16. Добро. С Владимиром Радимировым

И подскакивал добрый молодец, наносил удар злой нечисти, отрубал ей руку правую по плечико. Полилась тут же кровь чёрная, застонал враг уродливый, да подхватывал свою конечность, да с сырой земли, приставлял на место скоренько, прирастала, словно так и надо, видно чары Кощеевый и не действовали вовсе. Засмеялся недруг коварный.


— А меня так просто не одолеешь, кем бы ты ни был воин невидимый, — начало чудовище кошмарное, — быстро та притомишься, сил лишишься, а прятаться вечно не сумеешь.


Примерился тогда Добро, приготовился, обогнул сзади врага страшного, да единым ударом богатырским, отсекал ему все три ноженьки. Пал на землю сыру недруг чудный, да подхватывал свои конечности, приставлял на место, словно и был всегда целым, начал подниматься, да подскакивал к нему витязь доблестный, ударял в лоб своим шлемом каменным, так что сел монстр обратно, и совсем ему занемоглось, меж тем, наш храбрец разрубал ему голову надвое, а в рану вставил камень подобранный, вместо клина. Попытался враг соединить половинки обратно, а не получается, меж тем, Добро освободил своё оружие, да и снес башку поганому. Только чудовище то не умерло, а от камня избавилось, да обратно прирастила свою голову, а вот на плечи поставить не получается. Потому как богатырь сильномогучий подхватил её вовремя, отобрал, а тело вытолкал, из пещеры да на улицу, пусть поищет, ослепшее, где же голова спрятана. Хотел раздавить черепушку мерзкую, только та заговорила вдруг, да не прежним голосом, ласково.


— Ты помилуй меня, храбрый витязь, — начала она, — да не лишай жизни безжалостно, коль отпустишь, расскажу тебе о трёх вещах, о каких только захочешь. Все секреты мне на свете ведомы.


— Ладно, так и быть, те секреты быть могут полезными, — соглашался Добро, — обещаю вернуть тебя телу, сразу как узнаю те сведения важные. Первая, самая простая. Нуждаюсь я в доспехах воинских, да коне богатырском, не подскажешь ли, где клад сокрыт, но смотри, чтобы без проклятия, да злого заклятия, ровно столько, дабы хватило мне и не одной монетою более.


— С этим просто все, достаточно, — голова усмехалась, — вот как покинешь пещеру нашу, с храмом тёмным, иди все время на запад, не сворачивай, а как закончатся три дня, и три ноченьки, выйдешь на двух дорог перекресточек, так и сокрыт клад разбойничий, большой горшок с серебром-золотом, да с тем золотом, самоцветными камнями. Хватит на все тебе снаряжение и останется немного на иное. Сами же владельцы не явятся, извели их давно царские дружинники, душами же ад полакомился. А чего ещё вызнать хочется тебе?


— Есть такой богатырь, сын света, что Лучиком прозывается, — витязь доблестный да сощурился, — у него же дочка-красавица, храбрая поляница могучая. Но, давно уж домой не захаживала, не случилось ли с ней какой беды?


— Знаю я такую деву красную, — подтвердило чудовище мерзкое, — только много о себе она думала, воображала непобедимою, да пошла войной на моего дядюшку, брата младшего Чернобога, за такую за дерзость безумную, изловили её в сети магические, наложили чары ужасные, заточили в столб ледяной. И стоит там не живая, не мертвая, пока пред родичем моим не склониться, да не согласится стать его рабыней, согревать постель ночью северной, не видать ей свободы никогда. Полагаю, захочешь наведаться, да спасти из заточения? Не советую, я, Чернобога сын средний истинный, хоть силён, да против дядюшки все одно, что младенец маленький. Однако, поведаю, куда идти тебе надо, следовать, там погибель найдёшь свою, кончинушку.


— То не твоё дело, нечисть поганая, — богатырь святорусский морщился, — а скажи мне вещь последнюю, какой враг есть у святой Руси, самый страшный, да могущественный, и когда на свет белый явиться?


