Непрощённые обиды

         НЕПРОЩЁННЫЕ  ОБИДЫ
                Рассказ
      Никто из старожилов теперь и не припомнит, как  и когда в их селе Новотулкино появился  Нефёд Тимошкин. Да он и сам-то не помнит, в каком году  купил за бесценок домишко на предпоследней улице села, круто спускающейся к спокойной речушке Кипрейке. Купил да и купил – вот и живёт здесь уже не один десяток лет. По слухам, где-то далеко есть у него жена и сын, от которых он уехал в гордом одиночестве. А  уж вот добровольно или принудительно   подался  он в даль  неоглядную – тайна, покрытая  мраком.
А между тем причина уехать в даль безвестную была весьма  серьёзной. Но о ней Нефёд умалчивает. А раз так – то и  у односельчан нет особой  охоты любопытствовать. Хотя, если приглядеться к Нефёду, можно увидеть в нём  совсем нетипичного деревенского жителя.
Был Нефёд  отнюдь не богатырского склада:
 рост – ниже  среднего,  худоват, голова обрамлена чуприной   жгуче-чёрных волос, излишне вздёрнутый нос, напоминающий младенчество, тонковатые губы, глубоко посаженные  тёмно-карие глаза. Вдобавок к его портрету – неуместная многословность в  жанре чёрного юмора. Одет Нефёд в   костюм-тройку фиолетового цвета. Ну прямо-таки  ни дать ни взять –
горожанин – не хватает только  фасонистого галстука под цвет   костюма!
Работал Нефёд, как и многие  здесь мужики на местном  мясокомбинате. Это, пожалуй, единственно большое производство в селе, куда постоянно требуются то рубщики, то отделочники в цеха, а то и  кулинары, и фасовщики в отдел готовой продукции. Тут  всегда шумно от злектромясорубок, зычных окриков бригадира. Надо же – бас у бригадира рубщиков, как у заправского  певца, который не нуждается в микрофоне:
- Куприян! Ты что застыл на месте?  Не выспался, что ли?
Нефёд  втянул голову в плечи и, не дожидаясь окрика в свой адрес, яростно замахал топором.
Бригадир, проходя мимо Тимошкина, только хмыкнул,  заметив усердие  рубщика. В минуты перерыва, да  и вечером во время сборов домой Нефёд балагурил больше всех. К его неугомонным шуткам, иногда грубоватым, уже  все привыкли…
     Однажды на Нефёда Тимошкина    рабочие мясокомбината посмотрели с  явным негодованием и как бы увидели его с другой стороны. Учинил Нефёд скандал в раздевалке, будто из кармана его  фиолетовой жилетки  кто-то выкрал деньги. О! что тут было!  Мужская раздевалка гудела, как шмелиный улей! За все годы существования производства такой вакханалии ещё не наблюдалось. Все    сотрудники распахнули настежь дверцы шкафчиков, повытаскивали все  свои  одежды, вывернув карманы. Никто никого не мог заподозрить в краже –  настолько каждый был уверен  в честности друг друга.
- Ты осмотри, Нефёд,   внимательно  в шкафике, возможно, выпали твои  денежки и завалились за   одеждой, – наперебой  советовали рабочие. Тимошкин старательно перебирал всё, вплоть до майки, но деньги не находились.  Никто не уходил домой – все удручённо посматривали друг на друга. После долгих поисков Нефёд нащупал за подкладкой жилета, в самом низу его шуршащие купюры. Оказалось, что подкладка жилета расхудилась в области кармана, и Нефёд второпях утром  сунул деньги  в его худое дно.
 Все облегчённо вздохнули. И лишь бригадир неодобрительно и косо посмотрел на Тимошкина. А тот, как ни в чём не бывало, сморщил свой носишко и, поспешно  переодевшись, покинул раздевалку. Для сотрудников  цеха этот инцидент стал  первым звоночком по поводу поведения их товарища.  Шутки Тимошкина уже как-то не особо   охотно  стали восприниматься. А после того, как он в одном из своих  анекдотов откровенно намекнул на  приглянувшуюся ему жену Куприяна, в столовке за обедом,  вспыхнула  кратковременная драка между рассказчиком и Куприяном…
      Была в разгаре  весенняя  погодка. Ласковый ветерок приносил теплый воздух с юга.  На деревьях лопались пухлые почки, выпуская на свет  слабенькие зелёные листочки.
