Марк Доути. Витрина со скумбрией

Они лежат параллельными рядами на льду
от головы до хвоста,
каждая длиной с фут яркости, разделённый
черными полосами, которые разделяют
сияющие участки чешуи,

как свинцовые швы в витрине Тиффани,
радужные, водянистые призматики:
вспомните морское ушко, переливающееся
всеми цветами радуги, зеркало сферы из
мыльных пузырей,
представьте себе солнце на бензине.

Великолепие и пышность, и ни одна из них
никоим образом не отличается от другой,
в них нет ничего от индивидуальности.
Вместо этого все они являются точными
выражениями единой души,

каждая - совершенное воплощение небесного
шаблона, сущности скумбрии.
Как будто потратив целую жизнь на создание
этой эмали, ювелир создал бесчисленные
образцы,
каждый из которых столь же замысловат
в своей масляной фабуле, как и предыдущей,
космос выемчатой эмали.

Предположим, что мы могли переливаться,
как они и полностью раствориться
во вселенной мерцания.
хотели бы вы быть только собой,
неповторимыми, обречёнными на гибель?
Они явно предпочли бы быть яркими,
многочисленными участниками.

Даже на льду они, кажется, рвутся вперёд,
не обращая внимания на застой.
Им всё равно, что они мертвы и почти
замёрзли, как, по-видимому,
им было всё равно, что они живы:

все, все для всех, радужная школа и её акры
блестящих классных комнат,
в которых ни один глагол не стоит
в единственном числе, или все, как они есть.

Какими счастливыми они кажутся,
даже на льду,
от того, что они вместе, самоотверженные,
и это цена их сияния.