Хроники Митинея - Ушедший в бездну материк 8

   

     Тут же на плечо Васильку села стрекоза. Он улыбнулся, а потом принялся истерически смеяться. Сын Минея оторопел. С чего бы тот так меняет свое настроение? Или это – все нервы? Неизвестно, непонятно. 

     - Зачем ты меня обманул? – Давясь от смеха, сказал он, снова запрокидывая голову. Да уж, его срыв принимает новые формы. И пора успокаивать собеседника, пострадавшего от перелета. Милик надеялся: скоро все закончится. Придет в себя паренек, и можно дальше изучать окрестность. Лишь бы ни на кого не нарваться. - Стрекозы здесь живут, но  маленькие. Это очень хорошо. По крайней мере, голову не откусят никогда. Разве что очень медленно, не правда ли? – Тут он наконец успокоился, глаза его стали тупыми. А улыбка расползлась до ушей. Похоже, надышался испарений от ближайших болот. Не больше. Либо растения выделяют нечто вроде наркотических соков, газов, от коих начинается такое, от аромата. Сын Минея понадеялся: не станет задыхаться его собеседник и друг. Иначе откачать не получится, либо придется Осмию браться за дело. Только так. Или бить ему морду, чтобы тот успокоился.

     - Ты меня не понял: я говорил про твоих шестикрылых стрекоз. Теперь понятно стало, о чем я? Или предлагаешь увидеть тех, которые на Земле в Силирии водятся? Давай, покажи мне их! Вперед! – Он выкинул руку в сторону леса, указывая в какую-то рощу, откуда вдалеке раздавались звуки местных существ. – Или ты хочешь, чтобы на нас что-нибудь набросилось и сожрало?! – Он потерял терпение и принялся орать. Неистово орать, чтобы от него наконец отстали. 

     - Помню, как мы в лесу наткнулись на рой таких стрекоз, которые нас чуть не съели! Не надо! Успокойтесь уже, оба! Нам итак плохо здесь, не привлекайте внимание хищников или еще кого! Выскочат местные и начнут стрелять, или кидать копья! Вы об этом подумали?! Мы сели на незнакомую планету! Хватит уже! – Бывший император Силирии сделал шаг вперед, стараясь погасить конфликт, также уперев руки в бока, сдвинув брови. глядя на обоих. Сын посмотрел на него недоуменно: он мол ни причем, начал все тот блондин с белокурыми кудрями, длинными, сбегающими на плечи волнами.

     - А причем тут я? – Удивился он.

     - Ничего! Мы должны не ругаться, а искать способ, как выбраться отсюда! Хотя бы к цивилизации! Все равно к какой, мы должны выяснить, как живут местные, познакомиться с ними, попросить провизии, воды, оружия! В конце концов, нам может стать плохо! Причем всем! Или я дам тебе по лицу, Милик!

     - Мне?! – Тот вытаращил глаза.
     - Да! Потому что ты не понимаешь: ему стало плохо, от местного воздуха! Это надо понимать! Девать его некуда, придется идти дальше. И к тому же, у нас есть бабочка, которая также хочет есть! Она не может есть мясо или другое, только пыльцу! И радуйся, что она не родилась уродиной и подобием обычный бабочек, летающих на поляне, маленьких, как на Земле! Да если бы не она…   

     Тут и Митиней решил разрядить обстановку. Улыбнувшись, произнес:   

     - Великолепная погода, не правда ли? – Он повернул голову в сторону. Недалеко располагалась огромная поляна, заросшая поистине невиданными цветами и травами. Вроде бы и как на Земле, да совсем не то. На горизонте виднелись горы, верхушка покрыта снегом. Неизвестно даже, сходили ли с них лавины. Может быть, да, но досюда снег не дошел. Либо ландшафт не позволяет: дальше идет горная цепь. Может, там вечная зима? Кто знает… А здесь весна наступила?

     - Осмий, здесь есть времена года? – Недоуменно спросил он. – Или только лето, как у нас? Небо, понятное дело, может стать не похожим на наше, когда стемнеет. Спутники мы еще посмотрим. Луны не присутствует, это точно. 

     - Ты прав, Митиней. – Ответил он. - Сейчас полдень. Сколько на этой планете длится день, я не знаю. Компьютер не владеет такой информацией. Совершенно. Мы даже не знаем, кто обитает у нас под ногами! Может, там пещеры? 

