Закон что дышло

(1976 год)

Я была переведена в Управление внутренних дел Выборгского района города (тогда ещё) Ленинграда.

Отделение, к которому я была приписана, обслуживало огромный по протяжённости участок: Парголово, Левашово, Торфы, Михайловка, совхоз «Пригородный», Шувалово, Выборгское шоссе и Осиновая роща. Но надо учитывать и наличие деревянного фонда (в Озерках). На такую территорию приходилось два участковых инспектора по делам несовершеннолетних. Мы с сотрудницей поделили территорию и приступили к составлению плана действий.

В работе участкового инспектора уделялось много внимания, прежде всего, профилактической работе: это встречи с ребятами в школах и Домах культуры, оформление задержаний несовершеннолетних в связи с правонарушениями или, к сожалению, в связи с участием в совершении уголовных дел. А так же оформление профилактических дел или заведение карточек задержания. А если это происходило, то индивидуальные встречи с детьми проводились не менее двух раз в месяц с целью бесед по результатам, а также — непременно и встречи с их родителями. Кроме встреч в школах, в Домах культуры и в кабинете участкового инспектора необходимы были и посещения участкового инспектора на дому ребят, состоящих на профилактическом учёте в отделении милиции. Если на участке есть ребята, которые направлены в интернаты города, то необходимо периодическое посещение участковым инспектором данных интернатов и поддержание телефонной связью, подтверждённой письменными запросами и ответами. Необходимо было оказывать помощь в направлении и оформлении подростков в комсомольские строительные отряды со студентами высших учебных заведений в летний период времени. При замеченных грубых нарушениях учебного процесса в школах или школах-интернатах участковый инспектор имел право обращаться в прокуратуру, участвовать в работе суда.

Кроме прописанных на данной территории подростков здесь же проживали несовершеннолетние, временно прописанные в частном секторе через отдел кадров швейных фабрик города Ленинграда. Представители отдела кадров швейных фабрик города периодически выезжали на периферию и приглашали для трудоустройства и дальнейшего обучения девчат, только что окончивших восьмой класс средней школы. Такие подростки проживали по всему району. Так осуществлялся набор кадров на непростую работу.

Я сконцентрировала своё внимание на территории Левашова и решила провести профилактический обход по адресам, чтобы самой убедиться в том, что приезжие девчата чувствуют себя защищёнными. У меня появилось много вопросов. Какие там хозяева и хозяйки? Есть ли понимание между хозяевами и приезжими несовершеннолетними? Почему приглашённым и буквально привезённым несовершеннолетним девчатам для работы в их же организации не предложены места в общежитии, где было бы значительно проще осуществлять контроль за подростками и даже организовывать их досуг?

Стояла ранняя, ещё зимняя, весна. Солнце на фоне нерастаявшего снега слепило глаза. У меня была карта расположения улиц посёлка: я обозначила дома накануне вечером. Никто не просил делать это, но так мне было удобно ориентироваться на местности.

Итак, я шла по утоптанной тропинке частного сектора вдоль проезжей части сельской дороги от дома к дому. Ещё издалека я обратила внимание, что навстречу мне шагал участковый инспектор по «взрослому» населению Левашова — Иван Акимыч.

Я, честно говоря, обрадовалась, потому что на улице не было видно людей, и только откуда-то со стороны слышался лай стаи собак, и от этого было не очень уютно. Я как-то раньше об этом не задумывалась, так как прежде работала в черте города.

Приветствуя друг друга взмахом руки, мы одновременно услышали страшный женский крик о помощи. Мы мгновенно подбежали к дому. Акимыч со всей силы бросился барабанить в дверь, а я — звонить. Подбежала хозяйка дома и несколько соседей, которых мы использовали в качестве свидетелей.

Картина, которую мы увидели, подтверждала попытку изнасилования несовершеннолетней хозяином дома. От неожиданности он даже не успел отбросить нож, которым успел разрезать юбку девушки из плотной ткани. Блузка на девушке была разорвана. Девчонка дрожала от страха и рыдала навзрыд.

Жена хозяина, вбежавшая в дом, невзирая на присутствующих набросилась на мужа и стала отчаянно бить его по физиономии, при этом крича о том, что теперь она точно его посадит — и навсегда. Надо же такому случиться, как нам удалось оказаться в нужное время в нужном месте!

К дому подъехала вызванная Акимычем «оперативка», и мы все оказались в отделении милиции. Взяв с потерпевшей объяснение и получив от начальства направление на судебно-медицинскую экспертизу, я направилась туда с девушкой.

В пути мы говорили о многом, и я поняла, что оградить всех девчат от ничтожества не получится. А вот обратиться в прокуратуру с таким вопросом просто необходимо.

А на следующий день, ранним утром, когда в отделении милиции действовала только дежурная часть, пришла хозяйка из скандального дома, избитая невероятно, и забрала заявление на мужа.

Меня временно направили в другое отделение района. Всё равно я встретилась с пострадавшей на фабрике, разговаривала с её мастером. Выяснилось, что хозяйка сама приехала к мастеру и попросила её помочь устроить пострадавшую девушку в общежитие фабрики.

Когда я задала вопрос о несвоевременном предоставлении общежития, напоминая о том, что тем самым они подвергают 14-15-летних подростков реальной опасности, мастер ответила, что с подростками много хлопот, поэтому в общежитие попадают только лучшие, и то с восемнадцати лет. Но раз уж так получилось, то пострадавшей девушке они сразу же предоставили возможность жить при фабрике.

Понятно, что хозяйка не просто так забрала заявление из отдела милиции, а потому что её избил муж. Но зато она подала заявление на развод, съездила на фабрику, где работала пострадавшая от её мужа, позаботилась о её безопасности.

Хозяин, чтобы избежать тюремного заключения, сам купил билет в Магадан, где он раньше жил, и перед тем как уехать просил у всех прощения.

А сама девушка сказала мне:

— Лидия Дмитриевна, пусть он лучше уедет, ведь он и хозяйку мучить не будет. Мне её жалко, ведь он и раньше её бил.

Экспертиза подтвердила попытку изнасилования, но дело закрыли, а сотрудники уголовного розыска, проводив преступника до вагона поезда, позже сделали запрос о подтверждении нахождения его в Магадане. Подтверждение было получено с его нового места работы.

А я в свою очередь взяла список несовершеннолетних девчат, проживающих по посёлкам нашего района в частном секторе (за их проживание хозяевам шла оплата от фабрики) и направила в прокуратуру рапорт о непредоставлении общежития несовершеннолетним — для принятия мер. Позже я получила ответ, что факты подтвердились и меры приняты.

Как известно, закон — что дышло: как повернул — так и вышло.

Тогда, в 1978 году, отчётность об увеличении количества преступлений порой лишала начальника его служебного положения. В связи с этим сотрудник розыска, выезжая на место преступления, прежде всего ломал голову над тем, как провести материал так, чтоб не возбудить уголовное дело. Часто обсуждались моменты, когда преступления совершались на границе участков: например, земля железной дороги и земля 49-го отделения.

И всё-таки я думаю, что эта история закончилась с пользой дела для всех участников события.

20.05.2014