Отсвет далеких лет

Мария Ивановна Бахарева (моя теща), жившая до 1964 года в селе Тенекаево Пильнинского района, однажды мне рассказала (а ей рассказывала ее мать Прасковья Харлампьевна Дерябина, 1888 года рождения), что в их селе до революции проживал барин Волков со своей семьей. Барин был строг до жестокости, но справедлив. К нему простые крестьяне ходили на подработки. Весной сажали овощи и сеяли зерновые. Осенью собирали урожай. Молотили рожь, ячмень, овес, коноплю (пшеницу в тех местах до Советской власти не сеяли). Зимой возле дома чистили снег. В сельницах домолачивали то, что оставалось недомолоченным от осени. Перебирали картошку, лук. Барин притаивался где-нибудь и подсматривал за работниками: кто как работал, тому так и платил.

Летом ему приносили ягоды: с лугов – землянику, из леса – малину, смородину, черемуху. Естественно, у каждой ягоды была своя цена. Барин оценивал и рассчитывался с ягодниками. Одна женщина принесла ему туесок малины. Что-то барину ягода не понравилась. И он не купил ее. Женщина обиделась. Вышла из барского дома и у крыльца ее растоптала. И пошла домой. Вечером того же дня за женщиной сходил посыльный и привел к барину. Барин распорядился: «Выпороть!» Женщину отвели во двор. Положили на скамейку. Но сначала подняли сарафан и завязали его на голове. И выпороли.

Вскоре после революции барин Волков был вынужден со своей семьей бежать на Запад. Долгие годы в Тенекаеве стоял большой барский дом с его усадьбой. Последнее время его занимала школа. Затем школа сгорела. Но до сих пор сохранился барский пруд со старыми ивами.

В разгар войны (1942-1943 гг.) в Тенекаево приехала дочь Волкова Соня-барыня. Когда родители эмигрировали, она была еще девочкой, а в войну приехала зрелой дамой. Два дня она прогостила у своих бывших соседей. В глухую полночь у пруда под ивами выкопала очень много золотых драгоценностей, припрятанных ранее отцом, и уехала. Несколько ребят после ее отъезда утром, идя в школу, нашли золотые монеты, дорогие браслеты, часы. Приезжала милиция. Кое-кого поспрашивали. Но не забрали никого. Расспросили хозяев, у кого она гостила. Те ответили: «Да, была у нас Соня-барыня. Попросила лопату. Куда-то уходила часа на три!» На этом дело и закончилось.

Вскоре после отъезда Сони-барыни некоторые крестьяне разбогатели. Стали кушать хлеб вместо лебеды. Вместо лаптей носить валенки. А вместо своих халуп под соломенной крышей построили добротные дома.

Мария Ивановна рассказала еще про одну зажиточную семью по фамилии Играшкины, которую в начале 30-х органы НКВД сослали куда-то далеко от родных мест.
Осенью 1982 года в Тенекаеве появился неизвестный пожилой человек. Жители сразу же обратили внимание, как он ко всему приглядывался, что-то искал. Своего имени не называл. Остановившись в одном месте, с откровенным любопытством стал расспрашивать старых людей: «Здесь стоял с разрисованными наличниками и крыльцом большой дом. Где он?» Те ему объяснили: «Так это же было полвека назад. Тут дома не раз горели!» Незнакомец настойчиво продолжал свое: «А вот тут были баня и сад!» Ему селяне отвечали: «Баня устарела, ее давно снесли. Сад перестал плодоносить, его выкорчевали». После глубоких раздумий мужчина проговорил: «Да, жизнь изменилась круто!» И вдруг неожиданно спросил: «Здесь еще были два колодца, куда они девались?» – «А колодцы совсем недавно заровняли землей», – ответили ему. Незнакомец, услышав это, сразу сник лицом. Задумался. Закурил. И вопросов больше не стал задавать. Холодно простившись, пошел из села. Он ушел, а разговор про него две старушки долго не прекращали. Одна догадалась: «Да это же был сын Играшкиных. Когда их ссылали, ему было не более восьми лет». Другая возразила: «Как он в таком возрасте мог запомнить дом, сад, баню, два колодца?» – «Если он все это до точности не запомнил сам, значит, родители ему рассказывали!» И обе старушки в один голос посожалели: «Наверное, немало в этих колодцах Играшкины золота похоронили. И в том же саду, у бани… Не так же просто их потомок сюда приезжал. И обо всем расспрашивал! Пораньше бы ему сюда приехать. Вон, как Соня-барыня».