом стоит недалеко от реки. Пройдём через луг к речке, там и найдём.
 
    - Слышала? - толкнула локтём одна баба другую, - точно – к Гришке приехали. Вот Люська-то с ума сойдёт.
    - Не беспокойся, она девка не промах. Болтали, что к ней из городских кто-то приезжал. Переночевал, да и назад спозаранку.
    - Да-а, эта найдёт, без мужика не останется. Да и деньги хорошие зашибает. Лучший ветеринар. «Москвич» недавно купила…
    - А вот и наши!
    Подошли трое подростков с тележками, подхватили узлы – и покатили к тропе. Дорога в посёлок начиналась отсюда. По ней оттуда и уходили. Так повелось издавна и, казалось, раз и навсегда заведённый порядок никто разрушить не мог.

    Ирина много лет прожила в воинской части. Природных красот вокруг гарнизона было мало, поэтому она с большим интересом осматривала окрестности станции и посёлка. Ей вспомнилось босоногое детство, когда она с сачком бегала за бабочками, вспомнились походы в лес по грибы и ягоды, детские проказы и забавы на природе. Она любила полевые цветы, особенно васильки во ржи и лесные фиалки. По дороге она не удержалась и на лугу, где мы не так давно видели Люсю и Лену, набрала целую охапку тех цветов, которые ещё позволяло бабье лето. Букет благоухал в её руке.                Ирину очаровала красота здешних мест. Она сама родилась в маленьком посёлке, где всего этого было вдоволь. Потом родители переехали в город. Ей тогда было десять лет, а брату Павлу, который сейчас сопровождал её, - двенадцать. Но потом пути их разошлись: Игорь стал геологом и много ездил по большой стране, из-за чего он так и не решился обзавестись семьёй. Правда, гражданских браков у него было два, но без детей, поэтому он оставлял подруг без сожаления.
    Ирина же вообще выходить замуж не собиралась. Она работала при штабе дивизии, где служил в звании подполковника её отец, и была любовницей женатого генерала, который был очень щедр с нею за любовные утехи. Она знала, что генерал никогда не оставит семью даже ради неё. Да ей этого и не нужно было. Генерал был старше её на двадцать лет, хотя для такого звания был довольно молод. «Связи, - говаривал её отец, - у него обширные связи и сам из военной династии».
    Позже Ирина заметила интерес к себе со стороны симпатичного лейтенанта. Он был высок, хорош собой, в нём чувствовалась мужская сила, и он – она это чувствовала – любит её. Она не сразу, а лишь тогда, когда комдива перевели в другое место с повышением, ответила на любовь Григория. У парня были самые серьёзные намерения, и он оказался первым, кто сам предложил ей не только сердце, но и руку. И теперь она не знала, как поступить. Но тут в гарнизонный городок приехал в отпуск брат Паша и сказал: «Приглашает – давай съездим вдвоём. В крайнем случае, развеемся!»
    И вот они уже перед домом Григория. Дом большой, в два этажа, с хозпостройками и баней.
    - Хорошо живёт твой Григорий! А места-то какие! Погляди вокруг.

    Пришёл Григорий. При виде Ирины он онемел. Потом бросился к ней, расцеловал. Познакомился с братом, пошёл готовить комнату для гостей. Мать принялась за кухонные хлопоты, отец пошёл топить баньку.
    Немного закусили – и в баню. От души напарились, отхлестали себя березовыми веничками, намылись. После бани – снова за стол, уже по-серьёзному. А на столе!..
    …А на столе красовались утка с яблоками, разносолы, наливки и настойки, пироги с капустой, рыбой, ягодами и грибами, а зажаренный налим, ещё утром сидевший под любимой корягой в речке, теперь лежал на металлическом блюде под каким-то необыкновенным соусом с лисичками. Отведали и крольчатины собственного производства и приготовления. Такого приёма брат с сестрой не ожидали. Встали они из-за стола, поклонились в пояс за хлеб-соль.
    Павел заснул быстро. А Григорий с Людмилой ещё долго разговаривали. Потом пошли в его комнату. Почти месячная разлука сказалась. Оба устали от одиночества, а, главное, устали их тела, и теперь эти тела творили чудеса. Раскрепощённый, загорелый Григорий, набравший силы на лоне родной природы, сделал любимую женщину счастливой. Удивлённая и поверженная, Ирина сама искала его губы, находили эрогенные точки на его, хорошо знакомом ей теле. Именно в эту ночь душа её слилась с его душой, и она поняла, что тоже любит своего будущего мужа.
    Переговоры о свадьбе и дальнейшей жизни начали на следующий день. Дата была определена согласно закону – через месяц, в конце октября. Даров природы к этому времени не счесть, осень в разгаре своего великолепия, воздух кристально-чистый. Начались приготовления.


