Художник-фантазёр и его добрые образы

     Сегодня, в современном художественном пространстве, часто в условиях «продажного» искусства, найдётся немного художников, которые живут в согласии со своей душой и не стремятся угодить заказчику «сладкими», «нужными» темами, или ошарашить зрителя необычными эффектами новой сверх или сюр реальности. Они воспринимают и передают окружающий мир по-своему, создают его придуманным, во многом опоэтизированным, одухотворённым красотой, вызывая у зрителей ответные чувства и ассоциативные воспоминания.
 
     Я была знакома с таким художником-фантазёром из Хабаровска, его фамилия - Геннадий Фёдорович Арапов. Несмотря на возраст, высокий рост и крупную фигуру, друзья ещё со студенческих лет обращались к нему по-доброму, немного по-детски – «Геша».  Удивительно, но и искусствоведы, анализируя творчество Г. Арапова, отмечали, что художник в своих «наивных» работах сумел сохранить детское, непосредственное мировосприятие. он выдумщик, экспериментатор, работавший в разных живописно-пластических  направлениях, использовал самые разнообразные, порой неожиданные, материалы и техники. Его произведения, от станковой графики, живописи и до арт-объектов, всегда узнаваемы, имеют свой «араповский стиль», в котором смешиваются реальные и декоративные, стилизованные и вымышленные изображения, и всё  ради выразительности концептуально обоснованных образов, иногда доведённых до символического звучания. Но самое главное, что в картинах Арапова всегда присутствует, с одной стороны, чувственность и любование красотой, с другой стороны, загадочное и таинственное, привлекая и настраивая нас на внимательное рассмотрение.

     Творчество Геннадия Арапова нравилось далеко не всем зрителям, и некоторые провинциальные обыватели, «ценители от прекрасного» не очень-то воспринимали его художественные фантазии автора, потому что их односторонние взгляды в понимании искусства упирались в полную «непохожесть» с натурой и отсутствие сходства с правдой жизни.

      Наверное, людям, которые были знакомы с Г.Ф. Араповым, покажется странным, что даже многие коллеги-художники не считали его работы серьезными, профессиональными, особенно творцы академических жанров довольно жестоко отзывались о мастерстве художника, называя его «недоучкой». Однажды Геннадий Фёдорович с «добрым» возмущением поведал мне одну    историю: «Сегодня пришлось съездить в аэропорт забрать свои картины, которые были предназначены для выставки в Китае. Почему-то картины других художников улетели, а моя работы так и осталась на таможне в том же виде, как я их упаковал. Случайно ли это или специально кто-то забыл?»

     Нет, у Геннадия Арапова были свои почитатели, которые видели в нём уникального, талантливого художника. Многие ценители искусства, приобретая картины Г.Ф. Арапова, отмечали, что его работы ненавязчиво и изысканно входят в интерьерное пространство, соответствуют размерами и образуют какую-то особую, добрую ауру. По рассказам Геннадия, одна поклонница, верный покупатель из Подмосковья на протяжении многих лет, сразу же после выставки, приобретала новую живописную картину, и даже ревностно относилась, если понравившаяся ей работа «уходила в другие руки» кстати, она всегда присылала фотографии, показывая, как стены её дом, полностью «завешан» произведениями художника и свободными остались только пространство около лестничных переходов.
 
     Про «араповские» работы от музейных экспертов услышала убедительные, правдивые слова, что они никогда не надоедают, их хочется долго рассматривать и думать о своём. И как-то была приятно удивлена, что директор Дальневосточного художественного музея В.А. Запорожская для украшения своего кабинета выбрала графические листы Геннадия Арапова «Дожди». Ещё   я улыбнулась, когда в частной стоматологической поликлинике случайно увидела пейзаж. в узнаваемой стилистике Арапова, наверное, эта картина в интерьере тоже была размещена для хорошего настроения.

      Но не надо воспринимать произведения художника как «украшательские», предназначенные для оформления интерьера. Художник Геннадий Арапов имеет значительный список участия в выставках, есть Всероссийские, несколько Региональных «Дальний Восток», персональные. В год его 60-летия я поинтересовалась у художника: «Геннадий –  не пора ли тебе на звание «Заслуженный художник России» подавать?» Он с усмешкой ответил: «Нет, вряд ли меня признают чиновники, несколько раз готовил и отправлял документы, а они где-то терялись по дороге в Москву. Больше не буду подавать, надоело, не хочу унижаться и выглядеть попрошайкой».

      А вот уже и художника не стало, и не нужны никакие звания. Как жаль, что так неожиданно и рано он ушёл из нашей земной жизни, ведь он ещё не изрисовался, фонтанировал идеями, и сам говорил, что наконец-то он понял, что и как нужно рисовать. И мы, на открытиях выставок уже не увидим фигуру большого, приветливого художника-фантазёра, с благодушной улыбкой и удивленно-радостным взглядом, и не будем долго рассматривать и размышлять над его новыми придуманными образами.

