Куда пропали 40 000 русских в 1814-1818г. г.?

Загадки истории. Куда пропали 40 000 русских солдат после покорения и оккупации Франции в 1814-1818 годах?

Как ни удивительно, но эмиграция огромного числа жителей Российской империи во Францию (а в данном случае речь пойдёт именно о Франции, как о конечном «пристанище» для многих вынужденных эмигрантов) после двух революций 1917 года и последовавшей за ними многолетней Гражданской войны, была не первым массовым «исходом» русских в нынешнюю Пятую республику…


Мало кто знает об этом, но в рамках освободительного похода Русской императорской армии в Европу в 1813–1814 годах (похода, который фактически поставил точку во всех Наполеоновских войнах, как и явился закономерным результатом Отечественной войны 1812 года), а также последующей оккупации Франции силами Антинаполеоновской коалиции, куда входил и Русский оккупационный корпус, вполне осознанно и добровольно в Россию по разным оценкам не вернулось около 40 000 русских солдат…

Впрочем, стоит сразу оговориться, что цифра 40 000 человек весьма оценочна. Более того, противоречива. В публичном же пространстве данные о таком огромном количестве дезертиров появились лишь спустя сто лет после описываемых событий, в 1916 году. Хотя, очевидно, из-за Первой мировой войны и проблем с ней связанных, на данную информацию ни историки, ни широкая общественность не особенно обратили внимания (а после начала Гражданской войны в России, которая стала логичным продолжением мировой войны и двух революций 1917 года, всем тем более стало не до этого).

И только в начале текущего XXI века на данные о «40 000 невозвращенцев из Франции» исследователи и историки обратили должное внимание.

Тем не менее, несмотря на откровенно нереальную на первый взгляд цифру дезертиров, даже в исторических документах и письмах современников, которые ссылались на реально существующую «проблему», счёт на «невозвращенцев», оставшихся в свободной Франции и не пожелавших вернуться во всё ещё крепостническую Россию, действительно шёл на тысячи…


Краткой исторической справкой стоит упомянуть, что к моменту Битвы под Лейпцигом в октябре 1813 года Наполеоновские войны длились уже семнадцать с половиной лет (если считать с Первой Итальянской кампании, начавшейся в апреле 1796 года). То есть с того времени, когда будущий император Франции Наполеон Бонапарт был всего лишь дивизионным генералом и ещё не успел даже стать Первым консулом Французской республики.

Именно Битва под Лейпцигом (к слову сказать, на тот момент крупнейшее сражение в человеческой истории, «антирекорд» которого по количеству погибших и совокупным потерям сторон не был превзойдён вплоть до Первой мировой войны спустя целое столетие) стала окончательным переломом во всех Наполеоновских войнах. Что в результате и привело ко вторжению во Францию союзных сил с участием Российской империи и отречению Наполеона Бонапарта от императорского трона.

В итоге после нескольких кровопролитных сражений (хотя уже и гораздо меньшего порядка, чем Битва под Лейпцигом) союзная коалиция в марте 1814 года захватила Париж, положив конец наполеоновской империи.

Результатом и итогом почти 20-тилетних войн (с учётом попытки Наполеона Бонапарта вторично с помощью армии взойти на престол после первого отречения) стало подписание Парижского Договора 1815 года и трёхлетней оккупации Франции войсками Антинаполеоновской коалиции, куда входили Российская, Британская и Австрийская империи, Прусское и Датское королевства, а также ряд относительно небольших германских государств.

Франция была разделена на зоны влияния. Русский оккупационный корпус занимал часть восточной Франции, богатой виноградниками (включая знаменитую историческую область Шампань) и в целом известной своим сельским хозяйством.