4. Павел


    А Павел на следующий день отправился побродить по окрестностям. Возможно, даже искупаться, если духу хватит. Всё приводило его в восторг и изумление: девственная природа, аккуратные добротные дома, сады, живность, свободно разгуливающая за заборами, пруд с утками, река, что широкой лентой опоясывала посёлок.
    Вода была чудесная – прозрачная и достаточно тёплая для конца сентября. Павел поплавал в ней минут десять. «Как мальчишка», - подумал он. Сел на травку пообсохнуть на поднявшемся тёплом солнышке.
    Подошла женщина с двухлетним на вид карапузом. Это была Лена. Она посадила ребёнка на коврик, расстеленный по сухой уже траве. Муж её остался дома – что-то мастерить и присматривать за Машенькой, мирно почивавшей в коляске в саду. Солнце начало не по-осеннему припекать, и она решила быстро окунуться.
    После вторых родов Лена похорошела ещё больше. Её движения стали мягкими и неторопливыми. Формы округлились. Прекрасное тело, ежедневно ласкаемое любящим мужем, было загорелым ещё с лета. Она подошла к лежащему поодаль Павлу, чтобы попросить его присмотреть за Мишуткой.
    Только теперь Павел заметил, что он не один на лужайке. Он смущённо, но при этом и в полном оцепенении и восторге, смотрел на подходившую к нему молодую женщину удивительной красоты. Он сглотнул комок, подкативший к горлу: таким прекрасным телом он никогда не обладал. «Ну, я пропал, - подумал он, - к тому же женщина местная и явно замужняя». Что же делать? От такого подарка судьбы отказаться трудно. Женщина подошла ближе и начала о чём-то говорить, а он видел только синие глаза, чёрные брови вразлёт, безупречный цвет лица и пышную грудь. К тому же женщина была уже в купальнике. У него засосало под ложечкой: «До чего хороша!»
    - Конечно, присмотрю, - выдавил он из себя, когда не без труда понял, о чём его просят.
    Павел переместился поближе к коврику, на котором играл ребёнок, а сам всё внимание сосредоточил на его матери, которая грациозно рассекала волны вдоль течения реки.
    И вот она вышла из воды. Капельки сползали по её загорелым бёдрам, блестя на солнце, как самоцветы. От этого зрелища захватывало дух.
    - Меня зовут Павел, - решился он что-то сказать.
    - Елена, - без тени смущения ответила она.
    И вдруг солнце скрылось, а на небе невесть откуда показались тучки.
    - Позвольте вам помочь, - и он стал помогать ей в спешке натягивать платье на мокрый купальник. Заело молнию – и он не выдержал. Павел притянул Лену к себе, заглянул ей в глаза и тихо проговорил:
   - Пожалуйста, придите сюда сегодня в семь вечера. Я буду ждать вас. – Его глаза умоляюще смотрели на неё.
    Лена молча кивнула головой и, подхватив Мишутку, быстро побежала в сторону посёлка.


5. Ослеплённые страстью.