     Милик же, переживая за свою жизнь, Силирию и безопасность на незнакомой планете, спросил, сдвинув брови и с недоверием смотря на прадеда, потом взглянул на Митинея, спросил: 

     - Зачем ты похоронил нашу стрекозу под деревьями? – При этом уголки его губ недоверчиво поползли вверх. Взгляд наполнился даже какой-то яростью. Поняв, - его сейчас прорвет, - герой ответил, довольно спокойно:

     - Неизвестно, что с нами случится здесь, даже в данную минуту, я и закрыл машину, как следует. Замаскировал. Потрудиться, конечно, всем пришлось, не сидеть же нам в кабинах и комнатах даже здесь! Мы прилетели искать Флавера, он должен появиться! Но как мы его узнаем? Он может одет по-другому, говорить иначе, да и поменяться за столько лет. Кто знает…  - Полуэльф развел руками. – Я не исключаю, что нам придется улететь ни с чем. Поверьте. – Он оглянул серьезно всех присутствующих. Трое опустили головы от разочарования. Да уж… Зря летели, выходит.

     Тут голос подала стоящая в стороне бабочка Аэля: 

     - И что нам теперь делать? Мне поесть хочется, а пока нельзя - цветы закрыты. И они гигантские, как у нас на Родине! Но мне нужно поесть пыльцы, нектара, иначе я упаду в обморок! – Насекомое начало явно нервничать, а ждать было некогда. Иначе ее снова схватит нехилый приступ психоза от биологической старости, внутренней. И объяснить, что хватит себя вести, как ребенок, не получится. Митинея же начинал снова охватывать нервный тик, это видели все. Ему до смерти надоело возиться с ненормальной. И  поэтому он мечтал: лишь бы все закончилось, наконец, хоть на этой планете. Похоронить – и дело с концом! И забыть, обо всем. Навсегда. И больше не жениться, никогда, тем более на таких. Ненормальных, насекомых, которые явились как ошибка юности. 

     - Пойдем со мной… - Улыбнулся он, взяв за руку жену, и они, словно дети, побежали к огромному, фиолетовому, цветку, росшему неподалеку, примерно в тридцати метрах или даже меньше от всех. У него не было стебля, но лепестки поражали воображение. Гигантские, высотой примерно в четыре-пять метров, пять или шесть всего, а аромат нектара кружил голову. Казалось, он не кончался. - Поесть можно! Кто тебе сказал, будто это запрещено? - Воскликнул герой, с разбегу прыгнув в цветок, скрывшись за лепестками. – Ты посмотри, насколько здесь прекрасно! Давай ко мне! Вспоминим далекую юность, когда еще не был никто в Цветочной стране бессмертен! Хотя мы нисколько не изменились! И пусть это не Лотос даже, но пахнет он недурно! Посмотри, какой он прекрасный!   

     В тот же цветок прыгнула и бабочка. Со смехом, почти детским. Ностальгия, скука по юности, даже детству… Огромные тычинки, пестик предстали перед глазами обоих, а пыльца, ярко-желтая, с оттенком оранжевого, взвилась под двумя телами. Как пыль на подушке, мука, или земля с дороги. Сразу супруги покрылись липкой субстанцией. И тут… Оба словно запьянели, похоже, растение выделяло что-то вроде наркотика, меняющее сознание, поведение. Загудела голова. Звуки расплылись, хотелось вдыхать еще и еще тот волшебный аромат. Они уже не слышали голоса родни и друзей, звавших их обратно, не на шутку все перепугались. Ведь неизвестно, какое это растение на самом деле, почему там такие крики, может, съест потом обоих? Неизвестно.

     Осмий было шагнул на два шага вперед, но Милик остановил его, положив сильную руку на плечо:

     - Не надо. Нам же лучше, не видеть ее здесь. Пусть порезвится эта сумасшедшая, с мужем. Я читал бумаги, кто она на самом деле. Она не мать нам и моей родне.

     Полуэльф изумленно повернул голову, уронив челюсть:

     - Откуда… Откуда ты это знаешь?! – Поразился он. – Ты… ты знаешь тайну рождения Митинея и твоего отца?!

     - Да. Потому она посторонняя. Пусть хоть на всю жизнь остается в этом цветке, нам же лучше. Мой предок сам вылезет оттуда, как следует насытившись пыльцой. Плюс мы не знаем, какие химические реакции там происходят, чем чревато поедание пыльцы, нектара. Не хотелось бы мне, чтобы та бабочка к нам вернулась. Лучше бы ее не стало, она за четыре года порой так измотала нам всем нервы… Это невыносимо! Даже если умрет, я не расстроюсь. Оставь их. – Он улыбнулся. – Плюс нам нужно изучить, что это за растения перед нами. Не больше и не меньше. Раз уж остались здесь одни. Неизвестно, ЧТО эта сумасшедшая может натворить, теперь. Нам придется ее убить, если начнется нечто страшное. Поверь. 