До сих пор считается, что именно трёхлетняя оккупация Франции и привила русским любовь к игристым винам до такой степени, что, не считая самой Франции, Российская империя стала крупнейшим потребителем французских вин на ближайшие сто лет, вплоть до начала Первой мировой войны в 1914 году…

В первые же месяцы оккупации со стороны русских военных было зафиксировано немало случаев откровенных грабежей и мародёрства и «прочих бесчинств» в отношении местных жителей. Но постепенно военная горячка улеглась и, в целом, остаток оккупации, вплоть до 1818 года и окончательного вывода Русского оккупационного корпуса из Франции, прошёл достаточно мирно...

Вполне естественно, что войны вели к повсеместным жертвам как среди военных, так и среди гражданского населения везде, где только ни проходили сражения. Принято считать, что всего за период Наполеоновских войн непосредственно от боевых действий погибло более трёх миллионов человек (понятно, что статистика эта весьма условна и вероятное количество погибших от боевых действий или их последствий было намного большим). Огромное количество из тех самых жертв пришлось на мужское население Франции, которое часто безразборно призывали на нескончаемые войны, устроенные чересчур амбициозным императором с неумеренными территориальными претензиями и аппетитами. По понятным причинам, многие из солдат так и не вернулись домой, удобрив своими останками (как бы жестоко и цинично это не звучало) огромные территории континентальной Европы и Северной Африки…

В результате после всех Наполеоновских войн мужское население Франции сократилось настолько, что во многих регионах страны «популяция» мужчин не просто значительно уменьшилась, а, фигурально выражаясь, «стремилась к нулю»…

Именно за время пребывания Русской армии во Франции, начиная с 1814 года, а также официальной трёхлетней оккупации страны в 1815–1818 гг. и произошёл весьма неоднозначный казус, на который историки и ссылаются в своих исследованиях…


Поскольку русская зона оккупации покрывала в основном сельскохозяйственные регионы, где преобладали виноградники, а рабочих рук хронически не хватало, французские фермеры начали предлагать русским солдатам подработать у них на фермах и виноградниках. Российская империя в начале XIX века была страной преимущественно аграрной, потому и подавляющее большинство солдат и унтер-офицеров в ней были деревенскими жителями, привычными к сельскому труду. Более того, за годы армейской службы и непрекращающихся войн сильно истосковавшимися по работе на земле…

Солдаты и унтер-офицеры получили возможность в свободное от службы время заняться привычным и любимым делом, а французские фермеры – рабочие руки, которых им хронически не хватало последние 20 лет.

В частности, в рукописи А. С. Лыкошина «Русская армия во Франции», рассказывается о жизни русских солдат в оккупированной ими Франции. В числе прочего приводится пример, как во время шестинедельного постоя в Марне многие русские солдаты и унтер-офицеры нанимались на подработки на французские фермы. Причём французы были откровенно восхищены как честностью русских работников, так и их трудолюбием. Помимо приличной оплаты за работу, французы хорошо кормили работников, отвыкших на казённом пайке от сытной домашней пищи, и поили их игристыми винами. Русские, по словам А. С. Лыкошина, «от лёгких вин не пьянели, а только становились румяными». Когда же истёк шестинедельный срок постоя и русской армии нужно было выдвигаться обратно в Россию, некоторые из французских фермеров пожелали проводить солдат до следующего места ночлега, который был почти в двух десятках вёрст от предыдущего места постоя. На утро же командиры недосчитались 17 рядовых, которых французы сумели уговорить остаться во Франции и даже жениться на их дочерях.

Опять же стоит учесть, что в Российской империи в то время был крепостнический строй. Многих солдат забирали в армию «из крепости» на 25-тилетний срок службы. По сути в ту же «крепость», но уже военную. То есть большая часть жизни нижних чинов в армии фактически проходила в рабских условиях, муштре и частых физических экзекуциях. Единственным же избавлением от всего этого была только одна возможность: выжить в армии, которая воевала в то время едва ли не постоянно и уйти на нищенскую пенсию в 36 рублей в год уже свободным гражданином по выслуге 25 лет. Неудивительно, что возможность проживать жизнью свободного человека, которому фактически предлагали собственное хозяйство с женой в придачу (а в условиях хронического недостатка мужского населения во Франции, это решало сразу массу проблем для французских фермеров, начиная с рабочих рук в хозяйстве и заканчивая продолжением своего рода) заставляла многих солдат дезертировать из армии и оставаться во Франции.