У Нефёда выдался выходной денёк. Он решил, наконец-то, заняться придворовым участком – калитка забора качалась и висела на одной петле. Вооружившись плотницким топориком и, набив карманы гвоздями, вышел ко двору.
- Га-га-га! –   услышал  Нефёд.
Он едва не наступил на  сломанную доску возле забора, посторонившись от стайки соседских гусей.  Домашняя живность соседей да-авно   поднадоела Тимошкину. И он со злобой шикнул на птиц:
- Ишь, разорались, оголтелые!  Только и дел вам –
 гоготать без передыху!
И Нефёд бросил вслед гусям  сучковатую палку, подпиравшую забор. Хлипенький заборчик, оказавшись без подпорки, упал Нефёду под ноги.
- Фу ты, мать  ежихи! – выругался Нефёд, пнув сапогами  подгнившие дощечки...
Нефёд уселся на чурбачок, предварительно смахнув  с него  голубиный помёт, и задумался.
      Думы   вернули его в  далёкий город  Гурьев, где он  когда-то работал на рыбоконсервном комбинате. Ой, и времечко было! Там же, на комбинате он познакомился с девушкой Гульнарой, которая после долгих уговоров стала его женой. Родился у них сынок – черноглазый смуглый крепыш Ильяс. Шикарный той устроили молодые в честь такого знаменательного события! И всё-то у них,  Тимошкиных, было хорошо. И не беда, что жена у Нефёда – казашка, а сам он наполовину русский. Давно  уже ушли в небытие   предрассудки предков о том, что  якобы  выбирать в жёны  или мужья надо  согласно национальности.  Кто кого полюбит во имя взаимопонимания и  счастья в семейном быту – вот и весь   сказ. Одним словом – сердце само подскажет  сделать выбор.
Всё было хорошо, но…
Стали замечать  соседи семьи Тимошкиных, что много лишнего болтает молодой  отец. Тут в одном  подъезде  раздует скандал, то в  другом. До чего дошёл в своих немыслимых фантазиях – оговорил  молоденькую Шахиду  из соседнего подъезда в том, будто видел её на лестничной площадке в объятиях  смазливого паренька. Слух этот дошёл до мужа Шахиды.  Изначально   Булат не поверил  нелепой сплетне, но, приглядевшись к жене, заметил  новую причёску, на красивом лице счастливую улыбку и  какую-то незнакомую доселе суетливость в движениях рук при готовке  обедов на кухне. Он подозрительно посмотрел на  Шахиду и грозно нахмурил брови. Затем, откашлявшись, словно подавился  куском  лаваша, сурово спросил:
- Шахида!  Люди говорят, что ты  завела шашни с молоденьким, это правда?
Женщина удивлённо вскинула на мужа длинные ресницы и, округлив в удивлении глаза, воскликнула:
- Вах! Ты что говоришь такое?! 
И Шахида  закрыла лицо руками.
- Так это  всё напраслина?  Ты ни с кем не  стояла в обнимку? – подступал  к жене с расспросами разгневанный Булат.
- Покарай меня Аллах! –  всхлипывала Шахида, оседая на пол.
- Ладно-ладно, успокойся! – проговорил Булат, меняя гнев на милость, – я разберусь с этим Нефёдкой…
И разобрался.
Избитый, всклоченный Нефёд вскочил с земли и заорал:
- Не прощу тебе этой обиды!
- Не прощай! Шайтан тебя забери! Оклеветал мою ненаглядную Шахиду! Язык свой откуси!
И Булат снова двинулся к Нефёду.
Тот бочком-бочком  попятился, а затем припустился бежать к подъезду…
В цехе  рыбоконсервного Нефёд Тимошкин не был на хорошем счету. Работал без особой охоты – ни шатко ни валко, так себе – смену отработал, и ладно. За что и получил прозвище: «Шалтай-болтай».