    Вечером того же дня Павел тихонько выскочил из калитки. Он шёл навстречу своей страсти, вспыхнувшей так некстати и так неожиданно. Он отдавал себе отчёт в том, что находится в незнакомом месте и идёт на свидание с женщиной, которая не свободна. Но поделать с собой он ничего уже не мог. Будь что будет, но он должен хотя бы дотронуться до неё и насладиться её красотой хотя бы глазами.
    Лена пришла минут через пятнадцать после него. Дома она сказала, что идёт к подруге Люсе, которая из-за предательства бывшего жениха собиралась уезжать в город. Анатолий одобрительно кивнул головой: он знал об их дружбе и тоже считал, что Люсю надо морально поддержать.
    Лена подошла неслышно.
    - Добрый вечер, Павел. Так о чём же вы хотели поговорить со мной?
    - Дело в том, Лена, что я хотел бы видеть вас своей женой. Я полюбил вас. Вы, должно быть, знаете, что любовь с первого взгляда является самой неизлечимой болезнью.
    - Я не могу, Павел, я замужем, у меня двое детей. Не скрою: вы понравились мне, но не более, и не надо терзать себе душу. Семью я никогда не оставлю.
    - Человек – это вселенная. Вы никому ничего не должны. Вы свободная личность, Лена, и вольны поступать, как хотите. Мои глаза меня не обманывают: вы, как и я, хотите меня. И дети не помеха. Их можно взять с собой.
    - А мужа что, тоже возьмём с собой?
    - А вы любите его?
    - Я не знаю, но знаю, что он любит меня.
    - Вот видите – «он любит»! И вы должны поэтому жертвовать собой? А у нас с вами всё может быть иначе: мы можем любить друг друга оба и взаимно. Чувствуете разницу?
    Он приблизился к Лене, обхватил её стан и запрокинул голову. Нежно стал ласкать её губы, потом более настойчиво.
    - Ты моя единственная, неповторимая, - шептал он, расстёгивая её кофточку.
    Увидев часть обнажившегося тела, он застонал и стал безумно покрывать её поцелуями. Лена никогда ещё не испытывала такого напора страсти, хотя по природе тоже была чувственной натурой. Нежность к этому красивому мужчине охватила её. Она таяла в его руках.  Быстрыми движениями Павел уложил её на траву, положив под голову пиджак. Лена, обхватив его шею руками, как будто приросла к нему, надеясь, что он – тот единственный, который и спасёт её от неё самой. И тогда Павел, не в силах больше владеть собой, взял её, сорвал этот прекрасный цветок, ощущая безумную нежность к ней и благодарность.
    Они долго лежали, почти бездыханные.
    Лена понимала, что так получилось оттого, что, остерегаясь, она постоянно отказывала своему мужу, который в ответ несколько поостыл к ней, занявшись ремёслами и наведением порядка в усадьбе. Не весть откуда свалившийся Павел, произведя на неё сильное впечатление своей красотой, статью и галантностью, быстро нашёл нужные слова, чтобы пробудить элементарное желание женщины быть любимой. Она подарила себя человеку, который жаждал её, который страдал. Она дала путнику напиться и не жалела об этом. Теперь ей пора к мужу, к семье. Она сказала, что через два дня муж уедет в город, и они смогут побеседовать в саду.
    - Но вы должны учесть, что однажды я уже сделала свой выбор, а сегодня, вы же понимаете, всё произошло без нашей с вами воли. Простите.
    И она ушла.


6. «Мёртвые сраму не имут»


    Лена плохо знала людей такого сорта, как Павел. Предложение Лены посидеть с ней в саду его не устраивало. Человек, одержимый страстью, должен был утолить её.
    Весь следующий день Павел ек находил себе места, а наутро подошёл к её дому, пробрался через забор и стал ждать, когда муж Лены уйдёт со двора. Ждал он долго и уже подумал, что или Лена обманула его, или случилось что-то непредвиденное. И только он так подумал, как Анатолий завёл машину и выехал за ворота.
    Дождавшись, пока «Жигули» скрылись из виду, Павел подошёл к крыльцу и без стука проник в дом. Он полагал, что спальня Лены и детская находятся на втором этаже. Детская, действительно, была на втором этаже  и супружеская спальня тоже, но он не знал (откуда?), что в детской спит ещё и Аграфена Ивановна, мама Лены, а комната её отца, Степана Петровича, находилась на первом этаже, рядом с прихожей.
    За слегка отворённой дверью (наверно, муж впопыхах не закрыл дверь) он услышал ровное дыхание Лены. Он вошёл и замкнул комнату изнутри – ключ торчал из замочной скважины. Подойдя к постели, он тихо позвал: «Лена, Лена!» Она вздрогнула и открыла глаза.
    - Павел?! Вы с ума сошли! Что вы здесь делаете?
    - Я люблю тебя, Леночка! Сейчас мы соберёмся и возьмём детей. Я видел, как уехал твой муж.
    - Да, но он скоро приедет. Он же на машине. Он служил в морской пехоте, и если он вас застанет здесь, вам не поздоровится.
   - Хорошо, Лена, сейчас я уйду, но потом, всё хорошо обдумав, мы всё-таки уедем отсюда вместе. А сейчас позволь только поцеловать тебя на прощание.
    Павел нагнулся и прильнул к её губам. Его поцелуй был долгим, обжигающим. Она попыталась высвободиться, но он держал её крепко. В Лене как будто опять что-то сломалось, и она, обвив его шею руками, сама всем телом прильнула к нему. А Павел, скинув бретельки на её ночной рубашке, стал губами и руками ласкать её тело, накаляясь всё сильнее. И тогда, когда оба почувствовали, как накал страсти достиг апогея, раздался стук в дверь и голос (это была её мать):
    - Лена, Лена, Машенька капризничает. Не жар ли у неё?
    Лена отомкнула дверь, за которой притаился почти раздетый Павел. Женщины перешли в детскую, а он, на ходу застёгиваясь, стал медленно спускаться по скрипучей лестнице.
    Внезапно он увидел перед собой перекошенное от ярости лицо Анатолия – тот вернулся с полпути, чтобы взять какой-то важный документ для сберкассы. Анатолий стоял на площадке между двумя пролётами.
    - На, получай! – и мощный удар в лицо сбил Павла с ног. Он покатился по лестнице. У подножья его голова с размаху ударилась о затвор печки-голландки, которая стояла как раз под лестницей. Смерть настигла Павла почти мгновенно…
 