Буквально то же самое сообщал в письме своей супруге в 1814 году московский генерал-губернатор граф Ф. В. Ростопчин: «Суди сама, до какого падения дошла наша армия, если старик унтер-офицер и простой солдат остаются во Франции, а из конно-гвардейского полка в одну ночь дезертировало 60 человек с оружием в руках и лошадьми. Они уходят к фермерам, которые не только хорошо платят им, но ещё отдают за них своих дочерей».

Источником же информации, с которой пошла новая волна интереса к «невозвращенцам» из Франции в начале XIX века, послужил московский исторический журнал «Голос минувшего», издававшийся в Москве в 1913–1923 годах (после чего вместе с первой волной русской эмиграции журнал «благополучно переехал» в Париж и ещё три года издавался под частично видоизменённым названием «Голос минувшего на чужой стороне»).

В 1916 году на страницах журнала была опубликовала часть воспоминаний русского артиллерийского офицера А. М. Барановича «Русские солдаты во Франции в 1813–1814 годах». В «Записках» Барановича в частности говорилось о том, что русские нижние армейские чины, включая рядовых, оставляли свои полки и нанимались работать к французским фермерам на их виноградниках. Фермеры же хорошо оплачивали их труд, сытно кормили и платили очень приличные деньги. Как результат, многие из русских солдат решили дезертировать и навсегда остаться во Франции. Как писал сам Баранович: «…нашему рядовому солдату, с руками для всяких работ, легко было найти приют, но офицеру с ничтожным воспитанием… не нашлось бы ни места, ни куска хлеба…».

По сведениям А. М. Барановича, к моменту возвращения российских частей на родину после взятия Парижа, многие солдаты не явились в расположение своих подразделений. Общее число оставшихся во Франции только в 1814 году составило около 40 000 человек…

Откуда данная цифра была взята А. М. Барановичем неизвестно. Здесь вполне возможна и его субъективная оценка.

Дело в том, что к началу 1814 года, то есть непосредственно перед походом на Париж, общая численность русской армии, участвовавшей в той кампании, составляла около 157 000 человек. И даже с учётом ротации и пополнения войск в Русском оккупационном корпусе вплоть до 1818 года, цифра в 40 000 «невозвращенцев» в совокупности выглядит чересчур большой и достаточно сомнительной.

Тем не менее проблема была действительно огромной, о чём свидетельствует тот факт, что император Александр I ещё в августе 1814 года (то есть спустя всего 4,5 месяца после завоевания Парижа и окончания боевых действий в центральной Франции) издал официальный манифест, где обещал, что Российское государство за собственный счёт готово вернуть всех желающих обратно на родину. Более того, правительство не будет преследовать никого из дезертиров и подвергать их каким-либо наказаниям.

Александр I лично просил короля Людовика XVIII, вернувшегося на трон после отречения и ссылки Наполеона Бонапарта, о помощи и содействии в деле возврата «невозвращенцев» на родину. Но, увы, французский король оказался не в состоянии исполнить просьбу российского императора: сами французы, уже породнившиеся с русскими дезертирами, помогали последним скрываться. Беглецы же, наученные горьким и полностью бесперспективным для них опытом службы в армии, государству не доверяли и надеялись только на себя. Понятно, что они не видели никакого смысла менять мирную и зажиточную семейную жизнь во Франции на возвращение к муштре и военным походам…

В заключение же стоит упомянуть тот факт, что согласно российской историографии, официально не зафиксировано ни одного случая, когда кто-либо из русских дезертиров во Франции в начале XIX века вернулся или хотя бы попытался вернуться обратно в Россию…