       В память о Геннадии Арапове, своеобразном и удивительном художнике мне хочется поведать про его творческое становление, через время, в котором он жил, вспомнить его друзей и события, выразить своё отношение и  личное понимание некоторых его произведений.

      Мои воспоминания уходят в далекое прошлое, начиная с конца 70-ых годов прошлого века. За долгие годы работы на худграфе прошло много и очень разных студентов, но я точно знаю, что учёба студентов зависит от внутренней, неформальной обстановки на курсе, дружбы и личностных взаимоотношений. Были дружные курсы, даже некоторые из наших «старенькие» выпускников до сих пор дружат, и с добрыми чувствами вспоминают студенческие времена, но были и такие выпуски, когда, в силу разных причин, не складывался коллектив, и дружили студенты отдельными группками.  Курс, на котором учился Геннадий Арапов, был удивительным, цельным, состоящим из личностей, дополняющих друг друга разными талантами, кто-то играл на гитаре, были поэты, певцы, артисты, шутники и, но все – увлечённые художники.
 
      Повезло этим студентам и с педагогами по специальным дисциплинам, молодыми, увлечёнными, творческими – Владимиром Константиновичем Амельянчиком, Валерием Тагановичем Сахатовым. Но особенное влияние, конечно, оказал Александр Петрович Лепетухин, художник с индивидуальным творческим мышлением, полностью погруженная в мир искусства, литературы, философии. Для него этот студенческий коллектив тоже был важным, он вернулся на родной факультет после окончания хабаровского худграфа и службы в армии, и как начинающий педагог с огромным энтузиазмом, ответственностью относился к процессу обучения, готовился к занятиям, книги интересные приносил, личными примерами показывал художественные приемы, возможности разных материалов, мог критиковать ученические работы как бы шутя, но язвительно, так, что руки у этих учеников не опускались. А.П. Лепетухин – учитель-друг-коллега, расширил рамки обучения искусству, превратив изучение изобразительной грамоты, в в творческий процесс, в воспитание начинающих художников. Нужно отдать должное педагогическому таланту, подготовившему плеяду «лепетухинцев», в хорошем смысле слова, который сделал из студентов личности творческие.
 
       Для меня, тоже как для молодого педагога, этот курс стал запоминающимся во время проведения искусствоведческой практики в музеях Москвы и Ленинграда. Наша поездка началась сразу после трагического события на курсе, прощания с их однокурсником Гаврющенко. Чувствовался в студенческой среде общий эмоциональный стресс, искреннее сопереживание, и по-моему,  в какой-то степени поспособствовало сплочению коллектива.

      До сих пор я не могу понять себя, зачем и почему тогда я так поступила, в нарушение приказа по институту, предположив расширить нашу экскурсию и после знакомства с музейными коллекциями Ленинграда поехать в Москву не прямой дорогой, а через Прибалтику, ночь в поезде, день в Риге, ночь в поезде и в Каунасе. Все поддержали, не было ни одного отказавшегося студента. Конечно, этот экскурсионный замысел, в определённой степени был авантюрным с моей стороны, но почему бы нам, провинциальным студентам, далеко проживающим от центра, не воспользоваться ситуацией, и тем более, по количеству дней и финансам входили. Пожалуй, самым сложным было, поверить студентам и «взять с них «слово», чтобы они не проболтались в институте, сохранив нашу поездку в тайне.

     Экскурсия по Прибалтике оказалась чрезвычайно полезной для художников и становления художественного вкуса. Нас сразу покорила теплая и какая-то мягкая зима, необычная архитектура и уютное пространство города Риги. Конечно, мы «до одури» ходили по музеям, выставочным залам, впитывали впечатления, ощущали иную художественную культуру, нас даже удивляли забегаловки – это милые «кафешки», с хорошим дизайном, фарфоровыми кофейными чашечками вместо наших привычных кофе в гранённом стакане.

     Особое, сильное впечатление на нас оказал литовский город Каунас, мы «кожей» почувствовали себя чужаками в этом небольшом городке, с интересом посетили этнографический центр народного прикладного искусства и, были потрясены с каким уважением, заботой, гордостью и любовью музейные сотрудники относятся к каждому предмету крестьянского быта, как к ценному сокровищу. Был еще какой-то смешной «Музей чертей», но открытием, и одновременно потрясением для всех нас стал музей известного художника-музыканта Микалоюса Чюрлениса. Не хотелось уходить, так и ходил бы от одной работы к дугой на фоне звучания соответствующего музыкального произведения.

      В поезде, за окном бежали вечерние звездные пейзажи, напоминающие космические сюжеты как на необычных графическо-музыкальных листах Чюрлениса. Ко мне подошел студент Геннадий Арапов, выразил благодарность за такую возможность знакомства с культурой и искусством Прибалтики, которая, по его словам, была близка ему по настроению, и у него внутри произошёл какой-то переворот. Помню, что это откровение меня приятно удивило. Мы ещё долго  в поезде со всеми беседовали об искусстве, и при тусклом освещении в купе, рассматривали иллюстрации из приобретенных альбомов.

