Твой. Без цензуры... Глава 46

Все отдала, себя в зеркале разбила
Видишь, больше меня нет.
Твои слова за живое зацепило,
а я ушла в ответ 

Monokini — Все отдала


Очутившись почти на пороге, первое, что бросилось Валерии во внимание, так это припаркованная возле дома Лобовых раритетная лада-седан Гордеева. Выбегая во двор, Чехова едва не сбила его с ног, останавливаясь перед самым препятствием в виде руководителя практики.

— Я уже подумала, вы не приедете, — хмуро отозвалась она, натягивая на плечо свою слегка надорванную кофточку.

— Я же сказал, что прилечу приблизительно, — уклончиво бросил Гордеев, пробежавшись мельком взглядом по её внешнему облику. — Так оно и вышло: я прилетел «приблизительно». Но прежде чем мы покинем этот дом, мне надо будет кое-кого проучить.

Чеховой не надо было долго объяснять, кого он имел в виду. Приблизившись к дому и взявшись за дверную ручку, мужчина уже собирался потянуть её на себя, когда внезапно дверь отворилась сама, и к нему навстречу вышел «доктор Глобов». Не став ждать, когда куратор самостоятельно «возьмет в плен» Чехову и увезет её к себе, он решил выйти к нему сам, пусть они с Гордеевым и состояли в различных «весовых» категориях.

Это был единственный человек, чьего визита он не ждал сегодняшним вечером. Что не отменяла его прав встретить куратора на правах хозяина жилища. И желательно хорошенько ему отомстить. 

— О, светило тоже здесь! — самодовольно ухмыльнувшись, подмигнул Глеб Гордееву, останавливаясь.

Чехова обреченно посмотрела на сводного брата. В случае чего, Гордеев щадить его не будет. Зря он вышел к нему навстречу. Их стычка была неизбежной. Ей даже не хотелось представлять, чем могло бы закончиться её противостояние с Глебом, не вмешайся в ситуацию Гордеев, которому, по сути, это было и не нужно.

Ей же теперь не оставалось ничего другого, кроме как став в стороне, просто наблюдать за развитием событием, стараясь пока не оказывать на них никакого влияния. 

— Молодой человек, я бы посоветовал вам… — процедил сквозь зубы Гордеев, выпрямляясь и пряча кулаки в карманы своей легкой куртки.

— Ну, и что вы зависли на полуслове?! Говорите, раз уж начали, — подтрунивая над ним, его студент казалось вовсе «попутал берега», упиваясь собственным превосходством.
 
— Глеб, пожалуйста, не надо, — невольно вырвалось у Чеховой, так и не рискнувшей сдвинуться с места.

Бросив на неё быстрый взгляд, Гордеев вновь сосредоточился на молодом человеке, корча из себя тигра, который был готов совершить прыжок в сторону раздражавшей его «жертвы».

— Я бы не советовал вам злоупотреблять спиртным, доктор Глобов, — отозвался он, утрируя ситуацию. — Тем более в вашем возрасте это может негативно сказаться на здоровье и навредить репутации.

— Ой, только не надо меня учить! — возразил Глеб, провоцируя его на конфликт. — Мы с вами сейчас не в аудитории находимся… Вот там и будете умничать! Кстати, мы с вами так и не договорились, как мне придется величать вас после женитьбы на моей сестренке?! Тоже «Александр Николаевич»? Или просто «Саша»?! Уж постарайтесь просветить меня на этот счет!

Бросив на Глеба перепуганный взгляд, Валерия попросила его заткнуться, но в очередной раз проигнорировав её предупреждение, парень по-прежнему продолжал гнуть свою линию, подзадоривая Гордеева.

Выпрямившись, он подошел к этому мужчине почти вплотную, и уверенный, что куратор вряд ли решиться поднять на него руку, продолжил фамильярничать, называя вещи своими словами:

— Вот только не надо отрицать очевидного. О ваших планах уже всем все давно известно. Мать посвятила нас с отцом в подробности вашего сватовства, можете не переживать…

В два счета очутившись напротив него, несмотря на мольбы Чеховой не трогать её сводного брата, Гордеев схватив парня за шиворот, и притянув его к себе, выдал вслух следующее, чеканя каждое слово:

— Остальные могут называть меня как угодно. Но для тебя я был и останусь только Александром Николаевичем!