     Осмий кивнул. Милик был прав. Пусть хоть все цветы дочь Великого Мастера облазит, обожрется пыльцой, нектара, лишь бы отстала от всех. Сейчас нужно отдохнуть, перекусить чем-нибудь, набраться сил, и идти дальше. Взлететь невозможно, ввысь, как на корабле, лишь крыльями махать. Теперь нужно переживать за героя. Может, этот цветок, как приманка, питается плотью, источая такой сильный, тянучий, приторный аромат? Неизвестно.

     - При этом, это их дело, двоих. Пусть делают, что хотят. Мы не должны мешать. Никак. Но добром такое пребывание в цветке не кончится, чувствую. – Милик-Силириец повернул голову вправо и почесал подбородок. – Плохо все закончится, не к добру подобное происходит. Ведь мы не на Земле находимся. Фактически, происходит отравление, в прямом смысле. Если через час не появятся, придется растение уничтожить. Если Аэля умрет, ну и ладно. Туда и дорога.

     - Ты прав. Я не буду никому мешать. В конце концов, это его жена. Пусть разбирается сам. Подождем.

     При этом оба, не отрывая глаз от гиганта, наблюдали за происходящим.
       
   
     - Почему ты решила прыгнуть именно в этот цветок? Только из-за синего, фиолетового цвета? Или потому, что настолько напоминает наше прошлое, Землю? – Митиней, борясь с головной болью и головокружением, улыбался, сознание поплыло, он словно вернулся на много лет назад, когда только родился и вырос. Выделения растения делали свое дело, как опьянение, действуя на психику что бабочки, что его. Сопротивляться было бесполезно. Как наркомания, сознание понеслось в другой мир, ушедший слишком давно. Тошнило, к горлу подступала желчь, но не сильно. Цветок, словно специально, не раскрывал лепестки. Но голод делал свое дело.

     Бабочка, облизывая руки, произнесла, довольно протяжно, прикрыв глаза:

     - Решила наше знакомство вспомнить. Я все четыре года скучала по Цветочной стране. А здесь так похоже… - Она вытянула шею, принявшись хлопать глазами, подергивая крыльями, словно в нервном тике. Ну все, началось… Неизвестно, что она теперь, после настолько мощного удара по нервной системе и в мозг химии непонятного, неизвестного растения, может учудить. Изнасиловать – вполне. Только как? Благо, беременности не случится. Никак.   

     Всем своим существом Аэля показывала: она его хочет. Причем неистово, как в брачную пору, когда феромоны приказывают накинуться,  сделать свое дело. Но она не понимала: разная физиология не даст случиться ничему плохому. Даже зрачки ее стали больше. Митиней вздрогнул, почувствовав неладное. Может, действительно, ее здесь оставить? Навсегда?

     Похоже на то. Ситуация выходила из-под контроля. Окончательно.

     Придется дальше играть свою игру. До конца. Может, придушить ту недотрогу, окончательно потерявшую рассудок, при этом лишив бессмертия при этом, немного засветившись? Это можно. И все. Все вздохнут спокойно. Он поднял глаза вверх: ну как же его все это достало! До самой печени, да и всех остальных!!! Когда она, наконец, перестанет истерить, и успокоится, замолкнет навсегда?! Видимо, придется убивать, или вообще оставить на этой планете, просто банально бросив. Она умрет здесь, ее расстреляют, банальными выстрелами в голову. Поскольку такие существа тут не водятся. Никак, и не могут. При всем воображении. При всей фантазии. Невозможно.

     И он пошел дальше играть, в свою нехитрую игру, лишь бы не спровоцировать приступ очередного безумия, когда бабочка неуправляема, не соображая, что делает вообще. Он видел, как ту разморило ароматом цветка и наркотическими испарениями нектара, про пыльцу он мог вообще промолчать, что там за состав в плане химии, раз так насекомое развезло, как пьяную. Она тянула к нему руки, как похотливая девчонка, а Митиней, не представляя, что та сотворит с ним на данный момент, улыбался. Придется потерпеть. Не больше и не меньше.