    … Лена, её родители и всё ещё не остывший Анатолий с ужасом стояли над распростёртым у печки телом…

    Анатолия оправдали. Адвокат убедил суд в том, что Павел первым нанёс удар, но хорошо тренированный Анатолий ушёл от удара и нападавший, потеряв равновесие, скатился вниз и разбил голову.   
 
    Прошёл месяц. Все ещё не отошли от полученного шока. Как-то Лена и муж с детьми уехали всей семьёй в город за покупками. Старики решили, воспользовавшись затишьем в доме, посетить почивших в Бозе предков. По дороге назад они набрели на свежую могилу. Подойдя поинтересоваться, они увидели на временном памятнике фотографию того человека, который погиб в их доме. Они вспомнили, что Ирина, поселившаяся в посёлке, распорядилась похоронить брата здесь. Молча подошли они к могиле, постояли перед ней, склонив головы.
    - И всё-таки он бессовестный, наглый тип. Это ж надо – залезть в чужой дом, пробраться в чужую спальню, пока мужа нет… - не выдержал Степан Петрович.
    - Молчи, отец! Али не знаешь, что мёртвые сраму не имут? – возразила ему Аграфена Ивановна. – Кто первым-то сказал эти слова, не забыл?
    - Как же, со школы ещё помню. Нас истории крепко учили, не то, что сейчас. Князь великий киевский сказал, Святослав Игоревич.
    - Ну, так, впредь не забывай эти слова, Стёпушка!
    И старики побрели домой.

    Лену никто в случившемся не винил. Никто ведь не знал, что случилось на речке. Все так и подумали, что приезжий развратник по пьяни залез в дом. Да и что она могла сказать на суде? Рассказать о птице-Страсти, дважды накрывшей её своим крылом? В эту сказку никто и не поверил бы. Да и кому это нужно?






                ***


    После случившегося молодая семья на всю зиму переехала к своей городской тётке, жившей в одиночестве в трёхкомнатной квартире. Это помогло им частично забыть о пережитом кошмаре.
    Люся тоже переехала в город, но не временно, а навсегда. Она продала родительский дом и машину, а в городе купила другой, поменьше, куда и забрала свою мать. Замуж она так и не вышла и детей родить не сумела.
    Ирина и Григорий поженились, но пышной свадьбы не делали. Ирина долго ещё была под впечатлением от случившегося. В посёлке на неё все обращали внимание: постоянно со вкусом одетая рыжеволосая красавица, она всегда была в форме. Мужчины оборачивались ей вслед, а Григорий гордился своим выбором. Лишь отсутствие детей долго беспокоило пару. Может быть, сказался стресс, пережитый Ириной? Но однажды она подошла к мужу с таинственным видам и сказала: «Гриша, ОН уже есть». Муж не сразу понял, о ком идёт речь, но когда до него дошло сказанное, даже прослезился. Так на тридцать пятом году жизни Ирина родила двойняшек – мальчика и девочку.
      А Лена спустя два года тоже родила - третьего, мальчика. Они с Анатолием построили новый кирпичный дом. Жили они долго и счастливо. Анатолий всё так же ревностно охранял жену от нескромных взглядов, а она была всё так же красива. Сама же Лена, спустя годы вспоминая о случае на реке, считала его неким солнечным ударом, который повлёк за собой её неадекватное поведение по отношению к охваченному страстью мужчине, страстью, спровоцированной её красотой.


                ***


    Так заканчивается наша повесть о людях, которые любили, томились, ревновали, становились страстными безумцами, а за это безумие платили непомерно высокую цену. Все они любили красоту, природу и детей, хотели жить счастливо и достойно. К несчастью, люди бывают настолько разными, что порой им трудно или даже невозможно понять друг друга. Для всех Бог задаёт общий смысл бытия, а мы, люди, в силу своих умений, дарований, представлений, нравственности и морали, наполняем его, этот смысл, множеством граней своих собственных смыслов. И хорошо бы нам не заблудиться в их лабиринте! Некоторым это удаётся, некоторым – нет. Но в конце концов каждый имеет право выбора, как никто не застрахован и от ошибки.


                20.01.13