     На заснеженной московском перроне как будто все «вздохнули», напряжение спало, почувствовали, что вернулись из-за границы в родную стихию. Затем были: Третьяковка, Пушкинский, выставочный Манеж и на Крымской набережной, музей дипломных работ в Строгановке. Мы старающихся как можно больше увидеть, запомнить и перед нашими глазами мелькали картины. скульптуры, эпохи, художники, кое-что оставалось в голове, но больше, как входило, так и уходило. Всем хотелось скорее вернуться домой, отдохнуть.
 
      В гостинице, так случайно получилось, что я была в одной комнате с Ириной, и в один из вечеров разболтавшись, мы вспомнили о том, что к завершению идёт обучение в институте, скоро предстоит распределение, и крепкие семейные пары получаются, когда в семье оба с худграфа, тогда есть понимание и общие интересы. Вдруг я посоветовала Ирине обратить внимание на талантливого, доброго парня – Геннадия Арапова. Не знаю. как кто и на кого обратил внимание, но с моей лёгкой руки, через год я была приглашена на свадьбу Ирины и Геннадия. А в институте отчеты по искусствоведческой практике и документация прошли с небольшими сложностями, и наша экскурсия была в тайне, потом правда узналось, но это было «потом».

      Творческая биографии художника Геннадия Арапова началась в 1978 году, с дипломной работы, представленной государственной комиссии при завершении обучения на художественно-графическом факультете. Сегодня не помнятся отдельные детали этой живописной картины, но была, яркая и контрастная по колориту ассоциативно-образная композиция про любовь, цветы, весну. Такую романтическую по настроению работу мог написать только влюблённый юноша со светлыми чувствами.
    
      Обычно, процесс защиты проходил торжественно, с добрыми пожеланиями выпускникам, но выпускная работа Геннадия Арапова совершенно неожиданно вызвала небывалый скандал. Дискуссия разгорелась со слов председателя государственной комиссии, приглашенного профессора Ленинградского худграфа А.А. Белова, который потребовал, чтобы данную работу сняли с защиты, потому что она не соответствует критериям станковой живописной картины. Он произнёс свой вердикт примерно так: «Видно, что выпускник художественного факультета не умеет рисовать, не обладает элементарными навыками изобразительной грамоты, не знает законы линейной и воздушной перспективы». И, обращаясь к студенту, добавил: «Докажите, что Вы умеете правильно рисовать... Каким же Вы будете учителем? Чему Вы будете учить детей? Абстрактному искусству? Где же продолжение традиций русской реалистической школы?»

      Естественно, за дипломника, стал заступаться его руководитель А.П. Лепетухин, который пытался рассказать о большой подготовительной работе, проделанной студентом, а также для убедительности, сравнил рисовальные способности дипломника со своим творчеством: «Арапов умеет рисовать, и даже лучше, чем я рисую, и никакое это не абстрактное искусство, а искреннее, идущее от души творчество».

      Эти слова сработали наподобие «взорвавшейся бомбы», вызвав у профессора дальнейшие возмущение уже уровнем обучения на факультете: «Если педагоги хабаровского худграфа - абстракционисты, и сами не владеют профессиональным мастерством, то их нужно отстранить от работы».
      
      Такой поворот обсуждения дипломной работы и, сделанный вывод, возмутил, до глубины души, всех членов хабаровской экзаменационной комиссии. Заблестели глаза у опытного, старшего преподавателя Е.М. Фентисова, ставшего излагать краткую лекцию о различных направлениях и стилях в современном изобразительном искусстве. Д.А. Романюк, доцент, художник-график, попытался дополнить выступление коллеги, обратив внимание на индивидуальность, как положительную сторону художественного произведения. А живописец С.М. Федотов, чтобы разрядить обстановку, стал убирать картину «с глаз долой», пытаясь примирить всех выступающих. 

      Но приезжий профессор не успокаивался, предлагал оценить дипломную работу на неудовлетворительную отметку, и грозился высказать своё особое мнение в отчёте для Министерства Просвещения РСФСР об уровне подготовки учителей изобразительного искусства в Хабаровске. При этих словах в дискуссии уже подключился декан худграфа А.Я. Скшидло, которого, безусловно, не устраивало такое решение.

      С тех пор прошло много времени, уже забылась отметка, на которую была оценена дипломная работа, но, вероятно, комиссия путём голосования поставила в среднем хорошую отметку, и Геннадию Арапову была присвоена квалификация: учитель изобразительного искусства и черчения. А вот сомнения профессора о недостаточной подготовленности выпускника для работы с детьми, оказались безосновательными. Геннадий Фёдорович стал хорошим педагогом, много лет работал в хабаровской детской художественной школе, его любили дети и уважали родители.

