Про попа Феофана и Господне облачение

Про попа Феофана* и Господне облачение (побасенка)
Иллюстрация: Спас Вседержитель**

   Как-то раз среди ночи проснулся поп Феофан переполненный счастьем и ну толкать в спину спавшую подле жену:
   - Проснись-проснись, душа моя! Я сейчас с Богом говорил!
   И пусть в радостном возбуждении Феофан не сознавал, с какой силой тормошит жену, но только та, женщина дородная — мужа и ростом выше, и в плечах чуть не вдвое шире, — ничуть не шелохнулась, так и осталась лежать крымской Медведь-горой, буркнула лишь спросонья:
   - Рано ещё… мы тебя и не отпели даже.
   Неуместная колкость жены не омрачила радости Феофана, он лишь перестал толкаться, расслабленно откинулся на спину и, блаженно улыбаясь, прошептал с нежностью:
   - Дура, типун тебе на язык,- и тут же перекрестился и добавил, обращаясь куда-то в высь, в темнеющий над головой потолок:- Прости, Господи, но дура же.
   Феофан благостно вздохнул и прикрыв глаза прошептал, размышляя:- А я ведь сразу-то Его и не признал… Главное, понимаешь, идёт такой: босой, в рванине какой-то серой…
   Поп встрепенулся вдруг, привалился к жениному плечу и зашептал ей на ухо, давясь от смеха:
   - Представь, Он мне нашим Гришкой поначалу показался. Хе-хе! Вот же глупость!
Попадья дёрнулась и прижала ухо к плечу:
   - Щекотно!- взвизгнула она смешливо.
   - Гришка! Представь!- повторил поп, и прыснул со смеху, прикрывая рот ладонью.
   Да и как тут не рассмеяться: спутать Вседержителя с поповским дворовым Гришкой! Да, разве только во сне такое и возможно! Даже среди поповой челяди этот худой, со скуластым лицом мужик выделялся своей неказистостью. Главное, как его Феофан не подзовёт, он вечно к нему какой-то побитой собакой подбегал: чумазый, взъерошенный, а глаза широко раскрытые, перепуганные, и будто косят куда-то в бок — словно за ним черти гнались. Феофан нарочно ему работы давал потяжелее и побольше, чем остальным, ну, такие, чтоб за день не управиться — чтоб подольше этого дурня не видеть.
   Довольный, что рассказал жене такую смешную штуку, Феофан снова откинулся на спину, заложил левую руку за голову, а правой стал поглаживать свой круглый живот.
   - А узнал-то как?- зевнула попадья, теряя остатки сна.
   - Кого?- удивился Феофан.
   - Ну, Бога,- буркнула через плечо попадья.
   - Ты что, дура? Разве Его с кем спутаешь — Он же Бог!
   - Так ты же сказал…
   Феофан не дал жене договорить:
   - Я сказал: «поначалу показалось»! Издаля! Это же сон был — понимать надо! А пригляделся — и сразу вижу: Господь Вседержитель предо мной! Как на росписи Феофана Грека* — один в один.
   - Ичё?- в одно слово спросила жена.
   - «Ичё?»,- передразнил супругу Феофан,- И то! Ты же самое главное сказать не даёшь! Я же Ему свою золотую мантию подарил!- воскликнул поп, сам только что вспомнив ключевой момент своего сна,- Представляешь! Моя мантия — на Боге!
   - Это которую?- заворочалась попадья, переворачиваясь с боку на бок.
   - Которую мне Патриарх надысь подарил.
   - Это та, с дырой сзади?
   - Что мелешь, дура!- зло зашипел на жену Феофан, оглядев пустую спальню,- Какая ещё там дыра?!- прошептал он ещё тише, многозначительно кивая и косясь в свете ночника на окна и двери.
   - Что ты мне тут кривляешься?- обиделась попадья,- Я что, слепая? Сама же её штопала.
   - Да тихо ты, дура баба! А услышит кто? Что получится — Патриарх мне мантию подарил, чтоб не выбрасывать? Ты смотри, на людях где про дыру не ляпни…
   Очевидно, слова Феофана возымели действие: глаза попадьи заметно расширились, и она испуганно зажала рот рукой.
   - Да,- произнёс Феофан в пространство, немного успокоившись,- за вещью был нужен небольшой уход, это да. Но вещь-то очень дорогая,- Феофан говорил лёжа на спине, как бы ни к кому не обращаясь,- Это же понимать надо: одного золотого шитья на четверть пуда — царский подарок.
   Феофан повернулся к жене и зло зашипел ей в лицо:
   - И зачем только эти бабы нам на голову свалились, прости, Господи.
   - Господь-то ведал, что творил,- так же шопотом огрызнулась попадья:- это Он вас, мужиков, из грязи слепил — от того и мысли у вас грязны, а женщину Он из белой кости изваял — потому самое прекрасное на свете в нас, женщинах,- попадья сама поповна была и слово Божие знала назубок.
   - Ишь ты — «белая кость»,- усмехнулся Феофан — отходчив был поп и к тому же сильно любил свою супругу, и обхватив несильно сопративлявшуюся жену проворковал:- Горлинка ты моя, радость моя,.. хм, косточка белая… Только ты, душа моя, от греха подальше, забудь и думать про ту прореху — не дай Бог, прознает кто, позору не оберёмся…
   - А чем же сон закончился?- стиснула мужа в своих объятиях расстаявшая от его любезностей попадья.
   - Не представляешь!.. Ох, полегче, горлинка моя, задушишь,- зашептал задыхаясь Феофан, и радостно выпростав правую руку, когда жена ослабила хватку, показал её жене,- Он так обрадовался подарку, так обрадовался, аж вот эту самую руку расцеловать хотел. Эх,- неожиданно с досадой вздохнул Феофан,- да вот тут-то я и проснулся...

   Тут побасенке конец, а кто слушал — молодец!

Примечания:

* Феофан (греч. «богоявление») — мужское имя греческого происхождения.
**Спас Вседержитель. Роспись купола церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде Великом. Феофан Грек. 1378 г.

Вернуться на предыдущую: http://proza.ru/2020/10/22/949
Продолжение: http://proza.ru/2024/04/01/330