     И герой тогда повел следующую речь, оценив обстановку:

     - Как романтично… Я пил росу, много лет назад, даже веков назад, насколько помню, совсем был молодым, если так посмотреть, едва родился, ты залетела в колокольчик… и вскрикнула. Увидев меня, полуэльфа, такого красивого, молодого, полного сил и юности. Я полюбил тебя на той самой секунде. И с тех пор не мог жить без моей Аэли, без тебя, моя милая… - Говорил он вполголоса: мягко, с придыханием, лишь бы не спровоцировать любым неосторожным словом. Иначе… 

     Та, как ни странно, опустила голову, вздохнула:

     - Со мной любовь сыграла вот такую странную и счастливую, довольно приятную шутку. Я когда улетела из колокольчика в тот день, то чуть было не потеряла сознание, от любви от любви к тебе. Ты так прекрасен! Я никогда не видела до этого таких красавцев. У нас их не было никогда, даже мой отец такого не помнит, чтобы полуэльфы раньше жили у нас, в Цветочной стране. Понимаешь? Я влюбилась… в тебя… Навсегда.

     - Ты любила меня тогда тайно. Боясь признаться, до того дня, когда я все-таки не смог больше скрывать своих чувств. Я горел, я не мог жить без тебя! Это было нечто! А теперь мы словно вернулись обратно, в те далекие времена, в цветок, только он несколько другой. Может, тут есть подобие Цветочной страны? И мы походим, погуляем?               

     Бабочка счастливо кивнула, улыбаясь во весь рот. Уходить отсюда, с цветка, ей явно не хотелось. И правда, словно вернулся тот год, тот день, когда они познакомились. Совершенно случайно, чисто из любопытства, когда еще были так молоды… Не познавшие мира, любви, горестей, бед,  смертей и много еще чего. И не хотелось бы больше, чтобы кто-то умирал. Ну… разве что она умрет, в скором времени, если достанет всех в конец, особенно мужа, Милика и Осмия.   

     Вдруг снаружи раздался голос. Точнее, два. Милик и Василек искали их. Но скоро все стихло. Надо было торопиться: родня и друзья уйдут, дальше, обследовать окрестность, изучать ее, чтобы не попасть в лапы каких-нибудь там существ. Мало ли. Вдруг тут живут гиганты, способные их сожрать? 

     А силирийский император и блондин Василек явно переживали за пару. Переговариваясь. Тот уже успел довольно-таки успокоиться, прийти в себя. Но не окончательно.

     - Ну куда ещё, в семье и так… - Начал было полуэльф, покосившись на сына Минея, но тот, сдвинув брови, шикнул, стиснув зубы злобно:

     - Заткнись, Василёк! Я прекрасно понимаю и знаю, чего ты имеешь в виду сейчас! Что они предались там любовным играм, наплевав на мораль, даже в цветке! Плюс у них не может быть детей, никак! Это разные виды, она насекомое!

     - Ну и что, они там сейчас, наверное, кувыркаются, как тогда, когда…

     Договорить он не успел – бессмертный врезал ему достаточно сильно, мощно, кулаком, чтобы успокоить. Пусть и бабочка, но такое про Аэлю никому слышать не хотелось. Пусть они там творят что хотят, нечего другим лазить туда, в их дело, даже на словах. Исполинский бутон цветка не колыхался даже, а время шло. Двое мужчин сцепились, не на шутку, один старался загасить наглость другого, второй решил, что Милик неправ. Мол, как так может обычная шутка спровоцировать на драку? Неизвестно. Притом, всем давно известно и понятно: от полуэльфа и бабочки детей быть НЕ МОЖЕТ. Абсолютно никак. Невозможно. 

     В конце концов, сын Минея стыдил Василька, а тот, поджав под себя ноги, опустив голову, старался доказать свою правоту. Насилу их разняли, Осмий с Минеем и остальными. Милик был взбешен, не на шутку, и собирался еще набить лицо другу, который совсем потерял рассудок. Все смотрели на них изумленными глазами, думая: еще немного, и все, драка перерастет в невесть что. Когда каждый друг-другу врежет.

     - Зачем ты это сделал? – Спросил блондин, сплевывая на траву кровь и уронив слезу. 

     - А ты мне сделал больно. – Император занес кулак для удара, возвышаясь над ним. Похоже, мало получил. Никто уже не обращал внимания на прекрасный пейзаж, на поляну, на тот же прекрасный, гигантский цветок непонятного растения, так похожий на сибирский подснежник одновременно бутоном, на Лотос и на шиповник. Все как будто забыли: они не на Земле, и пора бы осмотреться, пока на них что-то или кто-то не набросилось исподтишка сзади, сбоку или спереди. 