      В дальнейшем жизнь распорядилась так, что Геннадий и Ирина Араповы стали моими соседями в новом доме. Наши окна седьмого этажа выходили на одну сторону, и мы много лет имели возможность созерцать асфальтированную площадку, постоянную лужу перед входом в наш подъезд и берёзу, которая долго не сбрасывала листву и уходила желтой под первый снег.
 
      В творческих работах Геннадия для меня всегда была узнаваема жизнь нашего перекрёстка, на одной из картин видно, как пешеходы ходят по первому снегу, натаптывая чёрные дорожки по асфальту, а в графических листах про времена года подружки стоят под зонтиками и ветер срывает листья с нашей березы, да и во многих других работах просматриваются виды из наших окон седьмого этажа.
И даже наша большая лужа на асфальте, становилась художественным объектом и присутствовала во многих его композициях. Однажды в серый, поздний осенний день я была свидетелем, как Геннадий что-то рисовал, стоя у этой лужи, и просил, проходящих мимо женщин, обходить, не наступать в воду. Дамы благодарили за заботу, но вряд ли они подумали, что эта городская водица на асфальте была натурой и творческим вдохновением для художника.

      Наступившие лихие 90-ые годы трагически отразились в жизни людей и судьбах многих художников, особенно старшего поколения, которые так и не смогли совместить своё мировосприятие с другими запросами общества. Но некоторые молодые авторы вдруг смело «шагнули» в рыночные отношения и в новый художественный мир. Наконец-то, работы художников на любые темы, в том числе и экспериментальные, стали приниматься на выставки, а на «неугодных» авторов   перестали навешивать обидные ярлыки, обзывать их ругательными эпитетами: «формалисты», «абстракционисты», «враги на службе загнивающего западного капитализма» и другими негативными словами.

      «Свежим глотком» называли в Хабаровске выставки молодых художников, объединившихся в творческую группу под названием «Пять», в которую входили: Геннадий Арапов, Игорь Кравчук, Андрей Паукаев, Владимир Хрустов, Игорь Шабалин. Конечно, у них разные творческие взгляды, но они, являясь выпускниками одной худграфовской художественной школы, представляли одно время и одно поколение. Сегодня кажется, что ничего такого, особенного в творчестве этих художников нет, но была разнообразная живопись, от натюрмортов, пейзажей и до обнаженной натуры. И зритель шёл на эти выставки как на праздник, потому что в них не было «официоза», а хабаровская пресса писала, что эти художники бросили смелый вызов политической цензуре в искусстве. Творческий успех и признание способствовали быстрому принятию в Члены ВТХО «Союз Художников РФ».

      В рамках этого творческого объединения, произведения пятерых авторов совершенно разное по тематике и стилистике, порой даже противоположное, например, «цветочные» сюжеты Игоря Кравчука, выполненные в реалистическом направлении. с элементами импрессионизма контрастировали с философскими, порой концептуальными образами в картина, в стиле минимализма Игоря Шабалина. А Владимир Хрустов, восторженный живописец со своей индивидуальной и лаконичной манерой письма дополняет лирические работы своего однокурсника Андрея Паукаева, которого называли, отчасти справедливо, «дальневосточным Модильяни». Несколько в стороне, а может быть и объединяющим фактором, были работы Геннадия Арапова, в узнаваемом, своеобразном изысканно-декоративном стиле. Поначалу молодые художники участвовали совместно, но с каждой новой выставкой они взрослели, приобретали мастерство, и их работы были уже не «пробой кисти», а убедительными произведениями профессиональных мастеров, со своими сформированными, мировоззренческими взглядами и, конечно, все участники группы «Пять» стали проводить свои персональные экспозиции. 

       «Ранний Арапов» — это лирические, чувственные пейзажи, где героями становились, то «последний пароход», то «житель нанайского поселения», то  «белый кот», «осенний ветер», «продавщицы цветов» и другие сюжеты, но основными персонажами являлись: «таинственные женщины», «модницы» в придуманных одеяниях, «девушки в цветущем саду», «девушки с зонтиками» и под дождем и другие загадочные женские образы.
 
       Я как-то обратила внимание, почему во многих «араповских» работах присутствует парное расположение изобразительных образов (справа и слева) или двойственность (двойное. близкое сходство)? Возможно, эти композиционные приёмы передают неосознанное стремление автора к уравновешенности, статичности и, соответственно, к созданию в картинном пространстве спокойного и умиротворенного душевного равновесия, либо создание атмосферы   общения с его персонажами. Иногда, в отдельных работах мне видится пространственно-временная «картина мира», как двухчастное отражение прошлого и будущего времени, а между ними находится неуловимое настоящее.

      «Араповские» работы, пожалуй, меня поддержат многие зрители, - визуально красивые, в них нет слащаво «красивенького», автор из любого сюжета создавал «красоту», благодаря какому-то «внутреннему чутью», художественному вкусу. Этому чувству гармонии не научишься в институте, оно наверняка передается на генетическом уровне или воспитывается в семье.
 