Для рукодельницы Гульнары выходки мужа были  оскорбительны и неприемлемы. Если ещё год назад она  подумывала о том, что надо бы дочку родить, то в последнее время  мысль  эту затаила глубоко в себе и не особо ластилась к мужу….
А того несло, как щепку в бурное  мутное половодье на   реке. Уже все соседи отвернулись от тщедушного говоруна.
В один из осенних  хмурых дней разгорелся крупный скандал  на вахте в проходной комбината.  Дежурный вахтёр задержал Тимошкина  с похищенными  рыбными полуфабрикатами.  Похититель даже не сопротивлялся, когда у него извлекали  из сумки  целлофановые пакеты с отборными кусками филе. Была написана докладная на имя директора производства. 
Аршак  Дамирович  Худайбеков, директор рыбоконсервного комбината, человек бескомпромиссный и принципиальный, не стал  терпеть у себя на производстве нахального ворюгу и без всяких предисловий уволил Тимошкина не по   его собственному желанию, а по серьёзной статье.
Уже в проходной Тимошкин, зло  пнув   ногой турникет, злобно пробубнил:
- Не прощу вам  такой обиды!
- Чиго-чиго? – вежливо переспросил вахтёр.
Но  Тимошкин  трусливой рысцой  уже убегал за территорию комбината, а вскоре и вообще исчез…
    Домой к себе на  восьмой этаж Нефёд  вернулся  злым и взъерошенным. Достал с антресоли свой потёртый чемодан, наспех покидал в него свои   одежонки  и подошёл  к оторопевшей жене.  Глаза  Нефёда, казалось,  ещё больше углубились, он криво усмехнулся и сказал:
- Ну вот,  Гульнара, уезжаю далеко и надолго. Поцелуй за меня сына…Не прощаю обид никому…
Не успела  жена что-либо сказать, как Нефёд, хлопнув дверью,  вышел из квартиры.
                ***
 … Прошли десятилетия.
Не вернулся Нефёд в семью. Да и другой семьи больше не завёл. Где он скитался первые десять лет, он и сам не мог бы себе ответить. Не было у Нефёда Тимошкина  постоянного места жительства.  Промышлял случайными заработками. На ночёвку просился к таким же бедолагам, как и он сам. Знал Нефёд, что в приюте  люди не откажут: вон кошек да собачек бездомных подбирают и несут в дома.                А он, Нефёд, не  животное всё-таки, а человек.  Не зря бытует   мудрое изречение: »Человек человеку друг». А как же иначе?  По-другому и быть не должно…
То там, то сям заработал, однако, Нефёд  приличную сумму  денег и подался в более умеренные по климату края. Добрался до   левобережья Волги да и осел в селе с названием Новотулкино…
От дум  его отвлекли всё те  же крикливые  соседские гуси. Они  шли от реки друг за другом, истошно гогоча. «Вот зануды, совсем оглушили, –  поднимаясь с чурбачка,  раздражённо подумал Нефёд, – вам-то что до моих проблем?»
 Неразрешимой проблемой Тимошкин считал  нехватку добротных досок для  починки старенького забора небольшого огородишка, через калитку которого шла дорожка к дому.
Мимо подворья Тимошкина прошёл Куприян с собакой на поводке. Посмотрел Куприян в сторону Нефёда долгим взглядом, замедлил шаг, но вспомнив похабный  его анекдот, в котором  Тимошкин подразумевал жену Куприяна,  быстро прошёл, не  оглядываясь…
Первые годы Нефёд  старался не высовываться и не вступать в  беседы односельчан. То ли опасался, что прослывёт зачинщиком споров, то ли  по какой другой причине – это ведомо только ему. Но постепенно, освоившись на новом месте, его  прежние  привычки  сами собой как бы  подталкивали  Нефёда к  скандалам, по которым он явно уже заскучал.