— Лишь одно погубить в состоянии, ваш народ, своей правдой прославленный, — отвечал сын Чернобога коварный, — если сами себя и погубите, распадетесь на части малые, разорвёте брат брата между усобицей. Ну, а недруги внешние не сумеют с единством справиться. Впрочем, есть кое кто могущественный, то отец мой Чернобог, в состоянии он нанести вред истинный, соберёт всех злодеев в округе, не считая армии нежити, и татаров злых со монголами, и половцев, так же жителей запада -латников, да пойдет на Русь войной, мстя за сыновей своих погубленных. Мало того, что времена стародавние самый первый из богатырей святорусских, что звался Яваном Говядою, да очистил ад почти полностью, так не давно и помянутый Лучик, что в миру зовётся Владимиром, изрубил сына нового, моего брата старшего, что был в облике дракона могучего, соединён с другими такими же. Потому через три года ровненько, да исполнится дата особенная, когда закончил дело своё тот Говяда, и в неё Чернобог сюда явится, да займётся он истреблением, никому остановить, не получится. А тебе, грешному, и подавно.


- Ну, попробуем, коли выйдет, так и замечательно, а погибну, знать судьба такая, - отмахнулся герой от пленника, - а теперь пришла пора расстаться, надеюсь, больше не свидимся.


Меж тем, пока оба беседовали, да настало уже утро жаркое, тело демона, что снаружи искало голову, задрожало, вспыхнуло огнем жарким, превратилось в прах быстренько. Закричал пострадавший монстр, а герой его живенько наружу выкинул, да говорил ему таковы слова, с презрительной усмешечкой.


- Обещал я тебе, давеча, да давал слово честное, что встретишься непременно, с туловом собственным, так и будет обязательно, - начал витязь доблестный, - а того не уточнял, останешься ли живым после этого или вернешься в свой ад мерзостный, а насколько, решать иным силам могущественным.


Поспешил наш герой к перекресточку, все надеялся найти клад там разбойничий, с его помощью, снарядиться, да отправиться спасать поляницу, после идти воевати с Чернобогом самим мерзопакостным, и с его войском наемников. Но, конечно же, когда имеешь дело с нечистью, никогда не проходит все гладенько, непременно жди каких-то подлостей. Благо, Добро был уже опытный, да не первый год дрался с нежитью, потому подготовился заранее, обрызгался водой из бутылочки, да обнажил меч свой булатный, да правильно сделал он. 


Умолчал демон коварный о том, что клад тот охраняло чудовище смертоносное. Стоило Добру начать копать землю ножами, как явилась тварь размером с быка, да с шестью лапами могучими, языком ещё лягушачьи. Хоть и не видела противника, а едва не сразила языком своим, чудом успел пригнуться. Начала тварь на витязя набрасываться, зубами щёлкала, да рычала все, да к тому же отличалась стремительностью, все не мог богатырь да попасть по ней, наконец кой до чего он додумался, лёг на землю плашмя, приготовился, поместил свой меч, да как свечечку, как свечечку, да у покойника. Страж кошмарный на него сверху напрыгнул, да как раз напоролся на лезвие, на то Лезвие, что видать не мог. И завыла смертельно раненая. И толкнул врага Добро, да заваливал его на бок, вырывал меч из плоти врага, да сносил врагу буйну голову. Откатилась она да в сторонушку, заговорила голосом человеческим:


— Ты не радуйся слишком-то убийца злой, пусть меня сразить и получилося, только сам ты протянешь не очень долго-то, не пройдёт со дня смерти и месяца, как и сам ты в сыру землю сляжешь непременно, а и деньги, из клада взятые, не пойдут нисколько на пользу, да зажулю за монетку, да за камень тот самоцветный, ты отдашь свою кровь обязательно, не останется в жилах ни капельки.


— Ох, нашло чем пугать, удумало, ты чудовище мерзкое, чудовище мерзкое, не разумное, — отвечал победитель могучий, — собираюсь я на битву с Чернобогом, коль паду в ней, сочту это честью, до того же спасу храбру деву, поляницу отважную воительницу, и в той схватке крови не жалко мне. Уже слишком на свете зажился я, все чего мнится, хочется, да очистить душу от грехов своих, от грехов своих, да сколько получится, а уж там можно будет с белым светом прощаться спокойненько, отправлять в иное путешествие, да к предкам славным, предкам славным, своею доблестью.


Разрубал ту болтливую голову, витязь храбрый да на кусочки, и бросал загнивать в сторонушке, сам же клад заветный откапывал, да взвалил его на плечи могучие. Поспешил искать добрых ремесленников, а ремесленников тех оружейников, чтобы сковали ему доспех воинский. А ещё выбирал коня богатырского, по обычаям сословия воинского. А как положит кому ладонь на спину, лошадь та прогибается, да едва на землю не падает, да не может нести на себе всадника, всадника в броне металлической. Трижды три табуна он осматривал, наконец, увидал конька особого, сам плешивый он, да нечесаный, грязный с ног до головы, да в навозушке, не подпускает к себе конюхов, да кусает всех, кто приблизится, а кусает, копытами бьет, отбивается. Видно кого-то он дожидается. Подходил к нему богатырь сильномогучий, а поднялся, наконец, на задние ноги, да передними хотел ударити, только витязь копыта перехватывал, да от себя скоренько отбрасывал, хватал дикого за хвост с гривою, поднимал его над собой, да шёл с ним речке поблизости, опускал в самую воду-то, и мыл-чистил своими руками-то.