      По-соседски неоднократно видела родителей Геннадия, которые с любовью относились к сыну и его семье, отец – такой большой, высокий, молчаливый, часто приходил с сумками, полными дачной продукцией, а мама - женщина приветливая и говорливая, модная, элегантная, заметно, что в молодости красавицей была, она наводила уют в доме с кружевными салфеточками и фарфоровой посудой. Явно, что маминой заслугой является,  передача сыну  любования и чувственного отношения к красивому.

       И вот, наконец-то, Геннадий Арапов, как признанный хабаровский художник и член СХ России, получил творческую мастерскую, на 12 этаже, в доме недалеко от центрального рынка, и полностью погрузился в художественную деятельность. В эти лихие 90-ык годы неожиданно, а может быть, ожидаемо, не только искусствоведы, но «деловые люди», всякие коммерсанты, «любители от искусства» заинтересовались произведениями художников, они  сообразили, что картины являются товаром и имеют определенную стоимость. Из мастерских выгребалось всё, и советское, и антисоветское, всё уплывало куда-то в центр и за рубеж. Как-то Геннадий пожаловался, что у него взяли много графических листов для выставки в Америке, и вроде выставка была, хотя уже сомневался, но обратно работы не вернулись, и соответственно, обещанных денег нет и никакой денежной компенсации.

       В это же время на художественном рынке появились другие покупатели, так называемые «новые русские», которым срочно нужно было вкладывать куда-то свои «бешенные» деньги, быстро обесценивающиеся с каждым днём. Они вдруг полюбили живопись, стали создавать свои коллекции, украшать свои дома, но не особо разбираясь в тонкостях искусства, эти «богатые люди» обращались за советом к специалистам, выясняя какие работы и какого автора нужно покупать. Одному предпринимателю из таких "новых русских" я порекомендовала приобрести своеобразные, картины Г.Ф. Арапова, как молодого, перспективного художника, имеющего свою узнаваемую стилистику, но ещё недостаточно разрекламированного. Ответ был вполне предсказуемым: «Пусть нарисует нормально, тогда я куплю работы этого художника, и, чтобы на картине было всё, как в жизни».
 
       Позже, беседуя с Геннадием в его мастерской, рассматривая новые работы и заброшенные холсты, перелистывая папки с графическими листами, я передала мнение и пожелания богатого и «перспективного» покупателя. На меня выразительно посмотрели открытые, светло-серые глаза Геши, его рука потянулась к сигаретам, и он задумчиво, и серьёзно изложил свою творческую концепцию: «Не умею я так, не получается, я пытался нарисовать березки у воды на фоне розового заката, но у меня всё равно по-другому выходит, я увлекаюсь, вижу пацанов с удочками, консервную банку с червяками, и, представляю, как бы я с ними рыбачил, как солнечные лучи заката могут проходить через листву темной зелени Ну, разве это не как в жизни?» И показал свою чудесную картину под названием «Зеленый пейзаж». От неё повеяло тем душевным настроением завершения дня, вечерней прохладой, вот только что ушли рыбаки.

       Продолжая нашу беседу, художник достал другую картину, и спросил: «Вы когда-нибудь рассматривали лед на Амуре?» И стал рассказывать, как он хотел написать картину про ледоход, но, взяв в руки кусок льдины, опять увлёкся и Геннадий стал описывать свои чувства про то, как этот узе весенний лед рассыпался на мелкие кристаллы, и выглядел льдина как резной хрусталь, и звенел как разбившееся стекло. Мне стало весело, потому что передо мной был не солидный и взрослый художник, а мальчишка, который вспоминал: «А еще мы в детстве любили сосульки есть, представляя вкус конфет-леденцов… Вот такая картина у меня получилась, вместо пейзажа про ледоход на Амуре, я написал кусок льдины».

       Почему же моя душа откликается на многие образы в картинах Геннадия Арапова? И ответ-то простой, потому что художник обращается к своим пережитым событиям, отражает свои воспоминания, которые отзываются  в нашей памяти, вызывая какие-то далёкие, сильные детские подсознательные «фрейдовские» образы. Для меня ключом к пониманию «араповских» работ является слово «КАК», то есть постоянное сравнение и вытаскивание прежних ассоциаций: «как в детстве», «наподобие как», «напоминает как», «похоже как», «помнишь как было»….

       В одной живописной картине изображены зимние горки «как» игрушка-лошадка, на спине которой художник располагает виденную картинку-лщущения своего детства – это и катания на санках, и огород под снегом, и птицы, летящие к своему гнезду, и протоптанные дорожки по снегу, и женщина с ведами воды и т.д. Вдруг и мне начинают припоминаться мои зимние забавы, «как» мы тоже в детстве катались на санках до темна, «как» валенки были полны снега и грелись у тёплой печки в доме. Этого конкретного сюжета нет в картине, но он домысливается, додумывается. обрастает своими чувственными ощущениями.

