Целый год на своих ногах ходил, как на протезах

Это было в начале 60-х годов прошлого столетия.

В то время наш колхоз «Победа бедноты» уже соединили с кузнечихинским для укрупнения, и носил он новое название – «Имени 22 съезда КПСС». Колхоз строился, рос, креп. В нем находились теплица, угольная кочегарка, свинарник, птицеферма, животноводческая ферма, силосная башня, складские помещения. Деревни окружали широкие поля с лугами.

Я работал грузчиком на грузовой автомашине. Возили с клинкерного Афонинского завода кирпич, осенью картошку, огурцы, морковь, капусту, зимой с Артемовских лугов сено. Ездили в Горький на пилорамы за опилками для подстилки коровам и свиньям.

Но однажды зимой для строительства понадобились бревна, и нас (три грузовых автомашины) послали за Волгу за лесом.

Как сейчас помню, выехали мы в 9 утра, но, поскольку дорога была занесена снегом, часто буксовали и прибыли на место лишь к 12 часам дня.
Бревна были заранее заготовлены, и мы бы за короткое время загрузились, но поднялась вьюга, и наша работа затянулась. Вторую машину догружали в темноте с включенными фарами. Третью оставили до утра.

Километрах в трех от нас стояла деревушка. Шоферы и грузчики решили идти туда на ночевку и там поужинать. Мы с собой прихватили выпить и закусить. Поутру заодно надо было сходить к председателю колхоза и попросить у него трактор, чтобы выбраться нам из заснеженного леса.

Я категорически отказался идти в деревню. Сказал, что в кабине машины переночую. На меня мужики посмотрели с удивлением и сказали: «Если волков и медведей не боишься, то оставайся в лесу один». Я раньше работал в геолого-разведывательной партии в Семеновском краю, и лес для меня стал родной стихией.
Мужики мне оставили бутылку водки, кусок сала, пару соленых огурцов, луковицу и четвертинку хлеба. И ушли. Выпив стакан водки и закусив, я прилег на шоферское сиденье, подогнув под себя ноги, и заснул, как убитый. Проснулся от неудобного лежания. Приподнялся, вытянул ноги и почувствовал, что они у меня от ступни до колена омертвели: то ли от переохлаждения, то ли от того, что спал в неудобном положении. Подумал: утром разомнусь, все пройдет.

Метель закончилась. На небе высыпали звезды. Начало морозить. Я с вечера был вспотевший, теперь меня донимал холод. Нащупав в углу кабины начатую бутылку водки, выпил из нее еще полстакана и, накрывшись телогрейкой, повернулся на другой бок и опять заснул.
Утром разбудил меня гвалт мужиков. Подъехал гусеничный трактор, который стал чистить дорогу.

Хоть утро выдалось солнечным, но я вылез из кабины расстроенный. Ходил, как на протезах. А мне надо работать. И я, стиснув зубы, начал опять с мужиками таскать бревна и грузить их на машину.

Закончив с погрузкой, мы по расчищенной дороге тронулись в обратный путь. Я надеялся, что в кабине мне станет лучше, но в ней, наоборот, когда я сидел, у меня было такое ощущение, как будто кровь не поступала в ноги, а пальцы дергало словно током. Это для меня была кара Господня. Я не знал, куда себя деть. Шофер, заметив мое беспокойное поведение, спросил: «Что случилось с тобой?» Когда я ему рассказал, он мне такого наговорил, что я был не рад, что поделился с ним всем этим.

В первую очередь он мне посоветовал обратиться к врачу. И сказал, что меня незамедлительно положат в больницу, будут ногам делать массаж и уколы. Потом добавил: «Надо отнестись к этому серьезно, чтобы избежать каких-либо последствий».

Подъехав к недостроенному зданию, мы возле него разгрузили машины, и я пошел домой. Со своего шофера взял слово, чтобы он никому не рассказывал, что со мной случилось.

Ни в какую поликлинику я, конечно, не пошел, потому что она и больница находились в Кстове, в 15 км от нашей деревни. Да и вообще, по докторам ходить – не мое дело. И в дальнейшем продолжал выполнять все тяжелые работы, как и прежде.

И только через год мои ноги стали приходить в нормальное состояние. Но в пальцах ног дерганье прекратилось лишь лет через пять.