Отпустив его, мужчина сумрачно уставился на нахального паренька в надежде, что тот что-то переосмыслит и сделает для себя какие-то выводы.

— Я буду обращаться к вам так, как посчитаю нужным, — высокомерно бросил он, поправляя свою одежду. — В конце концов, мы скоро станем с вами родственниками, поэтому обсудить, в какой форме мне придется в будущем обращаться к вашему сиятельству, думаю, будет не лишним.

Не до конца осознавая, какую угрозу представляли все эти наезды на Гордеева лично для него, он не думал останавливаться и менять тон беседы:

— Ну, и все же? Как мне величать вас после свадьбы? «Саша», «Александр», а может просто «Сашок»?

Он перебрал все методы вербального оружия, пытаясь задеть вспыльчивого куратора, но тот не спешил вестись на его слова.

— А, может быть, просто «Сашенька»? Так даже звучит как-то нежнее…

— Глеб, успокойся! — В своем стремлении хоть как-то повлиять на «брата», Чехова пыталась заставить его прислушаться к собственному рассудку и не натворить глупостей, но уже было поздно.

Терпение «светлы» лопнуло. Больше выслушивать насмешки в свой адрес он не собирался. Да и от кого? Наглого и самонадеянного болвана, который не поскупился посягнуть на то, что изначально принадлежало только ему одному.

— А вот за «Сашеньку» ты сейчас ответишь! — закатив рукава, Гордеев шагнул ему навстречу.

Но только Глеб успел отреагировать на его угрозу очередной язвительной репликой, как в следующий момент перед его лицом промелькнул гордеевский кулак. Получив хлесткий удар, парень пошатнулся, сохранив, на удивление, равновесие; перед глазами у него на миг все потемнело.

Вскрикнув от изумления, Чехова бросилась к нему, словно опасаясь, что «светило» изобьет его до полусмерти. Но бить своего студента Гордеев не собирался, как бы ни хотелось ему сейчас это сделать. Одного удара, чтобы охладить пыл молодого противника, оказалось достаточно. Второй мог запросто вывести его из строя, а отвечать потом за содеянное на «ковре» у Лобова-старшего ему не очень-то хотелось.

— Все нормально. Сейчас очухается, — бросил Гордеев вдогонку Чеховой, заметив, с каким ужасом она взирает на своего побитого «родственника», чье мудацкое поведение просто не укладывалось у него в голове. — Я его лишь слегка «тронул» рукой… В профилактически-воспитательных целях, если до студента по-другому не доходит. Так что не стоит он твоих беспокойств. Таких заносчивых парней периодически надо поколачивать и ставить на место. Корону с головы сбивать, иначе совсем плохо станет. Если бы я задался целью избить человека намеренно, то после моих ударов, поверь, его бы не спасла даже наша скорая.

Бросив прощальный взгляд на поверженного студента, которому перед этим ещё прилетело чашкой по голове, «светило» решил на всякий случай предупредить и его:

— Доктор Глобов, в следующий раз будьте осторожнее. И прежде чем становиться у меня на пути, подумайте о последствиях!

— А вы хамите, Саша, — отозвался тот, касаясь ладонью своего носа, из которого хлынула кровь, слегка испачкав его рубашку.

— Хамство, доктор Глобов, понятие растяжимое, — спокойно отозвался хирург, хватая за руку Валерию и мешая ей повторно подойти к сводному брату. — Если я говорю не по твоему сленгу, значит, я хам? Любишь провоцировать, люби и огребать за свои слова. Когда-то я тоже пострадал за свой характер, теперь наступила и твоя очередь расхлебывать последствия… — бросил ему на прощание Гордеев, заталкивая внутрь своей лады-седан засуетившуюся Чехову.