       Во многих работах художник Геннадий Фёдорович присутствует «как» мальчик Геша – это живописная картина «Зависть. Красная машина», или «Мальчик мечтает», «Мальчики жгут осенние листья" и в других картинах, где автор поднимает значительно более сложное и чувственное содержание, чем просто про детские истории. А камерная картина «Мальчик в ожидании ветра» вышла на улицу, украсив пустующую стену дома в центре города, став своеобразным символом, пожеланием хабаровчанам надежды и добрых ожиданий.
 
       Даже в нашем подъезде сосед-художник Геннадий Фёдорович, увидел на стене, напротив лифта трубу «как» подсолнух, преобразовав в одинокий цветок под самый потолок, с жёлтым круглым цветком и двумя листьями, как будто бы с руками, показывающими направо и налево. На всех этажах были цифры написаны, а мы жили «с подсолнухом».

       Рассказывая о художнике-фантазёре Геннадии Арапове, необходимо  отметить многолетнюю и закадычную дружбу с однокурсником Юрием Дунским. Удивительно, как органично друзья-художники совмещали занятия профессиональным искусством, любовь к природе с увлечением рыбалкой, охотой. На мой вопрос к Геннадию и Юре про новые работы или выставку, можно получить такие ответы, что сейчас некогда, утки вот-вот полетят, или сейчас на озёрах лёд сошёл, пора за карасями. Удивительно, я не видела картины с жёсткими охотничьими сюжетами, или натюрморта с дичью, но зато появлялись картины про красивую дальневосточную природу, про любовь к рыбалке и охоте.

      Благодаря Юре, у меня появилась охотничья собака, которую он привел для любителя-охотника «Геши», но Геннадий Фёдорович отказался, так как его квартиру уже сторожил серьёзный охранник. Я не отказалась, очень радостная и милая была собака, стройная, красно-коричнево-рыжего цвета, хвост «пером» породы «ирландский сеттер», по кличке "Пальма", ставшая впоследствии частью моей души. Как-то по весне, когда полетели утки, Геннадий попросил разрешения взять Пальму-птичницу на охоту. Сколько же потом было рассказов и веселья, когда через несколько дней Геннадий принёс собаку в рюкзаке со словами: «Заберите свою Пальму, эта охотница на птиц убежала от первого же выстрела, мы её долго искали в высокой траве, она испортила нам охоту, трусливая, убегала, кое как поймали и в рюкзак посадили, не годится Пальма для охоты…». Моя Пальма не обиделась, несколько дней, свернувшись калачиком, спала, иногда подёргивая ухом, это не за воробьями во дворе бегать, а на серьезную охоту ходила.

       Бывало, идешь гулять с Пальмой, встретишься случайно с Геннадием на улице или в лифте, и подумаешь, вроде бы взрослый, состоявшийся человек, а на самом деле ведёт себя как пацан, у которого полны карманы всяких железяк, и каких-то очень «нужных» деталей, шестерёнок, кусочков проволоки и всяческой «ерунды». Зато, с каким воодушевлением он показывал этот очень красивый «мусор» и серьёзно, с душой рассказывал, каким образом это будет соединяться, дополняться, превращаться в выразительные образы, и станут экспонироваться «как» арт-объекты на выставках современного искусства.

      А сколько у Геннадия было радости и новых планов по приезду его из Москвы, после участия в 2000 году со своими фантазийными объектами в фестивале «Культурный герой 21 века». Заметно было, что появилась уверенность в правильности выбранного направления с арт-объектами, его оценили и поддержали московские коллеги и коллекционеры. И понеслась фантазия художника, на выставках всё больше появляется новых «предметов» и  хабаровская, провинциальная публика с интересом ожидала от Арапова чего-нибудь оригинального, необычного, а другие фанаты ворчали, что художник тратит время зря, лучше бы писал картины.
Удивительный всё-таки художник Геннадий Арапов, по-моему, он жил в своём мире со своими придуманными образами. Однажды, по пути к автобусной остановке он остановился и обратил моё внимание на чугунную крышку колодца на асфальте, и с радостью сообщил, что рисунок в этом круге ему напоминает лицо какого-то толстого человека, который вылазит из земли. Оказывается, он в это время готовился к открытию новой экспозиции совместно с другим художником-фантазёром, единомышленником Андреем Теном.