Вот и сейчас, увидев   Татьяну Иванникову, молоденькую жену   Дениса, рабочего из склада готовой продукции, Нефёд ухмыльнулся и  злорадно сообщил:

-Татьян, а Денис-то твой не святой… намедни видел его на речке – рыбачил он, да более всего не рыбку ловил, а….
Татьяна круто повернулась к Нефёду и, нервно покусывая губы,   дрогнувшим голосом спросила:
- А чего? Договаривай, Нефёд!
Мужчина ещё раз усмехнулся и пряча глаза под чуприной  спадающих волос, таинственно прошептал:
- С соседкой твоей Ольгунькой миловался!
Как того и хотел Нефёд, в семье  Иванниковых разгорелся нешуточный скандал. Денис пытался образумить  жену, ласково обнимал за плечи и успокаивал:
- Да ты что, родная, поверила этому  брехуну? Да ему оболгать человека, что плюнуть через плечо!..
- Денис!  Я очень хочу тебе поверить, но… Ольга ведь и в самом деле красивая до умопомрачения девушка. От такой трудно отказаться… Да  и  рыбы в тот день ты принёс мало – всего-то полсудка….значит, правда с Ольгой пролюбезничал?!...
 Татьяна  вечером ушла к матери в дом и осталась там ночевать.
Иванниковы почти неделю не разговаривали друг с другом.
А Нефёд  делал вид, будто он тут со-овсем ни при чём!
Но терпению новотулкинцев, кажется, пришёл неизбежный конец. Сами по себе сельчане дружные:
Если про кого и сказать, что » один за всех и все за одного»  – так это именно про них, без всякого преувеличения. Этого не знал Нефёд Тимошкин, когда замышлял  своё неблаговидное дело – перессорить всех или почти всех – как получится!..
Нашёл Нефёд выход из бедственного положения. Углядел  вдоль забора тётки Евы Ананьевны  Устиновой новенькие доски. Долго прикидывал: как   позаимствовать всего несколько  штук для починки своего заборчика. И придумал.
     В одну из тёмных осенних ночей перетащил к себе  маленькую толику – всего-то пять досок…  Ананьевна, как ласково величали вдову на селе, скандал устраивать не стала, а просто сходила в сельсовет и поделилась своей печалью с председателем. Тот вскипел:
- Ну, Тимошкин, подлец! Нашёл у кого красть доски?!
Ананьевна, комкая  дрожащими руками   уголки тёмного, в крапинку головного платка, грустно посмотрела на   председателя  и тихо проронила:
-Ну хоть бы попросил, я бы и так ему уделила бы несколько досок, а так, зачем же тайком ночью, не спросивши?! 
Василий Юдасович, потирая  шею узловатыми  руками,  извиняющим тоном попросил:
-Ты иди домой, Ананьевна, выпей  успокоительных таблеток, чтобы давление не скакнуло, а я всё улажу с Тимошкиным…
С председателем сельсовета Нефёд  был явно не в ладах. А чего бы проще – подойти по-мужски, поговорить, попросить, написать заявление на оказание помощи?!
Из кабинета  Василия  Юдасовича  Тимошкин выскочил    стремительно, словно бумажный катыш, выпущенный из рогатки.  И пока  шёл к своему дому, сжимая кулаки, шептал своё неизменное «Не прощу!»
               ***
  … Прошло ещё некоторое время.
Вместо пестрокрылой осени как-то быстро наступила зима. Новотулкинцы рады любому времени года. Зима – так зима.  Их село красиво  в любую непогодину!  Да вот именно именно   в эту  метельную пору заметили сельчане другую особенность за Тимошкиным.
Стал Нефёд сторониться людей,  внезапно истаяла его красноречивая многословность. Во всём его облике да и характере тоже проглядывало что-то неладное.
Стал он каким-то замкнутым, нелюдимым.
Сельчане удивлённо переглядывались  и пожимали плечами, дескать, никому непонятна такая  внезапная перемена  в человеке…
А Нефёд действительно занедужил. И не физическая боль корёжила его тщедушное тело, а  душа впервые за всю его жизнь заныла человеческой болью.
Частенько по ночам стал сниться ему  брошенный сынок Ильяс.