     Наконец, пострадавший встал, и показательно отвернулся. Император тоже. Не желая даже разговаривать. Повисла тишина. Ветер шевелил их крылья, сложенные и опущенные вниз, и длинные волосы, малость растрепанные. Никому больше ничего не хотелось. О Митинее с Аэлей кажется забыли. Но… Те сами дали знать о себе.


     Высвободившись из объятий жены, полуэльф, вспомнив все-таки знакомство с ней, отряхнулся от пыльцы. Голова гудела. Усы болели, словно от оргазма и секса, так давно не происходившего. Да плюс это было невозможно, не то что интимная близость, но и зачатие. Они пообнимались, словно дети, как подростки, целуясь, утопая в золотой пыли цветка. Да, она на него набросилась, как бешеная, практически изнасиловав, пришлось уступить, снова надев маску так называемых любви и чувств. Как же это надоело… Да и свежего воздуха хотелось глотнуть.

     Неизвестно, сколько прошло времени. Но, по крайней мере, бабочка наелась до отвала. Больше долго никого не потревожит, и отлично. Осталось ей снотворное вколоть. И пусть спит в том же корабле. Если даже и съедят ее монстры, пробравшись туда, ничего страшного. Всем же лучше. Только детям придется сказать правду. Особенно младшей дочери. Все-таки она очень за «мать» переживает, как бы та не умерла или чего с собой не сделала.

     - Аэля, посиди здесь. Я сейчас вернусь. Все-таки нельзя так, мы не дома. Мы бросили родных, всех, они могли уйти дальше. Нельзя.

     Та кивнула. Придется подчиниться. Не более.
 
     Митиней отогнул гигантский лепесток, внимательно, сдвинув брови, осмотрелся на наличие опасностей на незнакомой планете, в виде незнакомых живых существ, и вышел на поляну. Все-таки он услышал слова Василька: слух у него был отменный. Подлетел к родне, и строго спросил:

     - КТО здесь сказал выражение: «Ну куда ещё в семье»? Кто?! Кому еще неймется здесь, лезть в мои личные дела?! 

     Сначала все промолчали, затем Миней произнес:

     - Не я.

     - Я не говорил этого. – Ответил еще кто-то. Остальные покачали головами. 

     - Если не ты, то тогда кто? – Продолжал допытываться сын Осмия. Его отец настороженно взирал на все это. Он не доверял ничему, а надеялся лишь на свои собственный ум и способности. Весь в черном, он даже пугал окружающих. Необщительный, молчаливый, никогда больше не верящий в любовь. 

     Тут заметил Василька с Миликом. Они так и стояли неподалеку от всех, отвернувшись друг от друга. Настроение было испорчено. На корню. Из-за шутки, довольно грубой. 

     - Может, вы виноваты? В том, что случилось?

     Милик обернулся к предку:

     - Он начал нагло и грязно, грубо шутить про твою жену. Будто вы там в цветке сексом занимаетесь. Заявил: куда еще тебе детей то надо. Какие дети, от бабочки? Это не наше дело, я со своей женой бы сделал еще детей, но не суждено. Она погибла, как знаешь. И сын тоже. Пришлось поставить шутника на место, не выдержал я. Он бы еще сказал многое о той, коя принадлежит тебе, как жена, но пришлось нехило врезать. Прости, что так начинается жизнь на новой планете. По крайней мере, сейчас я спокоен. Вот он обиделся. Я, когда занимался любовью с женой, никому это не сообщал. А этот…  Да, это он сказал.

     - И это он так открыл рот? Может, мне ему тоже добавить, за такое хамство и пошлые выражения, мысли? Вы прекрасно знаете все, кто она, как себя ведет. И детей от нее я заводить не собираюсь. Хоть изнасилует, по-своему, по-бабочкиному. Ничего не получится. Никак. Мы разные виды. Я был дурак, что на ней женился. Простите меня. И я бы не хотел, чтобы она была нашей королевой, у меня на родине. Только молчи, лишь бы она не услышала. Иначе будет катастрофа. Пока что жена. До поры до времени. 

     Дальше он шагнул к Васильку и посмотрел на него в упор, сдвинув брови: 

     - Если ты не хочешь, чтобы с тобой с этого дня обращались как с последним существом, признайся во всём. Говори, как было! 

     - Я хотел пошутить… - Пролепетал он, опустив глаза, не в силах смотреть герою в лицо. Провинился, да, сейчас еще от другого мужчины получит, и сполна.