      Выставка двух художников Геннадия Арапова и Андрея Тена под названием «Секрет» проходила в Дальневосточном художественном музее и задумывалась она как экспозиция необычных, экспериментальных работ. Со слов Геннадия, он много лет готовился и шёл к этим экспериментам, работал на одном дыхании, специально придумывал «секреты» под эту выставку. Не буду анализировать выставку, но было заметно, что фантазёры оторвались от реальности, и вышли на другой уровень творческого, вместо того, чтобы к образу подбирать средства художественной выразительности, а они наоборот, главными сделали формальные категории: линии, пятно, фактура, ритм и т.д., которые затем превращались в фигуры людей, портреты-маски, фантастические пейзажи и т.д. Мне этот процесс творческих «секретов» напоминал, когда мы смотрим на случайные сучки на дереве или трещины, царапины, узор на ковре и находим сходство с человеческим лицом или с каким-то животным, пейзажем. Вот так и художники преобразовывали природную реальность в необычные человеческие фантазии. Тогда мне стало понятно, почему Геннадий показывал мне рисунок на крышке колодца с вымышленным человеком.

       Выставка «Секрет» мне была интересна, прежде всего необычайно огромным объемом информации, действительно было много визуальных секретов, когда в трудно узнаваемых изображениях находишь портреты реальных узнаваемых людей. О, на выставке опять продолжилась «араповская» тема: «Дождь», но она решалась совершенно по-другому, представлен цикл  графических композиций, где условно-символические фигуры с зонтиками «ходят» из одного листа в десятки других, наподобие эффекта мультипликации, потому что на выставке была создана оригинальная экспозиция, и произведения не просто развешиваются по стенам, а объединялись в серии, блоки, и внутри их существовала тематическая и стилистическая взаимосвязь, наподобие, как листы в книге, перелистывая, понимаешь содержание.
 
       Большинство зрителей не восприняли выставку, далеко не полностью  поняли авторскую задумку «секретов» и экспериментов, а некоторые посетители пожимая плечами, рассуждали, что я бы не повесил дома на стену такие произведения. Хотя основная цель выставки, которую озвучили авторы - они хотели взбудоражить публику, поднять её к серьёзному обсуждению художественно-творческих проблем: «А какое сегодня искусство…?».

      Позже, я поинтересовалась, какие работы были приобретены после этой выставки? Геннадий, улыбнувшись, сказал: «Я не из тех хорошо «покупаемых» и «продаваемых» художников, музей ничего не купил. Одна женщина купила, - моя почитательница, у неё много моих работ…».

       Да, сложно жить художнику, зависеть только от случайных заработков, тем более пенсию назначили минимальную, якобы не были уплачены в пенсионный фонд налоги с продажи произведений. Пришлось в мастерской обрезать свет, отключить воду, отопление, чтобы как меньше оплачивать коммунальные услуги.

      Однажды встретила Геннадия, подходящего к нашему дому, в руках у него сумки, папка, перевязанная веревкой, а лицо грустное, почти со слезами, и говорит, что очередной раз хулиганы взломали мастерскую, всё перевернули, напакостили с работами, своровали по мелочёвке, теперь на душе противно, даже не могу работать там, как будто грязными ногами по мне прошлись. Добавил, что  в последнее время у него на душе стало тошно, вышел он из Правления Хабаровского отделения СХ Союза художников РФ, мол надоело ругаться и быть борцом за справедливость.

      Рассказывая про личность художника, могу подтвердить известную истину, что добрые картины может рисовать только добрый художник, а Геннадий Арапов и был таким искренним, порядочным человеком. Иногда ко мне звонок в дверь: «Тамара Александровна, я в магазин иду, может быть Вам хлебушка купить?»

      С годами художник Геннадий всё меньше уходил в мастерскую, предпочитая работать дома, он готовился к очередной персональной выставке «Аквариум». Он рассказал про свой замысел, хотел показать мир, в котором мы живем. Вот есть рыбы, живущие в природе, а есть рыбки аквариумные…В моих работах рыбы и люди - это символы. Я, как-то не очень представила идею выставки, и неудачно пошутила: «Наверное, сидя долго с удочкой, ты уже с рыбками стал разговаривать, это они тебя попросили про их жизнь нарисовать…».  Выставка «Аквариум» состоялась в картинной галерее им. А.М. Федотова. А замысел художника я поняла значительно позже, хотя права была про экологическую направленность.

      Экспозиция «Аквариум» задумывалась автором, Геннадием Араповым как направление современного искусства в виде тематической инсталляции, включающей в единое пространство: природные объекты, бытовые предметы и визуальную информацию, то есть весь выставочный зал должен восприниматься «аквариумом», а зрители – это часть аквариумной экспозиции. Такая обширная инсталляция одного автора впервые была представлена в художественной среде города, и вряд ли повторится в том виде как её предложил художник. Через несколько лет не станет художника, то этот авангардный, смелый шаг будет восприниматься как подведение творческих итогов, а выставочные произведения этого периода искусствоведы назовут «поздним Араповым».
Намного о самой экспозиции, на мой взгляд, заглавными работами, характеризующими содержание всей инсталляции, можно назвать  арт-объекты, составленные из музыкальных инструментов, напоминающих морских обитателей: «каракатица» из флейты или «кальмар» из трубы. Эти работы, безусловно, стали символами общей концепции, в них подчёркивается сходно, единство и присутствие природных форм в искусственных, бытовых предметах. Даже использование музыкальных предметов в качестве основы данных композиций, тоже не случайно, это звучит музыка в честь единства природного мира Экологическая тема корректно и не рекламно-пропагандистским образом содержится во все экспозиции и в каждом объекте, экспонате, картине, графическом листе.