« Какой он теперь вырос? Наверное, давно женился и заимел кучу детей», – думал Нефёд, ворочаясь  в  холодной постели.
А Гульнара виделась ему прежней молоденькой  стройной девушкой. Представить  её в возрасте далеко за пятьдесят Нефёд Тимошкин ну никак не мог!
- И что мне не жилось в тепле да неге?! –  с дрожью в голосе вслух простонал Нефёд.
На работу он стал ходить всё чаще с опозданиями, пусть не так уж критичны были ему замечания от бригадира, но всё же были!
А в один из зимних дней он и вовсе не пошёл на работу. Погодка была в тот день с утра хороша! Лёгкий морозец опушил инеем  ветки деревьев,  и сверкал он ,и переливался  разноцветьем под  солнечными лучами.  За окнами   слышалось бесконечное чирикание воробьёв. Природа, казалось бы,  старалась угодить людям своей  ослепительной красотой.  А Нефёду эта величественная краса внесла сумятицу в  душу.
Он собрал немудрёную закусь, сунул в сумку  давно застоявшуюся бутылку водки с красочной наклейкой «Степная» и вышел из дому. Куда пойти?  Где развеять гнетущую тоску?..
Давил душу Нефёда груз непрощённых обид. О! сколько их накопилось!..
Нефёд направился в сторону  реки, укутанной в пышные снежные покрывала. Ходьба немного отвлекла его от тяжких дум.
   К реке Кипрейке    вела твёрдая  проложенная лыжня. По ней легко шагалось – снежный наст  был плотным и надёжным. Нефёд шёл наугад – лишь бы идти и идти, а куда – не так уж и важно…
Телеграфные столбы, словно указатели,  вели в какой-то неведомый путь. «Ишь, как солдаты, на равных расстояниях, будто по команде – на первый, второй –
рассчитайсь!» –  впервые  за долгое время заулыбался  Нефёд…
На реке    Тимошкин увидел    любителей подлёдной рыбалки – мужики сидели неподвижно над лунками. Но вот один из них боковым зрением  заметил Тимошкина и приветливо взмахнул рукой, как бы приглашая присоединиться. Нефёд также молча отрицательно  помахал рукой и потопал дальше в сторону  леса…
По мере того, как удалялся Нефёд всё дальше и дальше от села, на душе у него  становилось светлее. Это удивило Тимошкина, и в какой-то степени испугало и обрадовало одновременно. Только под вечер он почувствовал усталость.
- А не пора ли тебе, Нефёдушка, сделать привал? –  обратился с вопросом сам к себе Тимошкин.
Он выбрал высоченную сосну, потоптался под ней, уминая снег.
- Ух ты, чёрт, ежихи мать!  –  вырвалось у Нефёда, – словно постель себе приготовил!..
Достав из  сумки  нехитрую снедь, он  снял  закрутку со «Степной» и принялся трапезничать в привычном одиночестве.
Не сразу, но всё-таки  он порядком опьянел, хотел встать и не смог – ноги затекли .»Ладно, посижу ещё  немного и снова попытаюсь встать», – подумал Нефёд, чувствуя непреодолимую тягу ко сну. Мысли его начали путаться, только одна чётко, словно молоточком, стучала в его воспалённых мозгах:» Обид... я ...не прощаю»…
… Нашли Нефёда через два дня. Он лежал, свернувшись калачиком, словно обиженный ребёнок…
По-прежнему  зимнее солнце бросало на заснеженную землю свои нежаркие лучи.  По-прежнему  весело чирикали воробушки,  атакуя кормушки на ветках деревьев.
На сельском кладбище появилась  могила Нефёда Тимошкина, который  так и не раскрыл  тайны своего появления в Новотулкино…
Сельчане по-доброму проводили Нефёда в последний путь  и помянули по-своему – тепло и хлебосольно. Чувство жалости и сострадания  выразили молча, только у кого-то сорвалось с губ:
- А ведь где-то, наверное, кто-то горюет о его  бесприютной душе… Господи, пусть она упокоится  хотя бы здесь – чужих для нас не бывает.