     - Жены тебе не хватает, своей! – Бросил полуэльф и отвернулся, плюнул на траву. Ему стало противно. Ладно там Аэля чудит, еще и этого в рядах своих, на чужой планете, не хватало! Он едва сдерживал себя, чтобы не набить другу лицо. – Сейчас я откомандую тебя к стрекозе, будешь ее сторожить, если еще хоть одно слово уронишь на это  счет! Понял? Пошутил называется! Ну давай, шути дальше, если останешься живым… Совесть потерял, и где? 

     - Ясно.

     - А ты, Милик, молодец: не посрамил меня. – Он хлопнул родственника по плечу. Тот улыбнулся. Василек снова отвернулся от всех. Надолго.

     - Я сделал это для тебя. – Ответил силириец. – Нас так воспитывают в стране. Не больше и не меньше.

     - Теперь я должен посмотреть, что в цветке с Аэлей, моей женой. По сути, она осталась там одна сейчас. Я скоро. Подождите меня.
     Милик кивнул, Осмий тоже. Остальные спокойно расселись на траве, пытаясь успокоиться. Звуки с чащи и леса не давали никому покоя, но никто пока не набрасывался на пришельцев, живых, и тем более,  бессмертных.

     Встав перед огромным цветком, герой Цветочной страны крикнул:

     - Милая, пойдем, погуляем! Корабль, нашу стрекозу никто не тронет, здесь никого нет! Аэля! Выходи, не бойся! К тому же, ты успела покушать, набраться сил. – Он принялся улыбаться, лишь бы она не психанула, и ничего не случилось бы.

     Лиля вылетела из цветка, улыбаясь во весь рот, слегка покачиваясь. Она реально опьянела, и могла запросто упасть на землю. Подлетев к жене, он осторожно опустился с ней на землю, взял ее под руку, и они пошли по тропинке, чтобы супруга отдышалась после пребывания в незнакомом фиолетовом бутоне. Зрачки ее были расширены. Ну все, началось… Сейчас она либо рухнет в обморок, либо у нее снесет крышу окончательно. Как пьяная, бабочка шаталась из стороны в сторону, крылья ее мелко подрагивали. Все, нервный тик начался. Надо быть начеку.

     Пока они шли, все дальше и дальше от родни, полуэльф наблюдал за живностью в траве, и поражался местной фауне. Невиданные насекомые цеплялись за их ноги, к счастью, маленькие. Они не кусались, но выглядели совершенно иначе, чем на Земле. Герой отцеплял их от своих ног, а его жена пронзительно вскрикивала. Ей не хотелось, чтобы у нее что-то болело, в результате укусов.

     - Не бойся, это всего лишь насекомые. Такие же, как ты, но мы с Земли.

     - Но они не говорят, и не будут!

     Бессмертный погладил ласково супругу:

     - Мы все равно здесь ненадолго. В конце концов, у нас есть Осмий, он вылечит, поскольку в корабле есть медикаменты, обезвреживающие укус. Лишь бы не лишиться конечностей. Ноги или руки. Я этого боюсь.
     После этого он нежно обнял несчастную. Лишь бы успокоить. И это получилось.

     - Тебе крылышки на сандалиях съедят, они. – Понесла она опять свой бред. Митиней ни на шутку удивился, поскольку был в сапогах, походных, и в походной форме. Ходить так, как в Цветочной стране, нельзя было, даже речи быть не могло. Незнакомая планета, растения, животные, насекомые… Ничего неизвестно, всякое может случиться.

     - Не съедят, они нас боятся. – Соврал он, успокоив Аэлю. Та заулыбалась.

     - Боятся? – Удивленно спросила она.

     - Да. Мы – неизвестные живые существа здесь.

     - Но почему? Раз здесь живет Флавер… - Начала было сумасшедшая, обреченная на смерть бабочка.

     Тут замолк ее муж. Она оказалась права. Можно уже вообще ничего не говорить.

     Они даже не заметили, что ушли довольно далеко. Тут опасность действительно стала заявлять о себе: мимо них пролетел гигантский комар. Размеры его были таковы, что мог не то, что убить, но и снести своим телом. Примерно высотой два с половиной – три метра, с огромными лапищами. Митинея передернуло. Такого даже на Земле не водилось. Чудовищный хоботок, наверняка, высасывал по два-три литра крови за раз, существо явно питалось млекопитающими, не нектаром, как на Земле, еще непонятно, самец это или самка. Ему стало не по себе. Но на этот раз женщина не завизжала.



                Продолжение следует.