Заметив, что она порывается уйти от него прочь и оказать помощь своему ненаглядному «братцу», Гордеев резко подхватил её за руку, и чуть окончательно не дорвав на ней кофточку, потащил девушку к машине.
Валерия не особо ему сопротивлялась, но чувство вины за прохладное отношение к пострадавшему её не покидало ещё долго, вгоняя в мрачные мысли.

Ей сложно было себе представить, как на состояние Глеба отреагируют Олег Викторович с женой, обнаружив позже ещё и её исчезновение. Во всяком случае объясняться с ними придется уже ему самому. И что он мог им сказать, привыкнув всегда и во всем выгораживать только себя любимого, её уже не сильно интересовало. Но проблем с Аллой все равно не обойтись. Она и так её недолюбливает, а после этого случая может и вовсе выгнать из дома, называя её главной причиной всех бед, свалившихся на их семью и на её любимого «Глебушки».

— Давай, залезай скорее! — крикнул ей Гордеев, заталкивая её в машину. — Сейчас «взЛЕТИм»!

Сбросив с капота машины остатки разнесенного в щепки забора и занимая место за рулем, «светило» захлопнул за собой дверцу, поворачивая в стартере ключ. Через пару секунд загудел мотор, и уже спустя время лада-седан покинула территорию двора, покатив по асфальту.

Проводив взглядом уезжавшую прочь машину, Глеб тщетно пытался вызвать у себя чувство жалости к собственной персоне, но жалел он почему-то не себя, а Гордеева. Словно заранее зная, что при любом раскладе победу одержит только он один.

Достав из кармана телефон, Валерия хотела позвонить Олегу Викторовичу, чтобы предупредить его о сегодняшней ночевке у «подруги», когда заметив краем глаза, что она делает, Гордеев забрал у неё телефон и тут же отправил его в карман своей куртки.

— Не надо сейчас никому звонить, — нравоучительным тоном заявил он, устремляя взор на дорогу. — Это лишнее.

Чехова испуганно на него посмотрела. Нынешнее поведение куратора просто не укладывалось у неё в голове.

— Кстати, а телефон почему разбитый? — переспросил он, бросая короткий взгляд на его экран, прежде чем спрятать у себя эту вещицу. 

— Я его случайно положила… Мимо кармана, — пролепетала Чехова, успев десять раз пожалеть о том, что вообще села в эту ладу-седан, отправляясь с ним к черту на кулички.
 
Судорожно сглотнув, она осмотрелась по сторонам. Кругом царила сплошная темнота. Ни зги не видно. Время — глубокая ночь. Как в подобной кромешной тьме ориентировался «светило», управляя машиной на полном ходу, для неё оставалось загадкой. И куда на самом деле он её вез, уверенно держась руками руль, поинтересоваться она так и не осмелилась.

О том, чтобы выбраться из этого авто и вернуться снова к Лобовым, оглушив предприимчивого куратора, к примеру, гаечным ключом по голове, не могло быть и речи.

Не зря же Рудаковский предупреждал её о том, чтобы она не садилась в машину к малознакомым людям, но можно ли было внести в эту касту Гордеева, которого она тоже не особо знала, Чехова терялась в догадках, не очень-то ему доверяя.

Вмешиваться в ситуацию и гнать за ними машину Глеб однозначно не будет. Перспектива нарваться на Гордеева второй раз, чтобы повторно получить от него по лицу, молодого человека не прельщала. К тому же пообещав больше не вмешиваться в их отношения, он не мог позволить себе нарушить эту договоренность повторно, рискуя отхватить сполна. Вернее мог, но время для воплощения этой идеи ещё не пришла. А это значило, что разбираться с Гордеевым ей придется самостоятельно.

Он мог спокойно воспользоваться ею, сделав вынужденный привал в каком-то заброшенном месте, после чего перерезав ей горло, сбросить тело в ближайшую канаву, — никто не придет ей на выручку. Но все же она до последнего надеялась, что Гордеев не такой и с ней будет все в порядке.