      Художник Г.Ф. Арапов также и в рамках этой выставки остался верным своим основным темам – это женские и детские образы, но изменилось понимание и, естественно, изображение этой тематики, юношеское восторженное любование сменилось концептуальными рассуждениями. «Ушли» из картин модницы в фантазийных одеяниях, а «пришли» женщины неопределенного возраста в условных одеждах, превратившись в определённые символы. Своим картинами на выставке художник предлагает зрителям задуматься над многими и разными сюжетами, где в основном участвуют две женские фигуры (опять парность образов в композиции) и аквариумы с цветными рыбками и даже с одной золотой рыбкой. Иногда заметен шутливый подтекст, сравнивая женщин в красных одеждах с красными рыбками в аквариуме, или накрашенные губки девушки вместе с такими же красивыми рыбками.
 
      Продолжая детскую тему, Геннадий Фёдорович опять становится мальчиком «Гешей», который мечтает, радуется, задумывается, размышляет. Трогательные сюжеты, когда художник показывает удивлённые и увеличенные глаза мальчика через аквариумное стекло, или ребенок ночью рассматривает «волшебных» цветных рыбок. Своеобразная, символическая картина получилась с двумя, еле заметными фигурами мальчика и девочки, а в центре показан аквариум с цветными рыбками, как бы манящий и непонятный мир, мечты и желаний детей.

      Моя любимая картина под названием «Подарок», с чрезвычайно простым сюжетом - девочка, держащая в руках банку с красной рыбкой, а столько в этой картине выразительной чувственности и душевного сопереживания, что эта «девочка» не отпускает, хочется еще раз на неё взглянуть и пережить те светлые детские чувства осуществления мечты. Удивительно, но почему же нас привлекает эта одинокая, её поза, и опущенная голова вниз, взгляд к рукам, держащим «желанную» аквариумную рыбку. Да, привлекает, потому что мы откликаемся на щемящее чувство одиночества, сочувствуем, радуемся вместе подаренной «рыбке». Здесь подарок не игрушки, а настоящая живая рыбка, поэтому картина нами воспринимается как единство мира природы, живое тянет к живому. И «девочка» и «рыбка» - это символы мечты, надежды, радости в «Аквариумах» художника Геннадия Арапова.

      Разные были мнения об этой «аквариумной» экспозиции в нашей богемной и провинциальной художественной среде, но знаю точно, что в этих работах был сам художник. И после этой обширной и серьёзной авторской выставки, когда художник воплотил свои идеи в многогранных сюжетах, в разных техниках и материалах, он опустошается духовно и физически. Людям, не вовлечённым в художественный процесс, не всегда понятно состояние человека, создающего целую выставку творческих произведений, когда изо в день художник думает, придумывает,  передумывает, создаёт, уничтожает, опять создаёт, выворачивает свою душу,  постоянно напрягает свою память, воспоминания, старается еще раз прочувствовать, пережить , испытывает состояния разочарований, сомнений, удач.

      Эта колоссальная, чрезвычайно сложная, изнуряющая внутренняя работа отразилась на здоровье. Многие друзья отметили, что «Геша» изменился, стал обидчивым, раздражительным, недружелюбным, уходящим в одиночество. Добивали творческую натуру художника постоянный материальный недостаток,  очередное ограбление мастерской. Но депрессивные состояния сменились желанием творить, сказал, что только сейчас он подошёл к пониманию того, «Как» и «Что» создавать. Геннадий продолжил работать, отводил душу в натюрмортах, незаметно передавал свое настроение.

    Я, уезжая, попрощалась с Геннадием и Ириной, передала по наследству мольберт, за которым работали художники: Девятко В.Е., Фентисов Е.М., Вагиг Н.И. подарила краски, рамки, всякое художественное «добро», с ответными словами: «Ого, сколько еще можно нарисовать!».

     Имя Г.Ф. Арапов вошло в список современных профессиональных художников Дальнего Востока конца 20 в. – начала 21 в., а его произведения хранятся: в Дальневосточном художественном музее (г. Хабаровск), Картинной галерее им А М. Федотова (г. Хабаровск), Музее современного искусства ЕАО (г. Биробиджан), Приморской государственной картинной галерее (г. Владивосток), Музейно-выставочном центре Забайкалья (г. Чита),  Сахалинском областном художественном музее, частных собраниях горожан, российских и зарубежных коллекциях. По мнению хабаровских искусствоведов, наиболее интересные работы, Арапова находятся в собраниях Хабаровского университета экономики и права, Дальневосточной академии государственной службы, Хабаровском Регио Банке (сейчас ДВ отделение МТС-банка).

    Тамара Давидова, 2023