Конь же силу почуяв в противнике, испугался зело не мог двигаться, не мог двигаться, да противиться. А как вывел Добро его из речушки, положил да на круп руку тяжёлую, не прогнулся скакун, не попятился, значит сможет он нести всадника, нести всадника, да в броне металлической. А простой какой щит, да не спас его, да не спас его, особый требовался, чтобы нечисть поганая не смогла пробить ни оружием, ни когтями, зубами издырявить. Потому, пока кузнецы работали, отправляла богатырь к храму дальнему, да святому храму насмоленному, из одной малой часовни состоявшему. Проживал та единственный праведник, по прозванию Иван Скромник, а о прежнем знакомстве с ним Добро и помнил, а вот слава добрая добралась до его слуха острого, да заставила в путь отправиться. И встречал Иван витязя доблестного, да и кланялся ему в ноженьки, благодарил за то, что собирается столь великое дело сделать важное, одолеть самого Чернобога. Брал щит у воителя праведник, да святой водой его смачивал, святой водой смачивал, да и полностью пропитывал, от неё не будет гнили, порчи никакой вредительства, да, зато нечисть с нежитью да не смогут до предмета дотронуться, а ещё Иван пускал кровь себе, да той кровью чистой, праведной, наносил священные символы, увеличивая мощь заклятия. А помимо этого, важного, научил он Добро молитвам совсем уж особенным, чтобы доходили они до Творца скоренько, да прислушивался к ним обязательно, и слал помощь немедленно.



— Коль устанешь ты да копьем колоть, на бить палицей и рубить мечом, да почувствуешь голод с жаждою, ты с молитвою обращайся, — поучал воителя Скромник, — и пройдёт все немедленно, а коль придётся совсем уже плохо тебе, да появится сам Чернобог бессовестный, есть иная молитва прекрасная, соединит она силу месяца, силу месяца да с мощью солнечной, да добавит ещё благословение звёзд. Да с такой поддержкой удивительной, одолеть сможешь кого угодно. Но, смотри, победить врага оружием, то лишь половина дела, куда как труднее, со своей тёмной сущностью справиться, не позволить после, гордыне, той гордыне, да в купе с жадностью, погубить твою душу чистую. А начнут тебя хвалить все за подвиг твой, посылать да благословения, подносить дары, да сокровища, быстро можешь забыть о прошлом том, когда потерял все достояние, из второго человека в княжестве, превратился в калику перехожую. Ну, а когда девы прекрасные, да начнут предлагать свои прелести, тут и похоть подступит мерзкая, что однажды уже стала причиной падения, из-за неё оставил учителя, с пути света во мрак спустился, и в Нави трижды проклятой очутился, так и жил с глазами завязанными, да не слыша сердца голоса, сердца голоса, да плача души загубленной. Если со всем перечисленным справишься, вот тогда право заслужить, оказаться в пресветлом ирии. Но, а коли сбежишь ты, от обязанных испытаний, да не станешь рисковать душой своих, после битвы с Чернобогом мерзостным, так придётся родиться заново, и пройти весь свой путь второй раз, но уж с лучшими воспитателями, куда более в праведности следующими. И ещё, коли сможешь освободить поляницу, не гони её от себя, как бы сильно защитить не хотелось бы, ведь один с долгом не справишься, лишь погибнешь напрасно, да не снимут всех грехов с души, меж тем, враг, торжествующий пронесётся по планете чёрным смерчем, да погубит все живое безжалостно, не оставит и малой искорки, превратит наш мир в мёртвый камушек. Ты слова мои запомни хорошенечко, пусть и не вспомнишь кем были сказаны, словно собственные мысли вспомнились. И не делай поспешных выводов, всяко дело да требует обдумыванья, составления точных планов.


Кланялся витязь доблестный мудрецу за советы в ноженьки, обещал все выполнить обязательно, после удалился скоренько. И забыл совсем о встрече той, будто щит свой просто да нашёл, в некоем схороне зачарованном, а все прочее, знал и до прежде. Да, однако, обуяли сомнения. В основном, насчёт поляницы.