Телефон он у неё уже отобрал, ограничив ей доступ к связи с близкими. Осталось подождать, когда он решится на совершение уже настоящего преступления.

Приглушенная до поры до времени неумолимой жестокостью реального мира, её фантазия рисовала самый ужасный исход ситуации, но заранее падать духом и паниковать Чехова не спешила.

Приготовившись по привычке погрузиться в свои мысли, чтобы продумать план своего возможного побега, она не сразу заметила, как перед ладой-седан Гордеева промелькнула чья-то знакомая физиономия, после чего раздался подозрительный звук хрустнувших костей. Подбитый бампером, незнакомец бомжеватого вида ударился головой о бордюру и временно затих. Это был плохой знак.

Бледное лицо с малоприметными чертами лица, одет в неказистую дубленку, с войлочной шапкой на голове, — образ больного Юсупова Чехова запомнила надолго.

Узнав в незнакомце пациента Степанюги, она не понимала, как он здесь оказался. Тем более перед этим Денис кажется видел его в кафе во время встречи с Левицким. Возможно, мужчина просто шел к себе домой после выписки из больницы, который был теперь повсюду, но чудным образом угодив под колеса невесть оттуда взявшееся в этих краях лады-седан, добраться до своего последнего места жительства в виде теплотрассы у него так и не получилось. Видать такая была у этого мужчины судьба. Другого объяснения происшедшему она не находила.

— Александр Николаевич, — взволнованным голосом пролепетала Валерия, кивая головой туда, где упал нуждавшийся в помощи Юсупов.

— Вы ко мне обратились? — небрежно бросил «светило», посильнее вжимая пальцы за руль.

— Мы сбили человека…

— И что? — невозмутимо переспросил он, сделав вид, будто не его авто прервало жизнь какому-то бомжу.

— Но ему нужна помощь! — пыталась достучаться она до черствого эскулапа,  который никак не собирался реагировать на её просьбу.

Более того, Гордеев был твердо уверен, что его лада-седан к этому ДТП не имела никакого отношения, а выскочивший на дорогу тип бросился под колеса авто специально,  чтобы покончить с собой.

«Светило» не собирался утруждать себя выяснением истинных обстоятельств случившейся трагедии, и уж тем более оплакивать чужую смерть. Чехова была просто поражена его равнодушием, впервые открыв для себя не совсем приятную грань непростого характера этого мужчины.

— Но вы должны ему помочь! Вы же врач! — неприятно резанул гордееский слух её голос. Выехав на шоссе, мужчина прыснул со смеху:

— Я? Должен? Боже упаси, доктор Чехова! Я никому ничего не должен, кроме себя самого.

Вцепившись в руль мертвой хваткой, он добавил скорость, и, покинув пределы провинциального городишки, лада-седан вскоре выехала на грунтовую дорогу, прыгая по кочкам.

Бросив нечаянный взгляд в сторону погибшего Юсупова, со своими вопросами об оказании первой медицинской помощи человеку она к «светиле» больше не обращалась, давно смирившись с гибелью бомжа. Теперь ей никогда не узнать, действительно ли это был больной Степанюги или ей просто померещилось в темноте. Отчасти она себя тоже винила в происшедшем, будто имела к этому событию самое что ни есть прямое отношение, а Гордеев — просто оказался не в том месте и не в тот час. Значит был непричем.

Не зная, что теперь вообще думать об этой ситуации, Валерия с отчаянием взглянула на «светилу», но тот, лишь быстро ухмыльнувшись ей в ответ, вновь уставился на дорогу. «Сбили человека? Пустяки, дело житейское! Тут и расстраиваться нечего» — прочитала она в его глазах, тяжело вздыхая при этом. На Юсупова ему было наплевать.

Таким образом, прибрав нечаянно из жизни одного из пациентов Степанюги, Гордеев даже не сознавал, как подсобил тогда своему коллеге, поставив жирную точку на истории болезни этого человека. И уверенный, что ему за это ничего не будет, продолжал гнать автомобиль, держа путь на дачу Куратова.

Глава 47

http://proza.ru/2024/03/28/1098